Children of the Universe

Ровно в полночь Джима разбудил ночной гость. Джим с трудом разлепил глаза и пошел открывать. Впрочем, сон мгновенно слетел с него, стоило Джиму увидеть на пороге своего старшего помощника. Спок и раньше наносил ему ночные визиты, Джим тоже в долгу не оставался, одним словом, они были вместе достаточно долго, чтобы подобный поступок не смог удивить Джима, но дело было отнюдь не в этом. Спок стоял в коридоре, запахнувшись в черный бархатный плащ (и бархат необыкновенно ему шел), на голове у него красовалась остроконечная шляпа, а в руках была совершенно нелепая детская корзинка в виде тыквы. Спок окинул Джима потемневшим взглядом — от макушки до босых ступней, немного задержавшись на голом торсе, — и тут же отвел глаза. Кончики острых ушей заполыхали зеленым, и Джим принял самую соблазнительную позу, на которую был способен после изнуряющей смены. — Сладость или гадость? — с едва заметным усилием произнес Спок, и легко нахмурился, будто сомневался, все ли правильно сказал. — Не знал, что ты празднуешь Хэллоуин, — расплылся в улыбке Джим и пропустил гостя в каюту. — Я посчитал возможным поддержать некоторые земные традиции, хоть и нахожу их парадоксальными, — уже уверенней заметил Спок и поставил оранжевую корзинку на стол. — Доктор МакКой объяснил мне некоторые тонкости, в частности, праздничное приветствие. Этот вопрос традиционно... Джим подошел к нему вплотную, и Спок сбился и замолчал. Джим мгновенно воспользовался этим, втянув Спока в долгий и жаркий поцелуй, развел тяжелую мантию, запустил под нее руки и тут же охнул — под бархатом Спок был совершенно обнажен. — Сладость или гадость, Джим? — хрипло спросил Спок. Пару месяцев назад Джим решил бы, что тот пытается вернуть разговор в менее интимное русло, но сейчас он сказал бы, что Спок очевидно дразнит его. — И то, и другое. Шляпа Спока упала на пол, за ней — тыква-корзинка, которую Джим спихнул со стола, вскоре к ним присоединились пижамные брюки Джима и черная бархатная мантия. Джим решил, что объяснится утром: Хэллоуин всегда праздновали в ночь на первое, а Спок пришел, едва наступил последний день октября. Впрочем, это уже было не важно: оба уж точно не отказались бы отпраздновать еще раз.