Cat police

Что ж, сказать, что без Исина служба пошла легче, - значит, ничего не сказать. Совсем без напарника Сехуна не оставили - его приставили к одному из заслуженных офицеров, который то и дело заводит разговор о своей скорой пенсии, в лучших традициях "Смертельного оружия". Смены с таким напарником отличаются неторопливостью и почти летаргическим спокойствием. За две недели ни одного достойного внимания происшествия. Да что там, Се даже перестал надевать жилет - только лишний раз париться, учитывая, что его новый напарник просит назначения в "самые приличные местечки", и Дьявольский Дежурный Чонде, как ни странно, ни разу не возразил. Только теперь Се понял, насколько же тосклива и монотонна работа патрульного. Единственное разнообразие в ежедневной рутине - визиты к Сину в больницу. Все такие же неуловимо неловкие, странно молчаливые, будто они оба боятся сболтнуть лишнее, но все равно желанные. Наблюдать за тем, как старший идет на поправку, заметно оживая с приближением дня выписки, - более чем достаточно, чтобы ночью удалось уснуть без кошмаров... Чувство вины - вещь жуткая, это Се на себе почувствовал в полной мере. Ревность ревностью, и о непонимании между ними забывать не стоит, но куда хуже ему удается переживать именно муки совести, усугубленные той тягучей тишиной, которая воцаряется в палате, стоит им только остаться наедине. И чем больше времени проходит, тем меньше в Сехуне гнева - ему слишком совестно за свое детское поведение, когда его напарник - его парень - находится в столь уязвимом состоянии. Но, к сожалению, сделать вид, что все в порядке, не получается, только не с Исином. В конце концов Се плюет на самоанализ и откладывает все сложности на потом, на более удачное время, проводя бесконечные часы рядом со старшим - не решаясь приблизиться, чтобы не потерять контроль снова и не сделать больно, но и не оставляя в одиночестве. "Нейтралитет", - так, кажется, выразился Чонин, попытавшись разобраться в настроении лучшего друга. Но Сехун так не думает - нет ничего нейтрального в его отношении к Исину. Как нет там спокойствия, безразличия или уверенности. Скорее уж нарастающее напряжение - будто ожидание бури. Се не желает, чтобы это затишье закончилось, чтобы взрыв произошел. Ведь результат слишком непредсказуем. Одно он знает точно - лишиться Исина ему хочется меньше всего. Сехун успевает даже привыкнуть к серой тональности в своей жизни, смирившись и с тоскливыми дежурствами, и с непонятной фазой в отношениях с Исином. Неделя для него тянется как месяц, всплесков хорошего настроения не случается и ничто его особо не радует - кроме, пожалуй, редких улыбок старшего, особенно тех, которые Се получает, входя в очередной раз в палату. Как будто Син действительно его ждал... А через неделю к нему в раздевалке подходит Чонде. Вечеринка в честь возвращения напарника в строй - достойный повод, вот только Сехун был у старшего вчера, и тот ни словом не обмолвился о своей выписке. Может, позабыл, но возможно, и не хотел присутствия успевшего поднадоесть своей тоской О. Мысль горькая, но не такая уж невероятная, если вспомнить, как обычно Син решает их общие проблемы - молчанием и иллюзией, что ничего не происходит вовсе. Глубже в обиду Се не дают погрузиться слова дежурного о том, что вечеринка будет сюрпризом и что младшему стоит связаться с Чанелем, лучшим другом Исина, чтобы обсудить детали и помочь с подготовкой. Мол, ближе их двоих у Чжана и нет особо никого, вот им и отдуваться. И пока Сехун растерянно хлопает ресницами, пытаясь уложить в голове необходимость по какой-либо причине общаться с ненавистным Чанелем, Чонде уже успевает свинтить. Прекрасно. Впрочем, все проходит не так кошмарно, как он предполагал. Чанель оказывается... забавным парнем. Юмор у него, конечно, довольно едкий, но младший не особо вникает, лишь вежливо улыбаясь в ответ. Пока они договариваются насчет бронирования столиков в баре и решают прочие мелочи, включая и поставку розовых шариков с изображением котенка с перемотанной лапкой и надписью "Поправляйся скорее", Чанель едва ли хоть раз упоминает, что в курсе их с Исином отношений, поэтому цепляться к нему открыто как будто не из-за чего, и Се заставляет себя смириться. Прицепившийся из-за Чонина "нейтралитет" наконец-то находит свое эмоциональное воплощение - в отношении к лучшему другу его парня. В день Икс мама в сотый раз уже напоминает сыну о приглашении напарника на барбекю, а братья просят передать для Исина бутылку дорогущего 20-летнего виски в благодарность "за заботу о тебе, идиоте". Сехун долго решает, тащить ли презентованную бутылку в бар, и в итоге оставляет ее в отцовской машине на парковке - в качестве плана Б, повода проводить старшего до дома после вечеринки. Все-таки перед коллегами про нежное отношение его семьи к Сину говорить как-то не с руки. Оказывается, Се нервничает. За всеми этими хлопотами, подготовкой он успел позабыть о нежелании Сина обсуждать с ним день выписки, но вот сейчас, сидя за столиком рядом с парочкой детективов Чонина и вежливо улыбаясь на очередную смешную историю Чанеля из врачебной практики, он не может не думать, стоит ли сейчас здесь находиться, и как-то незаметно переключается с безалкогольного пива на ром с колой, напрочь забывая, что снаружи стоит его машина. Когда приходит смс от забравшего Исина Чонде, он залпом допивает третий бокал - и заказывает еще. Палата не приобретает привычной домашней обстановки даже спустя неделю пребывания в ней. Белый цвет режет глаз, и Син все еще каждое утро по привычке тянется, чтобы задернуть шторы и получить еще несколько минут блаженной темноты. Но рукой не дотянуться до окна, а тело подсказывает, что отдыхать уже дальше некуда. Сон стал способом потратить время, которого стало слишком много без ключевой составляющей жизни - работы полицейского. Боль с каждым днем утихает, и теперь Исин без труда мог бы приобнять устроившегося рядом Сехуна. И он бы обязательно это сделал, только вот напарник больше не пытается приблизиться к нему, а просить о вещах, которые должны быть естественными, никто не станет. Клянчить поцелуи, выманивать прикосновения и принуждать - слишком эгоистично, да и страх быть отвергнутым играет свою роль. Син сжимает побелевшими пальцами больничное одеяло и сильнее кусает губы. Солоноватый привкус помогает растворить горечь, а трещинки на тонкой коже приносят необходимую порцию еле ощутимой, но заметной боли. Этого достаточно, чтобы улыбаться нейтрально при каждом визите Сехуна и сдерживать желание задушить его облаком из требований и собственных желаний. Ни одно из них не будет иметь смысла и логической составляющей, но это то, что Исин чувствует. Из посетителей приходят только напарник и Чанёль. Заботливый друг приносит кое-что из одежды и ноутбук, но забывает о том, чтобы позаботиться о достойном наполнении. Пара фильмов и незаконченный сериал лучше, чем ничего, и даже с их помощью получается хоть немного разбавить однообразные будни. Он бы предпочел жаркий салон патрульной машины стерильной палате. Бездействие слишком выматывает, а размышлять над собственными чувствами гораздо утомительнее, чем пропадать сутками на работе. Поэтому, когда спустя неделю медсестра после очередной перевязки заявляет, что Исин может выписываться, если чувствует себя достаточно хорошо, он без колебаний отвечает, что так и сделает. Оставить недочитанный дешевый любовный роман и жесткую больничную койку? Легко. Первым делом он сообщает Чанёлю, но отчего-то на следующий день вместо друга за ним приезжает Чонде. Сама перспектива того, что эти двое могли подружиться, пугает. Слишком концентрированная смесь из всепоглощающего сарказма и безумного веселья не может привести ни к чему хорошему. Довольно вдыхая уличный грязный воздух, Син расправляет плечи и тут же ругает себя за неосторожность. Рана затянулась, но слишком рано для активных действий. Белые нежные рубцы только начали переплетать подсохшую рану, и к полноценной работе можно будет вернуться еще не скоро, а перед этим придется попотеть в участке над бумагами и посетить надоедливого психолога. Все это лечение кажется Исину нелепым, ведь самое лучшее из лекарств ему не удастся получить. Чужая забота, ленивое валяние вдвоем на развороченной кровати и бессмысленные разговоры ни о чем. Но Сехун не захочет, а представить кого-то другого Син не может. На заднем сидении машины Чонде валяется пустой стакан из-под кофе, и это вполне достойная компания. Серые дома сменяются яркими вывесками, и глаза довольно быстро привыкают к грязно-разноцветному вместо чистого белого. Когда они останавливаются, Исин непонимающе косится на зеркало переднего вида. И что же они забыли в баре? В ответ он получает только довольную ухмылку и брошенное короткое "приехали". Хитрая улыбка Чонде и полное игнорирование вопроса Исина о том, что они здесь делают, наталкивают на определенные мысли. Он служит в участке не первый год, поэтому имеет довольно четкое преставление о том, что следует после выписки, если тебя привозят в бар и не говорят ни слова, да еще и из дежурного конспиратор паршивый. Он не стал заморачиваться даже тем, чтобы отвлечь Сина разговором. Опасная работа делает обязательным празднование небольших побед, ведь их гораздо меньше, чем крупных поражений. Странно понимать, что таким образом каждый из них пытается сохранить надежду на лучший исход, на то, что и сегодня все закончится хорошо, несмотря на все неудачи, ведь в случае малейшей ошибки каждый из них может лишиться самого ценного. Ну и выпивка. Конечно же, никто не откажется от законного повода опрокинуть пару стаканчиков в баре. Размышляя о подобном, Исин следует за Чонде и не особо удивляется, обнаруживая внутри знакомые лица и россыпь розовых шариков. От громкого "Сюрприз!" Син улыбается и старательно изображает удивление. Даже если бы он предпочел оказаться сейчас в уютной тишине собственной квартиры, такое внимание тоже очень приятно. В баре детективы из участка, хотя и не все. Вечеринка вечеринкой, а сверхурочные никто не отменял. Чонде не дает ему времени, чтобы привыкнуть к шуму и свету, тянет за собой на круг почета, чтобы каждый мог сказать "рад, что тебе лучше", "ты молодец" и "поздравляю с первым пулевым ранением". Последнее немного настораживает, особенно это "первым", но такова реальность. Довольно велик шанс того, что оно не станет последним. Сехун вздрагивает, едва заслышав бодрые выкрики с именем напарника, и залпом опрокидывает свой теперь уже кажущийся невероятно вкусным напиток. Оглядывается на вход со смутным чувством тоски и как будто даже собирается встать, чтобы присоединиться к приветствию коллег, но Чанель, наблюдавший за ним краем глаза, успевает перехватить его за руку и аккуратно усаживает обратно. - Он сам к нам подойдет, лучше постережем для него местечко, - объясняет с улыбкой и кивает проносящейся мимо официантке, чтобы та повторила заказ Се. Тот, впрочем, этого не замечает - и только улыбается растерянно, когда вместо опустевшего бокала перед ним появляется полный. - Ты вообще как? В норме? Участие старшего, который ему в общем то никто, чуть встряхивает Сехуна, заставляя посмотреть на себя со стороны и торопливо собраться. Чанель, смотрящий на него с вежливой тревогой, не располагает к откровениям, как и два детектива, тихо переговаривающихся о чем-то на другом конце столика. К тому же Се сам себя не особо понимает, чтобы еще и вслух это выразить, поэтому он только передергивает плечами и снова прикладывается к выпивке. - Нормально, - буркает без энтузиазма и опускает глаза к поцарапанной поверхности столика, привычно делая вид, что ему ни до кого нет дела. Однако ушки все равно дергаются нервно каждый раз, когда где-то в зале слышится тихий голос Сина, неуловимо различимый даже за гамом отмечающих хороший повод коллег. - Ага, я так и подумал, - фыркает Чанель, разворачиваясь к толпе. - Давай, мелкий, цепляй улыбочку. Не стоит сейчас грузить Исина своими проблемами, окей? Ему и без твоей постной физиономии наверняка несладко. Говорит старший наверняка без задней мысли, едва ли вообще намереваясь всерьез вмешиваться, но Се буквально каменеет от этой короткой отповеди, невидящим взглядом уставившись в бокал. Чанель прав. Сейчас не о себе надо думать. Какая там разница, почему Син скрыл свою выписку. Главное, что теперь он больше не в больнице. "И почему я такой эгоист?" - стонет Сехун мысленно, прикрывая глаза и отпивая еще терпкого коктейля. Он себя уже практически ненавидит. Вечер, довольно много народа за столиками, даже парочка устроилась у барной стойки. Исин заканчивает традиционное шествие, чтобы каждый мог считать свой долг выполненным и принялся за выпивку с чистой душой. Чонде растворяется среди других ребят из участка, предварительно впихивая Сину бутылку пива. Очень мило с его стороны, но алкоголь лучше не мешать с обезболивающими. Заметив за угловым столиком знакомую высокую фигуру, Исин уже улыбается широко и искренне, но к радости примешивается удивление, когда он видит там же кошачьи розовые ушки. Видимо, Сехун с Чанёлем познакомились уже без его помощи, хотя он и хотел сделать это сам, как полагается. Но все не было подходящего момента, да и он смутно представлял, как все должно было происходить. А теперь нет выбора. - Так и знал, что если в деле выпивка, то ты причастен, - Исин похлопывает друга по спине и усаживается рядом. На Сехуна смотрит украдкой, не решаясь прикоснуться или как-то обнаружить их близкие отношения. Здесь полно лишних глаз и ушей, поэтому это будет лишним, но и просто игнорировать напарника не вариант. Поэтому Син выбирает что-то среднее, укладывая ладонь на чужое плечо и слегка сжимая. - Привет, - все, на что его хватает. Появление Исина возле их столика оказывается для поглощенного невеселыми думами Се полной неожиданностью, но слова Чанеля еще свежи в памяти, поэтому он на автомате растягивает губы в вежливой улыбке. Алкоголь - чудесная анестезия, отличный буфер при общении с напарником, позволяет без особого труда абстрагироваться от своих желаний и порывов. Просто смотреть на Сина, уже не облаченного в больничные тряпки, привычно встрепанного и, надо же, довольно веселого - удовольствие, и большего, пожалуй, не надо, но тут старший его касается, и пульс привычно сбивается с ритма. - Привет, - кивает Сехун, отстраненно анализируя свое изменившееся состояние - и начиная снова на себя сердиться. Не стоит так легко сходить с ума при каждом контакте с напарником, нужно наконец-то научиться самоконтролю. Исин неоднократно давал понять, что импульсивность Се ему мешает, и если Сехун хочет остаться рядом, он должен уважать чужие желания. - С выпиской тебя, - он салютует старшему бокалом и осторожно подается в сторону, чтобы чужая ладонь ненароком соскользнула с плеча. Хватит с него чужого голоса и улыбки, прикосновение - это уже лишнее. Исин улыбается напарнику, тепло и мягко, говоря таким образом "спасибо". Хотя, скорее всего, подобный жест останется незамеченным в баре, среди радостных возгласов. Слишком шумно, слишком много свидетелей для того, что можно почувствовать только наедине друг с другом. Но сдерживать нежность слишком сложно, особенно когда нет белых стен и резкого запаха медикаментов. Они отрезвляли и позволяли держать себя в руках, а сейчас, даже без выпивки, только смотря на Сехуна и чувствуя еле уловимое тепло его тела, кажется, что невозможно сдержать рвущийся поток из желаний. Вместо мягкого одеяла под пальцами твердая поверхность деревянного стола, но ощущения только острее. Син намерено не смотрит на напарника, чтобы не сказать лишнего, чтобы удержать красноречивый взгляд и не коснуться. Будто стоит только немного отпустить себя, и через маленькую трещину в его самообладании капля за каплей просочится запретное, то, что может разрушить не только их отношения, но и карьеры. Исин выслушивает очередную байку про бывшую Чанёля и подкалывает друга в обычной манере. Это привычно и просто, скрывать за такой болтовней волнение, куда проще, чем решиться заговорить в Сехуном. - Ты без выпивки да? На таблетках еще? - друг обращает внимание на то, что Син без бокала. - Сам знаешь. Еще месяц без выпивки. Не знаю, как буду терпеть тебя на трезвую голову, - Исин отшучивается, действительно жалея, что нельзя залить свои чувства янтарным напитком. - Ты думаешь, мне легко выносить тебя трезвого? Сейчас вернусь, - Чанёль поднимается и направляется в сторону бара. Рядом остается только Сехун, на которого все же приходится обратить внимание. Рядом с напарником два пустых стакана, ушки опущены, а брови сдвинуты. Похоже, кто-то зря времени не терял и начал развлекаться раньше, чем началась вечеринка. Исин наклоняется, чтобы заглянуть в глаза и понять, в каком состоянии Се, но тот резко отшатывается. - Эй, ты чего? - обеспокоено произносит Син, начиная всерьез переживать за состояние парня. Тяжелая эмоционально неделя, алкоголь и присутствие напарника, одновременно расслабляющее и напрягающее, делают свое дело - Се почти отключается от реальности, не поднимая взгляда и не вслушиваясь в разговор двух друзей рядом. Его все еще раздражает то, как меняется Исин рядом с Чанелем, но на ревность и обиду просто нет сил, к тому же куда приятнее не злиться, а слушать теплый, спокойный голос старшего, ощущать его рядом и радоваться тому, что он в порядке. Мысли становятся все тягучей и невнятней, хотя спать Сехуну не хочется. Он обычно выпивает совсем не так, предпочитая либо пиво под разговоры, либо шоты между танцами, но рука сама тянется к полупустому бокалу, подчиняясь желанию продлить благостное состояние опьянения. Сейчас для того, чтобы не пытаться привлечь внимание старшего и не творить-говорить импульсивные глупости, не приходится прилагать ни капли усилий. И это чертовски здорово. Погрузившись глубоко в себя, Се пропускает момент, когда они остаются вдвоем. И вторжение Исина в его восприятие оказывается полнейшей неожиданностью. Даже для него ясно, что подобное было грубостью. - Т-ты меня напугал, - слабо улыбается Сехун, повернувшись в сторону старшего, но все еще старательно на него не глядя. - Прости, что-то я немного... перебрал, - хотя действительно пьяным, как бывало частенько на их с Чонином вылазках по клубам, он себя не чувствует. Странное состояние. - Наверно, мне не мешало бы проветриться, - Се с силой трет ладонями лицо, пытаясь стряхнуть с себя вязкое ощущение отстраненности, и только теперь обращает внимание на отсутствие Чанеля. - Ой, а куда делся твой друг? - он оглядывается на зал, мимоходом отмечая, что многие из их коллег уже распались на небольшие компании и до виновника торжества особо никому дела уже нет. Осознание, что они с Исином вдруг остались совершенно наедине, не буквально, но эмоционально, заставляет его встряхнуться - и по инерции увеличить расстояние между ними, чтобы не нарушить данное самому себе обещание. Даже в компании тяжело не касаться Сина, а уж теперь... - Так, - он решительно кивает и поднимается на ноги. Горизонт чуть кренится, приходится ухватиться за стол и встряхнуть головой. - Проветриться, да. Скоро вернусь, - хотя наверное, уже не вернется, не стоит ему в таком виде мельтешить перед напарником, еще дров наломает. Надо выйти и позвонить Лу, пусть его подберут. Бутылку и приглашение можно будет и на днях передать, не смертельно. На Исина Се старательно не смотрит. Молча наблюдая за тем, как напарник пытается собраться и привести себя в чувство, Син кусает губы, раздирая чуть зажившие ранки. Слишком много вопросов, слишком много "нельзя" и "хочу". Он не останавливает Сехуна, когда тот пошатываясь поднимается и направляется к выходу. Наверное, ему действительно сейчас лучше проветриться, но в таком состоянии разгуливать одному не самая лучшая идея. Не похоже, что Се набрался от большого веселья, а это значит, что натворить глупостей ему сейчас ничего не стоит. Исин узнает желание справиться со всем в одиночку, а в молчаливые партнеры всегда в таком случае выбирают выпивку. Проследив взглядом за розовой макушкой с розовыми ушками, Син поднимается и осторожно двигается к бару, пытаясь уберечь все еще больное плечо от непредсказуемых посетителей бара. Чанёль находится довольно быстро - у стойки, со стаканом сока в руках, откровенно флиртующий и напрочь забывший о друге. В этом он весь. Видимо, хотел как лучше, позаботиться о Исине и в очередной раз подколоть насчет алкоголя, а зацепился за внушительные буфера и пьяную улыбку. Син не в обиде, просто подходит и отбирает законный стакан, тем самым привлекая внимание. - Сехун немного перебрал, я бы отвез его, но водитель из меня сейчас так себе, - нарочно близко подходит и произносит на самое ушко. Он хорошо понимает, как это может выглядеть. Для усиления эффекта укладывает ладонь на плечо друга и продолжает: - Неплохо было бы где-то остановиться и привести его в форму. - Ну так отведи его в мотель, - Чанёль недовольно сопит и отклоняется, пытаясь попутно улыбнуться своей собеседнице. - Не хочу в мотель, - Исин скользит пальцами на сильную шею и произносит это достаточно громко, чтобы девушка услышала. - А ну прекрати, - в голосе Чанёля слышатся нотки отчаянья, и его почти жаль, но только почти. - Твоя квартира ведь тут рядом, да? - Син довольно улыбается. - И не похоже, что ты будешь ночевать у себя. - Ладно, - раздраженно бормочет друг, доставая из кармана ключи. Довольно подло шантажировать Чанёля возможностью подцепить девчонку, но ничего не поделаешь. Получив желаемое, Исин подмигивает девчонке и двигается к выходу из бара. Не похоже, что кто-то еще хочет его поздравить с выпиской, а пить нельзя, поэтому он вполне может себе позволить уйти. На улице слишком тихо, но только первые несколько секунд после шумного бара, вскоре отчетливо слышится шум машин и голос вечернего города. Несколько человек курят и о чем-то спорят, но Сину они не интересны, он ищет ушастую фигуру, однако Сехуна нигде не видно. Приходится обойти бар, ведь напарник обещал вернуться, а значит, он либо опять внутри, либо где-то поблизости. Он внезапно находится у машины, облокотившись о капот и опустив ушки. Свежий воздух помогает, хотя и не слишком - на душе все еще муторно, но хотя бы в голове светлеет. Сделав несколько глубоких вдохов и похлопав себя по щекам, Се делает пару шагов в сторону парковки, на ходу доставая мобильный, однако совесть все же берет верх - не дело исчезать снова без объяснений, Исин этого не заслужил. Конечно, возможно, напарник вздохнет с облегчением, но вежливость еще никому не вредила, просто предупредить о своем уходе лишним не будет. Однако стоит только Сехуну вернуться в бар, он мгновенно раскаивается в своем решении. Исина удается найти сразу - он у стойки, сияющий улыбкой и бесстыдно липнущий к своему высокому "лучшему другу". Разительный контраст с тем, что Се наблюдал последнюю неделю в больничной палате. Будто другой человек, куда более счастливый и явно радующийся компании... "Вот дьявол", - Сехун устало морщится, взъерошивая волосы, и решительно разворачивается к двери. Первый порыв - подойти и вытрясти из напарника объяснения - задавлен на корню, хвала алкоголю, сейчас Се слишком не в форме, чтобы втравливать их обоих в очередную ссору, к тому же на людях. Жаль только, что от увиденной картинки так просто не избавиться - на сетчатке будто выжжен образ Исина, интимно шепчущего что-то на ушко Чанелю. Во второй раз от свежего воздуха уже нет никакого толка. Се замирает у порога, безвольно опустив плечи, тупо пялясь на свои кроссовки. Он чувствует себя... пустым. Он так устал от бесконечных мыслей о старшем и об их странных отношениях, что алкогольную кому воспринимает как истинное благо - и даже всерьез думает продолжить напиваться до полнейшей несознанки, чтобы ни снов, ни образов, ни воспоминаний. Никакого Исина в голове - звучит чертовски соблазнительно. Выкатившаяся из бара компания коллег заставляет вынырнуть в реальность и отойти подальше от входа, чтобы не привлекать внимание. Се бредет к своей машине, с огромным трудом заставляя себя продумывать следующий шаг, вместо того чтобы подчиниться непреодолимому, едва ли адекватному желанию свернуться в клубочек прямо на грязном асфальте и зарыдать от острой жалости к себе. Он не хочет думать, что все это значит, но мозг даже в алкогольной дымке не останавливается, генерируя безрадостную логическую цепочку: Исин не хотел его присутствия здесь, потому что тогда он бы обязательно пересекся с Чанелем - потому что мог помешать им... "Нет, не надо об этом сейчас", - Се жмурится снова, тяжело приваливаясь к боку отцовской машины и с силой сжимая виски. Но этот приказ бессмысленен. Пожалуй, стоит залезть в салон и прямо здесь расправиться с переданной братьями бутылкой виски. Как ни посмотри, а "заботится" Исин о своем напарнике из рук вон плохо. Иначе Сехун не был бы так дьявольски несчастен. Оставаясь незамеченным, Син подходит ближе и не может удержать шумного вздоха при взгляде на напарника. Как же хочется дотронуться до мягких волос, провести ладонью против шерсти на ушках и почувствовать биение пульса, прижавшись губами к шее. Обнимать крепко и никогда не отпускать, даже если придется вместе опуститься на самое дно. Исина захлестывает порыв из жгучей нежности. Се выглядит сейчас таким потерянным и беззащитным. - Эй, - Син зовет тихо, чтобы не испугать, и подходит ближе. Капот гладкий и холодный, металл чувствуется даже сквозь слой ткани, но он становится рядом с напарником и осторожно касается чужих пальцев своими. Подушечками скользит по холодной коже и трогает будто впервые. Изучает короткими движениями, незаметно для посторонних глаз, но вполне ощутимо для них с Сехуном. - Ты в порядке? - в голосе оттенок беспокойства, честного и неприкрытого. - Чувствуешь себя как? Идти сможешь? - конечно, квартира Чанёля неподалеку, но если Се совсем плохо, то придется придумать другой план. Денег не хватит на такси, а возвращаться в шумный бар не хочется. Прохлада ласкает кожу и проясняет мысли, поэтому Исин бы с удовольствием провел еще немного времени вот так, наедине в слишком шумном вечернем городе, которому нет дела до двоих на почти пустой парковке. Сехун не ожидает увидеть Исина, поэтому не сразу осознает присутствие старшего - слишком нелогично, ведь тому было так хорошо там, внутри. И зачем Син пришел?.. Осторожное прикосновение и теплая близость возвращают его в реальность, заставляя включиться в происходящее здесь и сейчас. И хотя настроение ничуть не улучшилось и от пережитого-передуманного хочется выть, Се не торопится проявлять эмоции, слишком утомленный самим собой за эту неделю. Исин почему-то здесь, с ним, стоит рядом и касается аккуратно, привлекая внимание, задает вопросы и, кажется, беспокоится. Исин все-таки очень хороший. Не его вина, что Сехун все всегда понимает неправильно. Младшему следовало еще раньше понять то, что напарник был не в силах озвучить. Не стоило им заходить так далеко, но возможно, Син просто не знал, как помягче отказать своему настырному, импульсивному коллеге, не знающему слова "нет". Се улыбается грустно, позволяя старшему себя касаться, но не предпринимая попыток ответить на прикосновение. Ему кажется, он этого уже не достоин. - Я очень устал, - вырывается с тяжелым вздохом тихое признание, ресницы скрывают больной взгляд и блеск увлажнившихся глаз. - Возвращайся в бар, - "К Чанелю", - я сейчас немного передохну и позвоню брату - он меня заберет, - Се улыбается шире, изо всех сил изображая веселье. - Со мной все в порядке, правда. Иди, не стоит тратить вечер на меня, - Сехун не может не гадать на самом краю сознания, насколько ревнив Чанель и не будет ли у напарника проблем, если он задержится здесь, наедине с подвыпившим коллегой. Наверное, нет, они оба достаточно зрелые и адекватные, чтобы не размениваться на подобное - в отличие от самого Се. В груди екает, и он невольно ловит тонкие пальцы Исина, продолжающего поглаживать его по руке, в ладонь. Отпускать не хочется, даже если с другим парнем Син кажется куда счастливей. В конце концов Сехун такой, какой есть, инфантильный, эгоистичный и порывистый, он может позволить себе небольшую блажь, хотя бы сейчас, когда от выпитого кружит голову. И да, он помнит, что решил больше не усложнять жизнь напарника, но ведь еще чуть-чуть можно... Хотя бы пару минут... - Прости, что я такой, - морщась, бормочет Се - смотреть на Сина у него не получается, слишком стыдно. - Вечно творю какую-то ерунду, - но отпустить чужую руку все равно не может. Исин даже не собирается отвечать на рваный поток слов, и слушаться напарника он тоже не будет. Вернуться в бар - кажется невозможным, ведь здесь и сейчас так спокойно и хорошо. Внутри остались коллеги, с которыми Син предпочел бы видеться исключительно на работе, и Чанёль, пытающийся в редкие перерывы между вызовами в больницу втиснуть полноценный отдых и отношения. Пусть с первой встречной девчонкой, но все же. Исин в качестве повода исполнил свою роль, поэтому может делать что вздумается. - Ты немного перебрал, - Син улыбается куда-то в темноту, чувствуя, как его пальцы сжимает чужая ладонь. Неважно, что говорит Сехун, он пьян и все его "прости" и "возвращайся" - только чтобы заполнить пространство между ними. - Прогуляемся? - предлагает, даже не думая о том, чтобы последовать словам напарника. Почему-то сейчас кажется, что они гораздо ближе друг к другу, чем во время посещений в больнице, кажется, что расстояние и неловкость можно легко преодолеть, стоит только протянуть руку. Даже если нечестно пользоваться состоянием Се, чтобы это проверить, Исину плевать. Он готов нарушить правила, лишь бы получить шанс разобраться в чувствах, которые кипят внутри. Сехун очаровательно беззащитный и такой уязвимый. Таких красивых и печальных парней обычно тихонько выводят из клуба, усаживают в машину и везут смывать грусть удовольствием. Пусть наутро все покажется грязным и неправильным, но пока не взошло солнце, желание будет диктовать свои условия, в обход морали и всевозможных правил. Син отлично понимает тех, кто пользуется подобным, ведь разве можно удержать от соблазна? - Здесь недалеко. Или все же хочешь, чтобы тебя забрал брат? - такая перспектива совсем не радует, но и заставлять Сехуна он не станет. Не признаваться же, что соскучился, даже при том, что они виделись почти каждый день. Но было иначе. Напарник будто отбывал положенное наказание в палате, а сейчас так крепко и отчаянно сжимает ладонь, что хочется забыть обо всем, что было, и в который раз начать все заново. Хотя бы на этот вечер. Исин упрямый, а у Се нет сил спорить. Поэтому он осторожно кивает на первый вопрос и отрицательно мотает головой на второй. Домой можно позвонить когда угодно, но сейчас стоит урвать столько внимания старшего, сколько тот решит потратить. Коротко вздохнув, Сехун перехватывает чужую руку удобней, переплетает их пальцы и медленно отталкивается от капота, чтобы выпрямиться рядом с напарником. - Пойдем, - улыбается чуть веселее, чем прежде, и только теперь нерешительно смотрит в тонкое лицо старшего. Тепло его ладони и нежная забота приятно греют, позволяя ослабить защиту, вынуждая подпустить ближе - опять. От Исина невозможно прятаться за маской, и держаться на расстоянии тоже невероятно трудно, даже сейчас, когда, казалось бы, все важные решения приняты. Только вот беда, в голове такой туман, что собственные мысли исчезают, не успев сформироваться. И хотя свежий ветерок помог взять себя в руки и совладать с координацией, настроение Сехуна все еще крайне неустойчиво. Син стоит рядом, смотрит ласково и не делает больно - пока во всяком случае, и Се ведет от всего этого даже слишком сильно, будто он малец в пубертате рядом с самой красивой девочкой в школе. Сина хочется касаться, целовать, обнимать - иметь... И наверное, будь Се чуть пьянее, он бы пошел на поводу у всех своих смутных жарких желаний, наплевав и на сложности между ними, и на обстановку, но сейчас он чересчур хорошо помнит, чем обычно заканчивается его импульсивность. - Веди, я никуда не спешу, - Се нерешительно тянется свободной рукой к чужой щеке, проводит по острой скуле самыми кончиками ледяных пальцев, потакая самому невинному из своих порывов, и медленно отстраняется - делает широкий шаг в сторону, выпускает узкую ладошку напарника и засовывает руки в карманы узких джинсов, чтобы больше не идти на поводу у собственного тела. - Главное - не забыть, где я оставил папину машину, - дистанция помогает убедительней изображать беззаботность, улыбка получается чуть шире, чем прежде, и он наконец-то осмеливается посмотреть Исину в глаза. - Я рад, что ты в порядке. Если честно, ненавижу больницы. Податливость Сехуна и его согласие обнадеживают и позволяют расслабиться еще немного. Растерянность растекается по вечерней прохладе, оставляя только легкую дымку из пьяной печали. Напарник не продолжает свой странный порыв, и от этого легче самому Исину. Он знает, что все это пьяный бред, но если бы Се продолжал в таком же духе, он не уверен, что удалось бы остаться равнодушным к его словам. Син не заметил, когда пропитался этим парнем настолько, что стал зависеть от его слов. Это пугает и завораживает одновременно. Лучше им не проверять, как глубоко получится погрузиться в обман перед окружающими и в желание обладать друг другом. Не нужно поджигать динамит, чтобы знать, что он взорвется. - Мне там тоже не слишком понравилось, - Исин морщится, вспоминая свое недолгое заточение. Напарник отстраняется и разрывает контакт, отчего Син чувствует только холод. Но он все еще рядом, шагает довольно уверенно для того, кто совсем недавно казался безнадежно пьяным, хотя и пошатывается немного, то и дело прислоняясь к Сину. Но он совсем не против, даже наоборот. - Спасибо, что навещал, - благодарность вполне искренняя, - я там чуть с ума не сошел от скуки. Хорошо, что выписали и теперь хоть можно заниматься бумажной работой. А ты как? Слышал, тебе дали нового напарника, - Сину действительно интересно, а еще он немного ревнует. Проводить время вместе, даже без возможности прикоснуться, было его прерогативой, но теперь даже этого нет. В их отношениях наступила странная пауза, и, возможно, теперь они будут видеться только в участке. Два раза в сутки, если повезет, и то мельком. Может, при оформлении каких-то бумаг, но это все тоже под внимательными взглядами коллег. Неужели все может так закончиться? Исину бы этого не хотелось, но если Сехун решит расстаться подобным образом, ему ничего не останется, как принять происходящее. Но все это будет после. Пустые улицы и яркие огни в барах. Пьяные шумные компании торопятся перейти в следующее заведение, чтобы продолжить веселье. А их только двое, просто пара парней, которые совсем немного навеселе и будто случайно соприкасаются плечами. Хорошо вот так гулять и не думать ни о чем. Прогулка помогает. Се удается расслабиться, сосредоточившись только на относительно прямом перемещении в пространстве, но даже то, что порой ориентация подводит и заставляет врезаться в старшего, отчего-то радует. - О да, - фыркает он, припоминая своего компаньона. - Настоящий стереотипный коп, черт побери. Полный набор клише из старых фильмов: пончики, толстый зад и ворчание о пенсии. Невыносимый зануда, - легко вот так трепаться на нейтральную тему, и он отпускает самоконтроль еще немного, искренне радуясь своему опьянению, так здорово "смазывающему" ситуацию. - С тобой намного круче, так что поскорее восстанавливайся и возвращайся, - он легонько пихает напарника в плечо, теперь уже намеренно, - даже Чонде пару раз мне посочувствовал - сказал, что после тебя контраст должен быть особо ощутим. Исин улыбается и еще явно никуда не торопится, и это так невероятно радует, что Сехун расслабляется, расправляя плечи и приподнимая ушки - больше не ожидая удара с его стороны. Куда бы они ни шли, ему хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. Мало ли, когда в следующий раз придется вот так побыть с Исином наедине... Жалко только, что он отпустил руку старшего. Но тогда их праздное шатание по ночным улицам уже не выглядело бы таким нормальным со стороны. Слова Сехуна согревают изнутри. Приятно слышать, что напарнику больше нравится работать с ним, пусть даже если он говорит это из вежливости. Исин тешит себя мыслью о том, что Се слишком откровенен обычно в таких вещах, именно честность во время их знакомства он принял за высокомерие. Но, как оказалось, парень просто слишком открытый. Жаль, что между ними все не так просто в личном плане. Было бы хорошо справляться с чувствами так же, как и с бесконечными сменами. Хотя, может, так оно и есть... Никогда не знаешь, когда словишь шальную пулю. - И как, чувствуешь себя героем фильма о копах? - смеется Исин, прекрасно понимая, о чем говорит напарник. Если уж делать работу, то как следует и с толком, а просто кататься по благополучным зонам глупо, особенно когда в некоторых районах явно мало одного патруля. Но это всю бюрократия, он же просто следует маршруту, который ему выдает Чонде. Размышлять о вселенской справедливости бесполезно. - Небось теперь знаешь все места с пончиками. Угостишь меня как -нибудь? - беззаботно спрашивает Син, прекрасно понимая, что это обещание. - В ближайшие пару недель я буду способен ходить только по таким местам во время обеда. Наем себе тоже толстый зад, так что ты, может, и не захочешь потом опять работать со мной, - Исин на самом деле думает, что Сехуну будет лучше кататься по безопасным местам, не особо напрягаясь. Несколько лет - и можно продвигаться по службе дальше. Не хватало, чтобы на очередном выезде с ним что-то случилось. Конечно, работа копа опасна, но риск немало зависит от области патрулирования. Случись что-то с напарником, Син не знает, как бы справился с этим. Достаточно было инцидента, когда пришлось приносить извинения его семье за оплошность, которая могла стоить тому жизни. Слишком тяжело думать о том, что на его месте в день обыска склада мог оказать Сехун, что стреляли бы не в него, а в напарника. - Пончики... - повторяет Се таким тоном, будто у него зубная боль. - Смотреть на них не могу, - корчит он забавную рожицу, выказывая свое отношение к надоевшему десерту. - Но если ты хочешь, - мгновенно спохватывается, когда до него доходит вторая часть сказанного Сином, - я с удовольствием! - и ведь правда с удовольствием, потому что со старшим наверняка будет куда приятней поедать припудренные кругляши, чем с занудным напарником. Се задумчиво представляет Исина со следами сахарной пудры и глазури на губах и невольно облизывается. - Насчет зада не беспокойся, - фыркает он со смехом, невольно сглатывая при одной мысли. - Не представляю даже, чтобы подобное могло произойти в твоем случае. Но даже если так, я все равно... - тут он осекается, с трудом осознавая, что чуть только что не ляпнул. - Кхм, в любое время, в общем. Скулы покрываются жарким румянцем, и дыхание сбивается, а все от одной только полусформированной мысли о том, что он только что хотел сказать. "Все равно" что? Все равно бы его хотел? Все равно бы его... "Не к добру", - торопливо решает Се и меняет тему. - Мне Чонде сказал, ты помогать будешь тем неразлучным детективам, которые работают с Чонином, - он старательно напрягает память, но детали тонут в пьяной дымке. - Чесслово, не помню, что там за дело у них. Но вроде скучать тебе не придется, даже в участке, - тут Сехун старшему даже завидует - ему самому не приходится мечтать о чем-то интересном. - И все-таки, - гнет он свое, - не особо к ним привязывайся. Потом я обязательно тебя себе заберу, даже если ты там у них родным почувствуешь, слышишь? - и старательно смеется, пряча за шутливым тоном вполне серьезное предупреждение. Встречаются они или нет, Исин будет его напарником все равно. Чего бы это ему ни стоило. От горячего смущения и незаконченной фразы Исин довольно улыбается. Неприлично хорошо думать о том, что он все еще действует подобным образом на Сехуна, что тот думает о вещах, вызывающих румянец на щеках. Разбираться в странном поведении напарника куда сложнее, чем следовать за вот такими яркими и явными знаками откровенной симпатии. Син решает, что принял правильное решение, последовав сегодня за Сехуном и пригласив его прогуляться немного. Разговаривать беззаботно и вот так идти бок о бок гораздо лучше, чем наблюдать за напивающимися детективами. Напряжение между ними немного слабеет, становится мягче и податливее. - В любое время, значит? - задумчиво тянет Исин. - Тогда договорились, - беззаботно произносит, зная, что точно воспользуется этой возможностью. Упоминание бумажной работы не особо радует Сина. Сидеть в участке не хочется, но вот помогать детективам может оказаться интересным занятием. Главное, чтобы не мариноваться в архиве. Хотя он согласен на любые задания, только бы после вернуться в патрульные. - Заберешь обязательно, - усмехается Исин, - конечно, если тебя не переведут из патрульных раньше, - заговаривать о том, что рано или поздно им все равно придется разойтись разными дорогами, горько, и в груди болезненно тянет от подобных мыслей, но лучше начать привыкать сейчас. - Вот здесь направо, - Син сворачивает с большой улицы в переулок и оглядывается, убеждаясь, что напарник следует за ним. На самом деле, Сехун в гораздо лучшем состоянии, чем он предполагал, так что, может, и не обязательно было его приводить сюда и выманивать шантажом у Чанёля его квартиру на этот вечер, но они уже здесь. Они сворачивают еще раз и доходят до массивной двери подъезда. Исин тянет ее на себя и пропускает Се внутрь. Неловко доставая ключи одной рукой из узкого кармана, он протягивает их напарнику и указывает на нужную дверь. - Потяни на себя, а потом проворачивай, - такой трюк только с одной здоровой рукой у него бы не получился. Се не особо понимает, о чем речь, о каком-таком переводе, но уточнить не успевает, потому что, оказывается, они все-таки куда-то шли. Вот только куда... На дом Исина не похоже, да и не настолько Сехун невменяем, чтобы не узнать место, в котором уже был. - Это что, твоя явочная квартира? - хихикает он глупо, следуя указаниям и открывая массивную дверь. В квартире, чьей бы она ни была, темно и свежо, но старшим совсем не пахнет, значит, дом и правда не его. - Хм... У тебя здесь какое-то дело? - с сомнением тянет Се, дергая ушком и неловко перешагивая порог. Слух не подводит, в квартире никого, кроме них. И зачем они сюда пришли? Исин захлопывает дверь и тянется к выключателю. Ему отлично знакома обстановка дома друга, только вот обычно здесь не так чисто. Квартира-студия с огромной кроватью и минимумом мебели создана для того, чтобы приводить сюда девчонок. Гитара в углу, пыль на которой никто никогда не вытирает, медицинские справочники кривыми стопками разложены вдоль стены, а из шкафа торчит кусок ткани. Кто-то собирался сегодня повеселиться и даже привел все в относительный порядок. - Я добыл это местечко на сегодняшний вечер немного незаконным путем, - Син усмехается, вспоминая умоляющее лицо Чанёля. Друг наверняка ему еще это припомнит и после стребует должок в полном размере. Оставляя обувь у дверей, Исин направляется прямиком к холодильнику. Не то чтобы он надеялся на многое, но может, и этот момент для приятного вечера был продуман. - Просто подумал, что тебе не помешает немного отдыха после выпитого. Ты выглядел не лучшим образом, - в холодильнике обнаруживается парочка свежих пирожных и бутылка вина. Вот бы так Чанёль позаботился о его комфортном пребывании в больнице. А так пара фильмов - и наслаждайся. - Ты проходи. Если захочешь еще выпить - есть вино. Если поесть - только сладкое. Син выныривает из холодильника и оглядывается в поисках напарника. Он не думал, чем они займутся здесь. Вернее, думал, но ни на что особо не надеялся. Было больше похоже, что Сехун уснет на любой доступной поверхности, но тот внимательно осматривает квартиру, и не скажешь, что совсем недавно он был пьян. Сехун настороженно оглядывается, пытаясь понять, где они и зачем. Дом пахнет смутно знакомо, но ему не удается понять, почему, зато Исин ведет себя более чем свободно здесь - спокойно проходит и запросто лезет в холодильник. Будто имеет на это право. Будто был тут уже сотню раз. Будто это его второй дом. "Чанель", - запах жилья вдруг обретает обладателя - смутный, тревожный аромат больницы и очень сильные мускусные нотки из дорогого мужского одеколона. Исин привел его домой к Чанелю. Что. За. Черт. Се даже глаза прикрывает, пытаясь сдержать взрыв чувств, едва не расколовший его несчастную голову. У Сина есть ключ, Син бывал тут сотню раз, Сину не сложно привести сюда постороннего - все эти мелочи говорят о многом. Не стоило ему расслабляться. - Вино? И все? - цедит Сехун сквозь зубы, не в силах поднять взгляд от паркета, силой воли заставляя себя разуться, а не дать деру сию же минуту. Ему так... больно, но кажется, он начинает к этому привыкать. Понять напарника не получается, мотивы его поступков остаются все такими же неясными, зато эффект от каждого действия не ослабевает - Се едва переводит дух после одного удара, как тут же следует второй. Зачем? Что Исин хотел показать этим? Может, он хотел на привычной территории выяснить отношения раз и навсегда? "Зря бутылку из машины не прихватил", - думает Сехун с болезненной усмешкой, бесцеремонно проходя в глубину квартиры и падая на огромную кровать. Плевать. На все уже плевать. Он окончательно запутался. - Пожалуйста, поищи еще что-нибудь, - хочется говорить спокойно, но на деле выходит почти скулеж. - Мне очень надо выпить, - не готов Се вести разговор по душам без алко-анестезии. К сожалению, прогулка отобрала у него половину былого сладостного опьянения - и сейчас не мешало бы принять еще. А потом можно и говорить. Или что там запланировал Исин. Подобного стремления Син не понимает, но послушно достает вино, а для себя - пирожное. Лучше был бы, конечно, кусочек пиццы, но выбирать не приходится. После больницы он похож на оголодалого дикого кота, который готов на что угодно ради вкусной еды. Штопор находится в привычном месте, но просить о помощи не нужно, бутылка предусмотрительно открыта хозяином квартиры. Бокалами Исин не заморачивается, доставая обычный стакан. - Да, вино - это все, что есть, но думаю, тебе хватит, - Сехуну явно достаточно, ведь такой настрой не приводит ни к чему хорошему. Обходя низкую стойку, отделяющую кухню от комнаты, Син обнаруживает напарника на кровати. Сильное тело, гибкое и желанное, а кожа гладкая и теплая на ощупь. Хочется проверить, вспомнить ощущение крепких мышц под ладонями и попробовать на вкус чужие губы. Исин сдерживается, не решаясь предпринять первый шаг без явного согласия. Пусть Сехун сжимал его ладонь на парковке, но в свете чужой квартиры его настроение будто меняется. Не удается понять до конца, в чем дело и так ли это на самом деле, поэтому Син не торопится. - Что-то случилось? - осторожно спрашивает, протягивая стакан с вином напарнику. Присаживается на край кровати и легонько проводит по скрытой плотной джинсой коленке. Сехун не смотрит на старшего, принимая бокал. Он не любит вино, даже то, которое неуловимо пахнет фруктами. Да и градус существенно меньше того напитка, которым Се травился в баре. Но выбирать не приходится. Особенно когда Исин укладывает свою ладонь на его колено. - Хороший вопрос, - горько усмехается Се и в пару глотков осушает стакан. Встряхивает головой, ежится от терпкого вкуса и только после этого поворачивается к напарнику. - Кажется, случилась куча всего, не неделя, а маленькая вечность, и сегодняшний вечер не исключение, но мне интересно выслушать твое мнение, - он отставляет стакан на пол рядом с постелью, дергает коленом, вынуждая старшего убрать руку, и с ногами устраивается на покрывале лицом к напарнику. - Как ты думаешь, что-нибудь случилось? А неплохое вино, не такое мерзкое, как обычно. И кажется, с какой-то интересной добавкой, благостно влияющей на ушастых. Наверное, Чанель для парня своего припас. Не валерьяна, конечно, но вполне неплохо. Сехун отвлекается, облизывая губы и анализируя любопытный привкус, но хвост не перестает метаться, выдавая его взвинченное состояние. Напарник с легкостью осушает стакан и как-то странно ведет себя. Исин плохо улавливает моменты, когда настроение меняется, и не знает, что от него хочет услышать Сехун. От резкого нарочного движения внутри начинает жечь, едко и с гадким шипением. Наверное, он опять все не так понял, наверное, короткий эпизод на парковке ничего не значил и Се злится на него, обижается за что-то конкретное или за все сразу. Угадать сложно, но уйти от вопроса тоже нельзя, особенно когда смотрят с таким пристальным вниманием. Син тяжело вздыхает и опускает ушки. - Ты все же злишься, да? - воспоминания о сладком поцелуе в больнице, когда Сехун первый раз пришел его проведать, теперь кажутся более тусклыми. Возможно, все началось еще тогда. А может, еще раньше. Несмотря на то что Исин хотел этим вечером не вспоминать об их ссорах, напарник решил иначе. - Если бы я знал, не спрашивал бы, - в памяти всплывают разговоры с прошлыми партнерами, когда он пытался завязать постоянные отношения с кем-то. Обвинения, непонимание и в конечном итоге расставание. Конечно, все дело в Сине и в его характере, ведь это происходит с ним не впервые. Сехун недоуменно хмурится, слыша встречный вопрос. Что там про злость? К чему Син об этом? В смысле... Да, разумеется, Се злится, но не на старшего, выглядящего сейчас так виновато и невинно, а на самого себя - за то, что не смог правильно прочитать знаки, угадать намеки. Расстраивать напарника, только-только вернувшегося в строй, не хочется, как и портить отношения, поэтому Сехун приходит ему на помощь. С самыми благими намерениями. - Прости, я не хотел тебя расстраивать, - он вздыхает и ерошит волосы на затылке, и без того встрепанные. - Я не знаю, как это обычно делается, но ты меня не бойся, я не стану скандалить. Можешь сказать как есть, клянусь, никаких обид. Мы не перестанем быть напарниками, раз ты с Чанелем. Я... не хочу тебя терять, даже если мы будем обычными сослуживцами, мне и этого достаточно, честное слово, - не речь, а какой-то сумбур, мысли путаются, уже не только и не столько от алкоголя, сколько от нежелания слушать надоевшее молчание. Им надо все решить уже. Хватит этих пряток. Се мрачно усмехается и отводит взгляд, притягивая коленки к груди и крепко их обнимая. - Ты мог просто сказать, что не заинтересован. Что у тебя есть Чанель. Я бы... - он медлит, стараясь быть честным, припоминая прошлое. - Ну... Да, я бы не сразу смирился, но поверь, не стал бы портить тебе жизнь, - в глазах снова жжет, но теперь уже не до слез и жалость к себе можно приберечь на потом. - Мне ведь важно, чтобы ты был счастлив. А со мной или нет... - но увы, сказать подобное Сехуну не хватает духа. Он не хочет, чтобы Исин был счастлив с другим, даже если так будет правильно. - Проклятье, - нарочитая улыбка - а после торопливо вытереть глаза подолом футболки, потому что только пьяных слез Сину и не доставало в день его выписки. - Нет, ты не думай. Я не буду больше. Просто... не ожидал, что ты именно сегодня со мной... кхм... порвешь, - и Се без сил утыкается лицом в колени, не в силах выносить происходящее. Он действительно не готов. Одно дело - ссориться из-за пустяков, но все равно быть вместе. Совсем другое - поставить точку. Даже если так будет правильно. Син внимательно слушает каждое слово, произнесенное Сехуном, но чем дальше - тем хуже понимает, о чем идет речь. Бессвязные отрывки больше похожи на тот пьяный сумбур, который был на парковке совсем недавно. Но сейчас Се будто и не слишком пьян, но определенно чем-то расстроен. На этот раз спокойно реагировать не получается, ведь внутри все сжимается, когда парень перед ним выглядит таким разбитым. Рука сама тянется к розовой макушке, несмотря на то, как Сехун реагировал на прикосновения чуть раньше. Успокоить, обнять и сделать так, чтобы Се больше никогда не пришлось испытывать подобное, не из-за Исина. - Эй, ну что ты, - растеряно произносит Син, поглаживая между мохнатых ушек, - что это ты такое придумал? - ласково произносит, жалея, что не может нормально обнять напарника. - Мне бы очень не хотелось расставаться, - голос становится тише, превращаясь в шепот. Тревожить Сехуна нельзя. Исин не знает, что сделал, чтобы довести его до такого состояния, но это определенно не то, чего он ожидал. - А Чанёль просто друг, с чего ты вообще взял эти глупости? - он немного отстраняется, чтобы забраться с ногами на кровать. Немного заваливается в сторону без возможности опереться рукой, но тут же восстанавливает равновесие, усаживаясь рядом с напарником. Колени касаются чужих ног, а пальцы бережно перебирают розовые прядки. - Я не смогу понять, если ты мне не скажешь, - Син расстроено вздыхает, в который раз жалея о собственной неловкости в отношениях. Прикосновения старшего греют, пусть сейчас он и не имеет на них права. Исин и правда слишком мягок с ним, может, потому все и зашло так далеко. Вот только объяснять детали Сехуну кажется несколько жестокой просьбой, лучше бы старший просто согласился, не усугубляя. Но если ему это нужно... - Хорошо, что он еще и друг, - улыбается Се жалко, сосредоточившись на руках напарника, не поднимая глаз на его лицо. - Наверное, вам это очень помогает. Давно знаете друг друга и все такое... - не то что он с Исином, почти противоположности. - Слушай, я правда в порядке, не беспокойся. Я видел вас в баре и все понял, не полный идиот, так что можешь не париться насчет финальной речи. Я не сержусь, - а сам жмурится и вздыхает, стараясь взять себя в руки. Сину не понравится, если он сейчас раскиснет. - Зря ты, конечно, привел меня к нему домой, но если тебе так проще разговаривать, то я потерплю, ты не думай, - Се трет указательным пальцем переносицу и оглядывается на пустой стакан. - Заодно и винишко его прикончу - в качестве акта мести, - смех получается совсем невеселым, и он торопливо встает - едва сохраняя равновесие, но все же удерживаясь на ногах. - Ты прости, но мне без этого сейчас никак. Кажется, он напьется не только сегодня. Представить, что завтра с ним может быть все в порядке, сложно. Даже навещать Исина в больнице было не так эмоционально тяжело, как будет ближайшие пару недель в участке. Видеть старшего и не иметь права прикоснуться... Попрощаться с ним здесь и сейчас... Оставить всякую надежду на взаимность... Выпить, ему срочно нужно выпить. - Дурацкий Чанель, - ворчит Се, волоча ноги к холодильнику и рывком его открывая. Винная бутылка находится сразу же, а дальше с бокалами он уже не заморачивается - пьет из горла. - И что ты только в нем нашел... - главное - жаловаться шепотом, чтобы Син не услышал и не обиделся. Не стоит портить отношения окончательно. Происходящее кажется Исину каким-то абсурдным сном, в котором он сколько бы ни говорил, его не слышат. Еще раньше слова о том, что в его постели есть только Сехун и никого больше, не имели никакого веса для напарника. Сина опять обвиняют в том, о чем он даже не думал, и если в первый раз он злился, то сейчас становится невыносимо тоскливо. Следуя за Се на кухню, он наблюдает, как тот без особых церемоний прикладывается к горлу бутылки. Непонятно, зачем он это делает, зачем мучает себя и Исина заодно такими подозрениями. Хрупкое равновесие оказывается простой иллюзией, за ширмой которой только уродливые обнаженные чувства. Даже желание становится неуместным, нелепым дополнением к темной палитре. Исин отбирает у напарника бутылку и с громким стуком ставит ее на стол. - Что ты там видел в баре? Как я выпрашивал у Чанёля ключи, чтобы позаботиться о тебе? Это ты видел? - собственный голос звучит глухо и ровно. - Думаешь, я привел тебя сюда, чтобы расстаться? Спрашивал, все ли с тобой в порядке, с удовольствием разговаривал с тобой по пути сюда, чтобы затем бросить? - Син переводит дыхание, чувствуя, как хвост с силой бьет по ногам. - Наверное, в твоих глазах я настоящая скотина, да? Трахался со своим лучшим другом-натуралом за твоей спиной, а потом привел еще к нему домой, чтобы порвать. Очень похоже на меня, - Исин бы и сам сейчас не отказался от выпивки, хотя боль в плече тоже немного отвлекает. Он не понимает, как все превратилось в эту странную ситуацию и почему напарник считает, что между ним и Чанёлем что-то есть. Сехун недоволен, что его единственное утешение отобрали, но Син кажется слишком громким и серьезным, чтобы просто проигнорировать им сказанное. Странно, что старший еще пытается оправдаться. В этом нет смысла, ведь Се уже сдался и дал это понять. На адекватные размышления его сейчас не хватает, но напарник выглядит задетым, а это не может не находить отклик в нем. Приходится собраться с мыслями. - Погоди, о чем речь? - хмурится Се, складывая руки на груди и опираясь бедром на разделочный стол. Зеленая винная бутылка притягивает взгляд, но от Сина он старается не отвлекаться. - Зачем ты... В смысле если вы с Чанелем вместе, то почему он натурал? И вовсе ты не скотина, просто я дурак, не понял твоих намеков и принял все слишком всерьез... Или ты... - мысли путаются, и он с силой проводит руками по лицу, сгоняя морок. - Слушай, давай без этих словесных пикировок, - чувствуя зарождающуюся злость, теперь уже с вполне конкретным адресатом, начинает Сехун, - плевать на тот бред между нами, который был всю неделю до, какого черта было сегодня в баре?! Почему ты не сказал, что выписываешься?! Почему, мать твою... - он чуть притормаживает, прикусывая язык, и исправляется: - Прости. Я... Кхм... Ты ко мне даже на полметра не подходишь при коллегах, а Чанелю в полном полицейских баре разве что приватный танец на коленях не устроил, чтобы просто попросить ключ от его квартиры? Ерунда, - но даже для его неадекватного восприятия в последнем возражении слишком много сомнения - не то чтобы сам Се не хотел верить в то, что есть адекватное объяснение. - Син, давай всерьез, - он вздыхает, откидывая челку со лба, и прямо смотрит в растерянные глаза старшего. - Я не думаю о тебе дурного. Но и уверенным быть не могу. Мы в абсолютном синхроне - шаг вперед, два шага назад. Стоит только мне подумать, что ты наконец-то мой, как я наталкиваюсь на монолитную стену в твоем лице, и ни разу повод не был хоть сколько-нибудь серьезным. Если отбросить все эти "твое мнение, мое мнение", ты сам как бы воспринял со стороны все, что сегодня творил со своим лучшим другом в баре?! И это при том, что они уже ругались по поводу Чанеля в прошлом, а сам этот разговор протекает в квартире того самого лучшего друга. Отставив в сторону ревность, следует признать очевидную несправедливость - после однократного, полностью объяснимого упоминания Чонина не к месту он полностью отказался от общения с приятелем на глазах у своего якобы парня. Сехун слишком импульсивный, слишком чувствительный, и это одна из сторон, которые так нравятся Исину, но сейчас это играет против него. Острая реакция на обычные, ничего не значащие действия приятна как выражение ревности, хотя временами абсолютно невыносима. Напарнику бы стоило больше доверять ему, а не принимать поспешные решения. Стоило бы спросить, а не пытаться напиться до бессознательного состояния. Но Син и сам же не лучше... Он тоже всегда делает неверные выводы. Как бы то ни было, Исин согласен объяснить все еще раз. Он не хочет видеть Сехуна в таком состоянии, это слишком болезненно для него самого, ведь он является главной причиной. Тяжело вздыхая, он пытается успокоиться и проглотить комок горечи в горле. Как же обидно, когда тебе говорят, что ты не достоин доверия. - Давай всерьез, - соглашается он с напарником и глухо начинает объяснять очевидное: - Чанёль - натурал, ему нравятся женщины, и он спит только с ними, никаких дружеских исключений. Мы знаем друг друга очень давно и пережили многое вместе, поэтому нормально для меня вот так приходить к нему домой и приводить своего парня, которому стало плохо, - держать себя в руках сложно, но Исин пытается. Его выдают прижатые ушки и мечущийся из стороны в сторону хвост. - В баре я шантажировал его. Он как раз цеплял девчонку, а мне срочно нужны были ключи, ведь ты выглядел не очень хорошо. Чанёль бесится, когда я так делаю, и соглашается на все, лишь бы я от него отстал. В этом нет ничего такого, это просто дружеская шутка. В баре было полно копов, но все уже немного выпили, и никто не обратит внимание на то, что я шепчу кому-то на ухо. И даже если обратит, Чанёль весь вечер будет кадрить девчонок и уйдет с одной из них. Мы же с тобой... - Исин запинается, не зная, как лучше сказать. - Когда мы с тобой, я не уверен, что смогу вовремя остановиться, и поэтому стараюсь держать дистанцию. Син переступает с ноги на ногу и опускает голову, не в состоянии посмотреть на напарника. Он чувствует себя грязным, вынужденный оправдываться вот так перед тем, кто должен был бы ему доверять безоговорочно. - Теперь доволен? - Исин не сдерживает болезненный, с оттенком отчаянья вопрос. Се слушает - и одновременно не слышит. Он так устал гадать, что там происходит в голове у старшего, что даже чужие слова едва достигают сознания. Плевать на Чанеля, он лишь повод, причина куда глубже. Исин будто ищет себе причины, чтобы отстраниться, чтобы не вляпаться во все это, что происходит между ними, слишком сильно, но вот беда - Сехун уже успел увязнуть по уши. Другой парень, несерьезное отношение, иллюзорная ревность... Все это мелочи в общей картине. - Считаешь, все эти объяснения так уж очевидны? - со смешком уточняет Се, едва успевая перевести дух. Он утомлен, он пьян и чертовски беззащитен перед всем, что говорит ему Исин. Плевать, правда или нет. В тот момент, когда старший поставил под сомнение свои предполагаемые интимные отношения с Чанелем, он ему поверил. Но что насчет всего остального? Маленьких раздражающих деталей слишком много, и пусть у каждой есть свое объяснение, Сехун не чувствует себя лучше. Он не так рисовал себе... любовь. - Я ни в чем тебя не подозреваю, - вздыхает младший, отворачиваясь к раковине и упираясь подрагивающими руками в монолитную поверхность. - Мне... просто нравится быть с тобой, в какой угодно роли. Но это было... неприятно - смотреть на то, как ты... - он сглатывает. - ...просишь ключи у Чанеля. Он слишком... - Се запрокидывает голову и зажмуривается, окончательно потерявшись в паутине своих мыслей. - ...и ты для меня - слишком. Я... не умею быть с тобой. Мне очень хочется, но я едва ли вообще могу себя контролировать, - Сехун встряхивает головой и оглядывается через плечо на грустного напарника: - Порой мне бы хотелось, чтобы ты тоже себя контролировал хуже. Так было бы честнее. Какой все-таки странный разговор. О чем вообще речь?.. Ревность? Внимание? Сомнения? Не стоило так уж налегать на выпивку. Знал бы Сехун, что для Исина такое состояние - это крайняя точка, знал бы, что только с ним тот настолько откровенен, что позволяет себе обиды и ревность. Но это совсем не обязательно. Хватит и объяснений, которые не значат для напарника ровным счетом ничего. Будь это кто-то другой, Син не стал бы спрашивать дважды и выяснять причины, он просто бы ушел, отсекая малейшую возможность вернуться. - Чего ты хочешь? Скажи, что мне сделать, чтобы все исправить, - Исин стал слишком зависим, и если раньше ему казалось, что он может все закончить в любой момент, то теперь он точно знает, что не сможет отказаться от Сехуна сам, только если младший сам его прогонит. Скажет, что все кончено, что это его решение. Но размытых фраз недостаточно, чтобы остановить рвущееся наружу уродливое желание. - Или... или порви со мной. Я контролирую себя настолько плохо, что даже этого не могу сделать, - Син стонет сквозь зубы, точно зная, что не сможет перенести расставание нормально. Придется выбирать между обезболивающими и алкоголем, а фаворит получит все его время и мысли вместо напарника. Исин не знает, как это работает, как все налаживается и возвращается на круги своя после ссоры, потому что у него никогда не становилось лучше. Все всегда шло под откос и заканчивалось самым простым и удобным способом. Близость без обязательств в удобном месте в удобное время. А потом появился Сехун, и сложно сказать, в какой конкретный момент все пошло не так. Когда напарник принял его в постели за другого? Когда Син попытался оставить между ними только секс? Или все было неправильно с самого начала, в момент, когда он признался, не в силах сдерживаться? Это было опрометчиво и глупо, но, если бы все повторилось снова, Исин бы поступил точно так же. Се вздрагивает, каким-то краем сознания улавливая, что тон разговора изменился. Теперь не он страдает, а Исин. Точнее, старший к нему присоединился в этом. Прекрасно, Сехун все-таки ослушался случайного наставления Чанеля и все испортил своими проблемами. Как ни крути, а отказаться от самого себя невероятно сложно - особенно если твоя суть заключается в инфантильном эгоизме. - То есть теперь правила диктую я? - улыбается он, в сотый раз за сегодня чувствуя смену настроения. Аве алкоголю. - Тогда я хочу - и вот теперь слушай внимательно - чтобы никакой фигни типа ревности больше между нами не встревало, - вау, как легко нечто подобное сорвалось с губ. Сехун медлит, привыкая, и разворачивается к старшему. Первый шаг слишком осторожный, дальше он чувствует себя куда уверенней. - Ты мой, понял? - и хотя тон у него сейчас поистине королевский, внутри наскребется едва ли треть уверенности, настоящей, не показной. Благо Исин не спорит. - Так что никаких посторонних больше, - Се улыбается чуть смелее, подходя к напарнику ближе, и снова открывает рот: - И хватит уже этого безразличия. Если тебе не все равно, говори, - уже даже не требование - почти мольба. Бесполезно полагаться на предыдущий опыт или собственные убеждения, им нужно наладить контакт. Зачем гадать, если можно спросить? Се скользит взглядом по серьезному лицу старшего и неосознанно облизывается, спустившись к губам. О чем он там?.. Ах да, правила. - Никаких больше разговоров про разрыв, - вещает внушительно, касаясь кончиком указательного пальца чужой груди. - Я думаю об этом, потому что ты наверняка думаешь, тут только одно объяснение. Мне бы ни за что в здравом уме не пришло подобное в голову, дышать без тебя не могу, но раз ты постоянно паришься о расставании, я тоже начинаю, ясно? Поэтому выкинь эту ерунду из головы, мы не расстанемся, - надо же, как уверенно звучит его голос. Не иначе вино виновато. Но Сехун верит в каждое слово, иначе не сотрясал бы воздух. Еще бы Исин его услышал - и принял всерьез. - Хватит уже сомневаться, - больше для себя, чем для напарника. Если Се не показалось, Син был действительно задет его подозрениями насчет Чанеля. Им обоим стоит оставить уже в стороне бессмысленную ревность и решать более насущные вопросы. Например, как закончить сегодняшний вечер и отметить долгожданный выход Исина из больницы. - Ты же у нас старший, помнишь? - уже почти шепчет Сехун, вымотанный собственной тирадой. - Так будь им, черт тебя подери... - а там уже полшага до чужого тела, чужих губ и глубокого поцелуя. Или теперь он уже может называть это все своим?.. Дыхание замирает, и Син впитывает в себя каждое произнесенное слово, выжигает в памяти буква за буквой, чтобы оставить там навсегда. Сехун смелый по-особенному, чистый и решительный, поэтому нельзя его ослушаться. В голове вертится тысяча вариантов ответа, но ни один из них не звучит так же искренне, как только что услышанное. Исин не знает, как выразить благодарность, как пообещать исполнять каждое из перечисленных требований и не вплести еле заметные нити сомнений. - Хорошо, - отрывисто выдыхает он короткий ответ. Он постарается говорить о своих чувствах, но не сейчас, разговор о расставании Син тоже больше не начнет, но это всегда может сделать напарник. Исин не сомневался в силе испытываемых эмоций, пытался подавить, забыть - да, но не сомневался в том, что они реальны. Он будет старшим и понесет ответственность, если кто-то узнает об их отношениях, защитит Сехуна, если потребуется, и не станет требовать ничего взамен, ведь именно так поступают старшие. Но есть кое-что, что он тоже должен услышать. - Никаких посторонних не было с самого начала, только ты, - выдыхает Исин в мягкие губы. - Пообещай, что запомнишь это, - осторожное прикосновение, и на коже оседает привкус выпитого вина. Фруктовый, пьяный и такой желанный. Пальцы очерчивают точеную скулу, скользят на шею и настойчиво притягивают ближе. Поцелуй, как первый глоток из темно-зеленой бутылки, изучающий и жадный, а за ним обязательно последует и второй, пока на дне не останется ничего, кроме звонкой пустоты. Исин не думает с ним спорить - есть ли что-то более приятное. Сехун удовлетворенно вздыхает, успокаиваясь, но почти сразу снова ныряет в волнение, теперь уже по куда более приятной причине. Потому что Син. Его. Целует. - Как скажешь, - короткий выдох между касаниями губ, а там уже хоть конец света - не до реальности сейчас. Один, несколько, никого... Какая разница, если Исин касается, тянется, желает... Наконец-то они наедине и вместе, эмоционально и физически. Губы напарника по-прежнему чарующе мягкие, вкус - ошеломительно приятный, и руки сами находят чужое тело, скользя по плечам до самых запястий, а там всего ничего до переплетенных трепетно пальцев. Се прикрывает глаза, растворяясь в жарком поцелуе, по инерции пытается перехватить инициативу, но усталость слишком велика - сейчас куда приятнее подчиняться. Пусть теперь Исин докажет, что тоже этого хочет. - И почему мы не у тебя? - бормочет сдавленно, прикусывая пухлую нижнюю губу старшего и притягивая его ближе. Он так скучал... - Я ужасно тебя хочу, умру скоро, - желание, выжженное на подкорке, такое же естественное, как само дыхание. Почувствовать, насладиться, завладеть - три цели его существования. Но ведь проблема не только в квартире Чанеля, Исин ранен, нельзя его напрягать, даже если в близости мерещится единственное достойное утешение-тире-компенсация за предыдущие страдания. - Вот черт, - Се тяжело дышит, разрывая поцелуй, и утыкается своим лбом в чужой. - Сейчас крыша поедет, - от всего сразу, на самом-то деле, не только от желания. Все эти скачки в настроении, ежеминутно сменяющиеся решения, танцы на краю пропасти... Невозможно остаться вменяемым. Особенно когда Исин так дьявольски красив, когда смотрит так пронзительно и выдыхает сорванно... Так сладко узнавать заново движения губ. Знакомиться с порывистым дыханием и интуитивно следовать по пути, пройденном не раз. У долгожданных поцелуев особенный вкус, от которого сводит скулы и сердце ускоряет свой ритм. Исин еле заметно хмурится от слишком тесного контакта, когда напарник прижимается ближе. Соприкосновение тел отдается мутной болью в плече, но прерывать из-за такого момент близости кажется слишком расточительным. - Здесь никого до утра не будет, - несдержанно срывается с губ. Син мешает в палитре интимно-пурпурный и болезненно-синий, получая незабываемый цвет мучительно желания и тоски по прикосновениям Сехуна, - я тоже хочу, - и опять поцелуй, на это раз развязный и откровенный. Влажный и вульгарный, как нельзя лучше отражающий их общее желание, в котором не осталось ничего, кроме стремления запачкать друг друга постыдной общей тайной. Исин легонько толкает в грудь напарника и делает шаг вперед, заставляя его попятиться. Здесь неплохо, но вот большая мягкая кровать ему нравится куда больше. Плевать, что потом Чанёль ему устроит за испорченные простыни, сдерживаться он не намерен. Единственное препятствие - это раненное плечо, поэтому придется быть осторожными. О том, чтобы отказаться от примирительно секса, Син даже не задумывается. - Я немного не в форме, так что будь со мной поаккуратней, ладно? - Исин закусывает губу, смотря в упор на Сехуна, и делает еще один шаг вперед. Осталось позаботиться о резинках или хотя бы смазке. Се завороженно пялится на напарника, покорно отступая, оглушенный самим предположением, что здесь и сейчас Син снова будет принадлежать ему - в самом приятном из смыслов. А ведь еще пару минут назад казалось, подобного между ними уже не будет... Сехун встряхивает головой, избавляясь от неприятных мыслей, и рывком стягивает с себя футболку, продолжая пятиться к постели. Не время сейчас рефлексировать, да и не в том он состоянии. Но слова старшего отрезвляют, и Се настороженно замирает, изучая красивое лицо напарника. Точно. Исин ранен и только сегодня покинул больницу. Возможно, если бы Сехун не переборщил с выпивкой и эмоциями, он был бы более уверен в своей сдержанности и терпении, но... - Ч-черт, даже не знаю, - хмурится он, стискивая футболку в кулаке. - Я... не уверен, что смогу быть аккуратен, - мало того что он постоянно забывает о травме Сина, эгоист несчастный, так еще и сам старший порядком кружит голову, с этими своими томными взглядами, пухлыми губами и совершенным телом. Се коротко выдыхает, скользя жадным взглядом по стройной фигуре, и нерешительно оглядывается на пока нетронутую постель. - Может, тебе стоит меня связать? - хихикает нервно, пытаясь представить, в какой позе он сможет меньше всего навредить Исину в случае чего. И наверное, пил он сегодня действительно зря. Потому что самым оптимальным вариантом вдруг кажется тот, от которого прежде Сехун приходил в ужас. "Ну... Когда-то же надо попробовать", - решает он с бессмысленным оптимизмом, чувствуя волну мурашек вдоль позвоночника от одной мысли о смене позиций. Сейчас момент действительно подходящий, все страхи Се на этот счет погребены под тоннами пережитых страданий и щемящей, пронзительной нежностью к Сину, который, на минуточку, ранен по его вине, поэтому более чем заслужил компенсацию, хотя бы частичную. Причинять старшему боль, даже случайно, не вариант, он даже думать об этом не может без паники, а вот самому вполне можно и потерпеть - в конце концов коп он или кто. Уговаривать себя долго не пришлось, и снова спасибо алкоголю, способному на раз подменить страх любопытством. Сехун хитро улыбается в ответ на вопросительный взгляд Сина и расстегивает пуговицу на своих узких джинсах. Соблазнять старшего как будто бы не требуется, но он все равно старается с максимально возможной грацией стащить с себя носки и взгромоздиться на середину постели. Недолго ерзает, приподнимается на локтях, давая Исину оценить вид на проступивший рельефом торс и так полюбившуюся тому татуировку над расстегнутыми штанами. - Мне тут пришло в голову, - тянет с притворной задумчивостью, чуть раздвигая длинные ноги, - раз уж я нынче тоже не в лучшем состоянии, да и дел наворотил немало, может... Поведешь ты? - и ведь даже не стыдно нисколько, надо же. Не так уж легко сфокусироваться на чем-то одном. Исин старается не отвлекаться на широкие плечи и тугие сплетения мышц, пытается смотреть в глаза, но томный взгляд обильно приправлен многообещающей улыбкой. Как он должен распознавать смысл слов, которые слетают с вызывающе покрасневших губ? Сехун раздевается сам, постепенно и расслабленно, не имея ничего против того, чтобы использовать чужую кровать в этот вечер. Мысли о подготовке и необходимых атрибутах рассеиваются где-то между вырванным из контекста "связать" и полицейской лентой чернилами на коже, его любимой полицейской лентой, которую Син готов пересекать раз за разом, не обращая внимания на все предупреждения. Сехун усаживается поудобнее и откровенно раздвигает ноги, заставляя Исина сделать последние пару шагов и упереться коленями в край кровати. Вопрос непонятен то ли оттого, что сейчас вообще сложно сосредоточиться на чем-то, кроме желанного тела, то ли потому, что напарник спрашивает о чем-то странном. Неделя воздержания, моральное напряжение и эмоциональный всплеск после ссоры не добавляют Сину рассудительности. - Поведу в смысле? - пальцы скребут пуговицу на джинсах и только с третьего раза вытаскивают ее из петли. С кофтой придется сложнее, и наверняка ему понадобится помощь. Исин запрещает себе гадать, что же имеет в виду Сехун, ведь каждый из вариантов лучше предыдущего и он согласится сейчас на все, что захочет напарник. - Наручники у меня не с собой, так что придется отложить до следующего раза, - игра в связывание довольно заманчива, но это не слишком-то просто с его раной, - или ты хочешь... - голос садится, и не получается закончить фразу. Вряд ли самое смелое предположение окажется правдой и настрой совсем не хочется портить, учитывая, что Исин прекрасно помнит, как Се реагировал на невинную ласку в отношении своей попки. - Чего ты хочешь? Скажи мне, - Син сжимает член через ткань, чтобы немного сбросить напряжение. Сехун мастерски умеет дразнить. Се подвисает, разглядывая стоящего над ним старшего, столь провокационно касающегося себя, и на вопрос реагирует не сразу. Чужая узкая ладонь и упоминание наручников начисто отключают разум, заставляя сглатывать в предвкушении. Исин так очевидно хочет его, что у Сехуна сладко екает внизу живота. Кажется, они сотню лет не были вместе... И как он только продержался так долго с таким-то бойфрендом?!. Но ничего, сейчас старший ему все компенсирует... - Кхм, о чем вообще речь? - хрипло уточняет Се, с трудом выныривая из своих плывущих, едва сформулированных мыслей - скорее образов, чем слов. Он вообще едва слышит нежный голос напарника из-за грохота пульса в ушах, разошедшегося не на шутку. Да и к черту эти разговоры, когда уже Исин разденется?! - Ну, ты чего там... встал, - взгляд невольно соскальзывает к чужому паху, и он торопливо облизывается, - иди скорее сюда, - Сехун приглашающе похлопывает по постели рядом с собой, но потом вдруг соображает, что возможно, Исину нужна помощь - рука наверняка все еще болит. Надо же, оказывается, он не полный придурок, раз таки сумел об этом подумать. Сейчас бы еще с координацией справиться и не сделать старшему больно ненароком... Се решительно кивает своим пьяно-мутным мыслям и рывком садится, подползает к краю широкой кровати, сосредоточенно осматривает фронт работ, стараясь не отвлекаться на скрытое одеждой тело и жаркое дыхание замершего младшего, а потом подхватывает край чужой кофты и аккуратно тянет его вверх. - Скажешь, если что не так, - бормочет тихо, завороженно разглядывая открывающуюся взору светлую гладкую кожу и перекатывающиеся под ней тугие мышцы. Как же хочется потрогать. Желательно языком. И немножко зубами. А потом... - Кхм, - приходится встряхнуть головой, чтобы не отвлекаться, и Сехун торопливо отводит взгляд. Исин шумно выдыхает, когда, подцепляя ткань, тонкие пальцы задевают обнаженную кожу. Настойчиво тянут вверх, и приходится обхватить чужое запястье, останавливая. Вспоминая о том, как приходилось натягивать одежду, Син жалеет, что в его шкафу слишком мало рубашек, с ними удалось бы справиться гораздо проще. Поднимать руку не стоит, тело все еще отчетливо помнит, как после любой попытки плечо обжигало, будто раскаленным клеймом. Обезболивающие спасают, но чтобы было легко, их нужно на порядок больше, чем прописал врач. - Поднимать больно, давай помедленней, ладно? - он не хочет все испортить, особенно в момент, когда кажется, что удалось наконец пробиться сквозь толщу разногласий между ними. Сехун такой близкий и жаркий, наверняка хорошенько пьяный, но думать о том, пожалеет ли напарник о сегодняшнем, не время и не место. Даже если после все может рассыпаться серым пеплом сожалений, Исин умеет ценить сиюминутные радости и удовольствия, их не так уж много в его жизни. Одна рука, ворот, а затем осторожно и медленно чужие руки стягивают кофту окончательно. - Спасибо, - выдыхает Син, жалея о собственное слабости, о том, что сейчас Се приходится заботиться о нем. Это приятно, но тяжело. Все еще в джинсах, Исин забирается на кровать и тянется к обнаженной крепкой груди, к хитрой улыбке на губах. Поймать пальцами точеный подбородок и притянуть Сехуна для поцелуя, нежного, благодарного. За все сразу и просто так, потому что хочется. - Чего ты хочешь? - повторяет уже шепотом, вплетая слова в дыхание. Поцелуй и благодарность меняют направление мыслей Сехуна, окончательно сняв напряжение. Он улыбается в чужие губы, охотно подставляясь под ласку нежной ладони и обнимая старшего в ответ. Руки удобно устраиваются на изгибах тонкой талии, притягивая ближе, пальцы привычно оглаживают идеальную кожу. Исина невозможно не касаться. Но сначала надо бы избавиться от джинсов - своих и чужих... - М? - жмурится Се совершенно по-кошачьи, касаясь кончиком носа очаровательной ямочки на щеке напарника. - Чего я хочу? - он соскальзывает руками вниз, с силой проходится по чужим округлым ягодицам, заставляя Сина вжаться в бедрами в его, и многозначительно трется о старшего снизу вверх. - А ты сам-то как думаешь? - хихикает тихо, прежде чем снова поцеловать, уже глубже и нетерпеливее. Странно, конечно, почему Син вообще тратит время на разговоры, когда в их распоряжении пустая квартира и кровать, но возможно, старшему хочется грязных разговорчиков... Ему не приходит в голову повторить свое предложение - сам Се уже все решил и отступать даже не думает. Представить, как это будет, пока еще сложно, но от близости напарника ему так головокружительно хорошо и дьявольски жарко, что остальное не имеет значения. Сверху, снизу, быстро, медленно - лишь детали, главное - это Исин. Рассеянные, невнятные рассуждения Сехуна делают очередной вираж, и он, напоследок чмокнув старшего в губы, принимается стаскивать с себя джинсы. Идет туго, тесная ткань снимается вместе с бельем, на упругой поверхности кровати удается с трудом удерживать равновесие, и в итоге Се с сосредоточенным сопением заваливается на спину, чтобы наконец-то закончить свое неловкое разоблачение. И только когда джинсы с глухим шлепком летят на пол, он довольно вздыхает. - Вот, - заявляет он Исину, гостеприимно раскинув руки и ноги в стороны. - Я весь твой. Делай, что душа пожелает! - потом застывает на пару секунд, обдумывая, как бы так лечь, чтобы старшему было еще удобнее, и с торжествующим "Ага!" переворачивается на живот, подтаскивая коленки к груди и утыкаясь пылающим лицом в покрывало. Жалко, конечно, что в таком положении особо не поцеловаться даже, но он готов потерпеть некоторые неудобства ради комфорта Сина. Наблюдать за поведением напарника довольно забавно. Почему-то казалось, что под действием алкоголя его будет клонить в сон, а оказывается, кого-то тянет на безумные шалости. Исин бы с удовольствием прокомментировал потуги стянуть джинсы и позу, в которую скрутился Сехун, но при взгляде на широкую спину и выступающие острые позвонки становится как-то не до смеха. - Что ты задумал? - завороженно произносит Син, удивленный откровенным предложением. Но предложением ли? Делать что пожелает? О, он хочет многого и полностью осознает каждое из своих желаний, но вот понимает ли в полной мере Се, что это значит. Весьма заманчиво разорвать нетронутую обертку и насладиться щедрым подарком. Заставить Сехуна стонать его имя и просить еще и еще, чтобы подсадить на еще одну грань удовольствия. Сжимать сильное тело в объятьях, насаживая на свой член до упора, а затем целовать соленую от пота и спермы кожу, слушая сорванное дыхание. Исин знает, как сделать приятно и заставить забыть о боли, но им должно быть хорошо и после, ведь они не партнеры на одну ночь, они вместе. Но все выглядит как милая шутка, со всей этой демонстрацией и чрезмерной решительностью. Показная бравада ничего не будет стоить наутро, да и сам Син не в форме, чтобы сделать все как следует. Он не хочет причинить вред и не хочет, чтобы напарник после пожалел о поспешно принятом решении. Не так просто принять подобный переход, и пусть ополовиненная бутылка вина сгладила острые углы, они не исчезли. Принимать такой милый жест не стоит в чужой квартире и под действием алкоголя, хотя они все же могут немного поиграть, раз Сехун так хочет, чтобы его побаловали. Сехун нетерпеливо ерзает, ожидая горячего продолжения, но на старшего не оглядывается - доверять так доверять. Внутри закипает жаркое, щекотное предвкушение удовольствия, щедро сдобренное любопытством и желанием, отчего дышать получается через раз и мурашки табунами носятся по голой коже. Вопрос Исина до него доходит не сразу, а даже когда доходит, Се не в силах ответить внятно. Он и в обычном-то состоянии не смог бы, слишком смущающе, но сейчас причина скорее в полном отказе разума - последние крохи адекватности испаряются от осознания, в какой позе он находится и чего именно ждет. Из внятных слов в голове осталось только "скорее" и "хочу" - не хватит для того, чтобы объяснить все его намерения. Да и зачем слова, когда можно просто... Но тут Сехун чувствует чужие руки - и остатки внятных мыслей вылетают из головы. Исин подвигается ближе и укладывает ладони на аппетитные ягодицы, собственнически сжимает, а затем звонко шлепает. Слышится тихий стон. На коже остается красноватый след, по краям которого Син осторожно проводит пальцами. Черт, сдержаться будет сложно. Отпечаток выделяется на светлом и притягивает взгляд. В голове проносятся странные мысли о том, что неплохо бы хорошенько отшлепать Сехуна, чтобы вся попка была спелого персикового оттенка, а затем заставить его ходить голым по собственной квартире, чтобы любоваться весь день, а ночью щедро наградить его за прекрасную картинку. Закусывая губу, Исин мотает головой, пытаясь отогнать соблазнительную иллюзию, ведь перед ним реальный Сехун, что гораздо лучше. Аккуратно оглаживая ягодицы и бедра, он жалеет, что не может видеть лица напарника. Но крепкие мышцы под прикосновениями постепенно расслабляются, подсказывая, что он не против происходящего. Сехун сладко вздрагивает от шлепка. Сам не замечает, как у него вырывается стон, а спина просяще прогибается в пояснице. Ах да, и к небогатому словарному запасу прибавилось требовательное "еще!". Но даже это произнести сложно, потому что Се вдруг оказывается чертовски возбужден - никакого постепенного разгона, сразу в крайность, будто кипятком окатили. Еще бы, не каждую ночь ему доводится вот так бесстыдно предлагать себя ошеломительно горячему парню, и это если игнорировать отягчающие обстоятельства в виде чужого дома, чужой постели и чужого вина. - Ох, проклятье... - жалобно стонет Сехун, не замечая срывающуюся из уголка губ ниточку слюны и едва сдерживаясь, чтобы не начать тереться своим истекающим смазкой членом о покрывало. Ласковые ладони Исина, путешествующие по его телу, наверное, успокаивающие, но на деле скорее добавляющие масла в огонь, лишают остатков самообладания, и ей-богу, если старший сейчас не возьмется за дело всерьез, Се будет подставляться, как ошалевшая кошка в период течки. Благо уши и хвост идут в комплекте. - С-слушай, что не так? - оборачивается он через плечо, с трудом фокусируя плывущий взгляд на напарнике. Ох, какой же Син красивый... Так, нет. Не отвлекаться. - Т-тебе не нравится? - потому что такое тоже вполне возможно, далеко не все хорошо выглядят в подобном положении, и может, Се один из них. Ну, тогда надо все поскорее исправить, а не то он так и не получит того, чего ему отчаянно хочется. Покорности Сехуна хватает ненадолго, он нетерпеливо ерзает и задает по-настоящему глупые вопросы. Волнуется так явно и очаровательно. Хвост энергично бьет по рукам, а во взгляде осмысленности ровно столько же, как и у самого Исина. Нечестно вот так прерывать, ведь он только начал, и в его планы определенно не входит быстрый грубый секс, но если Се продолжит так смотреть и спрашивать, нравится ли ему, у любого сорвет тормоза. - Не дергайся, - Син обхватывает основание хвоста и легонько сжимает, а затем осторожно гладит по линии перехода от шерстки к голой коже. Нежное местечко, интимное и чувствительное. В таких особенностях определенно есть свои преимущества, нужно только знать, где искать. - Я делаю что хочу, - все так, Исину все нравится, и он хочет, чтобы напарник тоже не остался равнодушным, а для этого им обоим понадобится немного выдержки. Все еще удерживая хвост, Син придвигается немного и расставляет ноги, заставляя и Сехуна раздвинуть свои шире. Открытая и вызывающая поза. Хорошо, что на нем все еще джинсы, служащие последней жалкой преградой к тому, чтобы насладиться тугой попкой, независимо от того, согласен будет напарник или нет. Шумно сглатывая, Исин подается бедрами вперед и коротко трется о нежное местечко жесткой тканью. Странно не видеть и не догадываться, что в следующий момент сделает твой партнер. Странно и возбуждающе, чего там, но Се в принципе достаточно стимулирующих факторов, он и без интригующей неизвестности заведен до чертиков. А тут еще властная хватка на хвосте и легкие касания, способные превратить и без того расслабленный мозг младшего в желе. Перед глазами расцветают огненные цветы, и на языке ощущается терпкий привкус крови - наверное, губу прикусил, а тело само подается назад, желая получить больше и испытать сильнее. - Да-да, делай... - шепот получается бессвязным и почти умоляющим, Сехун крупно дрожит и едва удерживается на слабеющих коленях. Хорошо, что с речью проблемы, иначе он бы уже грязно ругался, костеря на все лады так и не снявшего джинсы напарника. Лучше уж жалобные стоны - не так портят настрой. Тяжеловато из них лепить связные слова, но он пытается: - Еще, ну... - выдыхает в скомканное покрывало, вжимаясь в постель грудью и глубже выгибаясь в поисках желанных прикосновений. - Нам надо...ммм, - голос Исина срывается в стон, когда Се сам подается назад. Провоцирует, наверняка не догадываясь, как сложно сдерживаться перед таким предложением, - под подушкой или под кроватью,- отрывисто бросает Син, укладывая ладони на крепкие бедра и пытаясь натянуть Сехуна поглубже. Джинсы сдавливают и натирают возбужденный член, но снимать никак нельзя, нет-нет. Следовало позаботиться о смазке и резинках до того, как они не смогут оторваться друг от друга. Остается надеяться, что Чанёль достаточно предусмотрительный, чтобы прятать необходимое рядом с кроватью. Инструкция приводит Се в тупик. Под подушкой... что? А что под кроватью? Се неохотно открывает один глаз и находит взглядом основание постели. И что там может такое быть? Ответ находится просто - лишь руку протяни, хотя он и мешкает, пытаясь совладать со своим распоясавшимся телом. Шелестящая пестрая лента презервативов рывком отправляется за спину, к тяжело дышащему Исину, пока сам он подгребает под себя подушку, чтобы было удобнее. Судя по количеству резинок, Чанёль планировал оттянуться на полную. Разноцветные? Вполне в его духе, наверняка наберется целая радуга. Или фруктовый сад, если еще и ароматизированные. Отрывая один, Син отбрасывает остальные рядом на кровать. Смазки предсказуемо не находится, зато на эту роль с натяжкой подойдет крем для рук на прикроватной тумбе. Они у друга по всему дому и по карманам рассованы. Орудие труда необходимо держать в идеальном состоянии. Для того чтобы дотянуться, приходится отстраниться от желанного тела. Подцепляя тюбик, Исин опять плотно прижимается к Сехуну и ласково поглаживает по бедрам. Откладывает презерватив рядом на постель и выдавливает на пальцы немного крема. Размазывает, согревает, но вместо того, чтобы приступить к основному блюду, скользит в нежное местечко под коленкой. Влажное от пота и мягкое. Син проводит с легким нажимом и тут же подается бедрами вперед. Медленно и ритмично двигается, чувствуя как постепенно сходит с ума. Болезненное давление на член, белье мокрое от смазки, но это все не просто так, это для Сеуна, который так бездумно решился открыться перед ним. Сехун замирает в ожидании, жадно прислушиваясь к звукам позади. Ему любопытно и жарко, хочется всего и сразу. Но отсутствие контроля над ситуацией по-своему успокаивает, ведь это значит, что не нужно больше волноваться о своих мыслях, словах или действиях - и можно просто довериться старшему, позволить ему позаботиться о себе и просто расслабиться. Новое для Се чувство. Приятное. Он едва успевает понять, что Син куда-то делся, как тот немедленно возвращается, не успев его переполошить. Снова скользящие прикосновения и приятное давление - Се вдыхает поглубже знакомый аромат чужого тела и морщится от косметической отдушки какого-то крема. Он пытается держать себя под контролем, не ерзать и не дергать хвостом излишне рьяно, а еще старательно представляет себе лицо Исина, наверняка дьявольски прекрасное в этот самый момент. Жалко, что не видно, но пожалуй, тогда выдержка бы Сехуна подвела. Перед глазами невольно встает образ старшего, сосредоточенно втрахивающего в стол их сдержанного босса, и Се невольно стонет в подушку, одновременно страдая от ревности и тая от предвкушения. Интересно, как Син смотрит на него сейчас?.. Какими глазами?.. Нежными или... Ну а дальше уже не до размышлений - напарник что-то делает с его телом, что-то совершенно невероятное, отчего Се покрепче прикусывает подушку и заходится стонами. Пальцы старшего ощущаются вовсе не там, где ожидал Сехун, но жесткие, уверенные толчки и разливающаяся по бедрам теплая нега создают совершенно уникальную иллюзию, так что он с огромным трудом сохраняет некое подобие равновесие, готовясь вот-вот растечься по покрывалу безвольной попискивающей лужицей. Что, черт побери, Син с ним творит?.. - Руки, - выдыхает Син, - не трогай себя, ладно? - они могут закончить все быстро, но у напарника должно быть достаточно времени, чтобы понять самое важное, прочувствовать болезненную зависимость и насладиться ею. Приятно знать, что тебе доверяют, но многого ли это стоит под влиянием алкоголя. Пусть Исин собирался воспользоваться состоянием Се, хотел сделать этот вечер будто последним, но все же пылкая речь и откровенность дали надежду на то, что у них будет еще достаточно времени вместе.Поэтому нельзя все и сразу. Син хочет оставить сладкое послевкусие и разжечь любопытство, но когда пульс отдается в ушах, а дыхание спирает от одного взгляда на раскрытое перед ним тело, это кажется невозможным. Просьба насчет рук воспринимается тяжело, но Сехун торопливо кивает. Спорить с напарником, который совершенно точно знает, что делает, совсем не тянет. К тому же воли в теле Се как не было, так и нет. Он, пожалуй, и хвост-то свой сейчас не поймает, какие уж тут ласки... Сил только и хватает, что стонать да выгибаться навстречу властным движениям чужих бедер. Ему кажется, он пребывает в этом состоянии острой, чувственной жажды целую вечность, оттого каждое прикосновение старшего к покрасневшей, горячей коже ощущается особенно ярко. И самое лучшее еще впереди... - Ну давай же... - жалобно стонет Се, с огромным трудом протискивая руку между своих широко расставленных ног и едва ощутимо царапая твердую выпуклость под чужими джинсами, ту самую, которая в него так сладко и настойчиво вжимается. - Сними, ну... Исин тихо стонет сквозь зубы, чувствуя прикосновение пальцев к ширинке. Приходится с силой закусить губу и отстраниться, чтобы не сорваться и не сделать то, о чем они оба пожалеют. Необходимо помнить о том, что сейчас Сехун пьян и абсолютно не понимает, чем это может быть чревато. Они не в одном из гей-баров, чтобы бездумно поддаваться влиянию неоновых лучей и сиюминутных желаний. Немного теряя равновесие, Син опирается на кровать, но тут же стискивает зубы, чтобы сдержать болезненный стон. Не самая удачная идея - напрягать руку, по мышцам проходит едкая волна, и приходится отрывистыми вдохами возвращать себе способность ясно мыслить. Острое возбуждение отступает, сменяясь теплым желанием. Так даже лучше. - Если тебе что-то не понравится, мы сможем остановиться, - Исин подцепляет презерватив с кровати и любовно оглаживает оттопыренную попку, - ладно? - необходимо, чтобы Сехун понимал, на что идет, понимал и чувствовал уверенность в происходящем. На кончиках пальцев скользкий крем, а упаковка резинки безумно громко шелестит в тишине огромной комнаты. Искусственный и приторно сладкий запах вишни размазывается по сбитому дыханию, наполняя легкие вульгарным предвкушением. Син небрежно касается между ягодиц, будто ненароком, будто это не напарник в прошлый раз испугался маленькой шалости. - Расслабься, - просящее и хриплое, чтобы раскатать красный латекс по пальцам. Всего два, это не даст забыть о случившемся и не позволит пожалеть о выпитом. Резинка елозит по крему, смешивая вишню со сливками, а позвонки четко прорисовываются под кожей. Нагибаясь, Исин оставляет на пояснице поцелуй, а затем еще один на аппетитной попке. Се задерживает дыхание в ожидании, дергая ушками на каждый звук за спиной, и на все вопросы только мотает головой. Ладно, остановятся. Ладно, расслабится. Нет-нет, он совсем не боится. И вообще, хватит разговоров, пора уже переходить к действию! - Я только немного, не бойся, - пальцы поглаживают медленно. Вверх-вниз и еще раз, раздвигают плавно тугую дырку, сантиметр за сантиметром. Собственный член болезненно ноет от возбуждения. Первое прикосновение ощущается как-то вскользь - Сехун даже не понимает, что произошло. Только вдоль позвоночника прострелило легкой дрожью, да спина еще сильнее выгнулась навстречу нежным неторопливым поцелуям старшего... Он снова сосредоточенно замирает, на этот раз собирая себя в кучку и с максимально доступным вниманием прислушиваясь к своему телу. Он уверен, что больно не будет, ему в таком состоянии вообще с трудом представляется, что такое боль, но раз напарник так озабочен, ему тоже следует стать посерьезней. А вот теперь Се отчетливо чувствует касание - неторопливое, осторожное, но настойчивое давление под хвостом, пока еще нисколько не неприятное, однако достаточно новое для его тела, чтобы кожа покрылась мурашками. "Это... странно", - решает Сехун, утыкаясь в подушку носом и прикрывая глаза, чтобы полностью погрузиться в прикосновения Исина. Не больно и не страшно, просто... странно. Но все еще чертовски интересно. - Дальше... - выдыхает он сдавленно, чуть поворачивая встрепанную голову и интуитивно подаваясь задницей назад, чтобы получить больше ощущений и впечатлений. Син слишком осторожен, и это заставляет его немного нервничать, тем более что пока все проходило довольно неплохо. - Еще, ну... Возможно, адекватно смотреть на происходящее ему мог бы помочь собственный опыт, но вот беда - Се не так уж часто растягивал партнеров сам, чтобы сейчас эти знания вот так легко всплыли в голове. Остается полагаться только на собственные чувства, которых сейчас даже слишком много, и ни одно из них не кричит о дискомфорте или опасности. "Похоже на массаж", - с блаженной улыбкой решает Сехун, на пробу сжимая мышцы вокруг тонких пальцев Исина, каким-то странным образом ощущая себя тесным и влажным - невероятно эротичное чувство. Исин хочет сказать "прекрати", мягко и в то же время достаточно строго, чтобы Сехун не дразнил его так сильно, не обхватывал пальцы так туго и не предлагал себя так, будто это так просто. Син не знает, чего ему хочется больше: поиметь напарника жестко и грубо или же заласкать сильное тело до полуобморочного состояния. Он теряется между разными вариантами желания, но у каждого из них только один пункт назначения - и это Се. Который просит еще и сам насаживается на пальцы. Руки дрожат, но Исин продолжает растягивать не спеша, с каждым разом двигаясь все глубже. Не отстраняясь, он пытается одной рукой стянуть джинсы вместе с бельем. Ткань трется о чувствительную кожу слишком сильно, срывая с губ недовольное шипение. Но за ним сразу следует тихий стон облегчения. Воздух лижет влажную от смазки головку, но легче не становится. Не тогда, когда перед Сином желанный парень, обнаженный и горячий. Сехун зажмуривается и кусает губы, когда старший становится чуть смелее и решительнее в своих действиях. Сзади, там, где Син его касается, сладко тянет и отдается жаром в пояснице, но как не было боли, так и нет. Это даже на секс не похоже, скорее уж на ублажение его любимого, мягкое и тщательное, будто цель Исина - чтобы Се растерял последние крохи самообладания. Но если и так... Сехун глухо стонет, мелко дрожа от двигающихся в нем пальцев, замирая от тонкой ласки. Он в жизни себя расслабленней не чувствовал, надо отдать должное мастерству старшего. Не то чтобы это приносило ему какое-то крышесносное удовольствие, но эротичность всей ситуации и его собственное возбуждение все с лишком компенсируют. Се раньше даже не подозревал, что подготовка может быть столь чувственным занятием. - Сделаешь кое-что для меня? - сгибая пальцы внутри, Исин вслушивается в сбитое дыхание. Вот здесь или здесь... Для того чтобы понять, как нравится Сехуну, им придется попробовать еще не раз и даже не два. Если напарник не передумает и позволит ему касаться себя. - М? - реагирует Се на хриплый голос напарника, чуть приподнимая голову - и почти сразу утыкаясь обратно в подушку, потому что сил не осталось ни в руках, ни в ногах. - Хочу видеть твое лицо, - Син подается бедрами и мажет возбужденным членом по гладкой коже. Ладонью обхватывает беспокойный хвост, проводя вверх-вниз и затем ненавязчиво тянет Сехуна в сторону. Наблюдать за расцветающим на щеках смущением будет сущим удовольствием, он знает наверняка. Просьба Исина звучит просто - и лестно. Се рассеянно улыбается, польщенный, и невольно прогибается сильнее, как подставляющийся под поглаживания кот. Прикосновение твердого члена к бедру заставляет прикусить кончик языка от предвкушения, а все те же тонкие пальцы вокруг хвоста и вовсе выбивают мурчание из груди. На бок Се заваливается не слишком-то грациозно, но ему плевать, ведь теперь можно наконец-то заглянуть Сину в глаза, увидеть очаровательную улыбку на его губах и протянуть нещадно трясущиеся руки к обнаженной твердой груди. - Так лучше, - ерзая, Се удобнее устраивается на спине и нетерпеливо расставляет ноги, за шею притягивая старшего вниз, не то чтобы поцеловать, не то чтобы обхватить длинными ногами талию. Но то, как неловко опирается напарник на раненую руку и сразу меняется в лице, не ускользает от его внимания, и приходится сменить план. Как ни странно, силы на это находятся без труда. - Давай-ка кое-что поменяем... Пьяная, отрывистая сноровка - лишь жалкое подобие его обычной ловкости, но Сехун все равно умудряется свалить Исина на постель рядом с собой и одним долгим движением оседлать его бедра, слава богу, уже освобожденные от джинсов. Се сосредоточенно сопит, подхватывая напарника под шею и устраивая его головой на той самой подушке, а потом с довольным урчанием укладывается сверху, тесно прижимаясь к чужому горячему, невозможно сексуальному телу. - Вот таааак... - тянет удовлетворенно, поудобнее упираясь коленками в покрывало и чуть сползая вниз, чтобы устроиться своей скользкой от смазки задницей на чужих бедрах. Замирает на секунду, млея от ощущения коснувшейся входа головки, а потом стремительно впивается в приоткрытые пересохшие губы Сина, неожиданно решив, что ему вот прямо сейчас требуется жаркий поцелуй. На этот раз скрыть от напарника спазм, прошивший плечо, не удается. Исин жалеет, что не может обнять Се так, как хочется, не может дать то, что ему нужно. Повязка не мешает, но сама рана напоминает о себе каждый раз, стоит забыть о ней и попытаться сделать что-то привычное и обыденное. В больнице не было слишком много поводов двигаться, но вот сейчас Син бы с удовольствием обхватил Сехуна за талию, прижал к себе и усадил бы на колени. Но все, что получается, - сморщиться от боли. И как только извинение за собственную слабость уже готово сорваться с губ, все стремительно меняется. Исин не успевает понять, как оказывается на спине, прижатый сильным телом к кровати. Се горячий и внимательный в постели, даже несмотря на алкоголь в крови, он заботится о Сине, предпочитая, чтобы им обоим было хорошо, а не получает удовольствие в одиночку. Исин без сожалений смирился с тем, что Сехун будет доминировать, ведь удержать его пылкость невозможно. Даже выбрав пассивную позицию он предпочитает руководить процессом сам. Ему остается только с благодарностью принимать сладость желания и отвечать отчаянным стремлением остаться рядом. Единственное, чего Син не может позволить своему мальчику, так это совершить поступок, о котором он может пожалеть после. Отвечая на влажный поцелуй, он поглаживает влажную шею, проводит по резным ключицам и опускается на грудь, задевая аккуратные соски. Се выгибается немного и позволяет просунуть руку между их телами. Горячо и тесно, наверное такие же ощущения внутри напарника, только гораздо острее, потому что впервые, потому что не в последний раз. Пальцы мажут по члену, сжимают яйца и скользят ниже, туда, где узко и мокро от крема. Вишневая резинка валяется где-то рядом, но до нее уже никому нет дела. Исин вставляет два пальца и начинает ритмично ими двигать. Стон тонет в развязном поцелуе. Сложно сказать, чей именно, разделенный на двоих и выпитый до последней капли. Син нарочно прикусывает губу и улыбается удивленному взгляду напарника. - Дотронься до меня, - выдыхает хрипло в губы, - и до себя тоже, - не вытаскивая пальцы и поглаживая изнутри, Исин нетерпеливо подается бедрами вверх, - вместе возьми. Се покорно подставляется под ласковые руки и старается по выражению лица старшего догадаться, что тому хочется и как. Это оказывается непросто, особенно когда Син возвращается к прерванному занятию, снова превращая его в мозг в желе, но указания напарника он к сведению все же принимает. - Да-да, сейчас, - не то шепчет, не то стонет, с трудом фокусируясь на координации своих движений и обхватывая оба их члена ладонью. Вот теперь сдержать стоны нет ни малейшей возможности, потому что даже собственная рука ощущается на возбуждении райски приятно, отчего Се сходу берет слишком резвый темп и несдержанно подается бедрами назад, чтобы успеть и в ладонь толкнуться, сладко проехавшись по горячему, влажному от смазки члену Исина, и на пальцы насадиться. Он почти не чувствует стекающие вдоль позвоночника щекотные капельки пота и своего судорожного дыхания тоже не слышит, только и может, что смотреть расширившимися от удовольствия и нетерпения глазами в покрасневшее лицо напарника и без какого-либо внятного ритма доводить себя до пика. - Не то... что я думал... - выдыхает он невпопад, торопливо облизывая пересохшие губы и дергая головой, чтобы откинуть взмокшую челку со лба. Не то чтобы Се успел вообще внятно подумать о происходящем, но мысль, на удивление внятная, всплывает посреди бесконечной круговерти из "Да!" и "Еще!" в его голове, и он решает ее озвучить. - Почему? - вдруг осеняет его важным вопросом, и Сехун даже останавливается на пару мгновений, чтобы поймать взгляд старшего. Исин теряется в ощущениях. Взгляд мутнеет от того, как туго обхватывает его пальцы упругая попка и от движений чужой ладони на члене. Соприкосновение горячее и откровенное. Он бесстыдно толкается бедрами, следуя заданному ритму. Сехун задевает пушистым хвостом кожу - и почему-то внезапно останавливается. Смотрит вопросительно, немного удивленно. Чтобы понять вопрос, Сину требуется несколько секунд, ведь отвлечься сейчас на что-то другое, кроме удовольствия, слишком трудно. - Что почему? - хрипло задает ответный вопрос Исин и нетерпеливо двигает пальцами. Выйти полностью, чтобы загнать затем поглубже и попытаться достать до самого сладкого местечка. Се еще в состоянии задавать вопросы, поэтому нужно это срочно исправить. Все после, а сейчас хочется, чтобы он продолжал надрачивать и стонал так громко, чтобы завтра было стыдно выходить из чужой квартиры. - Не нравится? - Син знает, что нравится, видит натянутые мышцы под кожей, чувствует чужое возбуждение, но не может не спросить, если уж напарник задумывается о чем-то постороннем в такой момент. Услышать откровенное признание, чтобы в случае чего использовать его как защиту, как оправдание собственному поступку. Воспользовался состоянием? Определенно. Но обоюдное удовольствие делает их соучастниками преступления - и бесполезно будет потом отрицать, что им обоим было хорошо. Сехун вздрагивает от особо ощутимого проникновения, срываясь в очередной несдержанный стон. Чертовски заводит, а ведь это только пальцы... И кстати об этом. - Ммм, нравится, - бормочет на выдохе, склоняясь к губам напарника и нескромно проходясь по ним горячим языком. О да, ему все безумно нравится, настолько, что скоро он наверняка с ума сойдет, но сейчас не в том дело. - Но почему ты... не берешь меня? - и сжимает ладонь посильнее, бездумно оглаживая большим пальцем сначала свою головку, потом старшего. - Я готов, - и глаза такие честные-честные, а сам с трудом дух переводит, чтобы не кончить слишком быстро - по крайней мере уж точно не раньше Исина. Он даже не думает лгать, правда ведь кажется себе готовым ко всему, да и странно бояться того, что до этого момента приносило только удовольствие. Не то чтобы Се плохо и так, но... это ведь не секс. А так, игрушки... "Все должно быть как следует", - проносится невнятная мысль, однако продолжающие свое движение пальцы Исина довольно быстро заставляют его передумать. Секс или нет, Сехун слишком долго ходит по грани, а концентрации и выдержки как не было, так и нет. Ощущая на члене свою подрагивающую ладонь, он себе честно признается, что до кульминации осталось всего ничего - и тут уже не до рассуждений о том, что да почему. - Да к черту, - фыркает в итоге Се, чуть приподнимаясь и возвращаясь к жесткому, торопливому надрачиванию им обоим. - П-потом... - уже сквозь стиснутые зубы, потому что уж слишком хорошо. Ответ на заданный вопрос слишком простой и сложный одновременно. Единственный способ выразить его - продолжать трахать Сехуна пальцами и толкаться в широкую ладонь. Се готов к тому, чтобы отдать тугую задницу в пользование другому мужчине, чтобы его имели долго и сильно, насаживая до упора, но есть ведь и паршивое после. Все включено: похмелье, боль в пояснице и осознание, что тебя отделал парень. И тебе это понравилось. Исин отлично помнит свой первый раз и мерзкое чувство наутро, будто он поменялся местами с использованной резинкой на полу. То, что казалось хорошей идеей, превратилось в сожаление. Для Се он хочет совсем другого. Все связные мысли растекаются по длинным пальцам смазкой. Син заполняет легкие едкой вишней и терпким мускусом, выдыхая тягучие стоны. Сехун дает им обоим нужное, двигая рукой. Выгибается струной и бьет хвостом по бокам, красивый и желанный. Исин чувствует на языке солоноватый привкус, не уверенный в том, это пот или кровь из прокушенной губы. Ему плевать. Каждая мышца в теле натягивается нитью, превращая его в одно сплошное полотно из чувственного удовольствия. Окружающий мир растекается по нему мутными разводами, а в самом центре отчетливый контур, с розовыми ушками и бесстыдно раздвинутыми ногами. Исин сбивается с четкого ритма, входя пальцами в Се с вульгарными влажными звуками. Или это от смазки, запачкавшей ладонь, запястье и живот Сина? Тягучее и плотное дразнит, ведет к краю и заставляет задыхаться от стонов. Толчок, еще один и еще, податься бедрами вверх, потереться и получить последнюю дозу, сталкивающую в белое горячее марево. Исин кончает с невнятным "Сехун" на кончике языка. Сознание окончательно оставляет Сехуна, и дальше уже действуют инстинкты, самый сильный из которых - получить удовольствие. Се плывет в алом мареве, не отражая уже ни собственные непрерывные стоны, ни ускорившееся, ставшее куда жестче движение чужих пальцев внутри, ни состояние напарника. Все, на что еще хватает выдержки, - это удерживать себя над старшим, не заваливаясь на него, и то лишь потому что тело сейчас слишком напряжено, по-другому бы и не получилось. Се задыхается, подчиняясь изменившемуся темпу, сам увеличивает скорость тоже. Удовольствие теперь ощущается не яркими вспышками, а одной бесконечной обжигающей волной, поднимающей его все выше, нарастающей все сильнее. Сехун глухо, жалобно стонет, резче насаживаясь на пальцы Исина, млея от необычного, до чертиков приятного ощущения, и при этом отрывисто скользит теперь уже обеими ладонями по их с напарником членам, смутно желая, чтобы это никогда не заканчивалось. И тем не менее неистово подводит их обоих к концу. Но оказывается, может быть еще лучше: по телу лежащего под ним старшего вдруг проходит крупная судорога, его пальцы особенно глубоко впиваются в Се, задевая что-то внутри, отчего тот пораженно охает и широко распахивает глаза, удивленный всплеском острого, болезненного наслаждения. Он не успевает понять, что произошло, - Исин кончает с его именем на обкусанных губах, и ощущая горячую сперму старшего на своих руках, Сехун срывается следом. Оргазм оказывается похож на падение, стремительный и выбивающий дух. Се приходит в себя не сразу, с огромным трудом осознавая собственное тело, и только когда напарник, по которому он безвольно распластался, слабо шевелится, Сехун скатывается на постель рядом, по-прежнему не в силах сфокусировать взгляд и восстановить дыхание, но ладонь, все еще перепачканная и влажная, почти неосознанно сжимает тонкое запястье старшего. "Хорошо..." - вздыхает он наконец, чувствуя, как последние крохи напряжения испаряются под действием ползущей по венам неги, теплой и сладкой. Глаза закрываются сами собой, и Се почти без перехода проваливается в сон без сновидений, слишком утомленный и ошеломленный, чтобы хоть как-то это контролировать. Дыхание успокаивается медленно, снижая частоту плавно и нехотя, секунда за секундой наполняет легкие терпким запахом секса. На губах растекается ленивая улыбка от ощущения вымазанных в сперме пальцев на запястье. Слова кажутся лишними после подобного, нет лучшего подтверждения тому, что им обоим понравилось, чем белесые потеки на коже. Исин первым прерывает уютную тишину. - Эй, - сипло произносит, - ты как? - поворачивает голову, прижимая мохнатое ушко к подушке, и рассматривает точеный профиль красивого лица. Розовые прядки прилипли ко лбу, а глаза закрыты. - Сехун? - зовет еще раз, но в ответ получает только мерное сопение. Это очаровательно и так похоже на напарника. Отдает себя полностью, не рассчитывая сил и не думая о последствиях. Это ничего, ведь Исин старший и он позаботится об остальном. Осторожно приподнимаясь, он аккуратно освобождает запястье от длинных пальцев и тянется к краю одеяла, чтобы накинуть его на обнаженного Се. Они не стали заморачиваться тем, чтобы оставить чистым хотя бы одеяло Чанёля. Син должен будет другу химчистку минимум, ну еще и за моральный ущерб. Сложно будет не догадаться, чем они здесь занимались, учитывая почти выпитую бутылку вина и развороченную постель. Подцепляя вишневую резинку и шуршащую упаковку, Исин шлепает босыми ногами в ванную. Поспешно стерев сперму с себя, он смачивает теплой водой полотенце - придется позаимствовать и его. Спящий Сехун выглядит невинно и беззащитно, ему совсем нет дела до того, что его только что чуть не поимели. Горько усмехаясь собственным мыслям, Син бережно стирает улики их маленького преступления. Кажется, он совсем испортил напарника. Закончив, Исин возвращается в ванную, прихватив с собой джинсы. Внимательно осматривая себя в отражении, он касается пальцами краев повязки на плече. Вроде бы все в порядке, но под бинтом ноет и отдается глухим эхом боль. Нашаривая в кармане упаковку, Син закидывает в рот таблетку обезболивающего. Он знает, что не стоит увлекаться, но этой ночью он хочет крепко обнимать дорого ему человека, поэтому все средства хороши.