За то, чего нет

— Ты видишь, это боль в моих глазах, — Слава тихо смеется, ставя на паузу только вышедший баттл Сэймура против Псая, тычет пальцем прямо в экран, прекрасно зная, как это ненавидит Денис и пытается выдавить из себя страдальческий вздох, ощущая затылком прожигающий взгляд Чейни. — Моральные страдания! Улыбка через силу! Неужели, не видишь? — Нет, — тяжелый вздох у Дена получается все-таки намного лучше, так что Славе еще тренироваться и тренироваться. — Я вижу, как ты получаешь моральное удовлетворение. Они снова на кровати после безумного дня монтажа и попыток Славы подсунуть ему очередную дурь. В комнате затхлый, но уже привычный сладковатый запах травки, от которого замутило бы кого угодно, но не их двоих: Ден уже привычный, а Слава объебался достаточно, чтобы вообще перестать воспринимать реальность в реальности. — Ты не отгородил меня от него! — Слава снова включает баттл; Слава снова валится на Дена, придавливая его к кровати всей своей тушкой и мирно устраивая голову где-то на груди. Чейни позволяет так нагло нарушать свое личное пространство только ему, ну и, пожалуй, коту — иногда возникало ощущение, что это попросту смирение, но, конечно, нет. Славе позволялось многое, о чем другие даже думать не могли. — Очки гуччи уже не помогают? Ден вообще не понимает откуда, что и почему Славе взбрело в голову начать свое мини-выступление сейчас, но Ден на него определенно не согласен: заебанный настолько, что даже скинуть нелегкое тело Карелина с себя лень, Чейни мысленно благодарит Богов, что научился воспринимать все показушные драмы Славы на более или менее приемлемом для своей нервной системы уровне. — Ну только, если чуть-чуть. Слава улыбается, чувствуя руку Дена на голове и с прищуром смотрит на баттл, где Сэймур так красиво и ненавязчиво опускает себя до его же уровня, гавкая на тех, кто рангом повыше. И это вызывает недоумение. Слава, конечно, видел, что некая зависть и сволочизм в Сереге все же прослеживались, но точно не думал, что тот самый пресловутый неймдропинг, который был замечен в огромных масштабах только за Славой, вдруг резко перейдет к Сэймуру. А ведь они даже не трахались. — Они решили вскрыть все мои проебы, чтобы Оксанке не досталось, — Слава смеется, но как-то натянуто, не по-настоящему, фальшиво. Ден замечает — сложно не заметить, когда ты слышишь смех Славы так часто, что без этого и жизнь кажется чертовски не полной. Даже чувствует укол совести, но не настолько сильный, чтобы как-то показать это Карелину. Вместо этого Чейни улыбается и, взъерошив волосы и без этого лохматого Славы ладонью, бросает взгляд на экран. — Думаю, Мирон и без этого найдет, что сказать, — произносит Денис, потому что, как бы то ни было, не воспринимал Оксимирона как проходящего оппонента. В его глазах предстоящий баттл Славы с ним выглядел самым настоящим, далеко не простым препятствием. Никто не скажет им ничего нового, если они проиграют, но это не означало, что не нужно подготовиться. И все-таки Чейни не было все равно, пусть виноватым в чем-либо он себя не считал. О характере генерала уже давно бродили по широким кругам разные и не самые лицеприятные басни, и Денис солгал бы, сказав, что его это задевает. А еще Денис редко делал что-то просто так, включая этот отход в сторону, чтобы Сэймур мог обратиться напрямую к Карелину, но последнему об этом знать было необязательно. Терпеливо дождавшись, когда баттл подойдет к концу, он с полминуты ждет, валяясь под Славой, прежде чем надавить на его плечи, вынудив подняться. На вопросительный, больше затуманенный, взгляд Чейни тянется руками к парню, утягивая того в поцелуй. Он догадывался, что Славу расстроит его шаг на баттле, но в этом была своя необходимость, ясная лишь Денису. Объясняться и оправдываться смысла не было, да и подобное почти не входило в их совместную жизнь — удивительно много они понимали без каких-то слов. Чейни не считал нужным говорить, что с его генеральскими замашками он и сам не прочь принести Славе голову Мирона, но прекрасно знал — это не его сражение. Это касается лишь Славы, и Денис, пусть и с не особым удовольствием, держался второго плана. Другой вопрос, что никто не мешал ему действовать даже со своей невыгодной позиции. Ден целует Карелина без какой-то бурной страсти, которая была характерна для них на первых этапах их отношений, целует спокойно, доверчиво, слегка улыбаясь, когда Слава отвечает, и, скользнув рукой по животу, тянется к пряжке чужого ремня. У каждого свои способы просить прощения.

***

Денис не понаслышке знал, насколько может быть раздражающим, когда кто-то пытается взять все в свои руки. Это порождало не один конфликт с друзьями, не один конфликт со Славой, это стало толчком для клички «генерал», и мало, кто знал, насколько тяжело было отпустить эту гребанную ответственность и позволить событиям течь своим чередом. «Ты не можешь подстроить мир под свой сценарий». Он цеплялся за эту реплику каждый раз, когда сталкивался с каким-то нелепым форс-мажором, когда планы рушились из-за чьей-то неосторожности. Юля умела подобрать правильные слова в нужный момент, и Денис это очень ценил. Исправляя очередную строчку в своем тексте, Чейни кидает взгляд на лежащего на кровати Славу, пока сам оккупировал потертое кресло, куда забрался с ногами, и чувствует зарождающееся раздражение. «Он знает, что делает». Это почти успокаивает Дениса, но червь сомнения вгрызается в разум, позволяя эмоциям медленно застилать своим небольшим потоком рассудок мужчины, регулярно посматривающего на Славу. Маленькая пробоина, из-за которой огромные крейсеры идут ко дну, а крепкие дамбы разрушаются, не выдерживая нарастающего напора. Чейни ведь сам называл его распиздяем — и больше всего возмущался, когда Карелин этим оправдывался, будто это все разом искупало. Чейни видел, как Слава готовился к баттлу с Оксимироном, и теперь наблюдал подготовку к предстоящему «Рвать на битах». И Денис даже не уверен, как именно стоит оценивать подобное отношение. Его не воспринимают как серьезного оппонента или просто нет никакого интереса? Кажется, он не хотел знать действительный ответ на этот вопрос. Обида вообще дерьмовое чувство. Как бы ты себя не убеждал, что для нее нет повода, она все равно утягивает тебя в свою ловушку, распуская свой яд в груди. Чейни очень старается не поддаваться, правда, выходит не так идеально, как хотелось бы. Порой достаточно одной несвоевременной мысли, чтобы оступиться и тут же перестать быть крайне рациональным и рассудительным собеседником (или партнером), который не позволит чему-то подобному задеть себя. Шумно прочистив горло, Денис упирается взглядом в бумаги, бездумно вертя карандаш в пальцах, но теперь все мысли вылетели из головы, кроме одной, которая пульсировала алой точкой в сознании и причина которой лежала в паре метров от него. — Как подготовка к рвать на битах? — будто невзначай интересуется Чейни, хотя с учетом количества раз, когда прозвучал этот вопрос, любой бы догадался, что лучше сейчас мирно взяться за ручку, бумаги, сесть в приличную позу и исполнительно записывать текст, желательно без единого комментария. Только Денис знал, что Слава не поведется на это, как и знал то, что у Карелина еще и конь не валялся относительно этой встречи на площадке, зато на Мирона готовы несколько панчей, и в три раза больше уже улетело в мусорное ведро. Чейни не хотел конфликтов с Карелиным, потому что хватало связанных с площадкой. Чейни пытался успокоить себя тем, что это все — забава. А Оксимирон — своеобразная цель, которая сейчас сильно интересует Славу. Чейни почти убедил себя, что этот интерес не должен вызывать у него никакого беспокойства, только в последнее время рука ревности лишь сильнее стискивала горло, мешая дышать и сохранять спокойствие. Учитывая то, как много Слава говорил о нем. Непозволительно много, если честно. Вечное «Окси», «Оксанка» и деланный вид, что на самом-то деле ему все равно и он спокоен, как удав. Ден не знал, как много об этом баттле Славик говорил на тусах Антихайпа, но, если честно, совершенно не хотел знать. Иллюзия того, что это его, Дена, Слава пытается вывести на ревность таким ебланским способом немного согревала душу. Он опускает ноги на пол и откладывает бумаги на подлокотник. Действия выходят немного нервными, отчего карандаш скатывается и с тихим стуком бьется об пол, лишь подливая масла в еще маленькое пламя недовольства Дениса, когда тот, наконец, спрашивает то, что вертелось у него на языке с самого начала недели: — Скажи, тебе это действительно так неинтересно, что ты даже не пытаешься делать вид? Или я уже слишком мелкая рыбешка, не стоящая усердий? Это звучит грубо, и Денису за это станет стыдно чуть позже, когда раздражение и злость улягутся, а на их место придет здравый смысл, намекающий ему, что он завелся ни с чего. Чейни почти начинает жалеть о том, что сказал, но все еще ждет ответа, пристально смотря на Карелина. — Ну, не могу же я писать его при тебе, — это не аргумент, и они оба понимают сей факт, но Слава строит такое ангельское выражение лица, что хочется зарядить ему прямо промеж глаз его же нимбом. — Слав… — Ты ревнуешь? На усмешку и тон Славы, который поднялся с кровати и теперь сидел на краю, ближе к креслу, Ден реагирует слишком резко: дергается, как будто стеклом по школьной доске провели, а потом еще и вилкой по этому самому стеклу, и сжимает кулаки. Правда, лицо остается все таким же каменным и спокойным, словно внутри и огонь не разгорался, обещая превратиться в такой пожар, что хер затушишь. — Я лишь хочу, — акцент на последнем слове, чтобы Карелин, наконец-то понял его мотивы, — чтобы мой новый проект не прогорел из-за того, что главная звезда всех баттлов выступила на отъебись. Если тебе не интересно, то я мог бы позвать Эрнесто. — Ты знаешь, что это не так. — Я вижу, что это так, Слав. Посчитать все твои листы, которые ты написал на Мирона, а потом посчитать, что ты написал на нас? Не нужно быть технарем, чтобы сделать вывод, где больше. — Микки скучный персонаж, — Слава пожимает плечами и снова откидывается на кровать, даже не собираясь смотреть на Дена. Это злит. Бесит. Выводит из себя настолько, что будь у Дена в руках ручка, то не выдержала бы под напором. — Да и на выступлении он все равно оплошает так, что ты будешь королем читки в вашей команде. Не понимаю, зачем ты вообще его взял. Помощь обездоленным, не прошедшим на третий сезон? Слава смеется хрипло и немного надрывно, и Дену в другой ситуации хотелось бы слышать там ревность или что-то такое близкое, но сейчас ему слишком обидно. И неприятно. — Прости, что не Мирона позвал. Надо загасить конфликт — так думает Ден, вставая с кресла и собирая листы с текстом. Надо загасить конфликт, потому что ничего хорошего из этого не выйдет. Надо загасить конфликт, но Слава, как будто не чувствует накалившуюся обстановку. — Все-таки ревнуешь, — Карелин смеется и снова усаживается на кровати с хитрым прищуром, оглядывая Дена. И последний понятия не имеет, чего же Слава пытается добиться, ведя себя, как полный мудак, но определенно добивается чего-то. — Я не ревную, но сейчас все это выглядит так, будто ты не побаттлится с Мироном хочешь, а показать себя с лучших сторон и клинья подбить, — Ден понимает, что совершает ошибку, говоря это, понимает, что «генерал», что должен был бы загасить конфликт, который сам же и развил, но понимать — это одно, а осознавать — совсем другое. Ситуация не поддается ни анализу сейчас, ни потом, но и останавливаться не хочется — выплеснуть все, что накипело с ебанного августа. Ден и не думал, что держал такой груз на душе. — Он, конечно, персона намного интереснее и веса имеет больше, но знаешь, скажу по секрету, вечными доебами до человека ты точно не сможешь залезть к нему в постель. Хотя, у тебя почти получается — баттл-то состоится. Лицо Славы — кладезь эмоций от «Ден, ты ебнулся?» до «ты совсем охуел?», которые сменяются так быстро, что Чейни кажется, что он определенно пропустил парочку выражений. Но становится легче. Знаете, так легко, как будто, ты, наконец-то, скидываешь тяжелый походный рюкзак со своих плеч, пройдясь с ним километров десять — не меньше. — Ты преувеличил проблему, — Слава качает головой, но взгляд опускает — смотреть на Дена тяжело. — Единственное, что пока я преувеличил — значение этого баттла в твоей биографии. Теперь дергается Слава — от голоса Дена не по себе. Да и обидно, что его уже давно не друг видел все в таком свете, потому что это было ложью. Глупой фантазией, которую почему-то поддерживали ребята из Антихайпа, но они по приколу, а вот Ден нет. Стальные нотки и обида — можно было расслышать это в голосе Чейни на раз-два, и это задевало. — К черту, — Карелин встает с кровати так резко, что перед глазами — темные пятна, а боль в голове немного оглушает. — Если ты так считаешь, то значит, это правда. Гнетущее молчание на секунды и взгляд глаза в глаза — до Славы доходит весь объем той хуйни, которую он умудрился вложить в одну-единственную фразу. У Чейни же словно дыхание перехватывает, потому что воздух всячески сопротивляется пройти в легкие необходимым объемом, но, как и подобает генералу, сохраняет лишь чересчур сосредоточенное выражение лица. — Я с Ильей репетировать, — Ден отмирает первый, подхватывая рюкзак, в который засовывает листы и телефон. — Приеду, когда приеду. И Слава тяжело валится на кровать под аккомпанемент двери и слабой мысли «Трудно жить с Богом.»