Сестра короля

Граф сидел в своем кабинете, растирая виски. Он пытался заняться бумагами из замка Бражелон, но голова болела просто ужасно, как и всегда по вечерам в душном Лувре. Строчки, как кривые ленты расползались перед глазами, цифры отказывались складываться. Головные боли участились. Теперь они приходили почти каждый вечер. Он уже всерьез подумывал позвать какого-то лекаря. Но какого? И как не нарваться на шарлатана, он не знал. В очередной раз сморгнув черные болезненные точки перед глазами, он встал и распахнул окно. От потока свежего воздуха головная боль накатила волной и слегка притухла, отступая минута за минутой. В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошла его супруга, хотела что-то сказать, но остановилась, с удивлением глядя на мужа, сидящего на подоконнике. — Голова болит? — участливо поинтересовалась она. — В последнее время все хуже, — честно признался граф, вставая и пересаживаясь за стол. Закрывать окно не стал. — Все Лувр этот душный, — посетовала жена и достала из кармана флакон. — Это нюхательная соль. Мне помогает. Граф открыл флакон, понюхал. Никакого особенного запаха не было и лучше тоже не стало. — Шарлотта, вы что-то хотели? — он аккуратно отставил флакон. Возможно, в другой раз поможет. Его жена замерла, явно вспоминая, что хотела сказать. Глубоко вдохнула. Открыла рот и закрыла. Бесцельно прошлась по кабинету от стены до стены и снова остановилась напротив стола. Граф, удивленно подняв бровь, следил за ее метаниями. Потрепав кончики белоснежных перчаток, Шарлотта оглянулась, увидела стул и самостоятельно подставила его к столу. Села напротив. Достала из-за корсажа какую-то бумажку, начав ее теребить. — У меня не лады с дворцовым этикетом, — призналась она вздохнув. — Позвольте я буду говорить честно и прямо. Граф кивнул, не понимая к чему все это вступление. Он и так знал про оглушительную прямоту жены. Графиня снова замолчала, подбирая слова, упрямо мотнула головой и достала из кармана небольшую стопку писем. Приложила к ней ту бумажку, что вертела в руках и бросила на стол перед мужем. Бумаги раскрылись веером. Граф с растущим изумлением смотрел на бумаги. Это были его письма, те, что он писал виконту в Бражелон. Те самые, ответа на которых он так и не дождался. Очевидно, до адресата они так и не дошли, хоть и печать была взломана. — Где вы их взяли? — он поднял голову, прямо смотря в глаза жены. — Как глупо. Как неосторожно. Как опасно, — жена так же прямо смотрела ему в глаза, немного прищурившись. — Еще бы немного и это, — она указала глазами на письма, — оказалось бы в руках короля. Тайная полиция господина де Рени, несмотря на слухи, все видит. — Здесь нет ничего такого, в чем меня можно было бы обвинить, — граф слегка прикусил губу, сдерживая закипающую злость, но не справился с тоном. Получилось суше и злее, чем следовало бы. — Я вас однажды предупреждала, — тон графини был точно таким же, — чтобы вы держали сына подальше от короля. Как вы думаете, что имел ввиду Людовик, когда говорил, что больше не желает слышать о незаконнорожденных детях? Если вы не поняли, он запретил вам общаться. Граф резко поднялся и отошел к окну. Злость буквально не давала дышать, тугим обручем сдавливая горло. Он хотел сказать, что не разбирается в дворцовом этикете, чтобы улавливать подтексты и если бы он тогда понял, то отказался бы от свадьбы, но не смог сказать и слова. Тяжело опиравшись на подоконник, он втягивал прохладный воздух затхлого Парижа. Графиня изучающе смотрела на молчаливого супруга, ловила отголоски эмоций на обычно спокойном лице в красноватом свете закатного солнца. Ее голубые глаза с интересом следили за мужем. — Оливье, я вас прекрасно понимаю, — она поднялась и обошла стол, остановилась за его плечом. — Целый год не общаться с сыном — это тяжело. Прошу вас еще немного потерпеть, — она нерешительно дотронулась до его плеча, слегка поглаживая. — Пристальное внимание к нашему браку гаснет с каждым днем. Еще немного и нас освободят из-под ареста. Может быть, нам даже разрешат уехать. — Сколько еще ждать? — не поворачиваясь спросил граф. Злость улеглась, но головная боль снова сжала виски. — Если все будет так же, без инцидентов, то месяц. Возможно два, — осмелев, она уже с нажимом успокаивающе гладила его плечи. — Клянусь, я помогу вам побыстрее увидеться с сыном. Подумайте, ведь вы сейчас строите ему достойное место при дворе. Давайте не будем торопиться. Граф повернулся к ней, снимая ее руку со своего плеча. Благодарно сжал и поднес к губам. Взглядом зацепился за обручальное кольцо поверх перчатки и за браслет, подаренный на помолвку. — Как вы достали эти письма? — мягко спросил он. — Одна из моих служанок выкрала прямо из-под носа начальника тайной полиции, — графиня усмехнулась. — Не спрашивайте, чего ей это стоило. Она мягко освободилась, отступая. — Одна просьба, Оливье, — она хотела уже уйти, но остановилась. — Не доверяйте переписку курьерам. Посылайте лучше своего слугу, что живет в Париже. Граф только кивнул, соглашаясь. Графиня улыбнулась и скрылась за дверью. Следом за ней почти сразу появилась служанка, подавая письмо. Без подписи и печати. Всего одна строчка до боли знакомым почерком заставила вскочить с места. Он на ходу приводя себя в порядок вышел из их крыла. «Вы мне нужны! Срочно!» Без доклада, буквально ворвавшись в крыло капитана королевских мушкетеров, он застал друга нервно расхаживающего перед входом. — Что у вас случилось, милый Д’Артаньян? — граф так спешил, что запыхался и сейчас пытался отдышаться. — У меня к вам неотложное дело, — по радостной физиономии и горящим глазам было понятно, что дело было еще и интересное. — Присядем. Появились слуги и подали вино рассевшимся на диванах господам. — Мы с супругой сегодня удостоились чести присутствовать на королевском ужине, — начал он рассказывать, понизив голос почти до шепота. — Придворных было так много, что не протолкнуться. Я еле выдержал ароматы всех этих духов, что чуть не упал в обморок. Да, да, не удивляйтесь. Так оно и было! Если бы не проходящий мимо господин де Рени, я бы опозорился перед Его Величеством. Граф внимательно слушал друга. Пока рассказ походил на бред, но по хитрющей физиономии гасконца, догадывался, что тут что-то интересное. — Господин Рени оказался несколько расстерянным, ведь после ужина он должен был идти к королю и не заметил пропажи нескольких писем, — Д’Артаньян достал два одинаковых письма, покрытых золотой краской и перевязанных алой атласной лентой. Протянул графу одно из них. От бумаги так воняло духами, что защипало глаза. На золотистой бумаге вычурным витиеватым почерком было написано приглашение на свадьбу барона дю Валлона и маркизы де Беттанкур. Судя по дате, письму был уже месяц. Свадьба была уже завтра. — Вы решили нарушить королевский запрет и покинуть Лувр? — догадался граф, протягивая другу свое приглашение. — Уж не решились ли вы прыгать в окна? — Дорогой граф! — воскликнул Д’Артаньян. — Я непременно сделаю это вместе с вами! — Милый Д’Артаньян, мой возраст и безвыходное положение не позволяют мне делать подобные глупости, — граф подставил опустевший бокал слугам. — Да ладно вам, — отмахнулся гасконец. — Вы знаете потайной ход. Я знаю, как достать лошадей. Пару часов до Пьерфона. Засвидетельствуем свое почтение и обратно. Успеем до рассвета. Ни одна живая душа не узнает о нашей отлучке. Или вы хотите смертельно обидеть нашего друга Портоса, теперь уже маркиза дю Валлона. Граф задумался. Действительно, гордый Портос очень сильно обидится, что его друзья не придут к нему на свадьбу. Для него это действительно важное событие, исполнение мечты всей жизни — стать маркизом. Не прийти в такой момент сравнимо с предательством и бесчестием. Просить высочайшего королевского позволения уже поздно, да и опасно. Оставалось только уйти тайком, но что будет если кто-то об этом узнает? — Каков ваш план? — граф не сомневался, что его неугомонный друг все равно так или иначе вынудит нарушить королевский запрет. — Дождемся, когда наши супруги заснут. Пройдем потайным ходом, который вы знаете. Там нас будут ждать оседланные лошади. Скачем во весь опор. Туда и обратно. К рассвету будем в Лувре. Даже наши жены ни о чем не узнают. — Нас может узнать городская стража. Если хоть кто-нибудь нас увидит, тут же доложит начальнику тайной полиции. У нас будут серьезные проблемы, — граф не стал вслух добавлять, что тогда не сможет увидится с сыном еще бог знает сколько. — Да ладно вам, — отмахнулся Д’Артаньян, — у нас они всегда были, но это ничуть не мешало. Неужели вы постарели? — он хитро прищурился, смотря ему в глаза. Граф чуть отвернулся, сомневаясь. Разоблачение грозило серьезными проблемами. — Неужели, дорогой Атос, вы решили бросить меня в такой опасной затее? — Д’Артаньян гордо выпрямился, сверкая темными глазами, в которых маршировали толпы хитрющих чертей. Граф почувствовал, как загорелись щеки. — Не обижайте меня, милый Д’Артаньян, нелепыми предположениями, — заявил граф вставая. — Вы же без меня не пройдете по потайным ходам. Пожалуйста, пообещайте мне оду вещь… — он многозначительно замолчал. — Все что угодно, — гасконец немного напрягся, судорожно гадая, о чем таком его могут попросить. Обычно это предвещало много трудностей, с которыми не разберешься, не убив десяток-другой врагов. — Пообещайте мне, что не придется прыгать из окон, — граф улыбался, протягивая руку. — Обещаю, — чистосердечно поклялся Д’Артаньян, скрепляя договор рукопожатием. Весь следующий день граф слегка нервничал и прятался от внимательного взгляда жены и слуг в своем кабинете. Нужно было подготовить камзол — являться на свадьбу в дорожном наряде, не пристало. Отдав распоряжение подготовить парадный камзол, сам стал искать в своих вещах широкий темный плащ с большим капюшоном, чтобы в случае чего скрыть лицо. Достаточно широкого не оказалось. Пришлось послать служанку с письмом к Гримо, чтобы он купил нужный и передал его в Лувр. Адель принесла новый плащ только к вечеру. Ужин с супругой прошел в полном молчании. Все мысли занимало предстоящее ночное дело. Вести светские беседы не хотелось. Шарлотта тоже молчала, что-то напряженно обдумывая. В целях конспирации, пришлось вместе с супругой ложиться спать. От напряженного продумывания деталей плана сильно отвлекала снова появившаяся головная боль. Несмотря на легкую нервозность, граф чуть было не заснул, найдя особо удачное положение для головы на подушке. В назначенный час, убедившись, что его супруга крепко спит, стал одеваться. Служанки в такое время уже спали, да и доверять слугам такую тайну не следовало. Он старался, чтобы ничего не звякнуло на расшитом золотом камзоле, чтобы жемчужины не задевали друг друга, чтобы не шелестела шелковая ткань. Он одевался, чутко прислушиваясь к мерному дыханию спящей супруги. Поняв, что облачиться в парадное совсем бесшумно не получится, он забрал одежду и прокрался в гостиную. Еще раз убедившись, что жена спит, тихонько закрыл дверь в спальню. К назначенному времени он вышел в коридор, где его уже ждал нервно расхаживающий Д’Артаньян. Длинная шпага приподнимала полу плаща, такого же, как и у него. За пояс была заткнута пара пистолетов. — Вы вооружились как для боя, — граф сам предпочел не брать ничего, кроме парадной шпаги, той самой, что подарила ему супруга на помолвку. — Нам ведь не нужны свидетели, — беспечно пожал плечами Д’Артаньян. — Вы ведь не хотите прыгать из окон. Граф усмехнулся и поманил его в свое крыло. Тихо проведя его через свой кабинет, открыл потайную дверь. Его друг следил за ним восхищенным взглядом, будто он делает что-то волшебное, недоступное никому. Граф слегка восхитился умением в сорок лет восхищаться всему новому, необычному. Разгоняя мрак неровным светом свечи, они пробирались потайными коридорами, вдоль и поперек изученными графом от делать нечего. Пропустив проходящий патруль, они открыли потайную дверь, что вела во внутренний двор. В этот раз гвардейца не было. Граф понятия не имел, как его энергичному другу удалось договориться и насчет стражи, и насчет лошадей. Теперь настала очередь Д’Артаньяна вести их в ночи. Погасив свечу и оставив ее около входа — возвращаться придется той же дорогой — они шли в непроглядной темноте. Добравшись до ворот, Д’Артаньян велел ему ждать, а сам несколько минут о чем-то оживленно разговаривал с караульными. Договорившись, сделал знак, что можно идти. Граф скрыл лицо капюшоном, опасаясь предательства решивших выслужиться стражников. Они прошли через ход, ведущий под воротами, и вышли в город. Здесь и должны их ждать лошади. К удивлению, коновязь была пуста. — Проклятье, тысяча чертей, — ругался гасконец, пытаясь почти в полном мраке разглядеть следы копыт в грязи. — Кто-то увел наших лошадей, — сообщил он результаты осмотра. — Придется либо купить, либо украсть на первом же постоялом дворе в городе. — Позаимствовать, — поправил его граф с улыбкой, — мы их вернем на обратном пути. Д’Артаньян хмыкнул и зашагал быстрее. Времени и так было в обрез. Улицы Парижа в такое время были пусты. Им встретилась всего пара бродячих собак, да несколько пьяных ночных проституток, настойчиво предлагающих свои услуги. Д’Артаньян тоже скрыл лицо капюшоном, и расплатился парой золотых монет. Никто никого не видел. — Стой, кто идет! — из-за темного угла дома появился гвардеец с факелом. Ночные беглецы из Лувра прижались к стене дома, стараясь скрыться в ночных тенях. Гвардеец не получив ответа, стал подходить ближе, освещая темные переулки. — Там кто-то есть? — из-за угла показался еще один гвардеец, тоже с факелом. Граф де Ла Фер и Д’Артаньян тихо отступали от света, но с каждым прибывающим факелом, становилось очевидно, что остаться незамеченным невозможно. Решившись, Д’Артаньян вышел на середину пока еще не освещенной улицы и вытащил шпагу. Через мгновение, граф присоединился к нему. Гвардейцев было уже шестеро. Предстоял неравный бой. — Что вы тут ищете в темноте, господа, — в боковом ответвлении раздался властный женский голос. Фигура, закутанная в плащ вышла в круг света факелов. Женщина отбросила капюшон, являя тонкие черты лица, светлые волосы, скрепленные в прическу блестящими брильянтовыми кинжалами. Граф, часто моргая помотал головой. Когда он уходил, его жена крепко спала и никуда не собиралась. Как она оказалась здесь? — Графиня де Ла Фер, — шестеро гвардейцев вежливо поклонились. — Не соблаговолите ли проследовать с нами к господину де Рени. — Зачем? — тоном истинной королевы спросила женщина. — Мы ищем двух беглецов из дворца, — гвардеец смотрел в пол, не в силах выносить прямой властный взгляд графини. — У нас приказ доставлять всех господ, замеченных сегодня ночью на улице. — Тогда вам следует арестовать и себя, — строго отчитывала их графиня де Ла Фер, — ведь вы, господа, тоже здесь. Вы ищете двоих, а пытаетесь арестовать одну меня. Вы зря тратите время господина Ла-Рени. Я вами крайне недовольна! Поэтому, господа, соблаговолите отправиться под арест. И передайте господину начальнику тайной полиции, что если еще раз он попытается меня арестовать, то я пожалуюсь королю. Вы меня поняли, господа? — она повелительно смотрела на виновато кивающих гвардейцев. — Ну тогда… Кругом! Шагом марш! Повинуясь четкой громкой команде, гвардейцы вышколено выровнялись, развернулись и ровным строем, в ногу, зашагали туда, откуда пришли, унося источник света. Графиня осталась одна в темноте. — Добрый вечер, господа, — она повернулась в сторону двоих до крайности удивленных придворных. Граф убрал шпагу обратно в ножны. — Как вы оказались здесь? — спросил он, подходя к жене. — Добрый вечер, господин Д’Артаньян, — графиня игнорируя вопрос поклонилась капитану королевских мушкетеров. — Так это вы похитили моего супруга прямо из моей постели? — Должен признаться, мадам, я удивлен вашим присутствием, — Д’Артаньян в свою очередь вежливо поклонился. — Поверьте, я осмелился забрать его совсем ненадолго и к утру собирался вернуть. — Так я и знала, что это ваш план, — насмешливую улыбку графини можно было почувствовать даже в полной темноте. — Господин Ла-Рени догадался, кто похитил у него главные улики против опальных дворян. Явился к королю с сенсационной новостью, а доказательств не оказалось. Говорят, что Его Величество сильно осерчал и велел ему убираться вон. Господин Ла-Рени горько обиделся на кражу и решил выслужиться перед королем, поймав беглецов. Вас ищет почти вся городская стража. Советую вам вернуться обратно в Лувр. — Это исключено, — граф тяжело вздохнул, прекрасно зная, что его друга ничего не остановит в исполнении задуманного плана. — Хорошо, — подозрительно легко согласилась графиня. — Тогда следуйте за мной. Она резко развернулась и решительно направилась в глубь ночных улиц Парижа. Переглянувшись, мужчины последовали за ней. Через несколько узких улочек, они вышли на безлюдный в этот час городской рынок. Там их ждали четыре оседланные лошади. Их охранял человек, так же закутанный в плащ. По небольшому росту, легкости движений и пышной юбке без труда можно было опознать женщину. Дождавшись, пока они подойдут, женщина откинула с лица капюшон. — Нехорошо, сударь, являться на свадьбу без законной супруги, — совершенно белые волосы высокого парика мадам Д’Артаньян выделялись светлым пятном в почти непроглядном мраке. — Как вы здесь оказались? — гасконец с удивлением рассматривал свою супругу. — Это она разбудила меня, сказав, что ее мужа нет в постели, — вмешалась в разговор графиня де Ла Фер, — она видела приглашения. Она так беспокоилась за вас, что пришлось взять ее с собой. Граф удивленно захлопал глазами. Что-то было нечисто в рассказе его жены, но вычислить что, не представлялось возможным. — Я еду с вами, — непререкаемо заявила супруга Д’Артаньяна. — И нам следует поспешить. Она взялась за седло коня. Все еще обалделый Д’Артаньян галантно помог ей устроится в седле. — Поспешим, — согласилась графиня, мгновенно вскочив на коня. Мужчины последовали за дамами спустя мгновение. Спешить в узких извилистых удицах Парижа не было никакого смысла. Во мраке можно было налететь на что-нибудь или лошадь могла подскользнуться на нечистотах. Графиня ехала впереди, задавая направление. Она направляла лошадь в самые тесные переулки, петляя, обходя возможный патруль, явно зная эти закоулки как свои пять пальцев. По главным улицам явно было бы быстрее, но сейчас нужно было чтобы их никто не видел. Всю дорогу до городских ворот, они не встретили даже крыс, что вечно копошились в кучах отбросов. К городским воротам вела только одна улица и при подъезде к ней, графиня остановилась. — Впереди патруль, — шепотом сообщила она. Улочка на которой они остановились была узкой, боковых ответвлений не было. Лошадей развернуть в обратную сторону невозможно. Заставить все четверых пятиться назад тоже — слишком медленно. Оставалось только одно. — Придется драться, — Д’Артаньян зашелестел плащом, взводя курок пистолета. — Давайте без глупостей, — вздохнула графиня, направляя лошадь вперед, прямо навстречу возможному патрулю. Как граф ни напрягал слух и зрение, не было слышно топота ног, бряцанья оружие. Даже света факелов было не видно. Его жена продолжала двигаться вперед в полной тишине. Улица, на которую они свернули была явно шире, здесь уже можно было разъехаться двум лошадям или драться. Графиня остановилась прислушиваясь. — Может они прошли мимо? — граф подъехал к ней, становясь рядом. Он все так же ничего не слышал. — Это вряд ли. Они точно услышали цокот копыт, — напряженно ответила супруга. — Значит будем драться! — весело сообщил Д’Артаньян. И тут граф услышал далекую перекличку, топот ног, и звон оружия. Патруль был еще далековато и можно было успеть спрятаться, но как спрятать лошадей? Патруль их тут же уведет, и тогда добираться до Пьерфона придется пешком. Оставалось драться. Он взялся за эфес шпаги. — Погодите, — жена остановила его руку. — Мы их пропустим. — Это как это? — в тоне Д’Артаньяна было неприкрытое любопытство. — Господин Д’Артаньян, возьмите за руку вашу супругу и медленно поезжайте вперед, всячески изображая влюбленных. Они ищут двух беглых мужчин, а на влюбленную парочку не обратят внимания, — она освободила место в узком переулке, давая супругам проехать. — Мы с вами, граф, здесь. — Вот, дьявол! — Д’Артаньян взял за руку супругу. Их лошади бок о бок медленно пошли вперед. — Быстро вниз, — приказала графиня, слезая с лошади. Не особо понимая, что она задумала, граф послушался. Его жена быстро и проворно загоняла их лошадей обратно в узкий переулок, из которого они только что выехали. Скрыв их в темноте, она крепко сжала его руку. — А теперь побежали, — велела она. Ничего не оставалось, кроме как послушаться. Они со всех ног бежали вслед Д’Артаньяну с супругой, навстречу появившемуся из-за угла патрулю. Чета Д’Артаньян усиленно изображала влюбленных. Гасконец пылко целовал женскую руку, скрывая лицо. Его жена стыдливо отворачивалась от света факелов, куталась в плащ. И совсем не обращали внимания на проходивший патруль. Патрульные всего раз взглянули на них, посторонились пропуская, и пошли своей дорогой. Графиня остановилась, не давая отдышаться, прижалась спиной к стене дома и дернула мужа на себя. Быстро подобрала юбки и развратно закинула ногу ему на бедро, толкая пяткой, имитируя развратные действия. Сбитое после бега дыхание довершало картину полового акта. — Целуйте меня, — шепотом приказала она и сама прижалась к его губам. Осветив их факелами, патруль остановился, пытаясь разглядеть скрытые капюшонами лица дворян, что занимались непристойностями на улицах Парижа. Графиня целовала мужа сама. Властно проникала языком в глубину его рта, сосала и облизывала его язык, слюнявила кожу вокруг рта. Так не целовалась ни одна даже самая развратная проститутка. Задыхающееся дыхание, влажные звуки указывали не спешившему убраться патрулю на страстное желание, охватившее этих двоих в столь поздний час. Неловко потоптавшись, командир выступил вперед, явно намереваясь прервать столь неподобающее занятие. Графиня тут же отвлеклась, от вылизывания рта мужа и запрокинула голову, показывая блестящие от слюны раскрытые губы. — Да, мой милый, — страстно стонала она, подталкивая его пяткой в бедро, — да! Еще! Давай! Господи, как хорошо! Как же хорошо чувствовать вас внутри! Мой милый монсеньер! Патрульные зашевелились, переглядываясь. Их капитан сделал несколько непроизвольных шагов назад: «Монсеньер!» — шепотом оповестил он своих товарищей. Графа мгновенно разобрал смех, то ли от нервов, то ли от самой ситуации. Он, скрывая веселье, уткнулся лицом жене в плечо, содрогаясь от бесшумного смеха. Патрульные восприняли это по-своему. Всей толпой перешли на другую сторону улицы и почти бегом скрылись в ближайшем проулке от возможного гнева королевской особы. — Повеселились, граф, — в тоне супруги то и дело проскальзывали нотки смеха, — нам надо спешить. — Вы назвали меня монсеньером, — граф никак не мог вернуть себе привычную невозмутимость, пока они шли к переулку, где оставили лошадей, — теперь они думают, что застали самого короля или кардинала за непристойностями на улице. — Это вряд ли. Скорее они подумали на Филиппа Анжуйского, — графиня вывела лошадей из переулка и села в седло. — Такие выходки в его стиле. Чета Д’Артаньян ждала их в конце улицы, почти перед самыми воротами. — Что-то вы слишком веселы, и мы слышали стоны, — подозрительно сощурился Д’Артаньян. — Неужели вы их всех перебили в одиночку? — Не совсем, — графиня с серьезным видом вытерла рот запястьем. — Они разбежались от одного нашего вида. Граф только хмыкнул. Городские ворота охраняла целая рота стражников во главе с начальником городской тюрьмы. Д’Артаньян с графом переглянулись. Перебить вдвоем сколько солдат вряд ли получиться быстро. Тем не менее, это было необходимо, если они хотят выехать за ворота. — Молчите и без глупостей, — на полном серьезе приказала графиня и, откинув с лица капюшон, подъехала к стражникам. Остальные трое, тщательно скрывая лица, держались сзади. Графиня с гордой осанкой королевы подъехала прямо к воротам. — Пропустите меня и мою прислугу, — приказала она стражникам. — Не велено, мадам, — ответил стражник, смотря мимо нее. — Зовите начальника, — непререкаемо распорядилась женщина. Один из четверых стражей кинулся исполнять приказ. Шевалье де Ля Крус степенно вышел из караульной. — Я графиня де Ла Фер, сестра Его Величества короля Людовика Четырнадцатого, дочь покойного Людовика Тринадцатого, в девичестве принцесса Немурская, Шарлотта де Бурбон, племянница короля Испании Филиппа Четвертого, двоюродная племянница короля Англии Карла Второго, по какому праву ты, отброс, мешаешь проехать мне и моим слугам! — с гордым видом вопрошала она у вытянувшего в струнку начальника городской тюрьмы. — Простите, мадам, у меня строгий приказ господина де Ла-Рени. Мне не велено никого выпускать. Тех, кто появится, сразу же сопровождать в тюрьму для выяснения обстоятельств. — Я не отношусь к тем беглым господам, которых вы ищете. Если вы сейчас же меня не пропустите, я пожалуюсь королю. Вы лишитесь не только места, но и головы, это я вам обещаю, — она не удостоила толстяка даже взглядом. — Я всего лишь выполняю приказ, — жалко пробормотал Ля Крус. — Я не могу вас пропустить. — Я всего лишь собираюсь немного прогуляться, — графиня гневно взирала на него сверху вниз. — Ночью, мадам? — теперь начальник городской тюрьмы подозрительно осматривал троих закутанных в плащи господ позади нее. — Это не ваше дело, что и когда я собирать делать! — от гневного тона столь высокопоставленной особы стражники на воротах втянули головы в доспехи. — Х-х-хорошо, м-м-мадам, — шевалье де Ля Крус сам перепуганный гневным голосом отступил назад. — Но мне н-н-нужно знать к-к-кто вас соп-соп-сопровождает. — Это мои слуги, — равнодушно отмахнулась графиня. — Но п-п-позвольте. Ведь все в-в-ваши слуги ж-ж-женщины. А тут д-д-двое м-м-мужчин, — на трясущего толстяка было жалко смотреть после того, как на него грозно взглянула сестра короля. — Это не ваше дело кого я беру себе в охрану, — от ледяной ярости графини дрожащая стража уже готова была разбежаться. Только дрожащий начальник охраны пытался возражать. — М-м-мне н-н-нужно их-их-их ос-ос-осмотреть. П-п-пусть о-о-откроют ли-лица, — его ноги и руки мелко задрожали, когда графиня повернула лошадь прямо на него. Он может и хотел бы убежать, но с перепугу не сдвинулся и с места. Графиня объехала вокруг него, подъехала к Д’Артаньяну и ловко выхватила из-за его пояса пистолет. Молча подъехала к начальнику охраны, утыкая дуло пистолета в жирный потный лоб. — Вы позволяете себе лишнего, — почти доброжелательно сообщила она. — Или вы прикажете открыть или я проделаю симпатичную дырку в вашей голове. Шевалье де Ля Крус стоял не в силах от страха ни пошевелиться, ни что-либо сказать. — Я дочь, сестра, племянница королей, великих полководцев, думаете, я не умею стрелять? — она громко щелкнула, взводя курок пистолета. Шевалье де Ля Крус внезапно отмер и сам бросился открывать ворота. — Чтоб к моему возвращению ворота были открыты, — приказала она. Дождавшись пока поднимется решетка, графиня накинула капюшон и пустила лошадь в галоп по ночной дороге. Трое спутников последовали за ней. — Да вы гений! — выкрикнул поравнявшийся с ней Д’Артаньян, когда они отъехали на достаточное расстояние. — Это же надо! Так ловко вывести нас из города! Дорогой граф, еще немного и я начну завидовать вам. — Сомневаюсь, — отозвался граф де Ла Фер, подъезжая к жене с другой стороны. — В следующий раз, когда задумаете сделать глупость, посоветуйтесь со мной, — слова графини явно предназначались супругу, а не его взбалмошному другу. Она перекинула пистолет Д’Артаньяну устремившись вперед. Ночная дорога была хорошо освещена луной. Свежий ветер трепал полы плащей. Ощущение свободы, полной власти над своей жизнью будоражило кровь. Граф наслаждался бьющим в лицо встречным ветром, распахивал плащ навстречу ночной прохладе, полной грудью вдыхал свежий лесной воздух и неожиданно понял, что голова больше не болит. Совсем, ни капельки. Проскакав по дороге больше часа, они въехали в лес, что отделял их от замка Пьерфон. Здесь пришлось сбавить ход, чтобы лошади не споткнулись в темноте о корни деревьев. Графиня снова ехала впереди, настойчиво оттесняя всех остальных назад. Внезапно остановилась. Послушные лошади, чтобы не столкнуться резко встали, взрыв копытами землю. — Проклятье! — выругалась графиня, спешиваясь. — Засада. Мадам, — она подошла к госпоже Д’Артаньян, — скройтесь вон в тех зарослях. Она сама помогла ей спуститься в коня и проводила взглядом, пока ее плащ и конь не скрылись из виду. Оставив свою лошадь, откинула капюшон и пошла вперед. Спешившиеся мужчины последовали за ней. Дорогу на небольшой полянке преграждали сразу несколько поваленных деревьев. — Мадам, это опасно, — предупредил ее вставший рядом Д’Артаньян. — Вам бы тоже нужно скрыться. Графиня не ответила, только вытащила шпагу из складок широкой юбки. — Пригнитесь, — велела она, низко присев. Выстрелы раздались одновременно со всех сторон. Пули впились в дерево, расплющились о камни, воткнулись в землю. Три кинжала белой вспышкой брызнули в стороны, без промаха поражая троих врагов на деревьях. Д’Артаньян двумя выстрелами поразил еще двоих. Враги вышли на поляну, окружив их плотным кольцом. Стоя спина к спине, трое дворян отбивали атаки напавших. В ночном мраке было слышно лязг оружия, шумное дыхание, да стоны раненых и умирающих. Когда нападающих осталось всего шестеро, графиня нарушила строй. Ловко орудуя шпагой, она теснила сразу двоих противников в заросли. На краю поляны поднырнула у них под руками и на мгновение скрылась в кустах. Почти в ту же секунду брильянтовый кинжал пробил горло одного из противников графа де Ла Фер. Появившаяся из кустов графиня стала теснить своих противников в другую сторону. Доведя их таким же образом до другой стороны поляны, она поразила другим кинжалом врага капитана королевских мушкетеров. Поняв, что над ними просто издеваются, бандиты, сражающиеся с женщиной, удвоили усилия. — Вот проклятье! — граф прозевал в темноте недобитого врага, получил палкой по руке и выронил шпагу. Его жена не задумываясь перекинула ему свою шпагу. Блестящее лезвие сделало несколько оборотов и воткнулось у ног графа, рукоятью вверх. Граф подхватил оружие, продолжая битву. Оставшаяся безоружной, графиня увернулась от обоюдных выпадов врагов, поднырнула под остриями, и, резко выпрямившись, схватила своих врагов за волосы на затылке и столкнула их лбами. Хруст костей был слышен на весь лес. Никто из упавших больше не шевелился. Предпочитая не мешать мужчинам, графиня прошлась по поляне, усыпанной трупами врагов, выдернула из горла мертвеца свой кинжал. — Господин де Рени, покажитесь уже, — негромко позвала она в темноту леса, поигрывая кинжалом. — Не ожидал, что вы присоединитесь к беглецам, — на поляну вышел глава Французской полиции. — Не обижайтесь, Габриэль, но вы чрезмерно тупы, — заявила графиня, отбрасывая распущенные волосы назад. — Невежливо женатому мужчине являться на свадьбу без законной супруги. Начальник полиции на мгновение отвел взгляд, смотря куда-то за спину графини. Та мгновенно пригнулась, перекинула нападавшего через себя и ловко дернув его за голову, сломала шею. — Ну что, господин де Ла-Рени, вы признаетесь, что никого здесь не видели или мне выколоть вам глаза? — графиня, играя, высоко подбросила кинжал. Глава тайной полиции шарахнулся в сторону. — Я буду жаловаться королю, — воскликнул он. — На что это вы будете жаловаться, если ничего не видели? — графиня пожала плечами и тут же потеряла к нему интерес. Пока она ходила за третьим кинжалом, бой на лесной поляне завершился полным поражением врагов. — Вы снова спасли мне жизнь, — граф подал ей ее шпагу и оставшийся кинжал. — Бросьте, — отмахнулась она, вытирая лезвие полой своего плаща. — Я всего лишь ускорила вашу победу. — Я восхищен! — Д’Артаньян подбежал, заглядывая в глаза. — Где вы научились так сражаться? Вы дрались подобно прекрасной амазонке, дикой и необузданной! — Я замужем, господин Д’Артаньян, — графиня собирала рассыпавшиеся по плечам волосы и закрепляла их кинжалами в прическу. — Ваши комплименты неуместны и вульгарны. Она отвернулась, направляясь к супругу. Д’Артаньян обернулся и застыл в онемении. На краю поляны в темноте стояла его жена и целилась в него из пистолета. Зло прищуренный взгляд и совсем не дрожащая рука, подталкивали к мысли, что ему конец. За что? Раздался выстрел. Д’Артаньян закрыл глаза в ожидании боли. Но ничего не последовало, только сзади кто-то упал. Гасконец мгновенно обернулся. Один из недобитых врагов, лежал на земле с простреленной головой, сжимая длинный мясницкий нож. — Выша амазонка тоже хороша, — пошутил обернувшийся на выстрел граф. — Да уж, — выдохнул капитан королевских мушкетеров. — Поспешим, — графиня привела их лошадей. Через две четверти часа лес закончился, и в темноте стали видны зубцы замка Пьерфон.