Очень долгая зима

Квартирка Игоря Александровича ещё меньше предыдущей, обычная гостинка в виде одной длинной комнаты, разделённой на кухню и спальню самым условным образом: наличием в одном углу плиты, холодильника, микроволновки, а в другом — стола, дивана и шкафа. И ванная отдельно, что меня, как ни странно, печалит: я сижу в крошечной ванне, упираясь коленками в подбородок, потому что иначе в неё не поместиться, и типа греюсь. Игорь присоединяться ко мне явно не собирается, не то из-за неудобства ванной, не то я просто не заслужил. Не знаю, чего натворил в прошлой жизни, но иначе чем кармой полосу своих невезений объяснить не могу. Мне грустно, отпущенное мне время утекает, а я ещё и чувствую себя не самым бодрым образом, поэтому отогревшись до цвета румяного яблочка и произведя все необходимые водные процедуры (и даже не подрочив, ибо нефиг, у меня парень есть), выхожу под свет электрических ламп. Времени всего часов шесть, но за окнами типично зимняя темень, которая из-за ужасно долгого дня кажется мне глубокой ночью. Отопление фигачит на полную мощь, жара — пиздос, так что я решаю оставить полотенце в ванной. — Есть хочешь? — Я трахаться хочу. Игорь стоит с большой деревянной ложкой, которой только что помешивал какое-то варево в кастрюле, поворачивается, смотрит на меня и откладывает ложку на стол. — Ага, — говорит, — я вижу. Но мне на помощь не спешит, прислоняется к кухонному столу и созерцает. Одет он уже по-домашнему, как обычно, в треники и футболку. Волосы отросли и падают на глаза. Мне кажется, мы так давно не виделись (чуть больше месяца), так давно не трахались, что я начинаю стесняться. — Меня сегодня все пирожками и булочками угощают, — я сажусь на табуретку, ту, что стоит в «кухонной части» комнаты, весь такой примерный и терпеливый, оглядываюсь кругом. — А где это мой бинбэг? — У родителей, не стал перевозить, — отвечает Игорь. И так на меня пялится, что мне за него неловко. — Жа-алко, он мне полюбился. Вы ж там уже всё? — я начинаю елозить на стуле. Так как обернуться полотенцем я не счёл нужным, сижу голой жопой на табуретке, хуй торчком и как бы намекает. — Я уже всё, — кивает Игорь, кажется, имея в виду, совсем не готовку. Сгребает со стола кухонную утварь в кучу, освобождая место, и хлопает по столешнице. — Иди сюда, Мазин. — Кухонные столы и раковины — это последний тренд сезона? — недоумеваю я, но послушно, со скоростью света, запрыгиваю в тесное соседство сковородок и пышущей жаром плиты. Невольно заглядываю в кастрюлю. — О, макароны. И с колбаской даже. Совсем не вовремя у меня просыпается аппетит. Лезу туда рукой (они ж у меня чистые), а Игорь тем временем притягивает меня за бёдра к себе, так что мой член утыкается ему в живот. От этой внезапной близости (о-о, как же я по нему скучал!), что-то ёкает у меня в груди, сжимается, как пружина. Я реально чувствую волну жара на лице, так что в мгновение ока забываю о кастрюле и обхватываю бёдра Игоря ногами, упираясь в них пятками, и выгибаюсь, пытаясь потереться хуем об его живот. Я долбаный акробат. — Да ты ешь-ешь, если голодный, я не буду отвлекать, — мстительно говорит мне Игорь, и обхватывает мой член рукой. Но есть мне уже не хочется. Как персонаж известной пословицы про «рыбку съесть и на хуй сесть», я, конечно, предпочитаю последнее. Стискиваю края столешницы, гремлю какой-то фигней, висящей на стене, которую задеваю спиной, и радостно урчу. На столе крошки, они впиваются в мой голый зад, но я бы сказал, что это даже интересное ощущение. — Осторожно, Мазин. Руками не маши. Продолжая мне неспешно надрачивать, Игорь заставляет меня отодвинуться от плиты подальше и наклоняется, чтобы поцеловать. Он целуется совсем иначе, чем Тимур, нежнее, без напускной животности, но тоже с уверенностью убежденного актива, и мне сразу хочется сдаться — наверное, поэтому я всегда снизу. От того ли, что я неебически соскучился, или от нервов, но внутри меня всё сладко трепещет, я сам начинаю тереться, толкаться в его кулак и выгибаюсь, как сучка. — Давайте сегодня без прелюдий, — шепчу я, когда он наклоняет голову и спускается щекочущими поцелуями к ключицам. — Это классно, мне очень нравится, но я так заебался… Я готов, правда. Игорь поднимает голову и смотрит мне в глаза — спокойно, как на конченого дебила. Я пытаюсь сообразить, что опять сделал не так. — То есть просто выебать тебя и разойдемся? В его варианте звучит так херово, что я даже успеваю испугаться, но не оправдаться — Игорь берёт меня за затылок и наклоняет мою голову к себе. Я закрываю глаза, но давление на затылке вдруг ослабевает, и я сам тянусь туда, где, по моему мнению, должны быть его губы, накрываю его ладонь на своем затылке, ласкаю её пальцами. Мне одиноко в этой темноте закрытых глаз — Игорь отстраняется, я его не нахожу, но чувствую его поглаживания там внизу. Переношу его руку с затылка к губам, облизываю их и открываю глаза. Игорь смотрит на мои губы, на язык, который скользит между его пальцев, замечает мой взгляд и улыбается. — Придётся потерпеть, сладкий. Я хочу у тебя отсосать, — говорит он, стягивает меня со стола и встаёт на колени. — О-о, Игорь Александрович! — бормочу я восхищённо, взъерошиваю его волосы, подталкиваю к себе и упираюсь членом в приоткрытые губы. — Как вам не стыдно… — А должно быть, Мазин? — накрывает головку языком, щекочет кончиком уздечку. Мне хочется толкнуться глубже, чтобы он взял целиком, но я пока терплю. — Ну, а как же, — клянусь, эта игра мне никогда не надоест. Блядь, это же мечта порнодрочера, даже круче, чем раньше! — Вы же учитель, Игорь Александрович, пример для подра… жания… Еба-а-ать! Выгибаюсь и встаю на цыпочках, пытаясь как-то совладать с нахлынувшими ощущениями. Игорь проводит языком от основания до головки и обратно, облизывает и покусывает яйца, так что по телу бегут мурашки. Я снова что-то переворачиваю на столе, но уже пофиг. Наконец, он берёт в рот, резко и глубоко, как мне нужно, так что я начинаю стонать. Я чувствую его губы, упругость и мягкость языка, горло, осторожно толкаюсь навстречу. Комкаю футболку на плече и смотрю сверху вниз, на лицо. В этом положении, на коленях, Игорь так охуенен, что я едва контролирую себя, чтобы не схватить за волосы и не начать вдалбливаться ему в рот. Заставляю себя расслабить пальцы и поглаживаю затылок и шею, как мне обычно нравится. Он наращивает темп. — Вы охуенный учитель… — говорю я и расставляю ноги, надеясь что он двинется дальше. Игорь ласкает мою мошонку рукой. — Скорее, хуёвый, — Игорь смотрит на меня снизу вверх, облизывает губы и снова с энтузиазмом засасывает. И выпускает — от головки до его языка тянется нитка моей смазки. Я выдыхаю. — Из тех, кто любит пососать хуй своего ученика, — договаривает Игорь Александрович, и берёт снова. Я понимаю, что если он будет так продолжать, я кончу тупо от минета. — Но тебе же такие нравятся, Мазин? — О, да, — я всё-таки хватаю его за волосы, — мне, пиздец, как нравятся… такие… такой… бесстыжий, развратный и охрененный… учитель, — Игорь отстраняется и берёт мой член в руку. Я, блядь, больше не могу, поэтому спрашиваю в лоб: — Вы хотите поменяться ролями, да? Я не привык, но могу попробовать. Но это… вы уверены? Игорь встает, толкает меня бёдрами, так что я тоже чувствую его возбужденный член, и прижимает к кухонному столу. — Мазин у нас тоже хуёвый ученик, да? — вместо ответа я его целую, нащупываю его стояк. Мне странно и трепетно, будто мне предложили небывалое извращение. Даже руки дрожать начинают. — Расслабься, сладкий, я знаю, что ты для Тимура выпендриваешься, — мы тупо тремся друг об друга, как пятиклассники, — но если еще раз назовёшь меня «на вы» и по имени-отчеству, заставлю себя трахать, понял? Я смущаюсь, но в тоже время чувствую облегчение — как-нибудь в другой раз на Тимуре и попробую, а то чо он такой борзый. — О, вы правда этого хотите? Хотите, чтобы я вас трахнул? — продолжаю испытывать судьбу я. Угроза — не сказать, чтобы сильно опасная, а вовремя остановиться я никогда не умел. Мацаю его за задницу, забираюсь под резинку штанов: — Игорь Александрович, вы такой… извращенец… Школьника, своего ученика — и просить о таком… — я ловлю губами мочку его уха. — Вы, кстати, трусы забыли надеть. — Заткнись, Даня, вот честно… Просто заткнись, — говорит Игорь и трясётся от смеха. — А то выпросишь. Оставлю без ужина. Он отходит от меня, мельком проверяет телефон и берёт флакон смазки. — Не, ну так-то я не против расчехлить своё мужское начало, — угораю я и делаю, характерное движение бёдрами, описывая хуем полукруг. Подхожу к Игорю, скольжу пальцами по его члену, распределяя смазку. Он прислоняется ко мне и тяжело дышит. — Ох, знали бы ваши примерные студенты-отличники, какой вы… Чтобы меня заткнуть, Игорь поднимает мою голову за подбородок и касается губ языком. Я принимаю предложение с энтузиазмом. Мне и правда давно следует заткнуться. Мы лижемся в самом прямом смысле этого слова: соприкасаясь языками не во рту, а снаружи, я дрочу ему, медленно подталкиваю к незаправленному дивану, что в полуметре от нас. Сам стягиваю с него футболку и толкаю на диван. От его неожиданного предложения, чувствую себя альфа-самцом — Игорь знает, как вернуть уверенность в себе. Я уверен, что он это всё специально. Залажу на диван следом и забираю у него смазку. — Помочь? — он лыбится, но я непреклонен. — Я сам. Я же мужик, блядь. Перекидываю ногу через бедра Игоря, встаю над ним на коленях, он меня гладит по бокам и ягодицам, насколько хватает рук, и следит за моими действиями. Я выдавливаю длинную красивую струю на ладонь, прокатываю между пальцев, наклоняюсь, касаясь его члена своим, и засаживаю пальцы себе в зад. Мычу в губы Игоря, который пока берет в руки наши оба члена. — Ты тоже… Тоже так любишь? — спрашиваю я, испуская стон. — Не так, как ты, — говорит он, помогает мне сесть прямо и направляет свой член рукой куда надо. — Ты хочешь кончить от пальцев или позволишь поучаствовать? — Давай так, с пальцами, — отвечаю я и опускаю бёдра. Этот первый момент, когда член входит, самый охуительный — будь мы в аниме, про нам бы пробежала цветная преображающая волна, звёздочки, сердечки, сила луны и всё такое. Я какое-то время прихожу в себя, а потом начинаю двигаться. — Блядь, Мазин… — кажется, Игоря малость накрывает. Я сам охуеваю от ощущений. Это не то, чтобы оргазм, но что-то такое странное и охуительное. Шевелю пальцами в поисках своего внутреннего эльдорадо, и у меня из глаз начинают пикировать искры. Не, я, блин, так кончу за пять секунд, вынимаю пальцы — Игорь замирает и матерится. У него аж лицо перекашивает — ого, как я могу! Надо сказать, странное и распирающее чувство меня нихуя не покидает. Игорь хлопает меня по ягодице. — Двигайся, котёнок. Давай, сладкий… В наше развратное воркование и шлепки, вкусно сдобренные смазкой, врывается стук. Ну, блядь, что это такое? — С-сук, как всегда вовремя, — стонет Игорь, смотрит на дверь, что мне даже кажется, что он сейчас прокричит: «Входите, открыто!» От этой фантастической перспективы у меня в мозгу что-то переключается, я представляю, как в комнату вваливается толпа, принося с собой запах мороза и глазеет на нас, типа, ожидая своей очереди. Я невольно наращиваю темп. Игорь приподнимает меня над собой и сам подаётся навстречу. А оргия в моем напрочь отбитом сознании наращивает обороты: среди толпы — Тимур, он разваливается на стуле, как раньше, зырит на стыковку чужого хуя с моим задом, скрипит зубами и надрачивает. Мне пиздец, как не хватает этого долбодятла. Игорь сжимает мой член, и я понимаю, что он уже на грани. Стук раздаётся снова, требовательный, раздражённый, который может исходить только от одного — и я, неожиданно для себя, кончаю. Будто он простучал по каким-то моим нервам. Скручивает меня нехило, сперма долетает аж до лица Игоря, но его это, кажется, не смущает. — Давай, Даня, ещё чуть-чуть… Не останавливайся. Я снова начинаю двигаться, инстинктивно зажимаюсь и скоро довожу его до оргазма. Стук смолкает, будто кто-то за дверью прислушивается к тому, что происходит внутри — а в звуках мы себе не отказываем, особенно Игорь. Его выгибает, он кончает в меня, хотя это совсем не в его правилах. Я ещё не отошел от собственного оргазма, так что мне пофиг, я позволяю его члену выскользнуть и тупо валюсь рядом, тяжело дыша, как спринтер. — Прости, котёнок, — Игорь убирает с моего лица мокрую чёлку, целует в щёку, потом в губы, и я чувствую на языке вкус собственной спермы. Неплохо повеселились. Протестующе промычав, что всё окей и вообще неебически классно, я роняю руку с выставленным большим пальцем на диван, потому что она чересчур тяжёлая. За окнами ночь, я думаю, что посетитель ушел, но он стучит снова. На этот раз не барабанит, как умалишенный, а стучит спокойно, будто в курсе, что на этот раз откроют. Игорь встаёт, прикрывает меня одеялом и идёт к двери, на ходу натягивая треники. Сердце моё трепещет, я улыбаюсь, уткнувшись носом в подушку, потому что знаю кто это. Не может же быть, что это не он?