Oh, you can hear me cry О, ты слышишь мой плач, See my dreams all die Видишь гибель моих мечтаний From where you're standing Оттуда, где стоишь On your own. Сам по себе. It's so quiet here Здесь теперь так тихо, And I feel so cold А мне так холодно. This house no longer Это здание больше не Feels like home. Ощущается домом. Ben Cocks — So Cold
***
— Значит, его зовут Джеймс Барнс. — Да. — Джеймс «Баки» Барнс? — Ну… Да? — Лучший друг Капитана Америки? — Ага. Я замерла на месте, понимая, что попалась, но на оправдания Саванна уже и не собиралась обращать внимание. Я физически почувствовала её немой вопрос, поспешила убрать вымытые чашки в шкаф и повернулась к сестре, примирительно поднимая руки ладонями к ней: — Только не кричи. Я говорила, что работаю с ветеранами. — Но не с ветеранами Второй мировой, Ди! — ошарашенное лицо Сэв вызвало бы у меня смех в обычной ситуации, но она видела, как «ветеран» прижимает её сестру к столешнице и целует совсем не в лоб. — Господи, если Питер узнает, то взорвётся от восторга. — Только не говори, что у моего племянника новая стадия увлечений, в которую входит Капитан Америка, — я криво улыбнулась, но, не услышав отрицания, все же прислонила ладонь к лицу. — Да ты издеваешься. — Лестер неделю переклеивал ему обои в комнате, а меня укачивает от этих звёздочек и полосочек, — усмехнулась сестра. — Это помимо огромного постера с «Ревущими» на двери, игрушечного щита, постельного белья, трёх биографий и фигурок. Мой сын настоящий маньяк, если речь заходит о Капитане Америка. — Стив вообще-то отличная ролевая модель, — не могла не сказать я, — но мы говорили не об этом. Сэв, послушай, — я положила руку на ладонь сестры и несильно сжала, — не рассказывай маме, ладно? — Думаешь, она будет против? — фыркнула Саванна. — Да будь он хоть безголовый, одноногий и похожий на Квазимодо. Наличие у тебя стабильных отношений — это единственное, что её волнует последние лет десять. Я коротко рассмеялась про себя, думая, что назвать наши с Джеймсом отношения стабильными могла только моя несведущая во всей ситуации сестра. — Вот именно поэтому и не говори, — развела руками я, поджимая губы. — Нет у нас никаких отношений. Я ему помогаю по работе. Вот и всё. — Ого, а язык он тебе в рот засунул в рамках терапии? Я шикнула на Саванну, неминуемо краснея и радуясь, что Джеймс улизнул ещё полчаса назад, прикрывшись ранним подъемом на работу. Которой у него по понятным причинам не было: в преддверии суда Росс отстранил его от всех, даже теоретических, заданий и фактически посадил под домашний арест. И, несмотря на всю скуку и отсутствие нормальных выходов из дома, между своей квартирой и допросами моей сестры, Баки выбрал первое. И я не могла его осуждать. Сэвви могла довести и мертвого. — Я тут подумала, — сестрица загадочно начала загибать пальцы, потом остановилась и продолжила говорить. — Тот профессор в твоём колледже, с которым ты крутила роман. Сколько ему было? Я выдохнула, уже заведомо понимая, что мне обязаны были это припомнить. — Джеремии было пятьдесят, мне двадцать один, и это ровным счётом ничего не говорит обо мне, Сэв. — Ну, надо сказать, что Джеймс выглядит не старше тридцати пяти. — Да, он отлично сохранился. — Вид сзади, кстати, у него зачётный. Я не сдержала смешок. Спорить с этим совершенно не хотелось. …несмотря на то, что в подростковые годы наши отношения с сестрой сложно было назвать близкими, как только она не поступила в колледж, всё наладилось. Уже потом, во время учёбы, примеряя на себя различные методики и активно копаясь в себе, я поняла, что долгое время считала её неким врагом. Обижалась на то, что Саванна была красивее, популярнее в школе, удачливее в учёбе, идеальнее буквально во всём. А когда её поступление в актерский феерично провалилось, и она неделю не выходила из комнаты, закутавшись в одеяло и поедая мороженое, я вдруг резко перестала ей завидовать. Словно кто-то щёлкнул переключателем. И отношения стали налаживаться. За четыре года до моего поступления мы успели наверстать всё, что пропустили. И сейчас на моей кухне непосредственность сестры и её легкость разгоняли мрачный бардак, в который методично превращалась моя жизнь. — Я кстати так и не знаю, кто у тебя там на этот раз, — я кивнула на живот сестры. — Мальчик, — улыбнулась Сэвви. — Тот ещё футболист. — Как назовёте? — Пока думаем. Но я всё же склоняюсь к Роберту, — пожала плечами сестра. — А вообще, иногда мне слегка дико понимать, что я жду уже третьего, а ты всё никак не выйдешь замуж. Учти, четвёртого я не потяну. И кто тогда будет прикрывать тебя от мамы? Я промолчала, не желая развивать тему своей личной жизни и дальше. В конце концов, в двадцать семь лет я не могла просто взять и выйти замуж за первого встречного, нарожать ему десять детей и жить спокойно. Это было не про меня. — Ладно, шутки в сторону, Ди, — резко сменила тон сестра, чуть нахмурившись. — У меня всё ещё в голове картина, которую я искренне хочу развидеть. Ты и этот Баки — насколько всё серьёзно? — Я уже сказала, Сэв, — тяжело выдохнула я. — Я помогаю ему, как врач. Нет между нами ничего. Недоверчивый взгляд Саванны сломал мою вечную мантру в самом начале, и я сдалась. — Окей, ладно. Не знаю я, что между нами, насколько всё серьёзно и что вообще происходит, довольна? — я натянула рукава кофты на ладони и слегка поёжилась. — Мы не вместе. — Но целуетесь так, будто бы вместе. — У нас много стресса. — Ну-ну, — подвела итог сестра, признавая тем самым своё поражение. — Надеюсь, вы хоть предохраняетесь. Мама, конечно, будет искренне рада, но сама понимаешь, её традиционные ценности ещё никто не отменял. — О предохранении будем говорить? — я приподняла брови, слегка кивая на «место обитания» своего будущего племянника. — Это низко, — возмутилась Сэвви. Но затем добавила: — Туше. Мы проболтали ещё около часа, а затем приехал Лестер, судя по виду, абсолютно вымотанный двумя маленькими дьяволами, которых он называл детьми. Я радостно обняла и десятилетнего Питера, и четырёхлетнюю Диану, напоминающую сахарную вату в своём розовом платье, а затем повернулась к Саванне, которая как раз поправляла волосы у зеркала. — Мы уезжаем послезавтра, — предвосхищая мой вопрос, произнесла сестра. — И, Ди, — она понизила голос до шёпота, чтобы дети не услышали, — если вдруг у тебя будет возможность попросить у Капитана автограф, буду в вечном долгу. У Питера день Рождения через месяц, а мы уже голову сломали. Я бы и сама что-нибудь придумала, но моих сил хватает только на то, чтобы не забрасывать в себя всю мексиканскую еду, которую вижу, кошмар какой-то. — Ничего не обещаю, но постараюсь как-нибудь помочь с этим, — я крепко обняла Саванну. — Завтра я на работе, но послезавтра можем прогуляться по парку. — Я тебе напишу, — улыбнулась Сэвви. Как только шумное семейство покинуло мою квартиру, я тут же ощутила, насколько устала. К счастью, Наташа, которой я кинула смс-ку о том, что в Нью-Йорке мои родные, сообщила, что за них я точно могу не волноваться. Но вот от огромной стопки бумаг обязательных к заполнению перед судом Баки она меня, естественно, освободить не могла. И я хотела бы снова отложить их в сторону и спокойно лечь спать, но мыслей было так много, что я бы вряд ли сомкнула веки. Так что, заварив себе огромную кружку кофе, я достала ручку, начиная внимательно вчитываться во всевозможные акты и заявления. Опыт присутствия в суде у меня уже был. Небольшой и не совсем мой, но профессор Джеремия Байерс, про которого так услужливо напомнила мне сестра, работал преимущественно с преступниками. И я, устроившись к нему ассистенткой на третьем курсе колледжа, имела возможность посещать заседания и наблюдать за процессом. Поэтому вся эта бюрократическая волокита не была для меня тёмным лесом. Однако меня пугали масштабы и то, что стояло на кону. И раз уж Саванна подкинула мне воспоминания о колледже, я всё же открыла ноутбук, залезая в почту и находя в «Избранном» нужный адрес. Глупо было не воспользоваться опытом знающего человека. Откровенно говоря, я давно планировала это сделать, но неловкость брала верх. А сейчас, глядя на стопку протоколов, договоров, актов и заявлений, я понимала, что мне необходимо разобраться во всём досконально и знать, к чему быть готовой. «Джеремия, добрый вечер. Однажды ты сказал, что я всегда могу обратиться к тебе за советом. Это предложение ещё в силе? Мы могли бы встретиться завтра в 11? Адрес пришлю. Бренди».«Здравствуй, Бренди. Я всегда буду рад помочь тебе. Жду нашей встречи. Д».
***
Сидя на открытой веранде кафе рядом с Центром, я чувствовала, что начинаю нервничать. Нога непроизвольно стучала по земле, а пальцы теребили сигарету, которую я всё никак не решалась закурить. Заказав себе вторую кружку латте, я всё же прикурила, кусая губы и пытаясь успокоиться. Мне нужно было собраться с мыслями. …профессор Джеремия Байерс стал объектом всех моих мечтаний на втором курсе колледжа. Мне было двадцать лет, и опыт отношений заканчивался у меня где-то рядом с нелепыми поцелуями Теда и его попытками облапать мою грудь, пока мы сидели в машине. А здесь я не просто влюбилась, — у меня натурально снесло голову. Я готова была ночевать у дверей лекционной, совершенно игнорируя тот факт, что мужчине было уже под пятьдесят, он был моим профессором и имел безупречную репутацию среди преподавательского состава. Но, кажется, тогда звезды сошлись, как надо, и спустя долгое время моих бесплотных попыток добиться внимания, Байерс всё же посмотрел на меня, как на девушку. И, черт его знает, как, но мы были вместе около двух лет. После нашего расставания, я больше не видела Джеремию. Не то, чтобы не хотела — иногда желание было даже слишком сильным. Я вообще, надо сказать, нелегко пережила этот разрыв. Профессор Баейрс был моей первой любовью, но я была юна и хотела строить карьеру, а он уже давно хотел осесть и остепениться. Поэтому мы решили всё, как взрослые люди, расстались, можно сказать, друзьями, но я ещё несколько месяцев после этого, активно заливалась текилой и ныла сестре о своём разбитом сердце. — Бренди. Я настолько погрузилась в воспоминания, что не сразу обратила внимание на мужчину, который грациозно уселся за мой столик. Это определённо был он. Хотя тёмные волосы посеребрила седина, лицо тронула новая россыпь морщин, а рядом с собой он прислонил изящную чёрную трость, я всё ещё знала его. И поэтому улыбнулась. — Джер. — Давно никто меня так не называл, — тихо рассмеялся он, быстро заказывая американо и переводя взгляд на сигарету в моей руке. — Так и не бросила? — Скорее, снова начала, — усмехнулась я. — Прости, что так внезапно написала. Просто мне нужна помощь с одним делом. А ты сказал тогда, что я могу обращаться в любое время и… — И всё так же много говоришь, когда нервничаешь, — прервал мою бессвязную речь Байерс, легко улыбаясь. Его карие глаза по-доброму смотрели прямо на меня. — Что произошло? — Через две недели суд над одним моим пациентом, — я сделала затяжку, отрывистыми щелчками сбрасывая пепел в пепельницу. — Там долгая и мутная история болезни, грузить не буду, но проблема в стороне обвинителей. Я не знаю, чего мне ждать. — Позволь, я угадаю, — Джеремия сделал глоток из своей кружки. — Зная тебя, браться за социопата, который зарезал семью, ты бы вряд ли стала. Значит, вероятно, твой пациент невиновен. Но обвинение собрало против него целую лавину его косяков. Верно? — Да, примерно так, — неожиданно для себя я отметила, что тембр и манера разговора Байерса даже спустя много лет действовали на меня успокаивающе. — Я слегка нарушила их планы своим появлением, так что чувствую, что легко не будет. — Легко не бывает, Бренди, — покачал головой мужчина. — Он был вменяем на момент совершения преступлений? — Я не могу разглашать эту информацию, Джер, ты же знаешь, — покачала головой я. — И так сказала уже слишком много. Мне нужно понимать, как вести себя в суде. — Тебя попытаются закопать, — честно ответил Джеремия. В его тоне послышались нотки беспокойства, но он тут же совладал с собой, вновь переходя на умиротворённый. — Пройдутся по твоей компетенции, заглянут в методику и стратегию терапии, подвергнут сомнению каждый твой вердикт относительно состояния пациента. Протащат по всем твоим профессиональным ошибкам, если они были. Кажется, первый свой седой волос я получил в суде в 2002. — И как мне на всё это реагировать? — сглотнула я, чувствуя отголосок страха. — Стой на своём, — чуть пожал плечами профессор. — Ничего не доказывай, отвечай на каждый вопрос коротко, не давай им повода выводить тебя на дискуссию. Ты уверена в своём пациенте? — Да, — не задумываясь, откликнулась я. — Тогда покажи это присяжным, — Джеремия снова улыбнулся, мягко забирая у меня из пальцев дымящийся бычок, и, сминая его о дно пепельницы. — Давление будет жутким. Но ты справишься. Мне нужно будет уйти минут через двадцать, у меня лекция. Расскажи, как ты? Если ещё накануне вечером я боялась встречаться с бывшим любовником, подсознательно опасаясь, что усложню себе жизнь, если вдруг проснутся старые чувства, то сейчас я ощущала небывалую лёгкость и теплоту. Джер знал меня ещё импульсивной студенткой, у которой обе ноги были левые, а обе руки правые, а потому более взрослая версия Бренди не была для него сложной. Я же всегда полагалась на спокойствие и безмятежность, которую неосознанно распространял вокруг себя Байерс. С ним было уютно. Как и всегда. — Я провожу тебя, — Джеремия положил на стол несколько купюр и, подхватив трость, направился со мной по направлению к Центру. — Значит, военные, да? Сложные случаи. Почти всегда. — Так вышло, — откликнулась я, провожая взглядом стайку школьниц, бегущих на автобус. — Джер? — Да? — Вопрос не совсем правильный, — я перешагнула лужу, не решаясь взглянуть на мужчину. — Но ты когда-нибудь влюблялся в пациента? Байерс немного помолчал. — Мне почти шестьдесят лет, из которых я тридцать пять практикую, сама как думаешь? — усмехнулся он. — Всякое бывало. Однако не мне тебе рассказывать про «синдром спасённого», да? Сам того не подозревая, мужчина попал в яблочко. — Ты, конечно же, всё сделаешь по-своему, всегда так было, — продолжил Джеремия, останавливаясь и немного грустно улыбаясь. — Но задумайся на досуге: нет ли в твоих чувствах и в чувствах твоего пациента примеси его собственного конфликта, который и вызывает всё это безумие? Возможно, выводы тебя удивят. — Мне всегда нравилось, как ты грамотно вправляешь мне мозги, — улыбнулась я, а затем посмотрела на часы. — Мне пора на работу. Я рада была тебя видеть и спасибо за помощь. Правда. — И я был рад, Бренди, — Байерс слабо сжал мою ладонь, мгновенно отпуская. — Увидимся. Мы разошлись, но я продолжала упорно думать о сказанном мужчиной. «Синдром спасённого». Это было дурацкое название для дурацкого явления, которое было распространено во врачебной практике. Конечно, когда все мы заканчивали колледж, были уверены, что с нами-то такой чуши точно не произойдёт, мы же всё знаем и всё умеем. Зато спустя шесть лет, я так и не поняла, как влипла в то, что понять с каждым днём становилось всё сложнее. Я понятия не имела, могло ли быть то, что было между мной и Джеймсом банальным «переносом эмоций» с моей стороны и романтизацией моего образа с его стороны. Могло ли быть такое, что уставший от постоянных невзгод Баки, сам того не осознавая, идеализировал меня, думая, что влюбился в ту, что оказала ему помощь впервые за очень много лет? Могло ли быть такое, что я поддалась на эти чувства, желая позаботиться и помочь глубоко сломанному человеку? Могло ли… — Да, черт тебя дери! — я зажмурилась, плотно прикрывая дверь своего кабинета и мгновенно сползая на диван, стремительно прикуривая сигарету. — В какое же дерьмо я вписалась? Но я не знала. Да и не хотела знать.***
И всё же учёные Гидры были самоуверенными засранцами. Не знаю, являлась ли история с кодом намеренной, но последние слова не вызывали у Джеймса привычную боль. По его словам, это скорее напоминало неприятный зуд в голове, но никаких приступов, как раньше, когда он еле мог терпеть — не было. Однако триггеры всё ещё оставались, и не проработать их было бы неправильно. Мы настолько мало знали об этом механизме в сознании Баки, что оставлять хоть что-то от кода, было бы идиотизмом в высшей степени. — Что ж. Кажется, нам остались самые простые и из-за этого самые сложные слова, — краем глаза я заметила своё отражение в стеклянной дверце шкафа и тяжело выдохнула. Сегодня я забила на дресс код, натянув на себя серую худи, узкие чёрные джинсы и кеды. Совершенно непрофессионально, Форд. — «Один». Что думаешь? — Одиночество, — повёл плечами Барнс, слегка опустив голову. — Верно? — Да, — кивнула я. — Стив упоминал, что уже после того, как ты его узнал, то постоянно пытался уйти и скрыться. Почему? — Я доставлял ему и так слишком много проблем, — словно нехотя, выдавил из себя мужчина. — Но Стив упрямый и добрый. Так что скрываться долго у меня не вышло, как видишь. — Ты какое-то время жил в Румынии, — я сделала пометку в блокноте, переходя к следующему вопросу. — Чем занимался там? Баки поднял на меня озадаченный взгляд, не совсем понимая, к чему я веду. — Скрывался, — Баки развёл руками. — По большей части, пытался привести мысли в порядок. — Получилось? — Не совсем. Я поставила ещё одну галочку на полях. — А Зимний Солдат? У него было что-то вроде команды? — я закинула ногу на ногу, внимательно наблюдая за Барнсом, который ощутимо напрягся от упоминания Зимнего. — Или… — Или, — перебил меня Джеймс. — У него… у меня не было команды тогда. Была группа оперативников, которые привозили на место, выдавали оружие, а затем забирали обратно на базу. Пиво после миссий мы пить не ходили, — невесело усмехнулся он. — Не уверен, что я бы вообще захотел бы его выпить. Без приказа. — А что насчет проживания со Стивом? — вновь сменила вектор разговора я. — Ты выбрал жить отдельно. Почему? — Потому что я уже большой мальчик? — Джеймс. — Не знаю, — шумно выдохнул Барнс. — Мне нравилась компания. Тогда, в сороковых. А сейчас… в этом нет никакого смысла. Мне не доверят прикрывать ничью спину. Разве что, Роджерс. Но он отлично справлялся без меня. Всегда. — То есть, я правильно понимаю, что ты осознанно выбираешь одиночество, как способ отгородиться от мира, потому что считаешь себя ненужным? — уточнила я. — Подумай, прежде чем отвечать. Джеймс бросил на меня какой-то абсолютно нечитаемый мрачный взгляд, но промолчал. Я видела, какой дискомфорт приносит ему эта тема. Непоколебимый Баки вдруг нащупал у себя слабое место и пытался скрыть это за маской равнодушия и не очень умелого сарказма. Спустя десять минут молчания, я всё же нарушила тишину, внимательно глядя на Барнса: — Послушай, — он посмотрел на меня. — Джеймс, одиночество — это особое эмоциональное состояние человека, при котором он ощущает свою ненужность и не ощущает самого себя, — я старалась подбирать максимально простую терминологию, чтобы не вызвать у него ещё больше вопросов. — Одинокий человек теряет ощущение самого себя из-за отсутствия контактов с другими людьми, он проваливается в пустоту, в которой его, как личности, нет. Именно это и произошло с тобой в Гидре, — пояснила я. — Без эмоциональной привязки к людям, человек не может полноценно функционировать, как личность. Ты долгое время был один, — я покачала головой, — но сейчас уже нет. Стив, Сэм, Наташа. Они все, так или иначе, связаны с тобой. — Не уверен, что достоин их внимания, — глухо пробормотал Барнс. — Не после всего, что я… — Позволь им самим решать, — я взяла Баки за живую руку, мягко сжимая его пальцы в своих. — Человеку нужен человек, Джеймс. И ты не один. Я не была уверена, что мы взломали триггер до конца. Барнс заверил меня, что дискомфорта от произносимого слова не чувствует, но, кажется, в этот раз мы копнули гораздо глубже кода. Это была одна из побочных проблем, наравне с ПТСР, паранойей и остальными психологическими травмами, оставленными Гидрой. А вот обсуждение следующего слова было решено назначить на послезавтра. Джеймсу нужно было многое обдумать и съездить со Стивом к адвокату, чтобы начать готовиться к слушанию. Роджерс ждал нас внизу, ради разнообразия приехав на машине, а не на мотоцикле. Я в очередной раз задумалась, каким был Капитан, когда только проснулся после своей заморозки. Был ли он так же депрессивно настроен, как Барнс? Не мог найти себе место? Отгораживался ли от людей? Ответов у меня не было, но пытать ради них Стива я не собиралась. Вряд ли пробуждение в новом веке, где все твои близкие и друзья мертвы, могло быть похожим на праздник. — Привет, — поздоровался с нами Роджерс, недовольным взглядом провожая то, как Баки закурил и дал прикурить мне. Тот даже бровью не повел, хотя и знал, как друг относился к его новой вредной привычке. — Бак, обязательно заниматься этой чепухой? — Мы обсуждали не радугу и пони, так что пусть курит, если ему от этого легче, правда, — оправдала я Джеймса. — Мне уже пора обратно. Нужно зайти к начальнику. — Да, конечно… — Бренди! Вот ты где! Видели когда-нибудь, как давятся дымом? Мой вам совет: чтобы не узнавать, каково это, просто не начинайте курить. Потому что огнедышащий дракон из трилогии «Хоббита», в которого я превратилась за долю секунды, не был ни привлекательным, ни очаровательным. Я просто судорожно кашляла, пока Стив «легонько» похлопывал меня по спине, грозя случайно сломать позвоночник. А к нам уже направлялась моя неожиданная сестрица, которая снова смогла застать меня врасплох. — Тот день, когда ты бросишь курить, я сделаю своим персональным праздником, — поморщилась Сэвви, заставляя меня стыдливо выкинуть бычок в урну. А затем её взгляд упал на Роджерса, и я испугалась, как бы она родила прямо на месте. — О, Боже. — Стив, это моя сестра Саванна, и она как всегда безумно тактична, — прозрачно намекнула я, в упор глядя на сестру. — Что ты тут делаешь? Мы же хотели погулять завтра. — Мне безумно приятно познакомиться, — очаровательно улыбнулась она. — Лестера срочно вызвали на работу, и мы уезжаем в Платтсбург где-то через час, — «отмерла» Сэвви, а затем заметила ещё одного присутствующего. — О, Джеймс. Рада видеть! Барнс выпал из своей задумчивости, в которой находился с самого окончания нашего сеанса и вполне искренне улыбнулся в ответ: — Рад встрече. — Господи Боже, вы оба здесь! — внезапно выпалила Саванна, оборачиваясь ко мне. — Ди, это же невероятно. Я мгновенно поняла, куда клонит сестра, но сделать ничего не успела, так как из-за угла здания уже показался Лестер, которого за руки крепко держали дети. Заметив меня, Диана радостно взвизгнула, мгновенно выкручиваясь из хватки отца, и мне не оставалось ничего другого, кроме как присесть, подхватывая племянницу на руки. — Привет, мартышка, — девочка звонко чмокнула меня в щёку, и я не смогла сдержать улыбку, хотя обязана была предупредить конкретно растерявшихся Роджерса и Барнса о том, что сейчас должно было произойти: — Стив, Джеймс, вот тот белобрысый мальчик, который сейчас завязывает шнурки, это мой племянник Питер. — Так? — Стив будто бы слушал военный доклад, потому что мгновенно сосредоточился и, кажется, (нет, реально?) выпрямился, расправляя плечи. — Короче, — Диана все же слезла с моих рук, и я прислонила ладони к горящим щекам, — он ваш фанат. И у него скоро день Рождения. Но это не особо важно, потому что он уже идёт сюда, и, Господи, простите. Знаете, при всем спокойном нраве Лестера и буйном характере Саванны, Питер пошёл больше в отца, чему я была жутко рада в данный момент. Потому что, как только племянник увидел, с кем я стою, он замер на месте, округлившимися глазами глядя на своего кумира. Не уверена, что Пит мог бы сдвинуться с места, если бы не Лестер, который наклонился к сыну, что-то ему прошептав, после чего тот неуверенно пошёл в нашу сторону. Я ещё раз виновато взглянула на мужчин рядом с собой, но не заметила ни раздражения, ни злости. Баки так вообще был сконцентрирован на Диане, которая с любопытством разглядывала его руку. Ну, ей было четыре, и она любила блестящие штучки. Даже если эти блестящие штучки крепились к суровому длинноволосому мужику. — Привет, приятель, — широко улыбнулся Стивен, когда Питер всё же добрел до нас, продолжая молча разглядывать объекты своего обожания. — Мне тут сказали, что ты фанат? — Вы Капитан Америка, — негромко произнёс племянник. — А вы Баки Барнс, — повернувшись к Джеймсу, продолжил он. — Тётя Бренди, они правда?.. — Подарок на день Рождения, — подмигнула я, краем глаза отмечая, что Диана уже активно крутила в руках бионику Барнса, маленькими пальчиками проводя по стыку пластин. — А где ваш щит, мистер Роджерс? — Питер смутился, но беззастенчиво продолжил говорить: — А это правда, что вы однажды подняли машину и… Я всё же повернулась к Баки, пока племянник исполнял свою мечту, а Стив отвечал на пулеметную очередь его вопросов. Джеймс выглядел слегка растерянно и явно не особо понимал, что от него хотят, поэтому положение нужно было срочно спасать. Я подхватила племяшку на руки, усаживая на бедро и интересуясь: — Нравится его рука? — Да, — откликнулась Диана, смущённо улыбаясь и глядя на Барнса своими огромными карими глазами. — Тётя Бренди, а можно я выйду за него замуж, когда вырасту? Я не сдержала тихий смешок, глядя, как Баки удивлённо приподнимает брови. — Привыкайте, сержант, — усмехнулась я. — Женщины в 21 веке очень самостоятельные. — Я заметил, — кивнул он. А затем улыбнулся моей племяннице настолько тепло, что у меня на секунду перехватило дыхание: — Почему бы и нет. — Договорились, — серьёзно утвердила девочка. — Пойду скажу маме. Саванна и Лестер, стоящие чуть в стороне и наблюдающие эту картину, рассмеялись, но, несмотря на всю видимую неловкость этой ситуации, я не чувствовала стыда и вины. Детская непосредственность могла растопить сердце любого. — Эй, поклонник, — я повернулась к Питеру. — Капитану Роджерсу и Баки уже пора ехать. Питер со скоростью света сбегал к родителям, выуживая из рюкзака толстую тетрадку с щитом Кэпа на обложке, ручку и телефон, а затем вернулся, поправляя очки на носу и попросил: — Можно автограф и фото? Честь быть фотографом выпала мне, и я, трижды проверив, что не испортила кадры, в конце концов, отдала смартфон обратно, замечая, как Питер неловко протянул Баки руку и произнёс: — Вы настоящий герой. И у вас дико крутая рука. И ваша дружба с Капитаном тоже очень крутая. Ну то, как вы друг за друга, и вообще вау!.. Джеймс замер, а затем несмелая улыбка тронула уголки его губ, и он пожал мальчику руку: — Спасибо. Я думала, что племянника придётся оттаскивать от кумиров за уши, но Саванна хорошо воспитывала своих отпрысков, а потому Питер не начал капризничать, а просто отошёл к родителям, всё ещё находясь в состоянии благоговения, судя по тому, как крепко он прижимал заветную тетрадь к груди. — Ещё раз простите за это. Моя сестра любит неожиданные визиты, а я уже и забыла, что сообщила ей, где работаю, — я сунула ладони в задние карманы джинсов, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Надеюсь, они не сильно вас утомили. — У тебя хорошая семья, всё в порядке, — Роджерс расслабленно улыбнулся, садясь в машину. — Нам пора, Бак. Джеймс теперь выглядел ещё более загруженным, чем до этого, но как-то по-другому. Плотная морщинка, которая обычно образовывалась на его лбу, когда он думал о чём-то плохом, сейчас почти разгладилась, и я мысленно улыбнулась. «Детотерапия» внезапно оказалась полезной. — У нас осталось последнее слово кода, — уже открыв дверь, внезапно произнёс Баки, посмотрев на меня. — Я подумал, что, может быть, нам стоит сходить на ту выставку?.. Не знаю, но, кажется, это может помочь. — Это же в Вашингтоне, — напомнила я. — Не уверена, что у нас есть возможность туда уехать. Хотя ты прав, это, возможно, сильно бы помогло. — Я поговорю со Стивом, вдруг он что-нибудь придумает, — пожал плечами Барнс. — Он всё же… мой лучший друг. …машина уехала, Саванна с Лестером и детьми тоже, а я присела на лавку у центра, не имея возможности скрыть улыбку, которая сама появлялась на губах. Для кого-то тот шаг, который сегодня сделал Джеймс, мог показаться ничтожным, но я видела в этом новое начало. Зелёный свет, который наконец начал давать себе замученный и уставший от боли и одиночества человек. И несмотря на то, что наши отношения всё ещё оставались диким и запутанным клубком внезапных чувств, несмотря на то, что через две недели меня должно было буквально вышвырнуть из моей жизни, несмотря на Сталкера, Росса, разлитое с утра молоко и оторвавшуюся подошву на кеде… Я всё ещё улыбалась, как полная идиотка.