Рика
Смотрю на то, как дверь с мягким хлопком закрывается, когда мужчина, просидевший со мной несколько часов, уходит. Слышу голоса в соседней комнате и устало прикрываю глаза рукой. За все это время я не смогла задать ни одного интересующего меня вопроса, снова поддаваясь волне грусти и депрессии, сопровождающихся очередной порцией слез. Кросс-сан же много времени рассказывал мне какие-то несерьёзные вещи и постоянно причитал на счет безответственного поведения парня, который оставил мне пистолет. К слову, я узнала, что звать его Зеро, и он является приемным сыном Кросс-сана. Мужчина рассказывал еще что-то, но мой мозг отказывался запоминать ненужные факты. Живот по-прежнему продолжает болеть от голода, заставляя меня все же встать и решиться пойти на кухню, и, как сказал Кросс-сан, почувствовать себя, как дома. Фраза звучала довольно иронично, учитывая обстоятельства, и то, что это место по-прежнему остается для меня чужим и незнакомым. Выхожу из комнаты в ту же секунду, как входная дверь уже с грохотом захлопывается. Вероятно, Кросс-сан все же ушел, снова оставляя меня наедине со своим подозрительным сыном. Вздыхаю и прохожу на кухню, чувствуя чуть больше внутренних сил и небольшую долю успокоения. Возможно, лекарство, которое в меня практически насильно запихнул мужчина, все же помогло. Тем не менее, улучшение морального состояния не отменяет того, что с каждой прожитой секундой горло саднит все больше, а мои мысли всецело погружаются лишь в этот аспект. Как много времени пройдет прежде, чем я не смогу терпеть это? Вхожу в небольшую комнату, сразу же бросая взгляд на сидящего за столом парня, который, заметив меня, быстрым движением руки хватает что-то со стола и плотно сжимает в кулаке. Мое лицо остается нейтральным, а вот в его взгляде, внимательно рассматривающим мою одежду, появляется смесь непонятных эмоций. Это длится всего лишь несколько секунд, а потом он смотрит мне в глаза. — Что? — в его голосе не звучит прежнего льда, а лишь всепоглощающее безразличие. — Я могу что-то съесть? — пытаюсь говорить вежливой интонацией, но тихий голос абсолютно лишен красок. Не решаюсь пройти дальше порога, потому что парень встает со своего места и подходит к кухонной тумбе. — Я принесу, — похоже на приказ, которого я беспрекословно слушаюсь и удаляюсь в свою временную комнату. На секунду мне становится неловко от того, что я наглым образом занимаю чью-то комнату, но потом эти мысли исчезают. Потому что я снова одна в четырех стенах со своими думами. За те часы, которые я провела здесь, мне показалось, что я выплакала все слезы, а вместе с ними ушли и эмоции, оставляя лишь душащую пустоту и отвращение к себе. Пока жажда не слишком сильная, и я вполне контролирую себя, осознание не придет. Но что будет потом? Спустя недолгое время дверь в комнату открывается и внутрь проходит охотник: в одной его руке тарелка с картошкой и зеленью, как я могу понять по запаху, а в другой стакан с прозрачной жидкостью. Он ставит мой то ли ужин, то ли завтрак на прикроватную тумбу, немного отодвигая ночник, а я позволяю себе внимательно разглядывать его, не понимая, что же в нем не так. — Другого нет, — сообщает он, а я киваю. Смотрю на столь желанную еду, но в то же время чувствую ком в горле от одного представления того, что мне придется есть. На секунду прикрываю глаза и сжимаю руками подол платья. Мне хочется извиниться за то, что приношу неудобства, но я молчу. В конечном счете, никто не просил спасать меня. — Спасибо, — сухо шепчу, даже не поднимая взгляда. Юноша стоит не столь близко ко мне, но я отчетливо чувствую запах пороха, лаванды и крови. Крови. Слишком резко поднимаю голову, встречаясь с безразличным взглядом. Ощущаю странные чувства, будто только что учуяла аромат чего-то невероятно желанного и нужного мне. Будто ты очень голоден, а мимо пронесся запах твоих любимых булочек с корицей. И ты сразу же лихорадочно начинаешь искать, откуда он исходит, чтобы купить выпечку и насладиться любимым вкусом. Так будет всегда? — Привыкай, — парень вздергивает плечами, будто снова прочитал мои мысли и приближается к двери, собираясь уйти. А я не могу оторвать взгляда только из-за отвратительного для моей человеческой половины и притягательного для другой стороны, запаха. Даже не вздрагиваю, когда дверь захлопывается. Сижу. Долго. Не меняя положения до тех пор, пока руки и ноги окончательно не затекают. Еда, стоящая на тумбе полностью остыла, а желание есть ее и вовсе пропало. Ужасное чувство меня саму съедает с головой. Резко встаю с кровати и уверенно направляюсь в сторону двери, не замечая того, как быстро преодолеваю расстояние. Снова прохожу на кухню, где по-прежнему восседает Зеро, ничего не выражающим взглядом смотрящий на дверной проход, а затем и на меня в нем. Ставлю руки по бокам от дверной рамы, на этот раз более уверенным голосом произнося: — Какой толк двум охотникам покрывать меня? — спрашиваю, а затем теряю былую уверенность. Я боюсь ответа. — Разве охотники не ненавидят вампиров? — задаю еще один вопрос, хотя и сама знаю ответ. Между нашими расами всегда была холодная война и шаткий мирный договор. Невольно делаю шаг назад, когда юноша переводит на меня угрюмый взгляд. Щурится. — Можешь уйти прямо сейчас, — сообщает грубым тоном, а я задумываюсь над предложением. Какой толк мне оставаться здесь и подставлять Зеро и Кросс-сана? А что, если они сами держат меня здесь для каких-либо личных целей? Во что мне верить? — Я могу сдать вас, — не угрожаю, а проверяю его реакцию. — Получишь пулю в лоб раньше, чем откроешь рот, — слишком грубо. Молчу, не зная, что мне предпринимать. Во что все это выльется? — не заставляй меня жалеть о своем решении еще больше, — недовольно. Обхватываю себя руками, понимая, насколько все это выглядит запутано, унизительно и неблагодарно. Я могла бы прийти сюда и попросить рассказать все, что знает этот человек, а вместо этого я прихожу и грожусь тем, что с легкостью могу сдать их. Разумеется, я бы не сделала этого. Переминаюсь с ноги на ногу, чувствуя себя еще более паршиво. О каком решении шла речь? Вздыхаю и устало протираю глаза, стараясь собрать разбросанные мысли в одну кучу. Качаю головой и открываю рот, запинаясь. Как мне обращаться к нему? По имени было бы слишком неуважительно, а его фамилии я не знаю. — Можно я посижу здесь? — спрашиваю, понимая, что сейчас абсолютно не хочу находиться одна. А еще я в том состоянии, когда мне нужны ответы. Сейчас я готова, сейчас я могу и хочу говорить об этом. Но парень в один миг рушит мои планы: — Не думаю. Не похоже на то, что он обиделся. Скорее я просто сильно раздражаю его, ведь я — проблема. Да еще и существо, которых он привык убивать каждую ночь. Сжимаю руки в кулаки, решив повременить с ответами на вопросы и не навязываться. Почему-то мне не особо хотелось расспрашивать подробности у Кросс-сана, элементарно из-за того, что он выглядел слишком оптимистом для подобных разговоров. Да и в его присутствии, когда речь зайдет о семье, я снова зарыдаю.***
Утром я проснулась от довольно громких, как решил мой чуткий слух, голосов. Вернее, по большей части слышен был лишь один — уже довольно знакомый голос Кросс-сана. Вяло открываю глаза, не сразу осознавая, что мне все же удалось нормально поспать несколько часов. Вероятно, мое моральное состояние слишком сильно перегрузило даже крепкий организм вампира. Мысль об этом вызвали очередной приступ отвращения к себе, но я быстро переступила через него, начав прислушиваться к разговору: — Что ты собираешься делать? — голос старшего охотника звучит серьёзно, — Кирию-кун, стоит подождать заседания, когда я полноправно смогу занять пост главы гильдии, и тогда… — Они могут проверить мою квартиру, — грубо перебивая, заверяет второй говорящий, а я невольно хмурюсь, — думаю, ей стоит поставить метку и отвести в Академию, — сообщает. Метку? Очевидно, что речь идет обо мне, но о какой именно метке они говорят? Из коридора слышится усталый вздох. — Кирию-кун, ночного класса больше нет, поэтому будет опасно оставлять ее среди такого огромного количества людей. Ты же знаешь, что после недавнего происшествия за учреждением слишком пристально наблюдают обе стороны… — Тогда пускай даст повод, — слышу прежнюю холодность в интонации, от чего по коже пробегают мурашки. Дверь захлопывается, оставляя меня в оцепенении. Повод для чего…? — Кирию-кун, ты невыносим, - слышу недовольное бормотание, а затем вижу, как дверь в мою комнату раскрывается, — когда же ты угомонишься, — все еще бубнит мужчина себе под нос, проходя в комнату. А затем, замечая меня, уже сидящую на кровати, резко вздрагивает и слишком воодушевленно машет рукой, напоминая большого ребенка. Мне же от этого ни на секунду ни легче, потому что я все больше и больше чувствую себя ненужной обузой, с каждым разом все сильнее задаваясь вопросом: Почему я не умерла в ту ночь? — Рика-чан, ты не спишь! — говорит он и присаживается на кровать, по-отцовски гладя по волосам. — Тебе лучше? — в ответ лишь вымотано смотрю на мужчину и глубоко вздыхаю. — У вас много хлопот из-за меня? — спрашиваю, пустым взглядом разглядывая свои побледневшие колени. Мне противно от этой ненастоящей кожи. — Кирию-кун просто любит преувеличивать, — снова гладит меня по голове, — мы обязательно поможем тебе. Чувствую, как непрошенные слезы снова собираются в уголках глаз, но вовремя вспоминаю о том, что дала себе установку — быть сильной и найти ответы на все интересующие меня вопросы. Поэтому слишком резким движением поворачиваю голову в сторону Кросс-сана, но он не пугается, а лишь щурится, не убирая руки от моих волос. — Что сейчас происходит в гильдии? — спрашиваю, внимательно вглядываясь в светлые глаза мужчины и параллельно осознавая, что ответов от Зеро я, вероятно, не дождусь. Кросс-сан убирает руку и вздыхает, переводя взгляд на дверь. — Кирию-куна подозревают из-за того, что он первый оказался на месте преступления, — хмурюсь, — и из-за того, что после его появления твое тело исчезло, — он морщится, употребляя слово «тело», а я неверующим взглядом смотрю на него. Все это время я считала, что Кросс-сан принес меня сюда. Отвожу взгляд, несколько минут безэмоционально смотря в стену. — Наверное, я должна быть благодарна, — запинаюсь, — Кирию-сану, но я не хочу врать, — жму плечами и путаюсь в собственных мыслях, абсолютно переставая понимать логическую цепочку из действий этих двоих людей. Почему они оба спасают меня, идя против воли гильдии? Вероятно, у них должны быть какие-то личные интересы во всей этой истории. — Рика-чан, — мужчина берет меня за руку, заставляя посмотреть в глаза, в которых читается сожаление, — пожалуйста, расскажи мне все, что происходило в тот день и все, что тебе известно о работе родителей. Мысль о семье снова начинает убивать меня, но, сглатывая большой ком в горле и облизывая пересохшие губы, с подозрением спрашиваю: — Вы оба ведь что-то скрываете? Расскажите, что известно вам и гильдии, тогда я отвечу, — говорю, а мужчина тревожно вздыхает. — Я думал, что заслужил твое доверие, — его взгляд становится серьезным, — но я тоже думаю, что ты должна знать правду, хотя Зеро вряд ли одобрит это, — впервые слышу, как мужчина называет своего приемного сына по имени. Киваю: — Твои родители занимались чем-то за спиной организации, и в ту ночь, Зеро должен был передать твоему отцу письмо от временного Президента. Позднее мы прочитали его, и там было предупреждение о том, что глава знает о махинациях. Мои руки начинают трястись от неверия в услышанное. Разве мои родители — потомственные охотники одного из самых уважаемых кланов - могли заниматься чем-то подобным? Честно говоря, я в жизни не поверила бы в это. — Это бред, — мой голос повышается, — отец никогда не занимался бы чем-то за спиной гильдии. Это было делом его жизни! — резко вырываю руки из рук мужчины, а тот хватает меня за плечи, призывая успокоится. — Рика-чан, я верю тебе, — наклоняется ниже, — я был хорошо знаком с твоей семьей и знал твоего отца. Поэтому мы с Кирию-куном сомневаемся по поводу содержания записки. Хмурюсь. — Мой отец не мог заниматься чем-то, что нарушает уставы. — В любом случае, нам еще предстоит выяснить, кто и зачем обратил тебя, — он запнулся, собираясь сказать что-то еще, а затем покосился, — нам не сообщалось о появлении чистокровных в городе. Задачу нам усложняет то, что никто не знает о том, что случилось с тобой. Хотя в какой-то степени это же и играет нам на руку. — Сколько осталось чистокровных семей? — спрашиваю, лихорадочно пытаясь вспомнить все то, что читала о них, и то, что рассказывали родители и брат. И в какой-то момент понимаю, что решение этого ребуса очень сильно помогает мне отвлечься. Если бы не жажда, каждую секунду напоминающая мне о том, кем я являюсь…. — Семь. В трех из них осталось по одному представителю. Местоположение пяти из них известно и они все довольно далеко от Киото и окрестностей, — тяжело вздыхает, — я еще не сказал об этом Зеро, но вскоре намечается бал, где будет присутствовать несколько семей. Если мне удастаться провести тебя туда… — То я смогу почувствовать? — не верящим взглядом смотрю на мужчину, прежде чем начинаю думать о том, что в таком случае мне придется находиться в обществе столь ненавистных мне вампиров. Кросс-сан кивает. — Но нам нужно подумать об этом. Слишком много охотников будет присутствовать там. До боли закусываю губу, размышляя о том, что я любыми легальными или нелегальными путями должно попасть на этот вечер. Кросс-сан, возможно, вы зря сказали мне об этом.