Сестра короля

Совсем недалеко от Парижа в небольшом замке Монморанси Луи де Бурбон принимал гостя. Без праздников и салютов, без столпотворения гостей и даже без музыки. Только пара бутылок вина, плотно задернутые шторы и острый запах недавно варящихся прямо здесь настоек были свидетелями встречи. Еще совсем недавно принц де Конде был болен. Сейчас он шел на поправку. Едва зажившие язвы на ногах не позволяли ему еще расхаживать в тончайших белоснежных чулках, долгая ходьба подрывала силы едва выздоровевшего принца. Да и гость предпочел явиться без свиты и всячески скрывал свою личность под низко опущенным капюшоном. Хозяин замка принимал гостя возлежа на застеленной только ради приличия кровати. Высокий и подтянутый дворянин с острыми чертами лица, напоминающими лисицу, удобно расположился в кресле напротив. Никого из слуг в комнате не было. Господам самим приходилось тянуться к маленькому столику подле кровати, беря с него вино и фрукты. — Вам действительно так нужен этот проклятый польский престол? — высокий гость дотянулся до столика и забрал самую большую гроздь винограда с золотого блюда. Лежащий на кровати принц картинно закатил глаза, покачивая в руках бокал с вином. — Он мой по праву. Я всего лишь требую свое, — в потемках он разглядывал вино будто в нем было заключено его будущее. — Прошу простить мои скудные умозаключения, но смерть вашего врага не даст вам того, о чем вы так страстно мечтаете, — высокий дворянин медленно ощипывал виноградины, но вместо того, чтобы отправлять в рот, разглядывал их в полосах света, проникающего сквозь не слишком плотно задернутые шторы. Принц перестал гипнотизировать вино и уставился на гостя. — Герцог, давайте не будем ломать комедию, — не сводя с гостя взгляда принц поставил бокал обратно на стол, — смерть кардинала вам точно так же выгодна, как и мне. Если уж говорить совершенно на чистоту, то смерть Гастона Орлеанского целиком и полностью на вашей совести. Гость отмахнулся от его слов и сунул наконец ягоду в рот. — Кто сам без греха, и так далее по списку, — ответил он, жуя, всем видом показывая, что все эти укоры просто пренебрежимая мелочь. — Это все необходимые жертвы ради нашего великого дела. — Ради Вашего дела, — поправил его принц, не сводя с гостя проницательного взгляда. — Чего вы на этот раз от меня хотите? Гость тряхнул отливающими золотом кудрями волос. — Всего лишь вашей дружбы и вашей поддержки, когда вы вернетесь в Лувр, — он изобразил одну из своих очаровательных улыбок, которые безотказно действовали на принцев крови. — С чего вы взяли, что меня допустят в Лувр? По воле короля я гнию здесь всеми забытый и брошенный, — принц откинулся на подушки, показывая, что ему не слишком интересен этот разговор. Гость сунул в рот еще одну виноградину. Изобразил задумчивость. — Вам вернули ваши деньги, титулы и замки, — будто размышляя, ответил он. — Когда вам разрешат предстать перед королем — вопрос времени. — Людовик отравил меня, как и кардинала Мазарини. И вряд ли рад моему выздоровлению, — принц прикрыл глаза рукавом, показывая, что он устал. — Нуу, — протянул гость, — у нас скоро будет новый король. Молодой и неопытный. Он очень сильно будет нуждаться в ваших советах великого полководца. Принц повернулся к гостю, уставился ему в глаза. Приподнялся на подушках и сел. — Опасную вы игру затеяли, де Невер, — он вглядывался в хитрые глаза, втихомолку жалея, что шторы задвинуты слишком плотно. — Не боитесь проиграть? Гость снова вернулся к рассматриванию виноградин в полосах света. — Кости брошены, — медленно ответил он. — Я сделал свою ставку. Вопрос в том, готовы ли вы получить все, чего желаете, но уже с новым королем. Принц де Конде пристально рассматривал развалившегося в его кресле господина, который сейчас говорил о немыслимом, сулил все, что только можно было пожелать смертному. И говорил об этом так, будто все уже свершилось, и теперь оставалось всего лишь немного подождать. А раз уже все свершилось, то герцог не просит сейчас о каких-то прямых действиях. Ему нужно что-то другое. — Сколько? — спросил он, предполагая, что на самом деле вопрос только в деньгах. — Пять тысяч, — герцог ни секунды не колебался с ответом. Сумма была приличная, но не настолько, чтобы у принца крови ее не было. Принц де Конде поднялся с кровати, прихрамывая доплелся до секретера, достал мешочек с деньгами. Протянул герцогу. Герцог де Невер потянул деньги. Принц де Конде не спешил выпускать их из рук. — Я дам вам десять, — после секундной паузы принц заглянул в глаза герцогу, — только если ваша ставка не сыграет, то вы никогда ни под какими пытками не назовете моего имени. Герцог де Невер удивленно вскинул брови и кивнул. В это же мгновение увесистый мешок с деньгами опустился ему в ладонь. — Убирайтесь отсюда, — велел принц. — В случае вашей победы я поддержу вас и вашего короля. Герцог де Невер ухмыльнулся совершенно по лисьи хитро, и пошел к потайному ходу из дворца. Под напором его властной руки дверь полностью распахнулась, скрывая от неосторожного взгляда служанку, закутанную в черный плащ. *** Утро застало графа и графиню де Ла Фер в объятиях друг друга. Графиня откидывала распущенные волосы назад на подушки, чтобы они не мешали поцелуям мужа. Граф с благодарной нежностью целовал ее полураскрытые губы, ласково сжимал тонкие пальцы в белоснежных перчатках. Длинные ночные сорочки скомкались их телами и откровенно мешали, сковывая движения и жесткими комьями давя на самые неподходящие места. Графиня смешливо фыркала, пытаясь расправить предметы одежды, пресекая попытки мужа стащить их окончательно. На такую скромность граф только улыбался мелкими морщинками вокруг глаз, раз за разом припадая губами к пока еще не округлившемуся животу жены, целуя его сквозь ткань. — Да хватит, Оливье, — хихикала графиня, шутливо отталкивая мужа, — ваш сын еще не родился, а вы его уже всего зацеловали. — Я не могу выразить всей благодарности словами, поэтому приходится это делать так, — чуть ли не впервые с их знакомства шутил вечно спокойный и сдержанный граф, и снова гладил живот жены. — Я к вам с серьезными разговорами, а вы… — графиня была вынуждена замолчать, поскольку граф приподнялся медленно и нежно целуя ее в губы. — Остыньте, Оливье, я знаю, что вы счастливы, — теперь она удерживала мужа на вытянутых руках, мешая глушить ее слова. — Нам действительно нужно обсудить серьезные вещи. — В постели? — с наигранным удивлением спросил граф. — Да без разницы, — графиня убедительно смотрела ему в глаза. — Только это надо сделать чем быстрее, тем лучше. — Чтобы все решить, у нас еще есть много месяцев, — граф снова попытался поцеловать жену, но она не позволила. — Речь пойдет не о нашем сыне, а о вашем, — серьезно сказала графиня, отталкивая мужа уже всерьез. Граф сдался. Убрал руки. Улегся на подушку подле нее, слегка отвернулся. — Я знаю, что ваш воспитанник, это болезненная для вас тема, — графиня приподнялась на локте, погладив щеку мужа и повернула его голову к себе. — Нам надо что-то решать. Он больше не может оставаться не у дел. Граф все же отвернулся от жены и уставился в потолок. Он бы предпочел, чтобы Рауль так и оставался воспитанником никому неизвестного мелкопоместного графа. Но в силу сложившихся обстоятельств, это было невозможно. Его жена была права. Абсолютно права. Граф понятия не имел, как нужно поступить. Но и обсуждать эту тему не хотел ни с кем. — Оливье, не сердитесь, но уже пора что-то решать, — графиня тоже улеглась на подушку, рассматривая потолок. — Помните, что сказал Людовик в нашу первую встречу? Он ничего не хочет слышать о незаконнорожденных детях. Я знаю, что это болезненная для вас тема, — она замолчала, покусывая губы и подбирая слова. — На самом деле, у нас есть несколько вариантов. Но выбирать можете только вы. Я лишь предлагаю возможные варианты. Граф шумно вдохнул. Тема разговора нравилась ему все меньше, но его жена никогда не была дурой и явно смыслила во всяческих дворцовых интригах по более него. Но и впутывать сына в эти самые интриги он совершенно точно не станет. Тем более, ясно как день, что сейчас законная жена, ожидая законного наследника, предложит избавиться от незаконнорожденного всеми способами, что могла измыслить человеческая фантазия. И она будет абсолютно права. Сейчас придется выбирать: или жена с законным наследником, или Рауль. Выбор был немыслимый. Решать сейчас граф не мог и не хотел. — Я действительно не предполагала, что так получится, — продолжала графиня, — моя беременность разрушила и ваши планы удалиться от двора к сыну, и мои. Нам проще избавиться от нерожденного ребенка, но вы так счастливы, что я не за что на свете не решусь на это. Граф рывком повернулся к ней, будто его ударили. — Спокойно, — опередила графиню возможную гневную тираду, — дослушайте, я не об этом. Мы можем поступить так, как делают все, у кого есть дети от любовниц и любовников. Отправляют ребенка на воспитание в какой-то из своих замков под наставничество лучших воспитателей, закрепляют за ними сторонний титул и больше не вспоминают о них. Эти господа вырастают без родителей, самостоятельно находят свое место в этом мире. Граф, молча слушая, отвернулся, снова уставившись в потолок. Что в этом случае останется Раулю? Прожить всю жизнь в деревне, не зная воинской чести? Или вступить в королевскую армию с запятнанным титулом незаконнорожденного? Предложенная супругой судьба Рауля почти ничем не отличалась от предложения просто его убить. Сможет ли он сам никогда больше не слышать и не вспоминать о сыне, заботясь только о законном? Нет, не сможет. — У нас есть другой вариант, — после недолгой паузы продолжала графиня. — Мы можем дать ему другой титул и представить его ко Двору. Так он сможет послужить королю. Вы сможете видеться и общаться. Но вы больше ничем и никогда не вспомните, что он ваш сын. В глазах Света вы просто останетесь ему другом и ничем больше. Только в этом случае Раулю придется самостоятельно выбирать свою судьбу. И вы ничем не сможете ему помочь. Граф до боли закусил губу. Немыслимые варианты выбора. Он не мог, просто не мог потерять сына и со стороны наблюдать как дворцовые интриги рвут его на части. И молча безучастно наблюдать за всем этим со стороны не в силах вмешаться, не поставив под удар законного виконта де Ла Фер. Кошмарные варианты кошмарного будущего самого Рауля. Такой судьбы никакой отец не пожелает сыну. Но сейчас нужно было выбирать. Если оставить все как есть, то Рауль останется в замке Бражелон, вырастет без отца и сам будет искать свой путь. Это как раз и был тот первый вариант, который осмелилась вслух предложить ему Шарлотта. Если представить Рауля ко Двору — второй. Ему нужно было время подумать, поговорить с сыном. Только тогда он сможет выбрать из двух зол меньшее. Тем более, надо как-то встретиться с сыном, которого видеть ему запрещено. — Шарлотта, — он слегка повернулся к супруге, которая задумчиво кусала губы. — Я не могу решить что-то сейчас. Вы уже однажды в замке Пьерфон устроили мне встречу с Раулем. Я хотел бы увидеть его еще раз. — Оливье, вы не дослушали, — графиня повысила голос, в ее тоне скользнули непререкаемые нотки. Граф замолчал. — Есть третий вариант. Я представлю королю виконта де Бражелон как своего сына. Он станет как вашим сыном, так и моим воспитанником. Но учтите, в этом случае, Рауль станет инструментом влияния. Все это крайне опасно. Через него, как нашего старшего сына, нас могут вынудить делать все, что угодно. В королевской свите он будет под нашим надзором, мы сможем влиять на него и на его судьбу. Но если он оступиться, кто-то из нас совершит ошибку, самое меньшее, что грозит всему нашему роду — несмываемый позор. Не в силах сдержать эмоции, граф крутанулся к жене, приподнялся, заглядывая ей в глаза. Неужели она пойдет на это? Поставит под возможный удар законного наследника де Ла Фер? То, что она предлагала — безумие. Зачем ей это? Зачем ей признавать незаконнорожденного своим сыном? Ей проще от него избавиться и никогда больше не вспоминать. — Решать только вам, как отцу, — она отрыто и прямо смотрела ему в глаза. — Это ваш сын. Я подчинюсь любому вашему решению. Если у вас есть иные варианты, прошу, озвучьте их. Я сделаю так, как вы скажете. Граф перекатился по кровати и сел, свесив ноги. Голова буквально раскалывалась от мыслей. Он спрятал лицо в ладонях, пытаясь унять бешенный круговорот. Холодные даже в перчатках руки коснулись его плеча, успокаивая, поглаживая. Графиня села у него за спиной, прижалась губами к шее. — Мне нужно время, чтобы решить, — сказал граф, едва замечая ее деликатные касания. Шарлотта резковато вздохнула, настойчиво обняла, водя ладонями по груди. — Вы ведь уже приняли решение, — прошептала она ему в волосы. — Вы только не можете понять почему вы его приняли. Пойдемте обратно в постель, — она потянула его назад, — мне без вас холодно. От ее касаний беспокойный круговорот мыслей замедлился, прекратился, оставил только мелкую дрожь пережитого волнения. Действительно, он выбрал. Теперь надо было хорошенько продумать все детали. Выдохнув, он лег обратно в постель, повернулся к жене, заглянул ей в глаза. — Зачем вам это нужно, Шарлотта? — спросил он, находя в выражении ее глаз какую-то насмешливую рассудительную нежность. Графиня не ответила. Она взяла его руку, прижала ладонь к животу. — Если родится девочка, не могу же я оставить вас без старшего наследника, — ответила она улыбаясь. — Это нечестно по отношению и к вам, и к Раулю. Граф склонился, целуя ее затянутую в белоснежную ткань перчатки руку. *** Граф и графиня де Ла Фер мирно завтракали в своей маленькой гостиной. Утро, проведенное за непростым разговором, не оставило тягостного впечатления, только собранную решительность. Нужно все продумать до мелочей: как урезонить болтунов, когда лучше идти с этим к королю, как предупредить Рауля, что теперь он будет жить в Лувре вместе с ними под негласным домашним арестом, в какой день лучше представить сына ко двору, нужно просить короля о праздновании и много, много других мелочей. Завтрак был уже давно закончен, но обсудить надо было многое. Служанки успели убрать со стола, оставив только фрукты и вино. После того, как они договорятся обо всех мелочах, надо будет испросить аудиенции у короля, чтобы он внес свои королевские изменения в их план. — Помните, Оливье, то, что мы здесь с вами пытаемся провернуть, крайне опасно. Одна ошибка и мы покроем и себя, и своих детей таким позором, что не смыть даже кровью, — графиня была совершенно серьезна, пристально вглядываясь мужу в лицо. Граф только кивнул. Он не меньше нее знал об опасности. Как и знал о том, что в королевском замке детям, пока они не достигнут совершеннолетия, не место. Но он готов был на риск. Лишь бы сын был рядом и с ним было все в порядке. Вошла служанка с докладом о неожиданном визитере. Глава Французской полиции господин де Ла-Рени спрашивал аудиенции у графини де Ла Фер. Граф честно хотел уйти, но Шарлотта удержала его за руку, одними глазами прося остаться. Графу и самому было интересно, зачем это главе французской полиции понадобилась его беременная жена. Не уж-то наконец пришел ругаться из-за навоза, краски и сорванных планов выслужиться перед королем. В этом случае, граф собственными руками вышвырнет его из своих покоев. Ведь никаких доказательств их отлучки у него нет. Не считая пустых бутылок из-под вина и хереса, выпитых по дороге. Тогда на ночной дороге графу не удалось хорошенько рассмотреть главного преследователя. Ведь прежде, чем они встретились, господина главу Французской полиции хорошенько искупали в навозе, а потом еще и облили синей краской. Сейчас перед ними стоял пухловатый придворный с завитыми в тугие кудри черными волосами. Он гневно шевелил маленькими щегольскими усиками, то и дело поджимая губы, но все же держал себя в руках. — Доброго вам утра, господин де Рени, — Шарлотта приподнялась, сделала реверанс и пересела в кресло. — Что привело вас ко мне? Глава Французской полиции отвесил быстрые полупоклоны и уселся в кресло напротив, вальяжно вытянув ноги. — То же, за чем я имел удовольствие видеть вас в прошлый раз, — он сложил руки на животе, вцепившись в собственные пальцы да так, что они побелели. — Вы опять плетете заговоры! Граф резковато вздохнул. Это еще что за обвинения? — Позвольте полюбопытствовать, против кого же я плету ваши заговоры? — спокойная графиня заинтересовано наклонила голову. — Не «ваши», а ваши! — рявкнул глава полиции, но мельком взглянув на графа, тут же взял себя в руки. — То есть вы плетете свои заговоры. Не мои. Против короля! — Позвольте, — весьма натурально удивилась Шарлотта, — я верная слуга Его Величества. В каких заговорах против короля меня можно обвинить? — Перестаньте паясничать, — де Рени гневно сдул с лица некстати упавший кудрявый локон. — Вы поднимаете вторую Фронду. И не надо делать вид, что вы ничего не знаете! — Помилуйте, господин де Рени, кардинал Мазарини тяжело болен, как я могу разжигать вторую Фронду? Это просто не имеет никакого смысла, — графиня, оправдываясь, с самым честным видом прижала руку к груди. — Поверьте, это не я! — Вот именно! — торжествующе выкрикнул глава полиции. — Это вы отравили кардинала! Это вы подговариваете народ бунтовать! Граф сильно закусил губу, чувствуя, что начинает злиться и не справляется со своим лицом. — Господин де Ла-Рени, — попытался напомнить он о приличиях, — моя жена беремена, прошу вас либо предъявите доказательства, либо сбавьте тон! — И вы с ней заодно! — глава полиции погрозил ему пальцем. — Этакого фрондера даже королевская милость не исправит! — Я вынужден снова просить вас, — граф встал, намереваясь проводить крикуна на выход. — Успокойтесь, граф, — Шарлотта взяла его за руку и потянула обратно в кресло. — Давайте выслушаем все, что имеет сказать господин глава Французской полиции. Мне же интересно. Послушавшись, граф сел. — Еще один выкрик, господин де Рени, я вынужден буду попросить вас удалиться, — предупредил он. — Простите, милый де Рени, мой супруг достойнейший из мужей, и в силу своего положения, сейчас я нахожусь под его защитой, — Шарлотта слегка поклонилась мужу. — Прошу вас, продолжайте свой рассказ, в чем я там провинилась. — Список ваших провинностей огромен, — глава полиции поджал ноги и напустил на себя самый деловой вид. — Вы виновны в побеге из Лувра! — Где доказательства? — невинно осведомилась Шарлотта. — Вас, господина графа и господина Д’Артаньяна с супругой видели не менее сотни человек и готовы поклясться в этом под присягой, — лицо Ла-Рени лучилось удовольствием, видимо он проделал немалую работу собирая свидетелей. — Наша ночная прогулка санкционирована самим королем, — отмахнулась графиня, шаловливо подмигивая мужу. — Он отпустил нас немного проветриться. — Королем? — спесь слегка слетела с обвинителя. — Конечно, можете сами у него спросить, — графиня вытянула ноги и судя по нескольким быстрым движениям, прикрываясь длинной пышной юбкой сбросила туфли. — Вы виновны в том, что перебили моих людей, перепачкали меня навозом и облили краской, — пухлые щеки главы полиции налились краской при воспоминании от пережитого унижения. — Это была простая женская шалость, — отмахнулась графиня. — Каприз, если хотите. Вы же не откажете в такой малости сестре короля? — Вы отравили кардинала Мазарини, — Ла-Рени не в силах что-то ответить на ее вопрос перешел к более существенным обвинениям. — Доказательства? — спросила графиня, поглаживая руку мужа, что так сжимала подлокотник, что дерево уже жалобно потрескивало. — А больше некому, — развел руками обвинитель. — Вы обвиняетесь в разжигании бунта против короля. — Ну, это уже не серьезно, — покачала головой Шарлотта. — Это достаточно серьезные обвинения. У вас должны быть веские доказательства. — Они у меня есть, — глава полиции достал из внутреннего кармана камзола бумагу, развернул, показывая. — Это ваш подчерк. Вы состоите в связи с неким недавно прибывшим в Париж господином Николя де Камю, — при упоминании этого имени графиня едва заметно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и расслабилась. — Это он по вашему приказу поднимает парижскую чернь. — Какие глупости вы говорите, — убрав ладонь в руки мужа, графиня картинно прикрыла лицо рукой, словно стараясь не видеть чужого позора. — Фронда-то тут причем? — Не пытайтесь вывернуться! — забыв о предостережениях, глава полиции вскочил на ноги. — Теперь вы прикрылись мнимой беременностью чтобы вас нельзя было арестовать за измену! — Прекратите, сударь! — бледный от гнева граф вскочил на ноги, по привычке хватаясь за бедро, где висела шпага. Но сейчас она была в спальне, ведь за завтраком гостей граф и графиня не ждали. — Соблаговолите удалиться вон! — Без драк, — графиня встала между обозленными мужчинами, ладонями упираясь каждому из них в грудь и расталкивая в стороны, как боевых петухов. — Действительно, господин де Рени, вам нужны более веские доказательства, чем клочок бумаги исписанный неизвестно кем. Приходите в другой раз. Элиза, проводи нашего гостя, — позвала она дежурившую за дверью служанку. — Я еще найду доказательства! Я еще вернусь! И препровожу вас и вашего мужа в Бастилию, где вам самое место! — не желал успокаиваться глава французской полиции. Граф попытался дернуться в его сторону, но был остановлен твердой рукой жены. Господин де Ла-Рени, гневно сбросил с локтя руку пытавшейся его увести служанки и пошел к выходу. — Спокойно, Оливье, спокойно, — тихо уговаривала мужа Шарлотта. — Никаких драк и дуэлей. У нас Рауль, помните? Спокойно! Несколько раз вздохнув и почувствовав, что успокаивается, граф медленно кивнул. *** Беспокойный день занятый переговорами, продумываниями, выпрашиваниями аудиенции у короля наконец закончился. Даже не дождавшись ужина, Шарлотта выпила переданную лекарем настойку и отправилась спать. Граф, потоптавшись по своему кабинету, несколько раз принимался за письмо сыну. Но что-то слова никак не хотели складываться. От непрестанных мыслей в голове поселился адский колокол, который не сколько трезвонил, сколько давил своим немалым весом. Плюнув на все, граф отправился спать. В комнате было ужасно душно от камина и прогоревших свечей, но открывать окно и проветривать не стал, чтобы ни в коем случае не продуло его мирно спавшую Шарлотту. Поудобнее устроив голову на подушке, где ему показалось колокол в голове был не таким тяжелым, граф моментально провалился в сон. Стоило его дыханию выровняться, мирно спавшая до этого графиня поднялась с кровати. Неслышным призраком прошлась по ковру и выскользнула за дверь. Пройдя через пустующую гостиную, скрылась в своей гардеробной. Там ее уже ждали. — Оружие здесь? — спросила она, едва закрыв за собой дверь. Знакомая переодетая служанка с азиатскими чертами лица кивнула на стол, где лежал большой тряпичный сверток. Графиня кивнула и стащила с себя ночную сорочку. Она быстро одевалась в мужскую рубашку, штаны, влезла в ботфорты. — Никому в этом Париже доверять нельзя, — ворчала она, заправляя одежду. — Мне нужно срочно найти Басаана. Переодетая служанка разворачивала сверток. — Как искать будешь? — поинтересовалась она равнодушно. — Если его Ла-Рени нашел, значит не особо и скрывается, — поставив ногу на один из сундуков, она рассовывала за отвороты ботфорт кинжалы из свертка. — Хорошо у нас все же работает французская полиция. — Я не вижу особой срочности. В таком случае мы бы его и сами нашли сегодня-завтра, — Линн подавала со стола оружие. — Без меня никому не шляться по улицам, — отрезала графиня, затягивая на поясе перевязь со шпагой. — Куда делись твои любимые кинжалы? — спросила Линн, подавая широкий плащ. — Остались в спальной, — графиня затянула волосы самой простой лентой. — Они мне сегодня не нужны. — Намечается драка? — они уже шли по тайному ходу. — Не известно, что там Басаан задумал, — графиня не взяла с собой никакого источника света, но шла по темным переходам очень уверено, наизусть зная все повороты и переходы. Линн от нее не отставала. — С этим без меня, — она обошла свою хозяйку и толкнула маленькую дверь на улицу. — Я не любительница драк. Графиня на секунду задумалась, стоя перед оседланной лошадью. — Сделаем крюк через поместье. Возьму с собой Жанну, — решилась она, садясь в седло. — Ты бы не особо усердствовала с ездой верхом, — Линн отставала от нее всего на несколько мгновений. — Нельзя тебе. Графиня только отмахнулась. Через две четверти часа они уже въезжали в ворота парижского поместья графини. Жанна встречала их у самой двери. — Ты едешь со мной, — бросила графиня, привязывая лошадь. Жанна послушно кивнула и исчезла из виду. Линн неспешно расшнуровывала плащ. — Я вас здесь подожду, — она повесила его на крючок и зашла в ближайшую комнату, где всего пару ночей назад лежал обезображенный труп. — Ого! В этот раз трупа на столе не было. Вместо него был листок бумаги с темным грифельным изображением. — Твой художник расстарался. Смотри, — она протянула находку графине. Та взяла листок рассматривая. От взгляда внимательного художника не укралась ни единая мелочь, ни единый оторванный лоскуток кожи. Рисунок точно передавал искалеченное, обезображенное женское тело. — В секретере возьми сотню пистолей и предай их Жану, — графиня аккуратно свернула рисунок и спрятала за подкладку плаща. — Заслужил. В дверях появилась Жанна уже одетая в точно такой же, как и у графини плащ. На первый взгляд, у нее не было никакого оружия, только кривоватая юбка указывала на спрятанную шпагу. Дамы накинули капюшоны и быстро вышли в ночь. — Кому из мушаров передали мое письмо? — спросила графиня, садясь на коня. — Который близ трактира на Пуллетье, — Жанна тоже села в седло, и они медленно двинулись по темным парижским улицам. — Искать там сейчас бесполезно, — вслух рассуждала графиня. — Он уже гниет в подвалах тюрьмы. Как люди Ла-Рени могли найти раньше нас господина Николя? — Допросили одного из бунтовщиков? — предположила Жанна. — Возможно, — согласилась графиня. — Сделаем так же. Они пустили лошадей в галоп по направлению к одному кабаков, где каждую ночь собирались парижские пьяницы. Одного из нетвердо стоящих на ногах пьяниц они встретили довольно скоро. — Да был тут один, — заикаясь рассказывал пьяница, стараясь держать подальше шею от острого лезвия кинжала. — Говорил, что надо всех из дворца перебить и ограбить. — Как его найти? — не спешиваясь, глядя на него сверху вниз, спросила графиня. — Не-не-незнаю, — на шее пьяницы под нажимом острого кинжала выступила кровь. — В кабаке на мосту Мари, — стуча зубами от страха выговорил пьяница и обмочился. Графиня кивнула Жанне. Та выпустила забулдыгу из захвата, убрала кинжал и вскочила на коня. Всего через четверть часа две женщины уже были у дверей названного заведения. Хорошо освещенное питейное заведение было полно народу. Через окно графиня великолепно видела простых местных забулдыг, выхватила взглядам в наименее освещенных углах кучки почти трезвого народа, которые переговаривались в полголоса. — Пойду разузнаю, — Жанна спешилась. — Да куда ты в юбке, — остановила ее графиня, сама слезла с коня и перебросила ей поводья. Заходя в питейное заведение, она отобрала кружку у почти полумертвого от выпитого валяющегося у самого порога пьяницы. Привалилась спиной к стене около одной из шушукающихся групп, делая вид, что пьет. Не услышав ничего интересного, перешла к другой стене. — Смотрите какую важную птицу к нам занесло, — выкрикнул кто-то из второй шушукающейся группы, показывая на дверь. В двери как раз вошла Жанна и остановилась, отыскивая взглядом хозяйку. Взгляды всех пьяниц и завсегдатаев обратились на нее. Графиня прошмыгнула за их спинами и облокотилась на стойку. — Бывает ли тут господин, который подговаривает всех к бунту, — пользуясь всеобщим замешательством, обратилась она к хозяину, протягивая ему золотой луидор. Хозяин кабака — лысый жирдяй с поросячим выражением лица перевел на блестящую монету жадный взгляд. — А тебе зачем? — золотую монету он брать не спешил. — Если скажешь, где его найти, дам еще, — графиня жестом фокусницы достала второй такой же луидор. — Да здесь он где-то, — жирдяй сграбастал монеты. — Подожди, он сам появится. Я укажу. Графиня кивнула и повернулась к Жанне, жестом подзывая ее к себе. Женщина проследовала через кабак под свист и пьяные выкрики, встала рядом с графиней. — Он здесь, — сказала ей графиня. — Ждем. Он скоро появится. Так просто их в покое не оставили. Выкрики, сальные шуточки и поток отборной ругани не переставал литься на забредшую к ним женщину. Жанна с непроницаемым лицом, казалось бы, ничего не слышала. — А не хочет ли мадмазуазель покувыркаться? — развязной походкой подошел к ним какой-то пьяница и дохнул в лицо смрадом давно сгнивших зубов. Его действия были встречены одобрительным хохотом. — Какая сладенькая птичка! — пьянчуга попытался схватить женщину сзади, но не успел. Отлетел в сторону от мощного удара локтем в лицо, рухнул на один из столов, перевернув кружки, и в добавок получил за это по морде от одного из сидевших за столом. — А кобылка-то с норовом! — хохотнул еще кто-то и стал подкрадываться к женщине, чтобы быть откинутым еще одним таким же ударом. Третьего безудержного весельчака незаметно перехватила графиня и легкой подсечкой отправила на пол. Пьяница шумно стукнулся головой об деревянный заплеванный пол. Неудачи получивших свое пьяниц только разожгли азарт. К женщине в платье стали подходить уже не по одному, чтобы с помощью точных ударов быть сваленными на пол. Пьяная кабацкая драка разгоралась. Жанна и графиня встали спиной к спине, раскидывая пьяниц. Через несколько десятков минут показались ножи. Но защищающихся женщин это не испугало. Они все так же спокойно и лениво выбивали из рук дешевое оружие, а нападающих расшвыривали в разные стороны. Тогда таких с ножами стало слишком много, им пришлось достать кинжалы. Помещение было довольно маленьким, шпагам здесь делать нечего. Пьяниц в кабаке прибавилось. Они, казалось бы, бежали со всех ближайших улиц, чтобы встрять в драку. На смену ножам пришли кинжалы. Женщины теперь оборонялись уже всерьез, беспощадно украшая каплями крови внутреннее скудное убранство кабака. Графиня откинула плащ, чтобы не мешал. — Да у нас тут двое красавиц! — взвизгнул кто-то совершенно счастливый. Толпа нападавших только увеличилась. На них бросались с оружием всерьез, намереваясь уже не ранить, а убить. — Уходим? — в полусекундной передышке тихонько спросила Жанна. Графиня сильным пинком в грудь отправила одного из пьяниц точнехонько в окно. — Нет. Он здесь. Разделимся, — так же полголоса приказала она, тесня нападающих. Стоило графине на пару шагов отойти от своей служанки, как кто-то появился со спины. Острейшее лезвие прошлось по предплечью, заставив кинжал выпасть у нее из руки. Графиня моментально крутанулась на месте и выхватила шпагу. Нападавшие отступили всего на несколько шагов, а потом сплошной стеной двинулись на нее. — Стойте! — велела она не громко. Ее тихий голос с легкостью покрыл шум драки, заставив нападающих остановиться. — Господин де Камю, — она крутанулась на месте, поддевая самым кончиком шпаги подбородок отползающего от места схватки голодранца, — вы раскрыты. Я пришла сюда поговорить. Жанна развернулась, выхватывая шпагу. Острие уперлось в затылок отползающему господину, заставляя его остановиться. — Да ну, — протянул голодранец, вставая с пола и гаденько ухмыляясь. Он не обращал ни малейшего внимания на два острия. — Клянусь вам, я только хотела поговорить, — графиня опустила шпагу. — Две минуты, прошу вас. — Так я тебе и поверил, — оборванец жестом дал знак вооруженной толпе остановиться и стал стаскивать с себя рванье, под которыми пряталась вполне приличная одежда. — С Жеромом ты так же «разговаривала»? — Прекрати, — вполне отчетливо попросила графиня. — Дай мне всего пару минут, — она сделала знак служанке, чтобы та опустила оружие. Оборванец, превратившийся в недавнего знакомого дворянина, с подозрением ее осмотрел. — Ладно, — протянул он. — Только наедине. Графиня в знак согласия отдала свою шпагу Жанне и последовала за господином де Камю. Тот вошел в смежную комнату, оказавшуюся кладовой и сам закрыл за графиней дверь. Жанна осталась стоять с той стороны, закрывая спиной дверь и скрестив руки с двумя обнаженными шпагами на груди. — У меня всего два вопроса, — графиня рылась в отворотах своего плаща. — Твоих рук дело? Она показывала рисунок убитой женщины. Де Камю взял бумагу и слегка приоткрыл дверь, чтобы полоска света падала на рисунок. — Нет, — отрезал он. — Я такими вещами не занимаюсь, — он вернул ей рисунок. — Это не мое дело. — Знаешь, кто это мог быть? — графиня снова спрятала рисунок. Господин молчал, вглядываясь ей в лицо. Потом медленно кивнул. — Собираешься позволить сделать со мной то же самое? — прямо спросила графиня. — Послушай, — де Камю скрестил руки на груди и привалился плечом к стене. — Даже ради тебя я не стану отказываться от своей чести. Я уже по старой дружбе дал тебе несколько дней собраться и подготовиться. Умрешь либо ты, либо я. Судя по этому, — он кивнул на ее рукав пропитанный кровью, — я тебя убью. Графиня кинула пренебрежительный взгляд на свой рукав и кивнула. — Пускай будет так, — решила она. — Пообещай мне только одно. Ты сделаешь это сам. — Обещаю, — кивнул де Камю.  — Это все, что я хотела тебе сказать, — графиня потянула за дверную ручку, собираясь выходить из тесной кладовой. — Жаль, что все этим закончилось. — Рано или поздно это должно было случиться, — он посторонился, пропуская графиню, смотря ей в спину с явным сожалением. Графиня де Ла Фер забрала у Жанны свою шпагу, вложила в ножны, плотнее закуталась в плащ. На выходе подобрала валяющийся у порога кинжал, сунула за голенище. Пропустив вперед свою служанку, обернулась. Де Камю так и стоял около кладовой, смотря ей в след. Графиня перед лицом сложила ладони одну на другую, слегка опустив голову, коснулась лбом. Через мгновение скрылась за закрывшейся дверью кабака так и не увидев, как Басаан сжав зубы шарахнул сжатым кулаком в стену позади себя. ***  — Тысяча проклятых чертей! — выругалась графиня, тяжело опираясь о шею коня. — Будь проклято все это дерьмо! — Порядок? — спросила Жанна, которая уже успела сесть в седло. Графиня подняла голову, показывая бледное, без единой кровинки лицо. — Порядок, — тяжело дыша подтвердила она. — Давай в поместье. Будто и не было никакого недомогания, она легко запрыгнула на коня, пуская его в галоп по ночным улицам Парижа. Путь до поместья они проделали быстро. Графиня спрыгнула на землю и перекинула Жанне поводья, позволяя самостоятельно разобраться с лошадьми. — Линн, твое дерьмо не помогает! — рявкнула она, едва войдя в дом. Потягиваясь, переодетая служанка выглянула из ближайшей комнаты и тут же, округлив глаза, бросилась помогать скрючившейся у стены графине. — Это еще что такое? — она кивнула на разорванный и окровавленный рукав. — Что, что, — передразнила ее графиня. — Это называется беременность. Тащи сюда свою дрянь, пока я не сдохла в собственной блевотине! Линн цокнула и закатила глаза. Доведя графиню до ближайшего кресла, бросилась вон из комнаты. Предоставленная сама себе графиня неповрежденной рукой дергала завязки плаща, разрывая их. Сбросив плащ прямо на пол, она тяжело опустилась в кресло, пряча лицо в ладони. Линн вернулась всего через несколько минут с большой деревянной коробкой и бутылкой вина. — Нашла? — спросила она, ставя коробку на столик и роясь в его содержимом. — Нашла, — графиня, преодолевая боль, осторожно выпутывала раненную руку из рукава. — Ну и как? — Линн налила вино в чашку и бросила туда же моток шелковых тончайших ниток и кривую иглу. Протянула графине уже знакомый флакон. Та зубами выдрала пробку и выпила содержимое. — Паршиво, — лаконично поведала графиня и тут же дернулась, когда Линн мокрыми от вина руками взялась аккуратно вытирать и осматривать рану. — Но к разделке Элизы Басаан не имеет никакого отношения. Линн хмыкнула, продолжая осматривать рану. — Сейчас больно будет, — предупредила она, беря нить с иглой. — Соберись. — Давай уже без этого, — графиня здоровой рукой цапнула со стола початую бутылку с вином и приложилась к горлышку. — И так паршиво. Несмотря на предупреждение, при уколе иглой графиня слегка дернулась, оскалилась, сжимая зубы, рвано и часто выдыхая. — Неплохая рана, — Линн равнодушно тянула нить. — Придется тебе потерпеть. — Шей так, — проговорила графиня сквозь плотно стиснутые зубы, — чтобы никто в Лувре не догадался об этой царапине, а уж тем более, мой муж. Линн кивнула, безжалостно протыкая иглой края раны. Графиня мужественно терпела несколько минут. — Перерыв, — объявила она вся мокрая от пота и снова приложилась к бутылке. Линн остановилась. — Что-то с тобой не так, — задумчиво протянула она. — Настойка должна была помочь. Ты пьешь ее в таких количествах, что я готовить едва успеваю. Это не похоже на обычную для беременных тошноту. Либо что-то идет не так, либо я совсем не понимаю в травах. — Не нагнетай, — отрезала графиня. — Нормальные беременные в кровати сутками лежат и мирно в тазик блюют. Я не могу себе этого позволить. Меня Людовик не для того сюда вызвал, чтобы я на мягких кроватях валялась. — Да, уж, — подтвердила Линн, — у нас тут Невер переворот готовит, Д’Эрбле яды возит, брат короля на трон поглядывает. — Ты забыла еще, что Басаану нужна моя голова, Бьюэрману все остальные части, глава французской полиции открыто обвиняет меня в бунте и измене, а еще я графу сына обещала, — графиня допила вино и отставила пустую бутылку. — Заканчивай давай. Линн послушно кивнула и снова склонилась над недошитой раной. В течении целого десятка минут слышались только шипящие выдохи графини сквозь стиснутые зубы. Наконец, Линн обрезала нить и смоченным в вине обрывком ткани стерла кровь. Приложила чистый кусок, хорошенько перевязала, чтобы не сползал. Деловито сложила свои приспособления в деревянную коробку. — Держи, — прежде чем захлопнуть крышку, она протянула графине темный сморщенный комок. — Опять твои грибы, — простонала графиня. — Вина хоть принеси запить эту дрянь. — Так ешь, — Линн вытерла руки и поставила коробку в один из ящиков стола. — А то оставшиеся тебе дни проведешь в лихорадке. Графиня тяжело вздохнула и принялась есть, морщась от неприятного горького вкуса. Доев, она рукавом вытерла рот и, закрыв глаза, откинулась в кресле. — Еще в Лувр возвращаться, — простонала она. — Будь он неладен. Спать хочется просто ужасно. Линн взглянула в окно на светлеющую полоску неба. — Не спи, — распорядилась она, — в кровати мужа выспишься. Графиня открыла глаза и тяжело поднялась на ноги. *** Графиня де Ла Фер проснулась поздно. Мужа в постели уже не было. В гостиной раздавались приглушенные голоса. В гости к графу заглянул его друг капитан королевских мушкетеров. Она приподняла голову. Ее уже не мутило — все же настойки Линн помогали. Вчерашняя рана хорошо скрытая рукавами ночной рубашки отзывалась слабой болью и оставила всего несколько маленьких крапинок крови. — Графиня не слишком хорошо себя чувствует и еще спит, — донесся из гостиной голос ее мужа. — Я ничего не могу сделать, — в тоне господина Д’Артаньяна были слышны искренние извинения, — король приказал немедленно привести к нему вашу жену. Надо было немедленно вставать. Если король требует ее таким способом, значит дело не терпит отлагательств. Графиня дотянулась до колокольчика и позвонила. Отправив служанку к господам сказать, что уже проснулась и скоро выйдет, она села на кровати. Острая боль выстрелом скрутила низ живота. Так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Продержавшись несколько мгновений, боль отпустила. — Вот дерьмо, — выругалась графиня, снова делая попытки встать. Боль снова накатила, только уже не такая сильная. И точно так же исчезла. Что-то явно было не в порядке. С этим можно было что-то делать после того, как вернется от короля. Элиза вместе с пестрым придворным платьем принесла чистую ткань для перевязки, сменила повязку на руке, помогла одеться. Не обращая внимания на мелкую дурнотную дрожь в руках, графиня подколола волосы кинжалами. — Его Величество немедленно требует вас к себе, — при виде нее поклонился господин Д’Артаньян. — Я готова служить Его Величеству, — графиня сделала реверанс и едва удержала лицо, стараясь не выдать накатившую боль. — Господин граф, дайте мне вашу руку. — Но Его Величество требует только вас, — возразил Д’Артаньян. — Мой муж вполне может сопроводить меня до дверей, — графиня подняла подбородок, являя непокорную волю дочери королей. — Ведите. Капитану мушкетеров больше ничего не оставалось, как поклониться и сопроводить и графа, и графиню к королевскому кабинету. К королю графиня зашла одна. В кабинете не было никого из придворных дворян. Все слуги были отпущены. Король сидел за столом и что-то писал. При виде графини нахмурил лоб и сложил руки перед собой. — Соблаговолите объясниться, мадам, — спросил он строго, — что это за бунты вы устраиваете в моем королевстве? Уж не от мужа ли вы подцепили эту заразу? Графиня вздохнула, неловко упираясь рукой в бок. Нашарила глазами ближайший стул и, не спросив позволения, уселась напротив. — Не обязательно было вызывать меня с таким пафосом, — она устало откинула голову на спинку. — Достаточно было записки. — Вас ждать замучаешься, — отчеканил король. — Вы немедленно ответите на мои вопросы. Что там за вторая Фронда? Ваших рук дело? — Я очень ценю господина де Ла-Рени, вот кто не зря ест ваш хлеб, — графиня скрестила руки на груди, — только его расследование пошло немного не в ту сторону. Он обвиняет меня в заговорах и разжигании бунта. — Соблаговолите ответить на вопрос! — не выдержал король. — Почему о бунте я узнаю не от вас, а от господина де Ла-Рени? — Бунт в Париже действительно намечается, — честно призналась графиня, — только не против вас, а против меня. Король, не понимая смотрел на нее вытаращив глаза. — Вы-то чем не угодили парижской черни? — спросил он. — Не понимаю. — Это дело не стоит вашей заботы, — графиня на несколько мгновений прикрыла глаза. — Я прекрасно знаю, кто за этим стоит и чего добивается. Против Вас никто и не думал помышлять. — Я немедленно прикажу арестовать всех виновных! — юный король вскочил со стула и начал расхаживать по кабинету. — Не кричите так, — понизила голос графиня, — у ваших стен большие уши. Господин де Ла-Рени немного переусердствовал. Никакого бунта против вас нет и не будет. Оставьте это дело мне. — Хорошо, — успокоившийся Людовик сел обратно за стол. — Я доверюсь вам. Что за интриги, за которыми вас застал господин де Ла-Рени? Графиня устало выдохнула. — Никаких интриг, — произнесла она. — В то утро мы с графом решали судьбу нашего сына. Брови Людовика поползли вверх. — Не рано ли? — удивленно выдавил он из себя. — У графа есть старший сын, его нужно куда-то определить и приставить к делу. С этим уже я собиралась идти к вам, — побледнев, графиня снова откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. — Нужно найти для него занятие подле вас, пока кто-то не начал делать глупости: или отец, или сын. Держите, Ваше Величество, друзей близко, а врагов еще ближе. Людовик вгляделся в ее лицо. — И как вы собираетесь все это дело устроить? — с любопытством спросил он. Он уже успел забыть о незаконнорожденном ребенке графа де Ла Фер. — Очень просто, — графиня несколько мгновений не шевелилась, но потом подняла голову. — Я хочу объявить его своим сыном и представить ко Двору. — Я не понимаю к чему такие сложности, — Людовик пожал плечами. — Гораздо проще будет просто от него избавиться. Графиня на несколько мгновений закрыла глаза, а потом согласно качнула головой. — Приказывайте, Ваше Величество, я все сделаю, как вы скажете. Сейчас я очень крепко держу графа де Ла Фер. Он не может и пальцем пошевелить без моего ведома. В свете возможного заговора, это нам очень на руку, — она выпрямилась на стуле с самым серьезным видом. — Вы его опасаетесь? — король пристально всматривался в ее лицо. — В том, что готовиться, замешан близкий друг моего мужа, — женщина понизила голос почти до шепота, будто действительно опасалась, что их могут подслушать. — Учитывая их тесную дружбу, то предсказать, как поведет себя мой муж и господин Д’Артаньян, совершенно невозможно. Я не исключаю, что возможно я буду со шпагой в руках защищать вас от них. Мне нужен виконт де Бражелон здесь, подле графа. Так я смогу влиять не только на действия графа де Ла Фер, но и на его помыслы. Если говорить проще, то он будет вынужден будет действовать, как нужно нам с вами. — Вы уверены, что это необходимо? — король задумчиво постукивал пальцами по столу. — Куда вы хотите пристроить виконта в моей свите? — Вопрос с виконтом де Бражелоном я хотела оставить на ваш суд, — графиня снова откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. По ее виску поползла капля пота. — Вы сами определите место для него. Но если вам не угодно его видеть, то приказывайте. Я сделаю, как вы скажете. Король молчал, задумчиво покусывая губы. — Я подумаю, — решился он наконец. — И объявлю о своем решении. — С вашего позволения, я письмом вызову виконта в Париж. Посмотрим, чего он стоит и чего от него можно ожидать, — графиня едва заметно вздрогнула и замолчала. Людовик смотрел на нее. Ожидая продолжения. — Не нравится мне, как вы выглядите, — прервал он затянувшееся молчание. — Беременность дается вам не слишком легко? Возвращайтесь к себе, я пришлю к вам своего лекаря. — Не беспокойтесь, Ваше Величество, это обычное для беременных недомогание, — графиня стала и слегка поклонилась. — Это никак не помешает нашему с вами делу. — И все же, — кивнул король, величественным жестом разрешая ей удалиться. — Лекаря я вам пришлю. В такое опасное время вы мне нужны здоровой. Графиня пожала плечами, легко поклонилась в дверях. Надо было только добраться до своих покоев и выпить настойку. Уж тупого королевского лекаря она с легкостью обманет. *** Едва за Шарлоттой закрылись двери королевского кабинета, графа догнала одна из служанок. — Вас ожидает гость, — доложила она. Немного посомневавшись, граф взял с Д’Артаньяна честное слово, что он проводит графиню до покоев, а сам пошел смотреть кого же черти принесли так невовремя. К его изумлению, в гостиной сидел мужчина преклонных лет по-монашески просто одетый. Господин говорил с сильным немецким акцентом, и как оказалось ждал он вовсе не графа, а его жену. Граф только и мог поприветствовать господина и просить его не слишком затягивать беседу, ведь его жене нездоровится. Графиня все не появлялась, видимо беседовала с королем о чем-то действительно важном. Граф догадывался. Что речь идет о будущем его сына, и это добавляло нервозности. Через четверть часа вместо графини появилась одна из служанок. Граф ее еще не видел, но если бы видел, то непременно запомнил бы. Черты лица ее были странными. Широкое лицо с подчеркнутыми скулами, очень маленький разрез узких глаз. Низко склонив голову, служанка доложила, что графа ждет неотложное дело. Которое немедленно требует его вмешательства. На прямой вопрос, что это за дело, служанка не ответила, красноречиво покосившись на гостя. Графу пришлось извиниться и оставить гостя в одиночестве дожидаться графиню. Уже в коридоре графа дожидалась его служанка Адель, которая сказала, что неотлагательное дело ждет графа в оранжерее. Ничего не понимая, граф отправился за служанкой, которая ежеминутно его подгоняла, уводя все дальше по коридорам дворца. Внезапная мысль, что его супруга после беседы с королем отправилась отдохнуть среди растений и цветов, и там ей вдруг стало плохо, заставила сорваться и почти бежать, обгоняя служанку. *** Графиня де Ла Фер медленно шла по королевскому дворцу под руку с капитаном королевских мушкетеров. Выйдя от короля, она попыталась отказаться от сопровождающего, но господин Д’Артаньян был очень настойчив. Он дал слово ее мужу и в случае ее отказа, вопреки приличиям, отнесет графиню де Ла Фер до ее покоев на руках и передаст графу лично в руки. Графине пришлось смириться и уцепиться за локоть сопровождающего. Д’Артаньян с присущей ему гасконской прямотой и настойчивостью вежливо пытался выяснить зачем король вызвал ее в такой спешке, и что они там обсуждали. Графиня натянуто улыбалась и повторяла одно и тоже, что обсуждение касалось только короля и графа де Ла Фер. Однако, уже недалеко от их покоев графиня шепотом призналась по секрету, что разговор с королем был о будущем их с графом детей. Д’Артаньян задумался и наконец замолчал. Оставалось пройти всего несколько поворотов до входа в крыло графа и графини де Ла Фер, как из-за угла выскочила служанка и едва не врезалась в них. Поминая преисподнюю и чертей, Д’Артаньян принялся было распекать нерадивую слугу. Но служанка его слушать не стала. — У нас гость, — без поклона обратилась она к графине. — Из Австрии, — добавила она, будто это что-то значило. Графиня де Ла Фер выпрямилась и отняла свою руку у капитана королевских мушкетеров. — Соблаговолите удалиться, сударь, — твердо произнесла она. — Но я же обещал господину графу, — попытался возразить Д’Артаньян. — Я должен передать вас лично ему в руки. — Он в оранжереях, — вмешалась служанка в разговор господ. — Шевалье Д’Артаньян, — уже мягче обратилась к нему графиня. — Выполните и мою просьбу. Найдите графа и скажите ему, что с его женой все в порядке. Я сама доберусь до своих покоев. Д’Артаньян замер, раздумывая, как же ему поступить. — Выполните мою просьбу, — властно повелела графиня. — Если не хотите нажить врага в лице сестры короля. Д’Артаньян досадливо закусил усы. — Хорошо, — наконец согласился он, — я передам графу, что оставил вас в заботливых руках ваших слуг. — Благодарю вас, господин Д’Артаньян, — графиня отвесила краткий поклон и повернулась к нему спиной, давая понять, что разговор окончен и в его услугах больше не нуждаются. Проследив взглядом за удаляющимися женщинами, Д’Артаньян поспешил на поиски друга. Зайдя за первый поворот, служанка обернулась, убеждаясь, что их никто не подслушивает. — Я убрала твоего мужа подальше отсюда, — быстро отчитывалась переодетая служанка, — с ним Адель. Она присмотрит в случае чего. — Бьюэрман что-то сказал? — спросила графиня, быстро шагая к дверям своих покоев. — Нет, только сказал, что ему нужна ты, — служанка так же быстро и уверено шла рядом. — Линн, поднимай всех, кто у нас в Лувре, — распорядилась графиня, взявшись за дверную ручку. — Все потайные ходы окружить, зарядить все пистолеты. Не известно один он тут появился или привел толпу таких же фанатиков. Я хочу, чтобы на эту сволочь могли пристрелить в любую секунду по моему знаку. У тебя есть минут десять, не больше. Успеешь? — Успею, — кивнула служанка. — Давай бегом, — распорядилась графиня. Служанка, приподняв юбки, умчалась по коридору. Графиня несколько мгновений постояла, закрыв глаза, а потом толкнула дверь, заходя в свое крыло. В общей комнате, их с графом маленькой гостиной, сидел австрийский священник. Никаких опознавательных знаков, кроме увесистого деревянного креста на шее, на нем не было. Он был одет в простую черную рясу. Когда вошла графиня, он и не подумал подняться с места. — Как вы меня нашли? — графиня плотно закрыла дверь и остановилась напротив него, стараясь держаться подальше. — Это мой долг выслеживать и истреблять дьявола в человеческом обличие, — процедил он, прищурившись. — Вы прекрасно спрятались, но от взгляда Господа не скроешься. — Зачем вы здесь? — графиня сложила руки на груди, смотря в маленькие жестокие глаза. — Истребить дьявола, — благочестиво качнул головой священник. — Верните мне мою дочь и после покаяния я очищу вашу душу святым огнем. — Ваша дочь мертва, — графиня на несколько мгновений отвернулась к окну. — Вы сами похоронили ее на Зентралфридхоф. — Вы подняли ее нечестивым воскрешением и утащили в ад! — австриец вскочил на ноги и ткнул пальцем в графиню. — Покайтесь добровольно или я насильно вытрясу из вас признание! — Не посмеете, — графиня тяжело оперлась ладонями на спинку впередистоящего кресла. — Я сестра короля. Я здесь под защитой Его Величества Людовика Четырнадцатого. — Никакой король не стоит выше Святой Церкви! — рявкнул священник. — Вы ведьма, сам дьявол! Когда я стану первым министром и главой французской церкви, вам уже не скрыться от Божьего гнева! — Вы приехали сюда чтобы получить должность кардинала? — графиня удивленно приподняла бровь. — У вас ничего не выйдет. Французы с трудом терпят итальянца на этом посту, австрийца уж точно не потерпят. Король Франции никогда не позволит вам занять эту должность. — Это мы еще посмотрим, — усмехнулся священнослужитель и снова уселся в кресло. — Французская земля давно нуждается в чистке от служителей дьявола. Ваш король должен это понимать. — Во Франции нет инквизиции, — четко выговорила графиня, смотря священнику в глаза. — Вернуть не долго, — фыркнул он. — Клянусь, вы будете первой, кого я отправлю на костер. Если вы не отпустите мою дочь, то останетесь без покаяния! Графиня тяжело вздохнула, ощущая себя так, будто разговаривает со стеной. — Ваша дочь умерла, — терпеливо и даже ласково, она попыталась убедить австрийца. — Такова воля Господа. Вам нужно смириться с этим. — Она у вас в плену! — взвился австриец. — Вы терзаете ее тело, калечите душу невинного создания. За это вы будете гореть в аду вечно! Графиня перестала опираться на кресло и потерла лоб рукой, поняв, что разговор пошел по кругу. — Как вы истерзали тело моей служанки, — пояснила она с сарказмом. — Да как вы смеете! — рявкнул он и в запале шарахнул кулаком по подлокотнику кресла. — Через боль я очистил ее душу, привел к Господу. Благодаря ей я знаю о всех ваших дьявольских делах! Графиня закусила губу, прошлась по комнате, из небольшого ящичка перед камином достала свернутую вчетверо бумагу. — Это вы называете очищением? — она развернула рисунок и положила его перед священником. Тот мельком взглянул на рисунок убитой девушки и едва уловимо пожал плечами. — Ваши дьявольские путы глубоко проникли в ее тело. Нужно было убрать все лишнее, чтобы освободить ее чистую душу. — И многого вы от нее добились? — сарказма в голосе графини хватало. — Теперь я знаю, что вы сам дьявол! — выкрикнул священник. — Я знаю, что вы похищает чистые невинные души, мучаете и пытаете их, чтобы они вечно служили вам. Вы оскверняете все, к чему прикасаетесь. Я проклинаю вас! Плюю на вас! Вы подобрались к королю Франции, чтобы превратить это место в ад и править здесь, как сам Сатана! Нет! Вы и есть Сатана! — Успокойтесь, — графиня со смесью недоумения и брезгливости смотрела на этот спектакль. — Зачем вы пришли ко мне? Все что вы обо мне думаете, я и так знаю. — Я слежу за вами! — процедил служитель церкви. — Я очищу здесь каждого, кого коснулась ваша нечестивая рука. И я своими руками сожгу вас перед окнами вашего короля. Вас и ваше дьявольское отродье! — он кивнул на живот графини, явно намекая на беременность. — Это угроза? — спокойно спросила графиня. — Франц, возвращайтесь в Австрию. Вам надо смириться со своим горем, а не обвинять меня непонятно в чем. — Дьяволу никогда не победить, — помотал головой священник. — Я слуга господа нашего клянусь истребить весь ваш сатанинский род, придать очищающему огню инквизиции! — Я достаточно услышала, — бледная от гнева графиня сжала кулаки так, что ногти прорвали тонкую ткань перчаток и впились в ладони. — Соблаговолите удалиться. Пока я не позвала стражу и не выкинула вас отсюда. Священник поднялся на ноги. — Вам никогда не победить Господа, — предупредил он. — Вы сами пожрете себя! Он принялся неистово креститься. — Подите вон, — закрыв глаза, бледная как полотно графиня тяжело опиралась на спинку кресла. — Больше предупреждений не будет. — Чувствуете, как действует божья благодать? — с блеском маньяка в глазах, подошел к ней священник. — Именем господа нашего, изгоняю тебя, дьявол! Он принялся крестить неподвижно стоявшую женщину, бормоча слова молитвы. — … молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь! — с последним яростным словом, он схватил висевший на груди деревянный крест. Содрал его с шеи, сдергивая нижнюю часть креста. В мгновение деревянный крест священника обратился в кинжал. Только отработанная выучка заставила графиню выставить руку для защиты. Острое лезвие взрезало ткань перчатки, окрашивая ладонь графини кровью. Оглушительный выстрел выбил из рук священника кинжал. Пролетев пол комнаты, тот воткнулся в ткань портьеры и со звоном упал на пол. — Дьявольские козни! — завопил священник, затряс рукой, разбрызгивая капли крови. — Следующая пуля предназначена вашей голове, — предупредила графиня. — Огонь! — тихо скомандовала она куда-то в сторону. Раздалось три выстрела с разных сторон. Но к сожалению, ни один выстрел не достиг цели, только перепортили резной подголовник кресла. Под градом щепок, пригибаясь, священник позорно бежал из покоев графини. — Прекратить! — громко велела графиня. — Линн, какого черта так паршиво стреляете. С двух метров попасть не можете что ли? — Позиция была неудобная, — из кабинета графа с пистолетом в руках вышла переодетая служанка. — Не видно ничерта. А ты чем занималась? Еще бы немного, и валяться тебе с перерезанным горлом. Графиня, не отвечая, тяжело дышала. Сделав пару медленных тяжелых шагов в сторону спальни, она схватилась за живот, продолжая идти. Будто в тумане, будто сквозь толщу воды она окровавленной рукой кое как дотянулась до двери в спальню. Ничего не понимая, служанка смотрела ей в спину. Опустила взгляд на пол. Край пышной юбки графини размазывал огромную кровавую лужу, оставляя широкий след. Через мгновение, Линн бросилась к графине, подхватывая оседающее на пол бессознательное тело. На городской ратуше затрезвонил колокол, возвещая о смерти первого министра и кардинала Франции. *** В оранжерее его жены не оказалась. С самым невинным видом Адель пояснила, что такой поспешностью она всего лишь хотела показать графу распустившийся бутон, который цветет совсем недолго. Она ведь заметила, что граф любит гулять среди растений и обрадуется дивному цветку. Ответить на такую заботливость было нечего. Граф поспешил обратно в свое крыло, но на выходе из оранжереи столкнулся с Д’Артаньяном, который отчитался, что передал его жену в руки ее слуг, и графиня чувствует себя хорошо. Капитан королевских мушкетеров слегка обижено рассказал графу, что его жена, узнав о госте, выставила его вон. Граф знал о визитере и, судя по всему, его жена хотела побеседовать с гостем наедине. Не желая ей мешать, граф остался в оранжереях. Вместе с Д’Артаньяном за приятной беседой они обошли весь диковинный сад. Слуги накрыли им обед прямо здесь. Прямо посреди их обеда зазвонил колокол, оповещая о важном для Франции событии. Ни граф, ни Д’Артаньян так и не поняли по кому звонил колокол, поэтому они мирно продолжили свою трапезу. Выпив четыре бутылки вина на двоих, граф подозвал служанку, расспрашивая о колокольном звоне. Слуги всегда все узнают первыми и знают почти о каждой мелочи, происходящей во дворце. Времени прошло уже достаточно, чтобы любопытные служанки успели выслушать все гуляющие сплетни. — Умер его Высокопреосвященство кардинал Мазарини, — ответила Адель, кланяясь, — это по нему трезвонит колокол. — Надо бы засвидетельствовать королю свои сожаления, — предложил Д’Артаньян. Граф задумчиво покивал. — Графиня пойдет к королю? — спросил он у своей служанки, которая неотрывно стояла у него за спиной. — Графиня отдыхает, — ответила служанка. — Его величество собирает придворных через час. — Значит, допьем вино в этом дивном месте и отравимся к королю. Не будем мешать вашей жене отдыхать, — подогретый вином, Д’Артаньян предложил план. Граф покрутил в пальцах опустевший бокал. Его жене и так не здоровилось с утра. Если она отдыхает, то мешать ей не стоит. Его беспокоил только колокол, который мог разбудить его супругу. Подумав, он согласился с планом друга. До короля они не дошли. Уже перед королевской дверью, графа догнала запыхавшаяся служанка, докладывая, что графине стало плохо. Оставив друга, граф поспешил в свое крыло. Здесь царил бедлам. В их гостиной толпились лекари и придворные, суетились служанки, вынося тазы и ведра с водой. Вода в них была красная от крови. Все окна были настежь распахнуты, а тяжелые портьеры раздвинуты. Графу сначала показалось, что пахнет сгоревшим порохом, но принюхавшись он различил ароматы настоянных трав и разных протирок. Двери спальной были плотно закрыты, тут стояли служанки, вежливо отвечая на докучливые вопросы любопытствующих дам и кавалеров. Все, что мог сделать граф, под предлогом, что их всех ждет король, выдворить придворных из своего крыла. Дождавшись, пока все покинут их с женой комнаты, граф самостоятельно закрыл окна и задвинул портьеры, погружая гостиную в привычную тень. В его кабинете окно тоже было распахнуто. Здесь тоже сильно пахло отдушками и порохом. И откуда здесь порох? Притворив дверь в гардеробную графини, граф принюхался. И здесь тоже пахло порохом. Ну этого просто не могло быть. Кроме того, когда из спальной выскользнула служанка с тазом в котором плескалась алая от крови вода, граф и оттуда почуял запах пороха. Мучаясь подозрениями, граф обошел гостиную, внимательно осматривая предметы мебели. Не хватало только одного привычного кресла. Видимо его перенесли в спальную. Никаких следов от пуль или следов того же пороха. На полу нашел только хорошо замытые следы крови и обратил внимание на новый ковер. Но это никак не доказывало, что здесь кого-то ранили. Более того, в потайных ходах тоже пахло точно так же. Решив, что после ароматного соцветия трав в оранжереи, ему просто мерещится, граф перестал обращать внимание. Вернувшись в гостиную, граф принялся ждать, когда появится из спальной королевский лекарь. Он внимательно прислушивался, ожидая, что услышит ругань Шарлотты или, что дверь приоткроется и оттуда вылетит подушка. Но ничего этого не было. Служанки таскали туда воду, вынося тазы с красной водой. Слуги были заняты, и граф не решался отвлекать их вопросами о том, как там его Шарлотта. Графу показалось, что он прождал несколько часов. Наконец двери спальной открылись. Королевский лекарь, взмахом руки отправил своего помощника прочь подошел к графу. — С вашей женой все будет в порядке, — сообщил он. Накатившее облегчение заставило руки и колени позорно задрожать. Удержав лицо, граф кивнул, доставая из кармана мешок с деньгами. — Благодарю вас, — он протянул увесистый кошель. Лекарь деньги не взял, отрицательно помотал головой. — Мужайтесь сир, господь прибрал к себе нерожденное дитя, — смотря в пол, лекарь поклонился и ушел, оставляя графа наедине со своим горем. Мешочек с деньгами выпал из ослабших пальцев графа де Ла Фер. Рассыпавшиеся монеты звонко застучали об пол. Колокол на городской ратуше продолжал трезвонить по умершему, с каждым ударом выбивая из глаз графа де Ла Фер невольные слезы.