Cat police

Сехун просыпается от отвратительнейшего звука в мире - писка чужого будильника. Того самого будильника, который был бит и раздавлен уже не раз, но все равно почему-то живой и - вот же сволочь! - чертовски громкий. - Ммм, эээй, выруби уже эту хрень, - ворчит Се, зарываясь в мятые подушки не менее мятым лицом и пытаясь натянуть на озябшее голое плечо край одеяла. - Башка раскалывается и так... - Неет, - доносится не менее недовольный голос друга откуда-то сзади. - Он звонит, потому что пора на работу. Выключу - проспим. - Я сегодня не работаю, - недовольно брыкается Сехун, теперь уже прячась под подушкой, но надоедливый звон проникает и туда. - У меня выходной, будь оно все проклято! Сзади слышится недобрый смешок, а потом самый язвительный голос в мире вкрадчиво произносит: - Нетушки, прелесть моя, выходной у тебя был вчера... На осознание уходит пара долгих, мучительных минут - а после Се подскакивает так, будто его за задницу укусили. - Твою ж мать! Почему я в твоей постели?! Какого черта уже утро?! Мы что вообще вчера творили?! - вопросы льются сплошным потоком, но отвечать на них никто не торопится - ни развалившийся на всю ширину кровати Чонин, с ехидной улыбкой наблюдающий за чужими страданиями, ни собственная память. В голове остались воспоминания лишь о звонке другу, предложении развеяться, первых шести бутылках пива и... Исине. - Ааааа, черт! Исин! - О, надо же, - Чонин широко зевает, почесывая пресс над резинкой боксеров, и тоже неохотно приподнимается. - Ты помнишь имя своего парня, вау. - Дьявол, я вчера так... - Се судорожно вцепляется в волосы, с ужасом перебирая в памяти все, что вчера наговорил сгоряча, а потом вдруг застывает и окидывает собственное бренное - и совершенно голое - тело ошалелым взглядом. - Мы же вчера не... Друг медлит аж целых 30 секунд, скотина бесчувственная, но потом все-таки не выдерживает и начинает ржать: - Успокойся, зайчик, никто не покушался на твои честь и достоинства! Ты перебрал вчера, придурок, как будто первый раз пил, ей-богу. Даже обнимался с фаянсовым другом, правда, до него дошел не сразу, и поэтому тебя после пришлось еще и купать, кретина такого, - Чонин задумчиво разглядывает чужую бледную задницу, пока Се пытается успокоить дыхание и совесть, а после с силой шлепает приятия по ягодице. - Одевайся уже, не доводи до греха! Хватило и того, что пришлось делить с тобой койку и при этом бдительно сдерживать твои и мои порывы пойти по проторенной дорожке пьяного разврата. Сехун резко поворачивается, без особого успеха прикрывая руками пах, и громко сглатывает: - Но ты же сдержал, да? - и в широко распахнутых глазах столько надежды, что Чонин решает не шутить, хотя очень, очень хочется. - Сдержал, - вздыхает с притворной тоской, вставая и привычно ероша чужие светло-розовые пряди. - Не такой уж я и подонок, чтобы зариться на чужое, - он подмигивает тут же расслабившемуся другу и кивает в сторону ванной. - Но если сегодня с утра ты решишь, что уже свободен, можем прямо сейчас и... Се, уже успевший немного взять себя в руки и осознать, что ничего непоправимого не случилось, красноречиво демонстрирует старшему один из своих красивых, тонких, длинных пальцев. Тот, который средний. - Понял, не дурак, - Чонин коротко хохочет и все-таки отправляется в душ. - Можешь выйти без меня, если перед сменой хочешь поговорить с напарником. Я еще за кофе планирую зарулить, - бросает он, уже почти скрывшись за дверью. Сехун провожает взглядом чужую идиотскую, сделанную по пьяни татушку, ровнехонько на пояснице, и, в тысячный раз уже улыбнувшись ее содержанию, качает головой: - Пойдем вместе. Мне сейчас кофе тоже не помешает, - "Да и о чем нам разговаривать?" - в спутанных, еще толком не прояснившихся мыслях раскаяние и досада на себя довольно скоро уступают место вчерашней обиде. Се не с пустого места завелся, у него была причина. И, как он и сказал Исину по телефону, объяснений не будет - пусть старший задумается уже, что за фигня у них происходит вместо отношений. Чонин высовывается из ванной, секунду буравит друга тяжелым, серьезным взглядом, потом вздыхает устало и снова исчезает. - Ты придурок!!! - доносится оттуда его громкий крик, и тут же слышится звук выкрученного на максимум душа, чтобы младший не смог прокричать ничего в ответ. - Да я в курсе, - жалко хмыкает Сехун, потирая свою гудящую после бурной ночки голову. Ему даже думать не хочется о том, что вчерашняя отчаянная попытка залить злость могла кончиться куда менее... дружески. Вздрогнув, Се выбрасывает лишние мысли из головы и отправляется на поиски сносной чистой одежды - раз его шмотки вчера оказались испорчены, придется взять что-нибудь из гардероба друга. Не впервой. Для чего еще нужны друзья, так ведь? Шмотки Чонина ему чуток малы, да и выглядят слишком раздолбайски, если на взыскательный вкус Се: черная растянутая футболка с "Металликой" и мешковатые рваные джинсы, такие убитые, что дыры на них уже не кажутся элементом стиля. Одно радует - конверсы остались свои, поэтому можно не опасаться стереть ноги в чужих кроссовках. - Ладно, я до своих детективов, а тебе удачи, - Чонин машет вяло потягивающему черный, как ночь, американо Сехуну сразу, как они переступают порог участка. В отличие от заметно помрачневшего с момента пробуждения младшего, лучший друг еще помнит, что перед напарником О им вместе отсвечивать нельзя. - Доброе утро, сэр! - громко и мощно, прямо как на плацу, приветствует он вздрогнувшего от неожиданности дежурного и тут же шмыгает мимо, будто бы не при делах. А Сехун, морщась от потревоженной ором Чонина мигрени, остается с Чонде один на один. - К-кофе? - улыбается он жалобно, собираясь даже пожертвовать собственным стаканчиком, коли уж не догадался припасти вкусняшку заранее (а все потому, что дома не ночевал, идиот). Но дежурный только хмурится и мотает головой, даже не одарив его взглядом: - Шуруй переодеваться. Выглядишь так, будто на тебе всю ночь черти катались, - Чонде демонстративно ведет носом и тут же торопливо отворачивается. - Ух, ну что за молодежь! Чуть только выходной - сразу пьянка! Совсем распоясались, знали же, что сегодня на работу. - Да, сэр, простите, сэр, исправлюсь, сэр, - Се виновато отводит взгляд и старательно пятится в сторону раздевалки, изо всех сил изображая раскаяние. - Разрешите идти, сэр. - Да иди уже, Барби, иди, - Чонде недовольно качает головой, так и не подняв глаза от клавиатуры. - И не забудь прикупить в автомате "Орбит", чтобы у напарника в патруле глаза не вылезли от амбре. - Так точно, сэр, - Сехун послушно кивает и делает оттуда ноги, стараясь не думать ни о грядущем дежурстве, ни о напарнике. Сначала кофе, потом форма и жевачка, ну а там уже Исин. Проблемы нужно решать по одной. В раздевалке никого, только пара веселых голосов доносится из душевой - парни с прошлой смены. Се вздыхает, раздумывая, не принять ли перед рабочим днем бодрящий душ, но в итоге лень и головная боль выигрывают у сознательности и здравого смысла. Он медленно переодевается, без лишних церемоний запихивая чужие вещи в шкафчик, и равнодушно приглаживает встрепанные волосы, так и не взглянув в зеркало. Смотреть на себя страшно не хочется - слишком уж грустно будет увидеть все свое отчаяние и убитое настроение на бледном, осунувшемся лице. Поэтому Се застегивает последнюю пуговку на рубашке, поправляет кобуру и закрывает дверцу шкафчика. И только теперь переводит дух - как же здорово, что Исин не видел его в чужой одежде. Конечно, напарник бы наверняка не понял, что эти безвкусные шмотки принадлежат Чонину, но Сехун бы наверняка слишком очевидно трясся и терялся - и в итоге реакция его бы и сдала. - Придурок, - в сотый раз за это долгое, мучительное утро вздыхает Се, жмурясь и растирая ноющие виски, и только после этого идет на выход. Бесполезно копаться в себе и выискивать слабые места в собственной стратегии. Результат от этого не изменится. Поэтому нужно просто взять себя в руки и оставить личную жизнь на потом. А сейчас пора узнать у неприступного Чонде, что им уготовано на сегодня. Хоть бы не какая-то развалюха, а не то еще не пережившего похмелье Сехуна точно укачает. Исин просыпается тяжело, чувствуя себя в крайней степени паршиво. Разлепить глаза утром его заставляет даже не привычный будильник, а ноющая боль в руке. Пытаясь повернуться на другой бок и попробовать, поможет ли это, он отстраненно подмечает, что его кровать стала слишком жесткой. Наверное, именно поэтому ломит все тело и, несмотря на два одеяла, все равно холодно. Осторожно приоткрывая глаза, Син опасливо оглядывается, пытаясь осознать себя в пространстве. Судя по разбросанным по полу знакомым вещам и вмятине на дверце шкафа, собственной квартиры. Неплохое начало, он у себя. Осталось вспомнить, почему он спит на полу и по какой неведомой причине не прозвонил будильник. Первое может подождать, а вот опоздание на смену - нет. Выслушивать от Чонде - последнее, чего хочется этим несвежим утром. Мобильный оказывается в коконе из одеял, и судя по мигающим цифрам на экране, неудивительно, что будильник молчит. С громким стоном Исин заваливается обратно, но на полу все еще слишком жестко и неудобно, чтобы продолжать нежиться в тепле, а передвигать тело на холодную кровать и того хуже. Задумчиво разглядывая группу носков рандомных цветов, уютно расположившихся под шкафом, Син натыкается на пустую бутылку. Ее он купил в круглосуточном возле дома вчера, и еще вчера она была полной, что он успешно исправил. Прислушиваясь к собственным ощущениям, Исин понимает, что для такого количества алкоголя он чувствует себя весьма недурно. Голова кружится только от резких движений, но не болит, да и не тянет вернуть все залитое обратно. Кажется, Чанёль после бара повел его в тайскую забегаловку, и это было очень удачной идеей, так как с самого пробуждения у него во рту не было ничего приличного. Даже если попытается, вспомнить, что именно они ели, он не сможет. Нужно будет поблагодарить друга. Опять. Снова и в который уже раз. Если бы не компания, Син так и остался бы в том баре на всю ночь. Прогулка по холодному полу босиком весьма бодрит. Отражение в зеркале выглядит как злобный двойник, только с уклоном в диковатое похмелье. Всклоченные волосы, а шерска на ушках примялась так, что больше похоже на проплешины. Под глазами синяки, на подбородке подсохла слюна, но он все еще в состоянии отправиться на смену. Иногда кажется, что это единственное, что еще поддерживает его в надлежащей форме. Обязанность, ставшая привычкой, не позволяет скатиться на самое дно. Откручивая кран с холодной водой, Исин приглаживает дикие вихры и, задерживая дыхание, умывается. И нужно же было так набраться в единственный выходной. А все почему... Он не собирался, просто никак не удавалось забыть обвиняющий голос в динамике и горькое "мы вообще встречаемся?". Криво усмехаясь своему отражению, Син пожимает плечами, мол как умею, так и получается. Судя по всему, умеет он не очень. Сехун недоволен и зол, а он после встречи с Чанёлем, вместо того чтобы позвонить еще раз и нормально поговорить, может быть, извиниться, заходит в круглосуточный за дополнительной порцией алкоголя. Бойфренд из него так себе. Возвращаясь в комнату, Исин не может отвести взгляда от смятых простыней. Кажется, что он знает, почему решил спать на полу. Сил, чтобы сменить их не было, а вдыхать запах спермы и чужого тела хотелось еще меньше. Это все воспоминания, живые, которые, возможно, уже не будут иметь продолжения. Что со всем этим делать, он не имеет ни малейшего понятия. Все, что Син может, - это привести себя в порядок, выудить из холодильника замороженный во время ледникового периода полуфабрикат и позавтракать безвкусным набором для того, чтобы дожить до обеда. Кофе лучше выпить на работе, такой же гнусный, как и сегодняшнее пробуждение. Безыдейно выудив мятые вещи из шкафа, Исин в очередной раз проходит мимо кровати и думает, что этой ночью возвращаться домой вообще не хочется. Уединение стало одиночеством, а тишина давит слишком сильно. Есть нечего, никто не ждет, да и в постели теперь непривычно холодно. На холодильнике лежат чертовы запасные ключи, и оставить их так Син не может. Прячет в шкафчик рядом с запечатанными приправами, которые никогда не использует. С ключами, видимо, будет так же. В участке нет ни сил, ни настроения, чтобы изображать перед Чонде отсутствующий энтузиазм. Син вяло здоровается и, не обращая внимания на осуждающий взгляд, плетется в крошечную комнатушку с микроволновкой и кофеваркой. Пока он не заправится, нечего и пытаться общаться с окружающими, а тем более отправляться на смену. Часы показывают, что у него еще есть полчаса на жалость к себе и чашку бурой жижи. Кивком здороваясь с такими же жизнерадостными детективами, проходящими мимо, Исин морщится, отпивая кофе. Отвратительный, будто "юпи" для взрослых. Лучше бы был алкогольным, со вкусом джина или текилы. Сполоснув после себя чашку, он лениво плетется в раздевалку. Все же гнусный вкус не лишил напиток основной функции. Син подмечает преувеличенную активность в участке, и вся она сосредоточена у допросных. В последнюю неделю было неспокойно, но иначе. Натянутое напряжение сменилось активной деятельностью, будто нашлось решение давно назревающей проблеме и каждый из последних сил старается сделать что может. Нужно будет спросить у Чонде, но пока следует переодеться. Задумавшись, Исин оказывается у двери раздевалки, а путь ему преграждает его маленькая проблема и по совместительству напарник. Пока он растерянно пытается придумать, что же стоит сказать после вчерашнего, Сехун обходит его и исчезает за углом. Вот так просто. Хотя разве это не то, чего он сам хотел? Работа и личная жизнь, между ними ничего общего. Застегивая рубашку и цепляя кобуру, Син продолжает себя убеждать, что это к лучшему. О Се стоит забыть и вернуться к работе, даже если сделать это будет практически невозможно, имея напарника постоянно рядом. Как ни старайся, не получится выбросить из головы моменты близости, а если представить, что все те крошечные знаки внимания, поддерживающие их отношения всю безумную прошедшую неделю, исчезнут, то такими темпами и сам Исин поверит, что между ними все кончено. Закончив с формой, Син направляется к стойке дежурного. Работа прежде всего. Он должен постараться сосредоточиться, а это не так-то просто сделать после такого количества выпитого накануне. Везение Сехуна заканчивается точнехонько у двери в раздевалку - он нос к носу сталкивается с Исином. Но привычный покерфейс и весомое нежелание демонстрировать обидчику свое размазанное вчерашним состояние делают свое дело, и Се максимально эффектно огибает старшего по широкой дуге, стараясь не дышать перегаром в его сторону. Кажется, получается не очень, но в итоге Син скрывается в раздевалке, а у него появляется шанс ограбить-таки ближайший торговый автомат. У стойки дежурного Се появляется на полминуты раньше переодевшегося напарника, все такой же якобы бесстрастный, но уже благоухающий сладкой мятой и распихавший по карманам апельсиновые леденцы на случай, если в поездке ему вдруг станет дурно. Приблизившемуся Исину - непривычно бледному и помятому, с нездоровыми синяками под глазами - Сехун только коротко кивает. А потом старательно вдалбливает себе не думать о старшем и состоянии его здоровья - они в ссоре, поинтересоваться чужим самочувствием точно будет неуместно, надо поскорее выкинуть собственную неожиданную тревогу из головы и сосредоточиться на работе. Исин тоже на напарника старательно не смотрит. Сехуну неприятно его общество, поэтому, чтобы не усугублять ситуацию, приходится вести себя подчеркнуто отстраненно. Насколько это вообще возможно с похмелья. Наверное, его лицо сейчас в любом случае будет выглядеть одинаково помятым и безразличным ко всему происходящему, что бы он ни пытался изобразить. В патрульной машине, оставшись наедине, можно будет просто неловко помолчать, но перед Чонде лучше не рисковать. - Что за суматоха? - Син с преувеличенным интересом разглядывает прошедших мимо детектива и здоровенного парня в наручниках. Ведет на допрос, не иначе. - Вчера, пока вы двое напивались до бессознательного состояния, группа захвата под руководством нашего доблестного начальника задержала часть банды из четвертого района, - Чонде смотрит осуждающе, и он имеет на это полное право. Потому что да, Исин занимался убийством собственной печени, а орудием преступления послужила бутылка виски. Банда - это серьезно. Понятно, почему у смертельно уставших детективов открылось второе дыхание. Отличная возможность закрыть хоть какие-то дела. Процент раскрываемости у них ниже среднего, и сверху продолжают давить. Син случайно слышал телефонный разговор Чунмёна с управлением, и ничего приятного в нем не было. Ребята из расследований даже шутили, что пора давать награду сдавшимся из собственной зарплаты, чтобы повысить этот чертов процент. От показателей зависит карьера, а в их участке это слишком болезненный вопрос. - Мы поедем по свидетелям? - обычное дело после крупного задержания. Обнаружить остатки банды и подчистить то, что они могли оставить. Оружие, деньги, наркотики. - Вас бы в вытрезвитель посадить, - с укором отвечает дежурный, но достает ключи от патрульной машины,- но людей не хватает, так что поедете осматривать склад. Была около месяца назад наводка, что эта банда там промышляет. Ничего подозрительного не заметили, но не мешает проверить еще раз. - Хорошо, - кивает Исин и берет лист с адресом. Это задание как раз для такого паршивого дня. Не исключено, что именно из-за их состояния Чонде и отправил их выполнять легкую работу. Хотя почему их? Из-за него одного. Он не успел рассмотреть Сехуна, но вроде бы тот выглядел не так уж и плохо. Се, старательно разжевывающий мятные подушечки и выдыхающий исключительно в сторону дежурного, к беседе почти не прислушивается. Он вообще не торопится включать мозг - куда удобнее вот так покачиваться на волнах ленивой, угасающей мигрени, оставляя все проблемы на тех, кто постарше и - предположительно - мудрее. Теперь понятно, почему Исин вечно решает проблемы игрой в молчанку. Труда здесь особого нет - стой да жди, пока тот, второй, кто вроде виноват сильнее, раскается и извинится. Хотя, судя по непроницаемому лицу старшего, слишком уж сильно на извинения надеяться не стоит. "И все равно", - упрямо хмурится Сехун, запихивая еще одну жвачку в рот. Он тут прав, без вариантов. И поэтому не может позволить себе сдаться. А раз молчание не тяготит их обоих, смена и вовсе пройдет как по маслу. Но это чертовски удачно, что Чонде пожалел их в своей странной манере и дал такое легкое назначение... На складе будет куда удобнее игнорировать напарника и справляться с собственным незавидным состоянием. В конце концов, если после работы предстоит серьезная беседа, лучше предварительно проветрить голову. В том, что Исин не станет поднимать скользкую тему их отношений во время службы, Се даже не сомневается. Так и не проронив ни слова, он выходит из участка следом за напарником - и на улице тут же кривится от слишком ярких солнечных лучей, будто раскаленными гвоздями пронзающих мозг. - Ох, дьявол, этого еще не хватало, - ворчит негромко, для самого себя, и оглядывается на дверь участка, гадая, не слишком ли по-детски будет стаскаться в раздевалку, чтобы достать из шкафчика солнечные очки. В итоге дискомфорт выигрывает у смущения. - Я на секунду вернусь. Тебе чего-нибудь принести? - вопрос почти рефлекторный, но все-таки Се имеет это в виду - отношения отношениями, однако вежливость никто не отменял. Исин полностью согласен с напарником касательно царящей на улице безобразно солнечной атмосферы. Сомневаться не приходится, ведь Сехун жмурится так же недовольно, как и он сам. Яркие лучи слепят, и кажется, что все мысли не больше чем лента кинопленки, и в этот конкретный момент под светом тонкий пластик с тихим шипением плавится. Спрятаться бы под одеялом от солнца, от работы и от Се. Хотя от последнего не укрыться даже там, наверняка остался запах, а с ним и яркие воспоминания. Нагретая солнцем простыня создаст иллюзию чужого присутствия и только добавит сладкому миражу реальности. Лучше уж так, на смене и в напряженном молчании. Хотя напарник, вопреки ожиданиям, все же заговаривает с ним. - Нет, спасибо, - отвечает Син на вопрос и, после того как Сехун скрывается за дверями участка, лениво направляется к парковке. Все возмущение уходит в адрес чересчур слепящего светила, поэтому на потрепанную патрульную машину он смотрит с обреченным смирением. Можно было бы списать это на карму, но в этом случае у нее имеется определенное имя. Ким Чонде дал им в качестве поблажки легкую работенку, но посчитал, что этого с них и хватит. За разглядыванием жестянки, на которой им придется добираться до склада, обратно и еще, если хватит времени, на патруль, Исин пропускает момент появления напарника. В голове продолжает рваными краями догорать пленка мыслей. Все эмоции видны через мутное стекло похмелья, размытые и приглушенные. Это к лучшему, еще не хватало думать о вчерашнем разговоре с Сехуном на смене. Что они там будут искать? Членов банды? Вот на них и стоит сосредоточиться. - Сегодня прокатимся с ветерком, - Син не сдерживает сарказма и открывает машину. Будет удачей, если они ничего не потеряют по дороге и не придется самим толкать эту красотку обратно на парковку участка. На реплику старшего Сехун отмалчивается. Дежурные фразы, конечно, прекрасно создают иллюзию мирной атмосферы, но сейчас у Се слишком много поводов для раздражения, не хватало еще раздумывать над вежливыми нейтральными ответами. Поэтому он просто залезает на переднее сидение и пристегивается, мысленно стараясь прикинуть, сколько там займет дорога до нужного адреса. Кажется, не так уж долго, но в этом корыте, воняющем бензином, нагретым кожзаменителем сидений и еще бог знает чем, каждая минута кажется вечностью. "За что мне это?" - вопрошает Сехун мысленно, закатывая глаза к поцарапанной крыше машины. Ну и сам же себе напоминает - за то, что ребенок, что сдерживаться не умеет и не в состоянии по-взрослому решать свои проблемы. Напиться перед сменой - отличная идея, браво, малыш, не забудь как-нибудь повторить. Хотя играть в молчанку с напарником на дежурстве тоже тот еще план, ни капли рассудительности или зрелости, один сплошной детсад. "Он первый начал", - сердито морщится Се на свой внутренний голос и, насупившись, отворачивается к окну. Похмелье, мигрень, отвратная тачка, длинный и наверняка тяжелый рабочий день... И еще якобы бойфренд, с которым отношения такие сложные, что в пору на стену лезть, но провести рядом много часов все равно придется, потому что это цена всех служебных романов. - Долгая будет смена... - вздыхает Сехун еле слышно, для самого себя, и откидывает гудящую голову на спинку сидения. В машине "благоухает" роскошный букет. Определенно, здесь кого-то стошнило и не раз, никакой мойкой не вытравить этот кисловато-едкий запах. Лучше бы добраться поскорее до склада, ведь учитывая то, что денек обещает быть теплым, в салоне будет становиться только хуже и хуже. Пристегиваясь, Исин проворачивает ключи и заводит видавшую лучшие времена машину. Хоть с мотором все в порядке, и то хорошо. Жаль, что у самого Сина все совсем не так. Какой помятый бампер - так паршиво он чувствует себя и внутри, а Сехун, видимо, не собирается упрощать ему жизнь. Молчит напряженно и будто умышленно громко, с треском жует свои чертовы конфеты. И зачем только набрал этой дряни? До склада они едут мучительно долго, останавливаясь буквально на каждом светофоре, но по приезде оказывается, что дорога заняла всего минут двадцать. Все дело в напарнике и кислом запахе, который, кажется, пропитал теперь даже форму. Син облегченно вздыхает, открывая дверцу и выходя наружу. Большое серое здание стоит посреди пустыря, видимо, именно оно им и нужно. Вокруг ни души, а ближайшие мало-мальски обитаемые дома находятся довольно далеко. Промышленный район, уединенное место. Неудивительно, что место взяли на заметку, но странно только, откуда здесь могли взяться случайные свидетели. Исин сдерживает порыв опять напомнить Сехуну про бронежилет и необходимые меры предосторожности. Теперь у напарника и свое табельное оружие вместо дубинки, и свой крутой нрав, о котором Син знает не по наслышке. Наскоро застегивая липучки и проверяя обойму, не терпится наконец оказаться в пыльной прохладе склада. Солнце жарит только сильнее. - Готов? - коротко бросает он Се и прячет в карман ключи от машины. Сехун с неудовольствием оглядывается на солнечное, идеально чистое небо, жмурясь даже за стеклами очков, и как-то даже благодарно смотрит в сторону того самого склада, обещающего прохладу и тенек. В бронежилете жарко, поэтому слишком туго он его не застегивает, а к пистолету даже не тянется - все проверено еще в участке, по привычке. - Пошли, - кивает младший на вопрос и первым двигается в сторону большого брошенного здания. Где-то на задворках ворочается мыслишка после осмотра упросить напарника заехать за вредным сочным бургером и большим стаканом ледяной колы - надо же как-то справляться с похмельем. Но это будет потом, а пока стоит поторопиться и скрыться с солнцепека. - Я пойду с заднего хода, - дергает головой в сторону узкого, грязного прохода между домами, по опыту зная, что там и будет еще одна дверь. Рука дергается к пистолету, но даже кобуры не касается - нечего хвататься за пушку, если нет ни малейшего повода для тревоги. "Ну и толку-то тут рыскать с утра пораньше, банды вылезают из своих нор ближе к ночи", - думает он раздраженно, широко шагая к неприглядному переулку. Вокруг ни души, этот район не славится праздными гуляками в столь ранний час, поэтому Сехун не особо скрывает свое присутствие. Даже задевает какую-то жестянку по дороге, от грохота которой в затылке вспыхивает чуть поутихшая мигрень. - Дьявол, - рычит Се сквозь зубы, ненавидя в эту самую минуту совершенно всех в радиусе ста километров - просто потому что хочется. Первое, что замечает Исин, подходя к складу, - это механические ворота во всю стену, плотно закрытые и, судя по всему, гораздо новее, чем само здание. Через них не пройти никак, зато хлипкая незаметная дверь рядом оказывается открыта. Видимо, хозяев склада гораздо больше беспокоит возможный визит машины, чем пары случайных-неслучайных прохожих. Син не стучит и не предупреждает о визите полиции. Ордера Чонде не дал, а на обыск отправил, а значит, это все либо нелегально оформлено, либо принадлежит государству. Можно не заморачиваться формальностями и просто осмотреть все внутри. После яркого света в здании оказывается слишком темно, и приходится немного подождать, прежде чем глаза привыкнут. Немного погодя очертания предметов становятся четче, и, бегло окинув взглядом помещение, Исин может точно сказать, что здесь находится. Под плотными пыльными чехлами определенно машины. Несколько столов стоят по углам, а все остальное пространство занимают вот такие запакованные подарки. Приподнимая плотную ткань, Син понимает, почему хозяева склада озаботились новыми воротами, но не подумали о двери. Машина среднего класса, ничем особо не примечательная, и если что и вывозить отсюда, то только ее. Слишком много возни со взломом и слишком мало прибыли с вот такой модели. Размеренно шагая, Исин внимательно осматривает помещение, не забывая заглядывать под чехлы. Обычный склад, ничего нелегального, хотя, возможно, стоит заглянуть под капот, но это лучше делать вдвоем. Несмотря на тишину, огромное помещение не вселяет особого спокойствия. Возможно, все дело в отвратительном состоянии самого Сина, но осторожность никогда не бывает излишней. Приступая к осмотру очередной машины, Исин с удивлением замечает, что эта модель на порядок отличатся от остальных. Отполированная до блеска дорогая штучка, не то что это барахло раньше. Такие стоят на парковках пятизвездочных отелей и украшают коллекции богачей. Дабы подтвердить это, Син прислушивается, чтобы понять, где напарник, но вместо этого слышит только шум мотора. Звук раздается снаружи и затихает. Похоже, что у них гости, и они точно знают о визите полиции - их об этом любезно уведомила патрульная старушка. Дверь черного входа оказывается хлипкой и к тому же толком не запертой, хотя замок на ней новенький, аж блестит. Се пожимает плечами и толкает рухлядь локтем, чтобы не посадить случайно занозу в ладонь, и без особой осторожности входит в блаженный прохладный полумрак. -Неужели... - воздух хоть и затхлый, да еще пропитанный запахами автомастерской, но хотя бы не жаркий, и головная боль чуть утихает. Сехун расстегивает пуговку на рубашке, ерошит влажные волосы на затылке и пролезает ладонями под бронежилет, отделяя его от взмокшего тела. И только чуть переведя дух, оглядывается по сторонам. Склад как склад, у каждой банды есть такая нычка: машины, если судить по силуэтам, укрытым тканью, наверняка где-нибудь еще сейф припрятан и под полами, возможно, оружие. Хотя если шайку-лейку накрыли здесь, игрушки могли уже и забрать - чтобы кто случайно не утащил. А вот на машинки интересно будет посмотреть... Се обходит задворки склада без спешки, заглядывая под покрывала только на низких, "фигуристых" тачках и даже пару раз довольно присвистывая - вкус у местных шалопаев очень недурен. От красоты приходится отвлечься ради подсобного помещения и пары смежных комнат у задней стены склада, но там оказывается чисто - точнее очень даже грязно, горы хлама, обвалившаяся побелка, протекшие потолки... Видать, пользовались ребята только главной частью. Сехун брезгливо осматривает заброшенные каморки и возвращается к "сладкому". Интересно, если он сейчас сдернет покрывало вон с той новенькой "феррари" и сядет поерзать на водительском сидении, Исин разозлится?.. Хотя не, это как-то несерьезно. Да еще и отпечатки свои оставит, и ДНК с хвоста... Не за чем рисковать. - А жаль... - негромко вздыхает Се, буквально облизывая взглядом грациозные изгибы дорогой машинки. И уже поворачивается к центру, где за нагромождениями каких-то металлических баков и огромных деревянных ящиков должен находиться его напарник, как краем уха улавливает посторонний шум снаружи. - Вот черт, - только гостей им не хватало! Пожалуй, более паршивого утра у Сехуна еще не выдавалось. Правила есть правила, пистолет приходится все же достать, рацию приглушить, да еще и спрятаться за ближайшей тачкой на всякий пожарный. Звать Исина сейчас уже поздно, за стеной склада доносятся вполне отчетливые голоса, и тут даже случайный шорох может тебя выдать. Да и мало ли как далеко от входа ушел старший. Хмурясь и через каждые десять секунд сдувая с лица растрепанные пряди, Се осторожно выглядывает из-за капота, чтобы оценить обстановку. В бронежилете неудобно двигаться, в чертовых солнечных очках слишком темно, но руки уже заняты пистолетом, и снять их времени как будто нет. Буквально умирая от дискомфорта, Сехун безмолвно молится о том, чтобы болтающие снаружи ребята оказались просто соседями, а не членами той самой банды. Сейчас ему уже не так брезгливо думается о безопасных подсобных комнатах и той неказистой двери черного выхода. С тихим щелчком Исин расстегивает кобуру, хотя все же надеется, что оружие не придется использовать. Нелегальными могут оказаться только машины, и это точно не повод для того, чтобы начинать стрельбу. По крайней мере, Син так считает, но он не раз видел, как люди доставали пушки и по менее значительным причинам. Поэтому он вытирает пыльную ладонь о форму и обхватывает рукоятку, а вторая рука тянется к рации. - У нас гости с главного входа, - произносит в пол-голоса, предупреждая Сехуна. Склад довольно большой, и, возможно, он не слышал, как подъехала машина. Последнее, что может позволить себе Исин, - это подвергнуть опасности напарника. Повторить собственную ошибку еще раз - непозволительная роскошь, и то, что тогда им повезло, не значит, что стоит испытывать судьбу. Сколько бы Се ни храбрился, у него меньше опыта, а значит, меньше шансов выбраться из переделки целым и невредимым. Прежде чем звучит щелчок и механическое мерное жужжание, Син сообщает диспетчеру их статус. Похоже, машина всего одна, но неизвестно, кто в ней и не приедет ли за ней еще несколько. Слышатся голоса, их трое или четверо. Если это члены банды, то они наведались сюда за "чистым" транспортом, а управление, скорее всего, оставило все как есть в надежде именно на такой исход. - Полиция! Оставайтесь на местах и поднимите руки, - Исин не видит подозреваемых, но просто обязан по протоколу предупредить их, даже если те и так уже в курсе. Есть шанс, что это вовсе не члены банды, но сомневаться приходится только до момента первого выстрела в его сторону. Пригибаясь , Син нажимает на кнопку рации: - Это 1119, стрельба по офицеру полиции, запрашиваю подкрепление. Примерно четверо подозреваемых, вооружены, - слышится еще несколько выстрелов, и они адресованы определенно ему. Не похоже, что подозреваемые собираются следовать указаниям полиции. Осторожно двигаясь, Исин укрывается за машинами и высматривает противника. Кошачьи ушки вздрагивают от каждого шороха, все же не зря такие, как они, считаются хорошими копами за одно только наличие мохнатых дополнений. Обостренный слух позволяет уловить малейшие звуки, в частности, слишком громкий шепот и шаги преступников, подходящих с двух сторон. Опускаясь на холодный бетонный пол, Син тихо проскальзывает под машину. Через несколько секунд на месте, где он только что стоял, оказываются две пары ботинок. Озадаченные голоса и недоумение дают достаточно времени, чтобы рассчитать траекторию и выверенным движением нажать на курок. А затем еще раз. В ушах звенит, а запястье ноет. Звук падающего оружия тонет в криках и проклятьях. Конечно, простреленное колено - это не то, чему обрадуешься. Сехун эгоистично надеется, что и в этот раз пронесет, но выстрелы надежды на подобную удачу не оставляют. Чертыхнувшись, он перебежками отходит к заднему выходу, что оказывается как-то даже слишком просто - хотя тут спасибо напарнику, привлекшему внимание гостей к себе. Хорошо хоть, старший успел сообщить в участок о перестрелке, теперь продержаться придется совсем немного, и лучше бы Се оставаться незамеченным как можно дольше - так удастся занять позицию повыгодней и вывести из уравнения тех умников, кто вошел, как и он, из переулка. Похмелье похмельем, а адреналин и вбитые в академии уроки даром не проходят, и в принципе Сехун даже собой доволен. Особенно когда успевает проскочить в подсобку и уже оттуда, не беспокоясь больше о своем тыле, напасть на парочку татуированных аборигенов. Одного вырубает прикладом, второго "усыпляет" отточенным ударом о ближайшую стену - итого минус двое из максимум пяти, способных поместиться в одной машине. Но в просторной пыльной прохладе склада еще слышатся звуки выстрелов, правда, перемежающиеся с криками и проклятиями, что не может не радовать. Исин, кажется, со своей порцией веселья тоже справился на отлично. В сотый раз сдув с глаз растрепавшуюся бледно-розовую челку и в миллионный раз подумав, что пора бы уже подстричься, Сехун отбирает у своих "клиентов" пушки и приковывает их друг к другу, а потом - для порядка - еще и к ржавой трубе, чтобы не делись никуда, пока он сходит посмотрит, как там дела у старшего. Не улыбаться собственной крутости у Се не получается, он уже предвкушает, как вечером похвастается Минхо, что все же умудрился опробовать на службе тот прием, которому брат его научил. Да и справиться с двоими, ни разу не выстрелив, тоже довольно почетно - мама будет рада это слышать... Идиотски улыбаясь и только теперь сдвигая на лоб надоевшие солнечные очки, которые бонусом удобно приподнимают отросшую челку, Се с самодовольной усмешкой направляется в центр склада. Ориентироваться помогают нецензурные угрозы и мученические стоны, исходящие от жертв напарника. И да, Сехун помнит, что между ними не все сейчас так уж гладко, но перестрелка - такая вещь, помогает чуть снисходительней посмотреть на чужие огрехи, особенно когда все заканчивается хорошо. Хотя та ледяная дрожь ужаса, когда грянул первый выстрел откуда-то со стороны Исина, все еще свежа в памяти младшего... - Эй, ты как тут? В норме? - с самой своей широкой улыбкой Се выныривает из-за очередной тачки к тому пятачку, на котором Син пакует таких же татуированных бугаев. Вокруг уже успело натечь порядком крови, но к счастью, на светлой коже напарника ни пятнышка. - Еще двое отдыхают там, сзади. Задержанных получается только уложить лицами в пол, а о том, как их придется везти в участок, Исин подумает позже, когда прекратится звон в ушах и сердце восстановит нормальный темп. Защелкивая наручники, он собирается сообщить диспетчеру, что им потребуется еще и скорая для раненых. Их транспортировкой займутся позже, с остановкой в больнице и после оказания медицинской помощи. Убежать они точно не смогут, да и все, о чем они сейчас, наверное, могут думать, - это адская обжигающая боль от пулевого ранения. Надев на преступников "стильные браслеты", Син настороженно пригибается от внезапного звука чужого голоса, но тут же расслабляется, опознавая собственного напарника. Облегченный вздох помимо воли вырывается из груди с осознанием того, что с Сехуном все в порядке. - Да, нормально, - и это правда, не считая того, что придется писать долгий и скучный детальный отчет о стрельбе. Кто где стоял, как так получилось. Наверное, если бы не муторные последствия, перестрелки с участием копов имели бы гораздо больше жертв со стороны плохих парней. Даже если справедливость побеждает, ей приходится платить за эту победу адским трудом. - Подкрепление должно скоро приехать, лучше последи за теми, которые сзади, а то мало ли, - преступникам нечего терять, и им не нужно следовать каким-либо правилам, поэтому ожидать приходится всего и сразу. В тюрьму эти ребята обычно не очень рвутся. - А я вызову медиков, - Син тянется к рации и нажимает кнопку. Динамик шипит, но на мгновенье звук прерывается. Звон в ушах возвращается от выстрела совсем рядом. Исин тянется за оружием на автомате - реакция, отработанная годами тренировок и практики. Но в этот раз система дает сбой, пальцы не слушаются и не ощущаются вовсе. Следующим порывом является пригнуться, укрыться, что и получается сделать, спрятавшись за капотом машины. Непонимающе бросая взгляд на собственную руку, Син замечает кровь. Глухое сердцебиение отсчитывает секунды, прежде чем он приходит в себя и достает из кобуры оружие другой рукой. Звучит еще выстрел, за ним сразу же еще один, и плечо обжигает болью. Яростной и горячей. Чертыхаясь сквозь зубы и пытаясь сфокусироваться на цели, Исин сжимает в руке пистолет и упрямо направляет в сторону, где предположительно должен был быть нападавший. Но там никого нет, и, чувствуя, как холодеет все внутри, он начинает искать взглядом напарника. Перед глазами плывет, а зубы приходится сжать, чтобы не закричать от боли. Сехун успевает только кивнуть в ответ на слова старшего - и в следующий миг время останавливается. Как там в школе учили? Свет движется быстрее звука? На самом деле свет без звука значит не так уж много, всего лишь вспышка, крошечная, Се даже не жмурится, замечая ее краем глаза за спиной Исина. Вспышка - бесконечное, вязкое, размазанное по тысяче секунд мгновение - и только теперь грохот выстрела. Се не успевает стереть дурацкую улыбку с лица, так и смотрит, приподняв уголки губ, как старший дергается, подчиняясь силе удара от вошедшей в тело пули. И продолжает смотреть, будто не в паре метров от него находится, а далеко-далеко, и во времени, и в пространстве, по ту сторону экрана, и все это не по-настоящему, а как в голливудских боевиках, просто холостые и бутафорская кровь. А время все еще тянется патокой, и Исин движется, будто в замедленной съемке, пытается достать пистолет, потом разворачивается, целится... Сехун все еще улыбается, не в силах сделать вдох или хотя бы моргнуть, боясь пропустить хотя бы один кадр этого жуткого, замороженного в вечности зрелища. В голове пусто, низкий гул от близких выстрелов закладывает уши, и он почти способен ощутить в воздухе тонкий солоноватый запах чужой крови - хотя это как раз полная глупость, потому что на самом деле сейчас пахнуть может лишь порохом. Осознание того, что это все - чертова реальность, накрывает Сехуна лавиной, забивается в легкие и застилает глаза. Он задыхается, слепнет и лишается слуха одновременно - а потом рывком приходит в себя, ощущая, как жгучая, нечеловеческая злость вытесняет ледяные оковы пережитого потрясения. Исин ранен. Этот ублюдок стрелял в Исина. В его Исина. И больше Се не медлит ни секунды. Кажется, он готовился к этому всю свою жизнь. Поймать в поле зрения отчетливый силуэт, нырнуть в ближайшую тень, плавно и бесшумно, сделать еще пару шагов, предугадывая чужое суетливое, нелепое, нелогичное движение в сторону - и прицелиться прямо между глаз. Сехун спускает курок, не дрогнув. Чистый выстрел - мозги не успевшего понять, что произошло, ублюдка самую малость не долетают до кое-как побеленной стены. Еще секунду они смотрят друг другу в глаза, точнее Се с полнейшим удовлетворением наблюдает за тем, как перепуганный взгляд его жертвы теряет последние искры осознанности. Тело падает на грязный, заплеванный пол с отвратительным бездушным шлепком. Се медленно опускает пистолет и только теперь, не сдерживая больше метания хвоста, со всех ног бросается назад, к напарнику. - Исин! - и в голосе столько истеричных ноток, что кажется, через секунду он позорно расплачется. Шумно выдыхая, Син поднимается на ноги, пытаясь держаться за машиной. Он не знает, кто стрелял и каков результат, но просто так оставаться в укрытии и ждать приезда подкрепления не получится. Необходимо убедиться, что с Сехуном все в порядке, и только эта мысль позволяет сжимать в руке потяжелевшее оружие. Бесшумно и быстро двигаться не удается, приходится через каждый шаг останавливаться и дышать быстро, поверхностно. С каждым вдохом боль вспышками расползается от плеча к груди и сжимает горло, пытаясь вырвать крик или стон. Свое имя, произнесенное напарником, он слышит на удивление отчетливо. Звон в ушах прекратился, но его сменил плотный гул. Исин до скрипа сжимает зубы и двигается на голос, ведь были еще выстрелы и, возможно, Се ранен. С простреленным плечом он сможет сообщить о ранении офицера и все же вызвать медиков, только бы убедиться, что Сехун в порядке. - Здесь, - за очередной машиной Син видит нежно-розовые ушки и позволяет себе расслабиться немного. Облокачиваясь на пыльное полотно, он оставляет грязно-красные разводы. Пистолет не выпускает, помня о том, что стрелявший может быть еще где-то на складе, да и обезвреженные раннее представляют опасность. Облегчение прокатывается по телу теплой волной, когда звучат быстрые шаги, и в следующий миг Сехун оказывается рядом, но оно тут же уступает место боли. Кажется, что она никогда не прекратится, а время будет все растягиваться и растягиваться, пока не лопнет к громким треском. Таким же, как от леденцов, которые напарник жевал целое утро. - Где пятый? - первое, что спрашивает Исин у напарника. Пока получается еще держаться на ногах, но он знает, что это ненадолго. Рубашку пропитала влажная липкая кровь, и не похоже, что рана закроется сама по себе. Паника захлестывает, убийство, совершенное какие-то секунды назад, уже вылетело напрочь из головы - остался только Исин, раненый, возможно, умирающий Исин... Голос напарника звучит слабо и хрипло, в нем слышны нотки едва сдерживаемой боли, и от этого Се становится больно тоже. Найти старшего взглядом, внимательно осмотреть, пытаясь понять по чертовой темной форме, где именно рана и какой она величины, а потом плюнуть на рациональность и просто подлететь вплотную - сграбастать с дурацкого капота, попутно прихватывая и пропитавшуюся кровью тряпку, и подтянуть к себе, чтобы не только видеть, но и чувствовать, понимать, что Исин еще здесь, дышит, говорит, живет... Вопрос на мгновение вырывает Сехуна из адской смеси чувств - беспокойства, страха за чужое состояние и лихорадочного желания оказаться еще ближе. Он хмурится, дергает ушком, отстраняясь, и заглядывает старшему в лицо: - Надеюсь, горит в аду, - цедит зло, едва зубами не скрежещет, а потом снова обнимает, пытаясь и поддержать, и поделиться собственным здоровьем. Но так стоять нельзя, надо связаться с участком, вызвать скорую, осмотреть и перевязать поплотнее рану Сина - и хотя он все это понимает, отпустить напарника кажется чем-то невозможным, вне его сил, ведь как только ощущение чужого тепла пропадает, возвращается судорожная, болезненная дрожь, сотрясающая все его тело и идущая откуда-то глубоко изнутри. - К-куда он попал? Тебе очень больно? Идти сможешь? Исин рад, что напарник цел, но объятья для него сейчас немного слишком. От собственных движений и чужих прикосновений болит только сильнее, пульсирует и передает дрожь по всему телу. На чужие вопросы Син не отвечает, молчит и пытается дышать ровнее, собирая силы. Мысли бессвязные, теперь сосредоточенные только на боли, не отвлекаясь на угрозу жизни напарника. Хотя та и никуда не подевалась. Четверо задержанных еще в здании. Алые всполохи проносятся перед глазами, и приходится с трудом отступить от Сехуна, чтобы не тревожить рану. Опираясь бедром о капот, он хрипло и отрывисто отвечает: - Плечо, - вдох, - жилет надо снять, - выдох, - медики, - вдох, и на выдохе лишь болезненный стон. Сползая вниз, Исин выпускает из руки оружие и тянется к липучкам на боку. Бронежилет тяжестью давит и усиливает боль, а возможно, так только кажется. Соображать все сложнее, мысли тонут в пульсирующей боли, но необходимо дождаться подкрепления и убедиться, что Се ничего не угрожает больше. Ворота все еще открыты, и звук подъезжающих машин наполняет здание склада. Звуки сирен разносятся по помещению, и это как нельзя вовремя. - Все нормально, - сидеть на бетонном полу будто бы легче, - покажи им, где задержанные, - только сейчас до Сина доходит, что именно Сехун сказал о пятом, стрелявшем в него. В аду, значит? Ох и бумажек придется заполнить. Усмехаясь собственным мыслям, он прикрывает глаза и приваливается боком к машине. Под виском гладкая поверхность машины, и можно наконец немного отдохнуть. Се позволяет старшему отстраниться, смотрит с тревогой, замечая, как красивое лицо заливает болезненная бледность, и жадно ловит каждое слово. И да-да, надо уже включать мозг, что-то делать, нельзя вот так тупить, но с эмоциями оказывается непросто справиться - приходится сделать над собой усилие, чтобы очистить голову. Кавалерия прибывает чертовски вовремя, снимая с Сехуна часть обязанностей. Он оглядывается на дверь подсобки, в которой прикованы остальные отморозки, но не думает даже уходить от уже не стоящего на ногах Исина. - Сами разберутся, - фыркает и осторожно, стараясь не дергать старшего больше необходимого, расстегивает крепления бронежилета до конца. Чуть приподнять безвольную голову напарника, помочь снять громоздкую штуковину, присмотреться к плечу, куда, как сказал Син, попала пуля... И только когда внутри показываются парни из отделения - снова вспомнить о своих обязанностях. - Нужна скорая! Офицер ранен! Тут все чисто уже, у нас двое, парочка там, в задней комнате, и еще один где-то... - он машет в сторону собственноручно пристреленного ублюдка. Больше объяснять ничего не нужно, кто надо уже начал делать что надо, да и скорая, судя по звукам снаружи, успела подъехать - видимо, среагировали на слова Исина о стрельбе. Очень умно с их стороны. Се замечает среди ввалившейся внутрь толпы Чонина, но не реагирует на написанную на чужом лице тревогу, а снова опускается на колени рядом с напарником и нерешительно касается макушки с плотно прижатыми и чуть подрагивающими ушками. Исину явно очень больно. - Потерпи еще чуть-чуть, ладно? - гладит осторожно по волосам, боясь даже этим движением потревожить. - Медики близко. И он оказывается прав - буквально через минуту его оттесняют от бледного, не открывающего глаз Сина суетливые громкоголосые девицы, явно прикатившие сюда на той самой скорой. Среди их непонятных речей удается различить только "рана сквозная", "переливание крови" и "тащите носилки". Сехун мнется рядом, явно мешая, заглядывая за их спины, пытаясь еще хоть раз увидеть старшего, но тут его окликает один из детективов, приходится отвечать на вопросы, и когда его отпускают, Исина уже успевают увезти. Чонин подходит нерешительно, непривычно серьезный и тоже бледный, кладет ладонь на плечо друга и крепко сжимает: - Я рад, что ты в порядке, - в знакомом голосе бездна облегчения, но вот беда, Се вовсе с ним не согласен. Его руки в крови, его напарник и любовник ранен, а еще - ах да, вылетело из головы - он сегодня впервые в жизни убил человека. Как ни крути, от порядка довольно далеко. Сехун смотрит на распахнутые настежь ворота склада, надеясь в ослепительном солнечном свете разглядеть... непонятно что, возможно, скорую или самого Исина. Все, что случилось вчера и даже сегодня утром, кажется таким... далеким, незначительным и нелепым, что он сам себе не верит, когда прокручивает это в голове. Детская обида на старшего, острое чувство собственничества, путаница в их отношениях... Пьяный вояж с Чонином, утро в чужой постели, глупая игра в молчанку... И этот вызов, само это дежурство, его нелепая бравада после нейтрализации двух жалких преступников... Подумать только, он, выпускник с отличием, служитель закона в четвертом поколении, послушный сын и законопослушный гражданин, отправился на смену с похмелья, во время работы вздумал решать личные проблемы, да еще и забыл обо всех протоколах, желая похвалиться перед напарником... - Это... моя вина, - выдыхает Се ошарашенно, пялясь в пустоту, чувствуя резь в широко раскрытых глазах - вроде бы от солнца, но на деле от горького, едкого стыда. - Это из-за меня Исина... Ладонь Чонина зажимает его рот так быстро, что Сехун даже не успевает моргнуть. Друг делает еще полшага, сокращая расстояние между ними, и тянется к его уху: - Заткнись, идиот, не время и не место посыпать голову пеплом, - он красноречиво кивает на толпу народа, рассредоточившегося по складу. - Иди лучше проветрись. А после поедем в больницу. Ты меня понял? Се медлит пару секунд, усваивая сказанное, и только потом заторможенно кивает. Мысль о больнице возвращает ему надежду на каплю искупления - нужно обязательно извиниться. Крики и все посторонние звуки проникают в сознание неохотно, будто через слой плотной ваты. Исин морщится от боли и пытается отвлечься, но никак не удается, изнутри жжет, а остальной мир ощущается только отрывками. Липкая ткань рубашки, холодный пол и прикосновение к волосам. Хотя последнее, скорее всего, плод его воображения, но все же приятно, успокаивающе и нежно. Слова сминаются в грубый бумажный ком, и разобрать хоть что-то практически невозможно, Син и не пытается особо. Просто в очередной раз сдерживает крик, когда его перемещают, видимо на носилки. Хочется сказать, что он может идти сам, не так уж все и серьезно, но сил не хватает. Запах пыли и крови перебивает едкий, медикаментов. А скорая быстро, хотя Исин и не помнит, чтобы они сообщали диспетчеру о ранениях. Боль в плече ярким пятном перекрывает все остальное, и сложно отделить ощущения от нее, отодрать от раны клочки присохших событий. Звук мотора умиротворяет, и только немного погодя Син понимает, что дышать стало легче и полотно перед глазами из алого превратилось в гладко черное, привычное. Над головой звучит голос медика, но теперь слова довольно отчетливые. Хотя вслушиваться в них нет ни малейшего желания. Единственное, о чем, теперь может думать Исин, - это безопасность напарника. Хорошо, что Сехун в порядке. Лежать в машине скорой помощи с простреленным плечом не так уж и плохо, учитывая, что на его месте вполне мог оказаться Се. Еще один разговор с родителями, тоска, разрывающая изнутри, и непомерное чувство вины - они гораздо больнее. Погружаясь в теплую темноту, Син надеется, что очнувшись, сможет увидеть нелепые розовые ушки и нахмуренные брови напарника. Он бы очень этого хотел.