Эпилог?

Год 1987       Новый 1988 год Вадим и Глеб Самойловы собирались встретить уже в небольшой комнатушке коммунальной квартиры в Свердловске, которую Самойлов старший во время учёбы снимал для себя, а теперь приходилось делить её с младшим братом. Вообще, после переезда Глеба на Вадима свалилось вдвое больше забот, чем у него было до этого: приходилось работать больше, чтобы обеспечить проживание на двоих, репетировать теперь нужно было тоже чаще и дольше, чтобы сыграться с новым для коллектива музыкантом, так ещё и приходилось терпеть ущемление личного пространства, искать компромиссы, а вдобавок ко всему, необходимо было контролировать Глеба, чтобы он хоть немного учился и не вытворил ничего, выходящего за всякие рамки. Было трудно, Вадим привык, что брата последние шесть лет он видел раз в несколько месяцев. Он помнил его ещё ребёнком, а теперь даже заметить не успел, когда тот вырос, становление Глеба как личности прошло мимо старшего брата, было трудно находить общий язык, учитывая, что они были очень разными. А Самойлов младший был несносен: учился с горем пополам, часто прогуливал занятия, потому что не мог заставить себя проснуться вовремя, ночами писал стихи, пытался наигрывать какие-то мелодии под ругань соседей, которым он мешал спать. - Если ты сию минуту не выключишь свет и не угомонишься, я придушу тебя подушкой, пока ты спишь, - бубнил Вадим, которому нужно было утром вставать на работу. Он накрылся с головой одеялом и отвернулся к стенке.       По прошествии пары месяцев, Самойлову старшему захотелось выставить Глеба на улицу. "За что ж он на мою голову? Ах, да, сам же позвал", - с этими мыслями Вадим прислонял голову к стеклу и тяжело выдыхал сигаретный дым. Но всё же он терпел, старался сделать всё, чтобы младшему брату было хорошо. Глеб делал всё, что ему вздумается, часто раздражал одним своим присутствием, говорил он мало, но если говорил, то обязательно что-нибудь максимально едкое, но Вадим всё равно любил его и чувствовал, что теперь он несёт ответственность за младшего брата, он просто не мог оставить его одного, поэтому терпел.       После своего переезда в Свердловск Вадим всегда на Новый год приезжал в Асбест, чтобы встретить праздник с мамой и братом, но в этот раз у Глеба были большие проблемы с учебой, вопрос стоял об его отчислении, поэтому пришлось остаться, несмотря на все уговоры матери приехать хотя бы на пару дней. - Прости, мамуль, у нас концерт скоро, нужно много репетировать, сама понимаешь, да и у меня работа, Глеба на что-то кормить надо, - оправдывался Самойлов старший по телефону. Он не хотел говорить ей правду, чтобы не расстраивать. - Мы тебя любим, скучаем. С наступающим, целую, привет от Глеба. Да, да, обязательно поцелую его от тебя. Ну всё, мам, давай, пока, - Вадим положил трубку.       Сегодня было уже 31-е декабря. Самойловы вешали немногочисленные украшения на потрепанную искусственную ёлочку, чтобы создать хоть какую-то праздничную атмосферу. К вечеру должен был прийти Саша Козлов- давний друг Вадима и один из основателей, по совместительству клавишник их группы. Они собирались посидеть в дружеской обстановке, выпить (а какой праздник без алкоголя?) и обсудить дальнейшие планы. - Глебсон, ты свинья, - вместо переданного мамой поцелуя младший Самойлов получил подзатыльник. - Ты совсем охренел? - Мать звонила, скучает, поцелуи ему передаёт, а он. Я между прочим всегда сессию вовремя сдавал, - уж что-что, а возможность похвалить себя Вадим никогда не упускал. - И кончай уже таскать мои сигареты, мелочь, - Вадим знал, что Глеб курит уже года два, но когда пытался упрекнуть его в этом, то в ту же минуту получал саркастический контраргумент, потому что сам баловался этим примерно с того же возраста. - Ну и где мой поцелуй? - Глеб подставил брату щёку, показывая пальцем куда надо целовать, а когда увидел во взгляде Вадима отчетливое:"Ну и придурок", засмеялся.       Около десяти вечера пришёл Козлов, застал он братьев, сидящих на диване, на котором между ними стояла на две трети пустая бутылка водки и таз с кое-как накромсанным оливье, в который была воткнута одна на двоих ложка. Саше оставалось только тяжело вздохнуть, глядя на этих оболтусов. Он был самым старшим в компании-на три года старше Вадима и на целых девять лет старше Глеба. И он был единственным из них, кто не курил и выпивал только по праздникам и чисто символически. Козлов был разумом этого трио, потому что все празднования в компании, в которой был Вадим, всегда сопровождались большим количеством алкоголя, немалую долю которого выпивал выше упомянутый, а потом рвался к свершению подвигов глупостей . Любимым занятием Самойлова старшего было погонять на машине, не всегда на трезвую голову, Саше приходилось следить, чтобы он этого не делал. А теперь к этому, как часто говорил Козлов, горю луковому, добавился ещё и младший Самойлов. Такой же как и старший, если не хлеще. Судя по тому, что на подоконнике стояло ещё три неоткрытых бутылки алкоголя, дела они сегодня не обсудят. Год 1988       Вот и позади ещё один год. Глеба всё-таки отчислили из училища за неуспеваемость, потому что вместо сдачи своих долгов, он теперь все время пропадал на, так гордо называемой, репетиционной базе, хотя по факту это был просто актовый зал университета, который в прошлом году закончил Вадим. На двадцатое февраля был запланирован весьма крупный по меркам начинающей рок-группы концерт, а для Глеба и вовсе первый. Нет, конечно, он выступал в школьном ансамбле для максимум полсотни человек по большим праздникам, но он не воспринимал это всерьёз и за концерты не считал- так, компанейские посиделки. Все волновались, поэтому репетициям отводилось приличная часть времени. А ведь ещё нужно было придумать название группы, ведь нельзя же всю жизнь называться просто РТФ УПИ. - А давайте назовёмся Жак-Ив-Кусто, - выдвинул предложение Вадим, сидящий на диване и задумчиво смотрящий в полупустой стакан коньяка. - Вадь, ты дебил? - фыркнул Глеб. -Ты сам то это название на трезвую голову выговорить сможешь?       После долгих раздумий и споров идею назваться известным именем решили оставить. В итоге после часового перебора всех известных личностей с как можно более извращёнными именами, которых знали Самойловы, решили остановиться на единственном предложенным Сашей Козловым варианте- Агата Кристи.       В конце января у Самойлова старшего выдалась возможность съездить на пару дней в Асбест, к маме. Конечно же, Глеб тоже поедет, не оставлять же его одного. Но Глеб отчаянно не хотел, он увиливал как мог, но все его отговорки были нелепыми и раздражали брата. И вот настал день поездки. Самойловы собирали вещи. И если Вадим управился за полчаса, то младший ковырялся долго, как только мог; он разглядывал каждую свою рубашку и водолазку, складывал их так бережно, хотя обычно он всегда просто сминал их и запихивал в шкаф, целых полчаса выбирал джинсы, из двух одинаковых. - Глеб, ну сколько можно, твою мать! Мы так на автобус опоздаем, - возмутился Вадим и, отобрав у брата сумку, стал запихивать туда его вещи. - Вадик, может я всё-таки не поеду? - Самойлов младший снова начал старую песню. - Останусь тут, мы тут с Сашкой ещё к концерту поготовимся... - Да затрахал ты уже меня! Одевайся давай, - Вадим выдернул из рук Глеба пачку своих же сигарет и закурил, матеря брата себе под нос. - Поготовится он без меня, ага, конечно, потом буду его из какой-нибудь жопы вытаскивать... - продолжал ворчать он. - Ну понимаешь, - Глеб тоже взял сигарету, - как бы это... Ну сейчас же типа учебный год, всё такое... - он смущённо поковырял порез от бритвы на щеке. - Так. Стоять дезертирам. Я что-то не понял, ты до сих пор не сказал матери, что тебя отчислили? Придурка кусок, - тяжело выдохнул Самойлов старший. Он то надеялся, что Глеб всё рассказал и уже получил свою порцию негодования. А теперь выяснилось, что им двоим придётся отдуваться, младшему за то, что не учился, старшему за то, что не уследил, да ещё и затащил в рок-группу. - Ладно, мелочь, прорвемся. Поехали, - Вадим приобнял брата за плечо, второй рукой взлохматив его кудри. Вообще, Самойлов старший не любил тактильных контактов с братом, даже когда в детстве тот обнимал его каждый раз, когда видел, он отвечал как то холодно и отстранённо, но иногда накатывали приступы нежности к Глебу. "Всё таки родной брат, мелкий, наивный такой, родной", - думал Вадим. Иногда, когда Самойлов младший спал, старший убирал с его лица мягкие кудри и смотрел на эту умиротворенность в каждой черточке, которой порой так не хватало днём.       Всю дорогу Глеб проспал на плече брата. А на улице был мороз, поэтому от автостанции братья добрались чуть ли не бегом, поскальзываясь на каждом углу, лишь бы скорее добраться до дома и выпить горячий чай (желательно, конечно, коньяк, но не с мамой же).       Мать встретила их радостно, она расцеловала красные от мороза щеки сыновей, суетясь вокруг них и говоря как скучала, она нагрела чайник и быстро поставила на стол покушать. - Глебушка, как дела с учебой, милый? - кажется, по младшему сыну она скучала сильнее, что хоть и вызывало у Вадима легкую обиду, но было весьма логично, ведь старший уже несколько лет жил в другом городе и мать привыкла, а вот Глеб совсем недавно был под её крылом и было трудно принять, что он тоже вырос.       Но когда женщина услышала ответ на вопрос, то радость быстро кончилась. На её лице одновременно промелькнули злость и ужас. -Вадик, ты же обещал, что будешь следить за ним! - накинулась она в первую очередь на старшего. - Ты понимаешь, что ты своей музыкой ему жизнь сломал! Ты хотя бы образование имеешь, сам человеком стал, а он теперь куда? - почему-то мать Самойловых считала, что человек, который хочет стать музыкантом, автоматически не может стать человеком. Хотя оно и понятно почему- времена такие были.       Она кричала долго. То на Глеба, то на Вадима, а они молча слушали и не решались даже оправдать себя хоть полусловом. В какой то момент Самойлов старший потянулся в карман за сигаретой, чисто машинально. Вообще, хоть ему было уже 23 и мама давно смирилась с тем, что он курит, Вадим всё же старался не делать этого при ней. Но после этого Глеб на автомате тоже закурил. И это было большой ошибкой. - Ты его ещё и курить научил?! - в огонь будто подлили бензин и он вспыхнул с новой силой. - Вадим Рудольфович, я в тебе очень разочарована, - Самойловых всегда передергивало, когда мать называла их по отчеству, потому что это означало крайнюю степень злости. - Ма, а что всё Вадик да Вадик? - не выдержал Вадим, - у него что, своей башки нет? - Сука, - себе под нос выругался Глеб. И это было второй ошибкой.       Говоря в общих чертах, скажем, что поездка в Асбест прошла не так хорошо, как хотелось бы. А по возвращении время прошло быстро. И наступил день финальной репетиции перед заветным концертом. Сегодня нужно было отыграть на площадке, на которой должно было проходить выступление. Но возникли определённые сложности. Глеб, который во время репетиций обычно играл, сидя на стуле, чтобы не мешаться никому под ногами, теперь, выйдя на сцену, абсолютно не знал куда себя девать. Около часа они потратили только на то, чтобы придумать куда девать горе-бас-гитариста. В итоге не было придумано ничего умнее, чем просто оставить его сидеть на стуле. - А что? Имидж, оригинальность! А дальше что-нибудь придумаем, - сказал Вадим, похлопав брата по плечу.       И вот настал долгожданный день. Самойловы сидели в гримерке. Глеб уже был полностью одет: на нем были чёрные джинсы, берцы и чёрная рубашка, всю эту черноту разбавляла белая портупея, которую Самойлову младшему непонятно откуда притащил Саша Козлов, причёска была несколько нелепой: его кудрявые волосы никак не слушались и пришлось их просто зачесать куда-то наверх и залить лаком, лишь бы в глаза не лезло. Кое-как Глеба заставили подвести глаза и накраситься ресницы. "Я вам девчонка что ли?"- отчаянно возмущался он. "Ничего ты не понимаешь, это стиль"- возражал Вадим, который усердно красил глаза перед зеркалом, выругиваясь каждый раз, когда что-то размазывалось, а размазывалось часто. На Самойлове старшем были так же чёрные джинсы и берцы, но рубашка была белой, а сверху был фрак- в таком наряде он походил на опереточного героя; волосы у Вадима были длинее, чем у Глеба, поэтому уложить их оказалось несколько проще, хотя лака ушло едва ли меньше.       И вот настал момент выхода на сцену. Глебу было не по себе. Он выкурил уже пол-пачки сигарет и даже выпросил у старшего брата стопку запрятанного для особых случаев коньяка. Но было страшно. А ещё страшнее стало, когда из-за шторки кулис он увидел количество человек в зале. Голова закружилась, Глеб вцепился в плечо Вадима. - Ты чего это? - Самойлов старший слегка дёрнул рукой, чтобы брат её отпустил. - Вадик, мне херово, - Глеба мутило от страха. Он закрыл глаза, представляя, что сейчас тут есть только брат, за которого он может держаться, и больше никого. - Ну и трус ты, Глебсон, - Самойлову старшему всё- таки удалось вырвать свою руку. Глеб жалостливо на него смотрел широко распахнутыми, ещё немного детскими глазами. И они были такими чистыми, светлыми, но уже тогда полными какой-то меланхоличной тоски. - Послушай, ты у нас талантище, ты сможешь, а если станет страшно, смотри на меня, а не в зал, договорились? - Вадим решил поддержать брата. Он обнял его и протянул гитару. - Идёт, - Глеб, улыбнувшись уголками губ, взял инструмент, и они вышли на сцену.       Концерт вышел феерическим, всё было на высшем уровне. И Глеб тоже не подвёл. А после выступления Вадим, Глеб и Саша завалились в квартиру Самойловых и устроили знатную пьянку, отмечая первый крупный успех. Год 2009       Вадим вернулся домой со студии уже поздно вечером. Быстро поужинав, он лёг в постель, но ещё долго не спал. Он прокручивал в голове первые полгода после переезда Глеба, вспоминал, как они жили, что было и плохо, но чаще хорошо. "И куда делась моё чувство ответственности за него? Когда я не уследил..."- Самойлов старший встал с постели и поставил диск, из колонок звучал голос ещё юного Глеба, который с надрывом пел:"Живодеры, за что же вы меня, за что...". Вадим закрыл глаза, в его памяти всплывали всё новые и новые картинки из их прошлой счастливой жизни, когда они были рука об руку, двое, как крылья. Рука потянулась за сигаретой.       А в это время Глебу, который был то ли полу во сне, то ли полу в бреду от жара, приснился сон, о том, как уже больше 20 лет назад он впервые выходил на сцену в составе группы Агата Кристи, как было страшно, и каким уверенным был старший брат. Рука дернулась, как будто он хотел так же, как и тогда, вцепится в руку Вадима, найти поддержу.