«Я, правда, знал, что если человек всю жизнь идет от мелких неудач ко все более крупным, серьезным неудачам, то единственное здесь — перешибить судьбу чем-нибудь этаким отчаянным, грандиозным по нелепости поступком. Но дело в том, что здесь могут быть два исхода: один — судьба действительно переломится, второй — судьба с огромной силой добавит неудачнику по загривку». Виктор Викторович Конецкий «Соленый лед»
***
Стук в дверь нарушил мой сон, заставляя открыть глаза и я, скинув с себя томик какого-то французского романа, забытого вчера на кровати, быстро дошла до двери. Взглянув в глазок и мучительно закатив глаза, я поглубже закуталась в тёплый халат и открыла дверь. — Нет, это какое-то, что? Правильно! Бе-зо-бра-зи-е! — по слогам буквально проорал мистер Штопс, у которого я снимала квартиру. — Вы, милочка, просто сплошная катастрофа! Я поражён! Я непонимающе смотрела на толстого немолодого мужчину, который нещадно пачкал прихожую грязными ботинками и при этом орал так, что у меня звенело в ушах. — Мисс Форд, объясните мне, почему вы шумите по ночам?! — продолжал Штопс, которого уже очень давно я называла исключительно «мистер Мопс». — На вас жалуется миссис Андерсон! Вы хлопаете дверьми, громко роняете предметы и топаете. Что тут происходит?! — Мистер Штопс, я… — моим оправданиям было не суждено быть озвученными, так как меня снова перебили. — Я вас выселю к чёртовой бабушке! — завопил Штопс, краснея и топая ногами. — Вы мне надоели! То зальёте соседей, то оставите включённым утюг. А теперь ещё и это! Мисс Форд, вы самая жуткая квартирантка за последние пять лет! — Мистер Штопс, я… — на глазах уже закипали слёзы обиды и страха. Потому что он действительно мог меня выселить, а идти мне было некуда. Плюс, с моей удачей… — Я обещаю, что больше такого не повторится! Я буду максимально осторожна… К сожалению, именно в этот момент я решила взмахнуть рукой, а мистер Штопс подошёл ближе. И я максимально точно зарядила ему в нос костяшкой указательного пальца. Арендодатель завопил, делая шаг назад и поскальзываясь на грязи, которую принёс на своих ботинках. По инерции влетев в дверь, которая оказалась не заперта, он вывалился на лестничную площадку. Следом за ним, выскочила я, уже понимая, что ничем хорошим это не закончится. Потому что лицо мистера Штопса меняло цвета хуже, чем светофор. — Мистер Мопс… — начала я, но успев осознать свою ошибку, поспешила исправиться, — мистер Шмопс… Боги… — Мисс Форд, я вас выселю! — заорал арендодатель, краснея и пытаясь подняться со скользкой лестничной площадки. — Вы-се-лю!!! Это утро могло бы стать хорошим. Но не в моей жизни. Потому что по закону подлости на крики взбешённого Штопса стали собираться соседи. Шлёпая резиновыми тапочками, показалась миссис Юнь, китайская эмигрантка, и трое её детей. Тихо ругаясь матом и дымя противной вишнёвой сигаретой, с нижнего этажа выползла миссис Андерсон, с которой у меня отношения не сложились вовсе. И под занавес из квартиры напротив вышел один из вчерашних мужчин, спугнувших маньяка. Равнодушно оглядев бардак, он помог Штопсу подняться и негромко спросил: — Какие-то проблемы? Его голос заставил меня, уже мысленно пакующую вещи, поднять красное от слёз и стыда лицо, и замереть. Мой новый сосед был очень привлекательным молодым мужчиной с каштановыми волосами и светло-серыми глазами. Судя по телосложению, спортом он явно не пренебрегал, и сейчас загораживал широкой спиной проход в свою квартиру. — Я собираю жалобы жильцов, чтобы выселить мисс Форд, — толстый палец Штопса был направлен прямо на меня. — Мистер Барнс, прошлой ночью вы не слышали никакого шума? Я затаила дыхание, понимая, что моя судьба находится в руках незнакомого мужчины. Он же окинул меня быстрым взглядом и ответил: — Нет, всё было тихо. Понятия не имею, о чём вы говорите. — Миссис Юнь? — пытливо процедил арендодатель. — Нет, — китаянка мотнула головой и коротко мне улыбнулась. — Она постоянно шумит! — визгливо перебила миссис Андерсон, надувая губы и поправляя розовые бигуди. — Никакого покоя! Мистер Штопс заметно поморщился, видимо не желая выставлять себя идиотом и повернулся ко мне: — Мисс Форд, это было последнее предупреждение. Увидимся через неделю. — До свидания, — проблеяла я, всё ещё не веря, что мне так повезло. — Простите ещё раз. Арендодатель ушёл, сопровождаемый соседкой снизу, которая ни на секунду не прекращала крыть меня всеми нецензурными словами, которые знала. Я же поблагодарила китаянку и, дождавшись, когда она скроется за дверью своей квартиры, повернулась к соседу: — Мистер Барнс, верно? — мужчина кивнул. — Спасибо вам за помощь. Без вас я бы уже паковала бы вещи. Может быть, я могу как-то вас отблагодарить? — Меня зовут Джеймс, — словно бы переборов себя, вдруг произнёс сосед. — Ничего не нужно. Только не роняйте больше ничего по ночам, я не слишком крепко сплю. Я покраснела, вспоминая про отвалившуюся полочку. — Простите за беспокойство и за вчерашнее… — промямлила я, заправляя свои светлые волосы за уши. — Я просто сильно испугалась. — Бывает, — пожал плечами мой собеседник. — Всего доброго. — И вам, — чуть улыбнувшись, ответила я, закрывая дверь в свою квартиру и тут же наступая в грязь, оставленную Штопсом. — Естественно. Отмыв прихожую и приняв душ, я быстро позавтракала, в процессе, несильно порезав палец и два раза обжегшись. Порадовавшись, что у меня выдалось два выходных подряд, я сделала себе чай и засела с книгой в кресло. Двигаться не хотелось совершенно. Было просто идеально, сидеть вот так, наблюдать за дождливым Бруклином, читать и не думать ни о чём. Изредка я поправляла отросшие за пару месяцев волосы, лениво решая, стричься или нет. Это напоминало тот самый выходной, который обычно бывает у нормальных людей. А не у Мисс Невезение. Мысли привели меня обратно к соседу Джеймсу Барнсу. А ведь он спас меня дважды. Не из горящей подводной лодки, конечно, вытащил, но всё равно помог. Пускай даже в первый раз он сделал это ненамеренно. В голове зрела идея о благодарности, которую хотелось воплотить в жизнь немедленно. Три яйца, упаковка молока, мука, яблоки, корица… Всё это быстро смешивалось в миске, выкладывалось на противень и пеклось в духовке. Под моим неусыпным контролем. Потому что в стареньком агрегате гораздо больше блюд «погибло», не успев постоять на столе и быть попробованными, чем выжило. Надев теплые серые спортивные штаны и такую же толстовку, рукава которой я закатала до локтей, я собрала непослушные волосы в хвост и критично осмотрела себя в зеркало. Голубые глаза были какими-то чересчур напуганными и растерянными, на небольшом носу рассыпались веснушки, а искусанные губы отнюдь не добавляли шарма. Красавицей я себя явно не считала. Скорее просто миленькой. И ничего больше. Чуть-чуть ущипнув себя за щёки, добавляя румянец, я, наконец, аккуратно взяла пирог в руки, выходя из квартиры и запирая дверь. Сделав пару вдохов и выдохов, позвонила в дверь напротив и стала ждать. Может быть, он вообще ушёл? А, может, просто не откроет неудачливой соседке? Вдруг у него аллергия на яблоки? Дверь открылась, являя мне совсем не Барнса. На меня смотрел его светловолосый приятель, который при ближнем рассмотрении оказался Капитаном Америка. Тем самым, которого показывали по телевизору чёртово количество раз. Попытавшись подавить свой шок, я криво улыбнулась, протянув выпечку вперёд: — Я принесла Джеймсу пирог, чтобы отблагодарить за помощь, но раз уж вы тоже здесь, то и вам спасибо. Видимо, сказанное мной звучало так же криво, как и выглядело в моей голове, потому что на лице мужчины возникло недоумение. Я тут же захотела развернуться и уйти к себе, забыв про эту тупую идею с благодарностью. Капитан, мать его, Америка. В гостях у моего соседа. — Баки, — не сводя с меня взгляда, позвал мистер Роджерс. — Это тебя. А я кстати Стивен. Стивен Роджерс. — Бренди Форд. Мы разглядывали бы друг друга ещё долго, но Джеймс показался уже через минуту. Окинув непонимающим взглядом меня, а затем Стива, он принюхался: — Яблочный пирог? — Да, — кивнула я, стараясь не пялиться на супергероя, стоящего напротив меня. — Пирог. Яблочный. Бренди. — Яблочный пирог с бренди? — переспросил Барнс, принимая блюдо из моих рук. — Что? — я постаралась взять себя в руки, резко переводя взгляд на соседа. — Нет, просто яблочный пирог. Моё имя — Бренди. Хотела ещё раз сказать вам спасибо. — Это было необязательно, — пожал плечами Джеймс. — Выгораживать меня перед мистером Моспом тоже, — улыбнулась я. — Учитывая, что шум действительно был. У меня отвалилась полка. — Я смотрю, везение ваш конёк, — хмыкнул Джеймс. — Я надеюсь, порезались вы не в процессе приготовления пирога? Я рассеянно посмотрела на замотанный пластырем палец и смущённо хихикнула. — Нет, готовила салат на завтрак. Не буду вас отвлекать, — попятившись к своей двери, я ещё раз окинула мужчин взглядом и улыбнулась. — Всего хорошего, Джеймс. Стивен. — До свидания, Бренди, — ответил Капитан. — Всего хорошего, — кивнул Барнс.***
Выходные пролетели на одном дыхании, подарив заслуженную передышку растрёпанным нервным клеткам и загруженному мыслями мозгу. Соседа я больше не встречала, мистер Штопс не появлялся, а сама я выходить из квартиры не спешила. Кажется, это действительно притягивало всяческие неприятности к моей персоне. Наверное, именно поэтому об отсутствии туфель для работы я вспомнила только утром в понедельник, надевая колготки и застёгивая юбку. Конечно, можно было сослаться на боль в ногах или ещё что-нибудь, но мой начальник слишком любил разглядывать ноги своих сотрудниц. А мои, к сожалению, притягивали его взгляд каждый раз, когда я приносила ему отчёт. Я поморщилась. Придётся надевать ботильоны. Наверное, самые неудобные ботинки в моём гардеробе, но они хотя бы на каблуке. Получать штраф за «несоблюдение дресскода» не хотелось абсолютно. Застегнув белую блузку на все пуговицы и надев пиджак, я кинула в сумку кошелёк, контейнер с бутербродами, сделанными заранее, схватила термокружку и быстро вышла из квартиры, повернувшись, чтобы закрыть дверь. Это утро, на удивление, проходило так гладко, что… Хрясь. Я непонимающе посмотрела на железный обломок в моей руке. Наклонилась к замку, отмечая, что отломался ключ чётко по основанию, а дверь… Господи Иисусе, дверь защемила край юбки. Твою же мать! — Чёрт, чёрт, чёрт, — аккуратно наклонившись, я поставила сумку и термос на пол, стараясь не замечать тихого, но уверенного хруста ткани. — Как же не вовремя!.. Старая крепкая железная дверь оказалась той ещё стервой. Как я не старалась, юбка всё еще была зажата, а часть ключа даже на миллиметр не выпирала из замка, чтобы можно было её подцепить и провернуть. Плюс ко всему, когда раздался раздражающий звонок на телефоне от абонента по имени «Свинья», я чуть не расплакалась, принимая вызов: — Милая моя Бренди, — начальник всегда говорил максимально слащавым тоном, — почему я не вижу вашу очаровательную фигурку на рабочем месте? Я нервно подергала край юбки, но услышав треск, прекратила. — Видите ли, я… — мысли лихорадочно метались в голове. — У меня возникла непредвиденная ситуация… — Бренди, Бренди, Бренди, — тон мистера Трейна стал унижающе-печальным. — Мне так жаль, но я вынужден уволить тебя прямо сейчас. Я долго думал об этом, и, видит Бог, я давал тебе шансы, но ты буквально не оставила мне выбора. Зарплату за полмесяца тебе перечислят на карту… — Мистер Трейн, — я замерла, а потом, забыв об осторожности, начала дёргать юбку в три раза усерднее. — Мистер Трейн, я вас очень прошу, не надо! Это действительно форсмажор… — …третий за месяц. Мне жаль, — сказал Трейн и отключился. — Да ни черта тебе не жаль, урод! — крикнула я гудкам, кинув телефон в сумку. — Козёл! Именно в этот момент раздался оглушительный треск, а я по инерции отступила на шаг, подворачивая ногу и падая мягким местом прямо на лестницу, чистота которой была крайне сомнительна. Не обращая внимания на тупую боль в лодыжке, я смотрела на расползшуюся по шву юбку, которая теперь являла собой образец сексуальной фантазии моего босса. Бывшего босса, поправила я сама себя, поднимаясь с лестницы и придерживая юбку. Вся катастрофичность моего положения говорила сама за себя: у меня нет работы, соответственно нет денег, чтобы оплачивать квартиру, отвратительные отношения с домовладельцем, а вишенка — это невозможность попасть в эту самую квартиру до приезда слесаря. Который, судя по словам диспетчера, которому я позвонила, мог прийти только завтра. — Потрясающе, — выдох получился рваным из-за накатывающих слёз, а ухмылка кривой. — Великолепно. Я бы могла попроситься переночевать у Алекс, но она и так жила с ленивым женихом и его злющей мамашей, которая на дух не переносила девушку, зато души не чаяла в своём сыне. Алекс было не до меня. Да и подругами мы никогда не были. Так, коллеги. Можно было бы на последние деньги купить билет до штата Вермонт, а там до Платтсбурга, крошечного городка, население которого около 20 000 человек. Вернуться к родителям, начать всё с начала. Помогать отцу в книжной лавке, сажать цветы с мамой, выслушивать нотации от старшей сестры, преподающей математику детям. Делать вид, что никогда не уезжала, что Платтсбург — предел моих мечтаний. Выйти замуж за соседа Джимми, который смотрел на меня щенячьим взглядом, начиная с десяти лет, родить ему детей… Слёзы уже размыли и тушь, и подводку, мутными каплями падая на остатки юбки. Я не любила плакать, предпочитая переживать все неудачи на ногах, но тут всё пошло к чёрту в одну секунду, и я просто не успела морально подготовиться. И я просто устала от всяких случайностей, которые рушат мою жизнь. Дебильный ключ. Дебильная юбка. Дебильная дверь.***
— Бренди? Спустя семь часов я уже не плакала. Я вытерла слёзы, кое-как смыла влажными салфетками остатки макияжа, выпила кофе и даже перекусила, вовремя вспомнив про бутерброды. Делала я это всё, естественно, на лестнице, так как юбка всё ещё представляла собой слишком удручающее зрелище, чтобы выйти на улицу. Что впрочем, не помешало мне аккуратно разложить документы, которые я должна была отнести на работу, и сесть на них, читая книгу, которую положила в сумку этим утром. Поэтому, когда на лестничной площадке появился мой загадочный сосед, друг Капитана Америки, психологически я была вымотана так, что его озадаченный взгляд даже не смутил меня. — У вас что-то случилось? — мужчина в два шага преодолел расстояние до меня, серьёзно хмуря брови. — Нет, я просто люблю по вечерам читать на лестничной клетке, сидя в рваной юбке, — вежливо ответила я, не сдерживая саркастичного смешка. — А вообще у меня постоянно что-то случается. В четырнадцать я застряла волосами в турникете на входе в метро, когда мы с классом ездили на экскурсию. И пока все поднимались на Эмпайр Стейт Билдинг, я общалась со спасателями. Джеймс удивлённо приподнял брови: — Правда? Мне жаль. — А мне-то как жаль, — кивнула я, зябко ёжась. — Не стойте тут, простудитесь. Я посижу еще ночь, а с утра приедет слесарь и починит мою дверь. Взгляд соседа тут же упал на замок с обломком ключа внутри, затем на меня, а затем снова на дверь, но уже его квартиры. Что-то происходило в его голове, какая-то борьба, отражавшаяся на лице морщинками и крепко сжатыми губами. — Вставайте. Переночуете у меня, если у вас нет других вариантов. — Джеймс, я не могу воспользоваться вашим предложением, — максимально вежливо отказала я, чувствуя, как немеют от холода пальцы ног. — Это невежливо с моей стороны. — Во-первых, — сосед подал мне правую руку, которая была без кожаной перчатки, поднимая со ступеней, — меня не так воспитывали, чтобы я мог бросить девушку на холодном полу. А, во-вторых, я сам предложил. Это вроде как… — мужчина вдруг на секунду замялся, — моё решение? Вопросительная интонация, с которой он это произнес, заставила меня посмотреть ему в глаза, отмечая растерянность и непонимание, связанное почему-то с этими словами. — Я надеюсь, что ваше, — легко перевела тему я, заходя в квартиру Джеймса. — У вас тут очень… мило. На самом деле, сюда бы больше подошло слово «аскетично». Бледно-бежевые стены контрастировали с коричневым паркетом и такой же мебелью. Ни рамок, ни магнитов, ни безделушек, которые можно найти в любом жилище. Ни фотографий, ни оставленных на столе чашек, даже обуви в коридоре не было. Хотя с заезда соседа прошла всего пара дней, и он мог банально не успеть разобрать вещи. — Бренди, проходите на кухню, — Джеймс выдал мне пару тапок, достав их из комода. — Я приготовлю чай. — Это было бы чудесно, — в квартире было заметно теплее, и я позволила себе широко улыбнуться, снимая дурацкие ботильоны. — И, Джеймс? Давайте на «ты», хорошо? Сомневаюсь, что у нас большая разница в возрасте. Мужчина вдруг странно усмехнулся, но кивнул, уходя на кухню. Я тихо проследовала за ним, надеясь увидеть хотя бы там какое-то обозначение того, что в этом помещении живёт человек. Пару грязных тарелок, может быть, или недопитый кофе, но кухня была такой же пустой и «необитаемой». Джеймс включил чайник, облокачиваясь на стойку и периодически поглядывая на меня. Я забралась на барный стул, придерживая рваную юбку и чувствуя себя немного неловко. Молчание становилось невыносимым. — Почему ты живёшь в Бруклине? — вдруг задал вопрос мужчина, перебивая шипение чайника. — Дешёвые квартиры, атмосфера старины и относительное спокойствие, — мгновенно отреагировала я, радуясь подобию диалога. — А ты? — Здесь прошло моё детство, — будто бы нехотя, ответил Джеймс. — Здесь мне спокойнее проходить… — он осёкся, прерываясь и резко разворачиваясь, чтобы налить чай. — Проходить что? Реабилитацию? — интерес загорелся во мне за секунду. — Ты же военный, если я не ошибаюсь? — Как ты догадалась? — передо мной поставили чашку с чёрным чаем, сахарницу и открытую пачку молока. Сам мужчина пристроился напротив, сжимая свою кружку рукой в перчатке, которую он так и не снял. — Я клинический психолог по образованию, — смутилась я, грея ладони о чашку. — Просто заметила в тебе пару… деталей. Это, на самом деле, очень видно, если знать, на что смотреть. — Например? — Джеймс чуть наклонил голову, и тёмно-каштановые пряди упали ему на лицо. — Ты, как бы это мягче сказать, — я задумалась, рассматривая соседа, — зажат. Постоянно ждёшь угрозы. У тебя резкие движения и ты часто сжимаешь и разжимаешь кулак левой руки, как будто она сильно травмирована. А ещё ты сказал, что плохо спишь по ночам. — Всё или что-то ещё? — Джеймс уже с интересом наблюдал за моей «диагностикой», даже не думая смеяться. — Ну, однажды я была в Смитсоновском музее, — пожала плечами я, скрывая смешок за глотком чая. — Там есть целый стенд, посвящённый тебе. Барнс вдруг негромко засмеялся, а я замерла, рассматривая мужчину, который мгновенно преобразился. Исчезла хмурая угрюмость, разгладились морщинки между бровей и, я бы соврала, если бы не сказала, что улыбка и смех у него были просто очаровательны и жутко заразительны. — Неужели тебя узнают в первый раз? — удивилась я. — Ты же буквально знаменитость. Правда никакого объяснения того, что ты сидишь тут живой и э-э-э… — я замялась, подбирая слово. — Не старый? — закончил мой вопрос Джеймс. — Именно. Объяснения этому я не вижу, — кивнула я, медленно попивая чай. — Это неинтересная история, — мужчина перестал улыбаться, всем своим видом отсекая этот виток диалога. — Ладно, — я примирительно подняла руки. — Но ты сказал, что проходишь реабилитацию. Что твой психолог говорит тебе? Барнс подпёр рукой подбородок, чуть пожав плечами: — Что у меня агорафобия и паранойя, — невесело усмехнулся мужчина. — Диагнозы она ставит мастерски. — Бред, — выдохнула я, даже сама толком не осознав. — Это же чушь собачья. — Что? Я возмущённо побарабанила пальцами по столешнице, покусывая нижнюю губу. Во мне было огромное количество недостатков и странностей, но психологом я себя считала отличным. И совершенно не терпела дилетантов в этой профессии. — Насчёт паранойи твоя психолог, скорее всего, права, — поспешила объясниться я. — Но агорафобия? Хрень, вот что я тебе скажу. Я бы посоветовала тебе подыскать другого специалиста. Эта не определила даже половину проблем, которые у тебя, возможно, есть. — А у меня много проблем? — Барнс кинул на меня тяжёлый взгляд. — Понимаешь, я не буду ничего утверждать. Для этого есть исследования, тесты, анализы, — я поморщилась. — Но агорафобия, ставлю десятку, не одна из них. Я не знаю, что конкретно с тобой происходило, но это что-то явно не самое приятное. Плюс, да, ты всё ещё остаёшься ветераном даже спустя почти век, — я чуть улыбнулась. — А это уже причина для нарушенной психики. — Ты достаточно прямолинейна, — неумело пряча язвительность, откликнулся сосед. — У меня есть оправдание, — рассмеялась я. — Мне можно, сейчас во мне говорит дипломированный специалист. Короче, я не буду развивать эту тему дальше, уводить у твоего психолога клиента и нарушать врачебную этику. Но с работы меня уволили, так что… — В смысле? За моим рассказом время пролетело незаметно, а вечер уступил место тёмной ночи. Джеймс не был отличным собеседником, врать не буду, но слушал он прекрасно. О том, какой мой бывший босс козёл, о том, как я не хочу возвращаться в Платтсбург и о всяких нелепых ситуациях, которые происходили со мной на протяжении всей жизни. Но когда я подавила уже третий зевок, мужчина понимающе кивнул и произнёс: — Я выдам тебе полотенце и покажу, где душ. — Спасибо, — искренне ответила я, сползая с насиженного места. — Большое тебе спасибо. Новенькое белое полотенце и нераспакованная зубная щётка покоились на стиральной машине всё время, пока я с удовольствием смывала с себя сегодняшний день и неторопливо придумывала план на завтра. Согревшись и кое-как заколов влажные от пара волосы, я почистила зубы, смыла остатки косметики и, завернувшись в полотенце, поняла одну вещь: у меня не было сменной одежды. К щекам тут же прилила кровь, а смущение затопило с головой. Как же неловко… Выскользнув из ванной, я, стараясь не шуметь, прошла на кухню, аккуратно выглядывая из-за косяка. Джеймс всё так же сидел за стойкой, что-то печатая в смартфоне. — Джеймс, — негромко позвала я, обращая на себя его внимание. — Мне безумно стыдно просить, но не мог бы ты одолжить мне какую-нибудь футболку? И штаны… Захотелось побиться головой о стену, потому что я понимала, как отстойно это всё выглядит со стороны. И Барнс, видимо, тоже почувствовал себя не в своей тарелке, поэтому поспешил исполнить мою просьбу без лишних вопросов или слов. Переодевшись в огромную для меня белую футболку и такие же гигантские спортивные штаны, которые пришлось подворачивать, я легла на расстеленный диван, накрываясь одеялом и выключая свет. — Доброй ночи, Джеймс, — негромко произнесла я, даже не зная, что меня услышали через стенку. — Доброй ночи, Бренди, — ответил мне мужчина, но я уже спала.