Surrender

В жутком одиночестве прошла вся моя ночь, в течение которой я неустанно смотрела в одну единственную точку. В голове витал ураган мыслей, но в то же время я не была в состоянии зацепиться ни за одну. Кросс-сан ушел достаточно давно, оставляя меня наедине с собой и человеком, доселе не появлявшимся в комнате. Мужчина сказал лишь то, что за дверью находится еще один охотник, который будет присматривать за мной какое-то время, но, судя по всему, ему я была абсолютно безразлична. Хотя, в общем-то, меня это ни капли не волновало. Меня ничего больше не волновало кроме едкого чувства нарастающей жажды, которая медленно, но верно усиливалась, порождая во мне еще большую неприязнь к собственной персоне. С трудом осознаю, что больше всего сейчас нуждаюсь в поддержке и понимании, но в то же время в одиночестве и полном покое. Кросс-сан, почему вы оставили меня? За несколько часов общения с мужчиной, я прониклась к нему доверительными чувствами, и это было вовсе не из-за безысходности и тайном желании найти опору, человека, который поможет справиться мне со всем, что навалилось в один вечер. Мне не хотелось говорить, но хотелось слушать, чтобы окончательно не сойти с ума и чувствовать чье-то присутствие рядом, говорящее о том, что сейчас я не одна. Закрываю лицо руками, чувствуя, как снова наворачиваются слезы на глаза от воспоминаний о родителях и любимом брате, которых больше нет. Помнится, с самого детства Таро всегда был рядом со мной. Он был всего лишь на год старше, но его обучение в гильдии началось раньше моего, поэтому каждый раз, когда он возвращался с тренировок, воодушевленно рассказывал о новых познаниях и даже самостоятельно пытался тренировать меня. Честно признаться, тренер из него был паршивый, но зато мы всегда весело проводили время вместе. До меня все еще не до конца дошел тот факт, что я никогда больше не увижу брата. Что никогда больше не будет тех забавных моментов и как следствие хороших воспоминаний. Может быть, они просто уехали куда-то, а я забыла? Может быть это сон? А может быть, умерла только я, а потом попала в эту реальность, где мне суждено страдать в одиночестве? Это ли называется адом? Из мыслей меня выдергивает противный скрип двери, который, возможно, раньше бы я даже не услышала. Плотные шторы подавляют естественное освещение, поэтому комната погружена в сумрак. Тем не менее, это не мешает мне идеально четко созерцать окружающую меня обстановку. Перевожу взгляд на проем двери, а затем на вошедшего без стука молодого человека, примерно моего возраста. Первое, что замечаю в нем — какую-то нечеловеческую притягательность, которую даже не назовешь банальной красотой. Что-то в его внешности заставляет шарики за ролики заехать, пока не натыкаюсь на его холодный, безразличный взгляд, в глубине которого отлично читается нескрываемое отвращение. Высокий рост, довольно худое телосложение, бледная кожа и платиновые волосы еще больше подчеркивают образ чего-то холодного и неприступного, невольно вызывая ассоциацию с замерзшей рекой, покрытой толстым слоем льда в суровые зимние морозы. А еще он выглядит измученным и вымотанным, будто не спал уже несколько ночей подряд. — Мне нужно уйти, — сообщает низким голосом, отдающим такой же ледяной прохладой, — не выходи из квартиры ни при каких обстоятельствах, — говорит так, словно мы уже давно знакомы, и я снимаю у него квартиру. Меня не особо сильно сейчас интересует его имя и вообще он в целом, но мог бы и представиться ради приличия. К слову, новость об уходе этого неизвестного человека немного расстроила меня, ведь это означало, что мне придется остаться совсем одной в чужой квартире и пожирающими изнутри мыслями. — Да, — сухо и почти неслышно, даже не удосужившись сесть на кровати. Смотрю на него из-под полуприкрытых век. С горечью осознаю, что бунтарь внутри покинул меня навсегда, уступая место послушной девчонке, которая выполняет просьбы абсолютно неизвестных мне людей. Почему я должна верить Кросс-сану? Почему я не могу выйти из этого места и пойти в свой родной дом, пусть опустевший и залитый кровью? Гильдия же уже знает о случившимся. Почему они все не придут за мной, чтобы высказать свои лживые соболезнования, а затем потешиться над тем, чем я стала? Я прекрасно наслышана о том, как охотники относятся к обращенным вампирам — не считают их за людей, выслеживая и убивая, когда те становятся классом Е. А что сделают с начинающим охотником, обратившимся в вампира? Тоже убьют? Тогда почему бы мне не встать и не пойти в гильдию, пока представляется такая возможность? — На случай, если надумаешь идти в гильдию, — неожиданно произносит, словно прочитав мои мысли. Открываю глаза шире, замечая, как парень достает что-то из внутреннего кармана темного плаща, — этот вариант лучше, — сажусь, чувствуя, что охотник кинул что-то на кровать рядом с моими ногами. Мое сердце замирает, а глаза широко расширяются, когда я вижу небольшой пистолет возле своих ног. Перевожу вопросительный взгляд на парня, лицо которого не выражает ни одной эмоции, и не могу поверить в то, что он так просто отдал мне пистолет, предлагая застрелиться. Абсолютно точно понимаю одно — парень сюсюкаться со мной не будет. Невольно вспоминаю Кросс-сана, который много часов говорил мне о том, что я буду продолжать жить, и покончить с собой — не выход, а я упорно отказывалась воспринимать его слова, считая, что смерть — лучший выход из сложившейся ситуации. Сейчас же я нахожусь в полном замешательстве, когда этот человек самостоятельно дает мне выбор, не пытаясь отговаривать и уговаривать, как это делал добродушный мужчина средних лет. И что-то подсказывает, что человек передо мной, с которым я знакома от силы секунд тридцать, понимает меня гораздо лучше, чем тот, кто пытался успокоить и вселить надежду на светлое будущее, которое у меня отняли. — И да, ванная комната справа, — сообщает, кидая на меня последний взгляд, — от тебя несет кровью за километр, — ни доли сочувствия и понимания в словах и интонации, но это поведение впервые за много часов, проведенных в этом месте, заставляет задуматься. Вздрагиваю, слыша хлопок двери, но неотрывно смотрю на пистолет, лежащий в нескольких сантиметрах от меня. Так просто. Почему же тогда я медлю? Сказать, что я боюсь? Возможно. А правда ли, что смерть — будет единственным выходом? В любом случае, скоро она все равно настигнет меня, потому что я неизбежно превращусь в нижний уровень, и меня убьет группа каких-то охотников или аристократов. Но для чего мне существовать сейчас? Ответ на этот вопрос уже давно крутится в моей голове, но я уперто запираю его, понимая, что месть — ужасная мотивация. Запускаю руки в волосы и судорожно вздыхаю, решаясь немного повременить с прерыванием собственной жизни. А что, если я осталась одна, потому что судьба у меня такая — узнать причины нападения на нас вампиров и наказать за собственную семью? Более того, я даже не знаю, кто обратил меня, ведь чистокровных среди нападающих не было. Значит, кто-то целенаправленно либо спас меня, либо этот пункт изначально входил в план аристократов. Спустя несколько часов размышлений, все же встаю с места, продвигаясь в сторону выхода из комнаты. Ноги кажутся ватными, а тело резиновым, что на мгновение вселяет мне надежду — я вовсе не вампир, а обычный человек. Но, как и всегда, надежды рассыпаются на маленькие осколки, когда я подхожу к зеркалу в маленькой ванной комнате. Вместо глубоких синяков, красных и полопавшихся от слез глаз и множества ранений вижу гораздо более красивую девушку, нежели я была прежде. Бледная и идеально ровная кожа, выраженные скулы и яркие светло-серые глаза абсолютно не характеризуют девушку, днем ранее пережившую гибель всей семьи. Но зато эти черты более чем прекрасно определяют вампира. С небольшим отвращением провожу пальцами по своим губам, переносице, а затем по длинным, слегка вьющимся волосам цвета махагона. Все кажется слишком здоровым, идеальным, полным жизни и очарования, присущего вампирам. Слезы наворачиваются на глаза, а руки так и тянуться к лицу чтобы разодрать эту совершенную маску. Вовремя останавливаю себя, осознавая, что теперь обладаю еще и регенерацией, и сколько бы я не делала попыток изуродовать себя, чтобы не видеть эту куклу в отражении, мое лицо быстро восстановится. Поэтому я просто отворачиваюсь от зеркала медленно, словно в трансе снимаю с себя окровавленную одежду и закидываю ее в тазик для стирки. Замечаю на стиральной машине аккуратно сложенное женское платье. Что-то мне подсказывает, что положил его сюда вовсе не молодой охотник. После принятия душа, который ни черта не приводит мои мысли в порядок и не снимает стресс, как это показывают в фильмах, надеваю домашнее платье салатового цвета. Оно красиво сочетается с цветом моих волос, хотя по размерам немного маловато за счет не самой маленькой груди и вполне высокого роста, относительно девушки, носившей наряд прежде. Делаю такой вывод из-за того, что платье выглядит немного выцветшим — значит, его часто стирали, а следовательно, и носили тоже. Интересно, чье оно? Выхожу из ванной, заглядывая на небольшую кухню. Обхожу ее медленно и плавно, без особого интереса разглядывая покрытые лаком деревянные шкафчики серого цвета. В общем-то цветовая гамма этого места в целом не блистала изысками, словно здесь и вовсе никто не живет. Наверное, со стороны я выгляжу как призрак, поселившийся в этом не совсем новом доме. Вздрагиваю, когда обнаруживаю трещину, проходящую вдоль стены. Тогда в голову приходят сразу два воспоминания — вчерашние звуки ударов и огромная трещина в стене собственного дома, появившаяся, когда один из аристократов с силой швырнул в нее моего отца. Это последнее воспоминание о нем, потому что в следующую же секунду нападение было совершено на меня. А что было дальше я не помню. Сглатываю, чувствуя, что в животе неприятно урчит. Это немного удивляет меня потому что я думала, что обращенные вампиры не питаются обычный человеческой едой, предпочитая только кровь. Мысль немного радует меня, но, несмотря на голод, выхожу из кухни, направляясь в спальню, к слову, единственную в этом доме. Захожу в комнату, сразу же бросая взгляд на пистолет, все так же лежащий на помятой постели. Закрываю глаза и перевожу дыхание, четко ставя перед собой цель: переступить через себя и вытащить из себя абсолютно все интересующие вопросы, когда сюда вернется хоть кто-то. Дохожу до кровати, упорно заверяя себя в том, что достаточно сильная, чтобы пережить все это и справится. Скручиваюсь в клубок, обхватывая свои колени руками, и нервно вздыхаю, снова ощущая слезы. Но сейчас мне одиноко.