***
Анкано сжёг в ладони послание. Оно было весьма тревожным – от Гиссура. В Роще Кин убит дракон, а Довакин развернула свою компанию по окончанию гражданской войны. «Нужно переубедить её этим заниматься, - рассуждал эльф. – Направить её праведный гнев в другую сторону, более продуктивную. И у меня мало времени, если я всё ещё намерен её завербовать». Поразмыслив немного, Анкано пришёл к выводу, что эта решительная его попытка будет первой и последней. Если ничего не выйдет, он или убьёт её или отдаст на насильственную вербовку в Алинор. Он поймал себя на возникшем желании во что бы то ни стало не убивать её. Оно было слабеньким, но уже заметным. «Любопытно». Кроин вернулась утром после письма Гиссура. Он видел её. Латы девушки помяты, да и причёска в более нелепом состоянии, чем обычно. Анкано живо вообразил, как Кроин падает на землю с перерезанной шеей. Стало неуютно где-то в районе лобных долей, тяжело и слегка досадно. Будто её смерть – его личное поражение. Будто убить её – означало сдаться. Ближе к той ночи Анкано отправил ей в комнату послание. Зная Кроин, он был уверен, что девушка вновь придёт в музыкальный зал после занятий. Ждать он не любил, но ему не пришлось – Довакин оказалась пунктуальна. Кроин выглядела уставшей, если не сказать – тревожно измотанной. Эта бледность добавляла ей неуместной тщедушности. «Она меня боится», - безошибочно угадал Анкано, заметив, как слегка напряглись мышцы её лица, едва девушка его увидела. - Вы звали, мастер? – вежливо спросила она. Что-то с ней случилось. Чужие, незнакомые нотки в голосе. - Разумеется. Вы выглядите нездоровой. Кроин удивлённо пожала плечами: - Я в порядке. - Не лгите, - строго прервал её эльф. – Замедленные движения, бледность… Вы дрожите. Сразу после нашей беседы вы зайдёте в лечебницу. - Но я здорова. - А я глава внутренней безопасности. Прекратите спорить. Кроин упрямо сдвинула брови к переносице: - Мастер, при всём уважении, вы говорите со мной неподобающим тоном. И если это продолжится, я отвечу тем же. «Она сердится?» - брови эльфа взметнулись вверх. Он неожиданно тихо рассмеялся, и от этого звука что-то тоненько, чувствительно дрогнуло внутри Кроин и оборвалось. - Ваш бунт не имеет смысла. Это ноты, о которых мы говорили. Подойдите. Девушка, наконец, расцепила сплетённые замочком руки и медленно с затаённой опаской подошла к Анкано. Тот протянул ей ноты, и лицо её оживилось слабой улыбкой. Она аккуратно и с большим интересом стала их просматривать. Её взгляд загорался. - Невероятная красота и изящество, простота и искренность... - Всё искусство снежных эльфов пронизано этими свойствами, - согласился Анкано, внимательно наблюдая за ней. - Какая жалость, что я так мало о них знаю, - вырвалось у Кроин тихое, и она, посмотрев на эльфа, спросила: - А какими они были? Но тут же смутилась. Во-первых, от того, как запросто говорит с ним. Во-вторых, от того, что испугалась – вдруг он сейчас уйдёт, бросив ей, что это не её дело. Тогда Кроин почувствует себя очень глупо. Анкано, тем не менее, проронил: - Похожи на альтмеров и, в принципе, являлись бы нашими близнецами, если бы не белоснежная кожа, бесцветные волосы и все возможные светлые оттенки глаз. Физически же этот народ развит сильнее. - Наверное, они тоже были очень красивыми, - Кроин, поняв, что случайно выразила своё личное отношение к внешности альтмера, поспешно добавила, страшно теряясь: - Я просто хочу сказать, что вы стереотипно считаетесь красивой расой. - Стереотипно? – с иронией изогнул бровь Анкано и улыбнулся, забавляясь ее реакцией. – Кто знает. Но они были мудры, горды, как и все дети Аури-Эля. Впрочем, я мог бы… показать их вам. Довакин посмотрела на Анкано изумлённо и недоверчиво: - О чём вы говорите? Они исчезли. - Хотите вы их видеть, Кроин? Если нет, я не стану показывать, - медленно и серьёзно выговорил он. Девушка внезапно поняла, что сейчас вот-вот перейдёт какую-то неописуемо тонкую черту в обоих случаях – согласится она или нет. - Вы жестоко шутите со мной, мастер? – спросила Кроин аккуратно и строго. Анкано покачал головой: - В моих силах провести небольшую инструкцию и познакомить вас с настоящими, живыми фалмерами. Она округлила глаза, и в них засияло искреннее любопытство. «Надо же, ей и впрямь интересно, даже уговаривать не нужно или исхитряться». Кроин восхищалась магией древних. В ней заговорила любознательность учёного. - Но зачем вам это? – она посмотрела на ноты у себя в руках. Анкано пожал плечами: - Просто мне показалось, что я не ошибся в вас. Возможно, это лишнее, вы так не считаете? Сейчас ведь в учениках не найти тех, кого можно заинтересовать древней музыкой и историей. - Простите, я и не мечтала, что подобное, вообще, допустимо, - смутилась Кроин. И перешла эту черту… Снова в душе тревожно дёрнулась, как в судороге, тоненькая струнка. Предупреждая. - Вы должны знать, что немногим людям известна истинная судьба фалмеров. Она не утаивается, но в нордском историческом сообществе о них говорить конкретно как бы не принято. И на то свои причины. Поэтому я могу доверять вашему молчанию? - То есть, секрет? - Допустим, - склонив голову, произнёс Анкано. Кроин, посмотрев на него, решительно кивнула: - Да, вы можете доверять. Она не удержалась и спросила, что ещё ему известно о фалмерской культуре. А знал Анкано многое. Не выходя из своей роли учителя, он прочёл ей урок, но, боги, что это была за лекция… Примерно на сорок минут Кроин выпала из реальности, следя за повествованием – красноречивым и обстоятельным. Анкано так вжился в роль преподавателя, как умеют лишь лучшие лицемеры, а рассказчик из него всегда был неплохой. Но, кроме того, уже в который раз он испытывал удовольствие и вдохновение. Он говорил об одном из любимых предметов среди своих интересов, и, слишком легко встречая от Кроин понимание, глубокие вопросы и видя в её лице отражение собственным мыслей, наслаждался процессом. Он почти не притворялся. Почти… Анкано был слишком циничен, чтобы отпустить себя, и параллельно использовал единственные, возможно, чистые порывы собственной души для манипуляции Довакином. Ему удалось, и он не без самодовольства это отметил. - Сегодня вечером я сопровожу вас через Мидден к одному месту на побережье, оденьтесь теплее. И сходите немедля же к лекарю. Нет? Быть может, вы бы хотели, чтобы я вас привёл туда за ручку, точно малое дитя? Кроин, покраснев, торопливо покачала головой: - Хорошо-хорошо, схожу я. - Разумеется, - кивнул он, уже собираясь уходить. – И не потеряйте ноты. Неожиданно случилось нечто для него очень странное и почти необъяснимое. - Мастер, - услышал он за собой её серьёзный голос, - вам не идёт лицемерие. Анкано медленно развернулся к ней, изучающе глядя в глаза. Пульс девушки резко подскочил от страха. - Вы, в самом деле, считаете уместным говорить подобное учителю? Кроин решилась ответить на его взгляд, не найдя в своей душе альтернатив: - Да, считаю. - Жаль, мне казалось, что у вас есть воспитание, - холодно заметил Анкано. - Вы ошиблись, - прищурилась Кроин, начиная понимать, что сердце колотится уже где-то в горле. Альтмер небрежно повернулся к ней спиной и бросил: - Не вздумайте опоздать. Он недоумённо хмурился, когда выходил из кабинета. Потом он слабо улыбнулся. «В нашем мире таких забавных девочек убивают», - подумал он, возвращаясь к себе в спальню. Наивная манера Кроин пытаться заставить Анкано решить, будто она понимает его, слегка раздражала, но не более. Довольно посредственный ход. «Ничего, это недолго. Возможно, я скоро убью её. Посмотрим, что даст эксперимент». Ночь вновь обещала мелкий, неприятный дождь. Анкано надел сверху рабочей мантии плащ. Он вышел раньше, чтобы посмотреть, как поведёт себя Довакин. Если она кому-то расскажет об этой экскурсии, убрать её придётся тут же без всяких насильственных вербовок. Если же явится одна к нему ночью, никому не сказав, значит, она безрассудно смела, заинтригована или просто невозможно глупа. Он был невидим и неслышим. Специальная обувь не оставляла следов, да и собственный магический шлейф он спрятал. Кроин вышла из башни учеников одна. Взяла с собой меч и, вообще, больше было похоже, что она ожидает сражения. Привычка или недоверие? Спрятав под капюшон голову, Кроин подбросила что-то над собой и мягко стёрлась из зоны видимости, прячась от стражей. Дошла до закутка у конюшни и, сделав ещё шаг, наткнулась на кого-то. Она резко дёрнулась в сторону, оглядываясь на Анкано, вышедшего из тени. Его лицо в этом освещении и обстановке показалось Довакину неуловимо другим. Не то скучающее, прохладное и безучастное. Живое. Эльф заговорщически и очень серьёзно прижал палец к губам: - Если нас поймает стража, будут проблемы. Он провёл рукой по стене перед собой, и она превратилась в обитую железными вставками, дверь. Эльф открыл её и вошёл внутрь: - Я случайно обнаружил выход за пределы коллегии, пока изучал Мидден. Таким же образом я нашёл убежище фалмеров. И, сказать по правде, я не знаю, как быть с этой тайной. Кроин показалось невозможным, что здесь может кто-то обитать. Крутая и скользкая винтовая лестница привела в холодное, сырое помещение с клетками и камерами пыток. - Да, это настоящие казематы, - проронил Анкано в ответ на взгляд Кроин. – Во времена до великого обвала тут допрашивали пленных политических заключённых, и частично эта обязанность ложилась, кстати, на магов вашей кафедры. Сейчас считается, что Мидден не функционирует. Но, если судить по состоянию некоторых машин, это не вполне так… Берегитесь! – Анкано убрал себе за спину Кроин и швырнул в угол несколько огненных вспышек. Загоревшийся драугр осыпался у стены сгнившими костями. - Что они здесь делают? – изумилась Довакин. Анкано посмотрел на Кроин с прохладной усмешкой: - Чему вы удивляетесь? Если есть каземат, значит, должны быть трупы пленных. Несчастные, проклятые безымянные тени. Что-то воскрешает их здесь каждую ночь. - И они не ведают покоя, даже если их убить? - Похоже на то. Я уже пробовал. Драугры зачастую безоружны, но идти здесь неприятно. Мрачные коридоры с лабиринтами из камер казались Кроин бесконечными. В некоторых клетках ещё валялись кандалы с ядовитыми, парализующими шипами вовнутрь. Анкано молчал, в то время, как его спутница с недоумением и отвращением оглядывала убранство палачей. Довакин подозревала, что альтмер способен обернуться ловким убийцей. Она знала, что он может напасть в любой момент и готовилась к этому. Но пока Анкано шёл впереди и довольно метко, почти небрежно отстреливался от драугров. Спускаться вниз пришлось долго, пока казематы не превратились в пещеру. Ветер откуда-то заносил вовнутрь снег, ощущалось веяние сквозняка и запаха с моря. Очень скоро Анкано нырнул в тёмный узкий проход, зажигая магическую свечу, и через него оба вышли к побережью. Позади, высоко на скале виднелся замок. Впереди, насколько хватало места взору, распахивалось море и дрейфующие льдины. - Это слабый элемент коллегии, и я обязан сообщить о нём архимагу. Правда, уверен, он в курсе, - неприязненно произнёс эльф. – И не думаю, что мои известия ему понравятся. От меня ведь ожидается, что я буду всем мешать. А я взял и стал выполнять свои обязанности. - Мешать? – удивлённо спросила Кроин, шагая рядом с Анкано вдоль берега. - А вы не в курсе? – усмехнулся он со злой иронией. – Мне кажется, вас уже должны были предупредить, что я воплощённое зло. Иногда я жалею, что я не оно. Это было первое, что он заметил, вообще, о себе самом. - Мастер, - серьёзно и негромко выговорила она, - если вы и злодей, то ответите. Если нет, время это покажет. - Вы чрезвычайно наивны, - сухо пробормотал он. – Время ничего не показывает, а только меняет, ломает и уничтожает. Кроин промолчала, озадаченная этим неожиданно философическим ответом. «Ну, конечно. Снежные эльфы. Какая я дура… Сейчас мы отойдём подальше, и всё станет ясно», - подумала она, неопределённо коснувшись рукояти своего меча. А идти пришлось долго. Огонёк магической свечи мерцал впереди, и его колебал пронизывающий ветер. И чем дальше, тем больше Кроин уверилась, что идёт, будто скот на убой. - Мастер, я не предполагаю, как возможно встретить здесь фалмеров, - с плохо скрываемым сарказмом сообщила Кроин. - Вы боитесь меня, - презрительно ответил он. – Это неумно, ведь вы пошли со мной. Что, по-вашему, я с вами сделаю и зачем? Кроин молчала, чувствуя себя очень глупо. - Я нашёл это место во время одной из своих прогулок по пляжу. Он показался мне словно отрезанным от всего прочего мира. Соблазнительное свойство, на мой взгляд. Мы пришли, Кроин, вытащите свой меч уже до конца, если хотите, только ведите себя бесшумно. Они слепы, но у них феноменальный слух. «Они слепы?» И вошла в эту пещеру, точно в объятия дурного сна. Она думала, что Анкано вот-вот обнажит свою истинную натуру, нападёт на неё, но неожиданно услышала в глубине пещеры какие-то звуки, очень похожие на шипящую, грубую речь. «Быть не может, - подумала Кроин. – Он действительно покажет мне фалмеров?» Двигаясь медленно вдоль стены, она находилась к талморцу почти вплотную, но была так заинтересована происходящим, что не заметила этого. По стенам пещеры плясали тусклые тени, раздавался под сводом скрежет неясной речи, слышалось постукивание, чужие и странные запахи застревали в горле. Становилось теплее, но было не дымно – видимо, есть вытяжка где-то в скальной породе. Тени на стенах рисовали жуткие, сутулые силуэты. Опираясь на локоть альтмера, Кроин, затаив дыхание, выглянула за поворот и остолбенела. Это, несомненно, когда-то давно были эльфы. Белокожие, высокие, но невозможно согбенные, лысые, с маленькими черепами. Самыми страшными оказались их лица. Вместо глаз сморщенные, розоватые складки кожи. Большие, плоские ноздри и тонкий, безгубый рот с вытянутыми вниз уголками – мимика, физически не приспособленная улыбаться. Кроин поняла, что все они мужчины. Их руки были человеческими, ноги тоже, уши – эльфийскими, но эти существа воплощали собой страшное, противоестественное зрелище. Довакин поняла, что с силой стискивает в своей ладони запястье эльфа. - Что с ними стало? Анкано заткнул ей рот рукой, но было поздно. Восемь безглазых лиц повернулись в сторону Кроин, и она ощутила, как паника коснулась её сердца. Анкано откинул девушку к стене, закрывая собой: - Они боятся огня. С его рук одна за другой срывались пламенные вспышки. Кроин достала свой арбалет и пристрелила двоих. Добила ещё нескольких, просто, чтобы они не мучились от ожогов. Повеяло холодом, Анкано снежным вихрем остудил стены пещеры, потушил пламя и заморозил тела бедных фалмеров. - Итак, Кроин, - проронил он, глядя на сахарно белую девушку, которая не отводила глаз от мёртвых тел, - это и есть снежные эльфы. Они никуда не «исчезли», как любят выражаться историки. Их выгнали с родной земли и предали. Он безжалостно ронял слова одно за другим, глядя на Довакина. Она потерянно подошла к фалмерам, бормоча: - Нет… Неправда, не может быть… Анкано продолжил, немилосердно терзая её: - В сто сорок третьем году первой эры возникло государство, именуемое Скайрим. До сего момента земля называлась иначе, но никто уже не помнит – как именно. Материк принадлежал соседствующим расам – двемерам и фалмерам. Завоевательская война нордов несла в себе стремление уничтожить каждого эльфа и их города либо изгнать их с родных мест и отказаться от своих «преступных религиозных убеждений». Фалмерам, утратившим родину, было некуда деваться, кроме как на Солстейм. Там произошла глубоко трагичная, последняя битва, в которой погиб легендарный Снежный Принц. Кроин повернулась к Анкано, который задумчиво смотрел перед собой. - Они ушли под землю? - Да. Они смогли найти убежище у двемеров. Сначала думалось, что на время, ведь снежные эльфы – жители неба и гор. Но там из них сделали рабов. Оказалось, рабы из гордых фалмеров очень плохие. Боясь их и желая подчинить, двемеры стали их травить поколениям. Вознамерившихся сбежать ждала смерть либо от постовых, либо снаружи поймают норды. А пленных северяне не брали. Итак, вот они, - он указал на фалмеров, - бывшие великие учёные, композиторы и философы, художники и маги с их неповторимой культурой. Некогда Скайрим был воистину величественным краем. Остроконечные горы венчали их дворцы из белого и голубого гранита. Самый бедный дом выглядел, как минимум, аккуратно. Сейчас можно лишь прочесть о воздушных дорогах или заклинательной поэзии… Этого нет. И никогда уже не будет. Кроин стиснула виски пальцами. - На этой земле уместились бы и норды, - заметил Анкано задумчиво. – Скайрим велик. Фалмеров было немного. Просто людям потребовался непременно целый материк. Весь и без примесей чужой культуры. - Я… хочу уйти, - выдавила Кроин, оглядываясь по сторонам. – Прошу вас, мастер, скорее на воздух. Мне, кажется, нехорошо. Анкано безмолвно, поддерживая её, вывел на улицу. Замершая в его руках, словно оледеневшая, как и погибшие фалмеры, она ещё слышала «Северный реквием», видела уродливые лица трупов, помнила изображение Снежного принца в гостиной дома своего отца. Кроин медленно подняла на Анкано взгляд: - Скажите, зачем вы привели меня сюда? Помимо своей воли, эльф произнёс, глядя в её лицо: - Возможно, потому, что вы можете понять меня. Она отшатнулась от него: - А я не хочу понимать. Стоит мне это сделать, и я начну искренне ненавидеть тех, кого поклялась защищать. Я осознаю, что нынешние поколения не виновны, но они очернены в моих глазах навсегда. Они не ведают, они не хотят ведать или что-то изменить, они даже не хотят вернуть крохи убитой ими культуры. И во всём этом я вижу теперь зло – страшное и ни с чем непримиримое в моих глазах. И это убивает меня. Анкано холодно сощурился, и губы его исказились злая усмешка: - Вернуть культуру? Изменить? Их истребляют, Кроин. Давят, как тараканов и перечёркивают, чтобы поскорее забыть. Только начни они пытаться помочь фалмерам, и те восстали бы из своего унизительного положения, а это невыгодно. Однажды убьют последнее, несчастное ничтожество, и всё будет кончено. Закончится эпоха снежных эльфов. Кроин покачнулась, как от удара, непроизвольно вцепившись руками в ладони Анкано так, словно это камень. Она изучающим, быстрым взглядом скользнула по его лицу и раскрыла глаза в скорбном понимании и испуге: - О, боги, как же вы, должно быть, ненавидите людей! Вы, играющий эту музыку, знающий их трагедию, вы – чувствующий их… - Во мне нет ненависти, – ровно произнёс Анкано. – И я не хотел сеять чёрные семена в вашей душе. - Но вы сделали это! – перебила Кроин, не отрывая от него горящих глаз. – Не понимаете? Я никогда, никогда не смогу по-настоящему любить этих людей и эту землю и саму себя – ту, какой была раньше наивную, слепую. - Кроин, послушайте меня, - Анкано поднял её лицо к себе за подбородок. – Не нужно ненавидеть. - Увы, это невозможно… Но что тогда остаётся мне? - Поставить всё на свои места. Она нахмурилась в задумчивости: - Поясните эту мысль. - Подумайте, - сказал он. – Вы поймёте. Придёте к этому сами своим сердцем. Есть вещи, скрепляющие людей вместе крепче кровных уз, дружбы, любви или долга. Это общее душевное страдание. Анкано не стал ей ближе, но он что-то передал ей, как передают опасную, тяжёлую болезнь. Он повёл её в коллегию тем же путём. Она шла подле него медленно, молча, и эльф не мешал ей думать. Когда он вывел её во двор коллегии, то каким-то наитием на физическом уровне понял, что Кроин не хочет уходить. Помедлив, он шепнул, коснувшись её руки: - Следуйте за мной. Нужно привести вас в порядок. - Мне кажется, я в порядке больше, чем когда-либо в своей жизни, мастер, - ответила она ровным, тихим тоном. – Вы сняли с моих глаз повязку, но это лишь часть правды, и теперь я знаю, что хочу драться за неё. Я хочу знать. «Я хочу знать» - Анкано помнил жгучее, мучительное любопытство. Но знание приумножало боль и месть. Толкнув Кроин к пропасти, в которую однажды рухнул сам, он не ощущал торжества, а только сожаление, что жестоко разбивает это чувствительное сердце. Он испытывал тупую, странную и давно позабытую им боль, когда видел в глазах Кроин – раскрытых в ужасе – что она понимает его. В кабинете альтмер смешал на своём алхимическом столе зелье. Девушка машинально распознала в ингредиентах, что это успокаивающий, травяной сбор. Наблюдая за Анкано, Кроин тихо спросила: - Зачем вы здесь? - Я не понимаю вашего вопроса, - сказал он спокойно. – И мне жаль, что я поддался соблазну показать вам правду. Вы оказались слишком… впечатлительны. - Нет, мастер, - горько улыбнулась она, - просто я поняла вас лучше, чем вы хотели. «Верно, к сожалению», - неожиданно для себя подумал Анкано, но промолчал. - Выпейте, - велел он, протягивая Кроин чашку, - сможете уснуть. Она медленно взяла её из его рук. Довакин молчала, хотя сказать ей хотелось многое – именно ему и именно сейчас. Анкано это чувствовал, и было видно, что происходящее ему совершенно не нравится. Скрестив на груди руки, он стоял у окна. Девушка выпила травяной отвар и вернула Анкано чашку. - Доброй ночи, мастер. - Доброй ночи, Кроин, - произнёс задумчиво эльф, закрывая за ней дверь. Оставшись наедине с собой, он кинул на чашку у себя в руках отсутствующий взор, закрыл глаза и прислонился спиной к двери. Он ожидал реакции, но не такой глубокой. Ожидал понимания, но не настолько всепоглощающего. Он намеревался причинить ей боль, а вместо этого заставил страдать и навсегда изменил её. Анкано сделалось тошно и жутко от прикосновения к этим бурным, откровенным чувствам. Словно он заново своими руками уничтожает в себе юношу, который когда-то был одержим привычкой непременно выпускать на волю пленных. Эльф прошёлся по помещению, распахнул окно, размял шею. Дурацкое, болезненное ощущение в груди не проходило, и это злило его. «Самое главное, - сказал он себе, - что я добился успеха. В кратчайшее время Кроин откажется от намерения влезать в политические дела нордов или мешать им уничтожать друг друга». Ему хотелось убить её сильнее прежнего. Он ощущал, что в происходящем есть нечто слишком опасное. Анкано удержал себя от неразумного порыва в этот раз.***
Кроин снились кошмары. Проклятый альтмер преследовал её, а она пыталась сбежать. Одетый в чёрный, эбонитовый доспех, он лязгал военным шагом, и этот ритм утомлял её, мучал. Временами ей казалось, что он догоняет её, и вот-вот его холодная рука схватит её за шею и сожмёт, но Кроин вырывалась вперёд, и мучение начиналось сначала. Он шёл и говорил, и в словах сквозило мрачное очарование, которое заставляло её желать остановиться, слушать, сдаться. В его руках был обнажённый меч, но лицо не злое, а просто очень печальное и решительное. Она убегала от него и видела мелькающие на её пути призраки снежных эльфов, которые заунывно пели реквием под лязгающий бой шагов. Неожиданно Кроин поняла, что стоит у пропасти. Марш за её спиной всё ближе и ближе, голос Анкано глубокий, успокаивающий: - Не сопротивляйся мне… Всхлипнув, девушка беспомощно огляделась и обернулась, пытаясь не смотреть ему в лицо. - Я помогу тебе обрести себя, не убегай, - говорил он. Вот он уже совсем близко. Кроин почувствовала страшное бессилие. Она посмотрела в лицо эльфу в тот момент, когда он притянул её к себе. Ледяные его губы коснулись её воспалённого лба, а клинок безболезненно вошёл в живот. Кроин поняла, что падает в пропасть вместе с эльфом, но ей уже всё равно - она умерла… Дрожа, Довакин резко поднялась с кровати и закрыла лицо руками. Было ещё темно, она зажгла свечу и села на постели. Судя по всему, у неё начался жар. Что-то заставило её безутешно разрыдаться, и долго девушка не могла успокоиться, пока апатия и усталость и обрушили ее рассудок в объятия тяжёлых иллюзий. В следующий раз Кроин проснулась от того, что в дверь стучался Дж`зарго, сообщая, что она проспит всё на свете. Девушка вскочила с кровати и наспех привела себя в порядок к занятиям. Мир переменился и стал больным. Всё вдруг сделалось кристально ясным, понятным, но от того врезающимся в голову и мучительным. Солнце казалось обжигающим без меры, вкусы и запахи приобрели странные, чужие оттенки. Впервые её картина мира власти рухнула, когда её вели на казнь в Хелгене, Анкано же разрушил её веру в справедливость и равновесие, саму её веру в святость аэдра и непререкаемую ценность человеческой жизни. Внутри неё откуда-то из пепла восставало нечто древнее и жестокое, но у Кроин не было сил пугаться этого. Она видела Анкано пару раз в коридорах коллегии, но талморец не желал замечать её. Он надел на лицо маски. Девушку это злило. «Как запросто ему удаётся скрывать то, что произошло. Он же возмущён не меньше меня, но выглядит так, словно смирился, словно ему всё равно, как и остальным…». Не обращая больше на альтмера внимания из чувства досады и обиды, она во все перерывы пропадала в Арканеуме, изучая историю. Жадно выхватывала из книг факты, сравнивала их и анализировала. После занятий Кроин пошла на тренировку к Вилкасу. Он поразился тому, как синие тени пролегли у неё под глазами, а взор сделался тяжёлым. Он привык, что Довакин носит внутри дракона, но такой мрачной он видел её очень редко. - Проблемы в коллегии или не выспалась? – спросил Вилкас, встречая девушку у моста. - Кошмарные сны, - проронила она. Ей требовалось с кем-то обсудить происходящее, но наитием угадала, что не найдёт у норда понимания, да и не захотелось ей травить его душу такими вещами. Кроме того, она обещала Анкано молчать. - Особенные кошмарные сны, судя по всему, - проницательно пробормотал Вилкас. - Слушай, я тебе нравлюсь? – неожиданно спокойно спросила она. Норд молчал несколько секунд, а потом сказал: - Так. Вот что… - он замялся. – Я этого опасался. Послушай, мне уже двадцать шесть лет. Тебе - всего семнадцать. И, я не отрицаю, что ты замечательная девушка, но… - слова давались ему с большим трудом, - я ужасный человек и нет более неудобного типа в плане отношений. Понимаешь? - Ничего не понимаю. Причём здесь возраст? О чём ты говоришь? – отмахнулась она растерянно. – Я спросила, какой я человек. Вилкас улыбнулся с видимым облегчением: - Благодарение богам. - Скажи, я буду тебе нравиться, даже если я ожесточусь и стану злой? - Кроин, ты можешь быть только собой, - легко пожал плечами он. – Ты меняешься так, как желаешь сама. И пока что ты мне нравишься даже с этим невыносимым выражением лица, которое отпугивает драконов за целую лигу. - Спасибо, - произнесла она прочувствованно. Не обиделась, не стукнула его, не рассердилась. Норд даже был в растерянности. Кроин выпустила пар на тренировке, и Вилкас отметил, что дерётся она всё лучше. Подле него Довакину делалось спокойно, как на весеннем солнышке в долине Вайтрана. Она согревалась об это тёплое сердце, спасаясь от ужасов собственного рассудка. Однако, думая о гражданской войне, Кроин не испытывала энтузиазма и желания её прекращать. “Быть может, кровожадность и впрямь коренная черта этой земли. Кто я такая, чтобы мешать им поубивать друг друга?” И всё же, решив не делать поспешных выводов, она сказала себе подумать об этом, когда сумеет сосредоточиться.***
Уже в замке, сделав домашнее задание, Кроин, несмотря на усталость, поняла, что не способна уснуть. Коридоры коллегии были пусты. Небольшие группы учеников праздно прогуливались перед сном. В саду давно зажгли невысокие, резные фонари. Замок, погрузившись в мирные, мрачные сумерки, выглядел ещё более торжественно. Соскучившаяся по одиночеству, Кроин поднялась на самый верх башни для занятий. Она села на подоконник и стала перечитывать книгу с балладами. Однако, та почему-то начала раздражать Кроин. Не одолев и двух страниц, девушка посмотрела во внутренний двор, погружаясь в молчание коридоров и собственных мыслей. Ей был виден гордый силуэт башни учителей и край горящего огоньками Винтерхолда. «Ничего и никогда не будет, как прежде», - подумала Кроин с мятежной скорбью. Неотомщенные – это слово колотилось в груди Довакина с ритмом сердца, бурлящим пульсом досады и злости. Фалмеры – не единственные. В Арканеуме она читала и о диких эльфах. Кроин не сочувствовала им, как снежным, но их участь казалась ей жестокой, даже не смотря на то, что она считала их расой работорговцев. Но и в описании этой истории было множество пробелов и неточностей. «Наверняка, мастер Анкано знает ответы», - Кроин нахмурилась от досады. Она считала эльфа трусом. «С другой стороны, зато он всё же не убийца», - но, помыслив так, неожиданно поймала себя на пугающем сочувствии альтмеру-ассасину. «Боги, - простонала она внутренне, - до чего ты докатилась, драконорождённая? Соболезнуешь талморцу? Позор! Что сказал бы Вилкас и Лидия? Сможешь смотреть им в глаза?» Устыдившись этого, она вернулась к себе в комнату и, наконец-то, смогла уснуть. Едва девушка ушла, Анкано отошёл от окна. Если бы Кроин видела в тот момент его улыбку, назвала бы дьяволом. «Скоро, - думал он с удовольствием, - очень скоро в стане Доминиона будет сильный союзник». Он очень старался рассматривать Кроин, как оружие, требующее заточки и клеймения. Он действительно пытался не видеть в ней себя. Утром эльфа ждал сюрприз… Его вызвал в кабинет архимаг, и Анкано с тревогой спросил себя, уж не по поводу ли это Довакина. Но Савос не обмолвился о девушке и словом. - Вам известно о находках Толфдира? Анкано небрежно передёрнул плечами: - Если судить по его словам, ничего интересного. - Он большой скромник, - улыбнулся архимаг. – Похоже, мы имеем дело с Саарталом. «Осторожно. Это ловушка». - Название я помню ещё с уроков истории, - сказал Анкано, словно вспоминая. – То есть, первое поселение нордов в Скайриме? Архимаг кивнул: - Но это пока секрет, и мастер Толфдир не распространялся. Я бы хотел, чтобы вы некоторое время помогали ему в раскопках. Есть подозрение, что Саартал скрывает от нас весьма могущественную тайну. - Архимаг, я не историк и не имею отношения к археологии, - строго сказал Анкано. – Почему не послать для очищения от драугров ребят с факультета магии разрушения? - Вы отказываетесь? – удивился архимаг. «Разумеется, я же не умалишенный. Вы не сказали бы талморцу о Саартале». - Предлагаете мне выбор? – хмуро спросил Анкано. – У меня и здесь достаточно дел. - Однако, на сей раз речь не о простых драуграх, поэтому ваша помощь всё же очень пригодится, - твердо заявил архимаг. - Тогда я подчиняюсь, - вздохнул альтмер. - Приступайте с завтрашнего утра, - сказал Савос. – Толфдир всё вам расскажет. «Это ловушка, - мрачно размышлял Анкано. – Он не какой-нибудь наивный учителишка. Арен – прекрасный, мудрый стратег. Если он посылает меня туда, значит, я как-то раскрыл себя. И значит – он попытается убить меня или использовать. Но до сих пор я не в тюрьме и не на допросе, хотя это было бы эффективно и логично. Не понимаю… Может, его проверка?» На душе Анкано сделалось тревожно. Он впервые за долгое время не мог предсказать планы противника. Но он пошёл всё же расспрашивать Толфдира, сделав вид, что раскопки его совершенно не интересуют, и он оказывает большое одолжение, просто задавая вопросы. Кроин за этот день он видел всего раз. Норд подле неё никуда не делся. Анкано прошёл мимо статуи Шалидору, у которой общалась парочка. Будто почувствовав на себе внимание, темноволосый норд быстро посмотрел на альтмера, и во льду голубых глаз мелькнула сталью агрессия. Талморец сдержал улыбку в уголках губ: «Натренированная интуиция, специальная подготовка, чутьё зверя. Скажу Гиссуру, чтобы он узнал о тебе побольше…». Едва Анкано ушёл, Вилкас спросил, так и не прекратив смотреть ему вслед: - Это кто? Довакин раздражённо пробормотала: - Местный пуп земли. Глава внутренней безопасности. Вилкас раздельно произнёс: - Держись от него подальше. Кроин скрестила на груди руки: - Это почему? Потому что он высокородный эльф или потому, что на нём мантия посланца Доминиона? - От него разит смертью. Он убийца. От оборотня свою натуру не скроешь, - произнёс Вилкас тихо. – Говорю тебе, Кроин, держись от него подальше. Довакин вспомнила, как вчера он убивал фалмеров, и опустила голову: - Не переживай. Он и не смотрит в мою сторону. - И почему тебя это огорчает? – сурово спросил Вилкас. - Неправда. Он выводит меня из себя, - прошипела Кроин со злостью. – Пошли скорее на тренировку. Она снова дралась с тем же огнём и хладнокровным мастерством, что вчера. Словно открыла в себе какой-то душевный резерв. Нет, вроде бы ничего плохого в этом Вилкас не видел. Огонь придавал движениям уверенной чёткости, скорости, но ему не нравилось, как менялась сама Кроин. Ярость не красила ни внешность, ни сердце, ни поступки. Эта злость, как нечто самостоятельное, появлялась и исчезала на лице девушки без видимой причины. После тренировки они отправились на почтовую станцию. Кроин, узнав, что ей пришло послание с печатью Виндхельма на конверте, смотрела на него с подозрительным прищуром. Вилкас взял письмо у неё из рук. - Бумага дорогая, печать поставлена второпях и с сильным нажимом. Это может быть Ульфрик. - Предсказуемо, - констатировала Кроин, дёрнув бровью. – Я знала, что на мой финт с листовками он отреагирует первым. Она здесь же вытащила письмо и прочла вместе с Вилкасом, выглядывающим из-за плеча. «Довакин. Я прошу вас явиться во дворец Виндхельма как можно скорее, для выяснения некоторых обстоятельств, произошедших из-за вас во владениях Рощи Кин. К сожалению, вынужден добавить, что промедление может расцениваться, как акт неуважения и враждебности. Это принудит нас к решительным мерам с нашей стороны по доставке вас в Виндхельм со стражей. Жду встречи. Ярл Виндхельма, Ульфрик Буревестник». Кроин медленно и смачно сжала пергамент в кулачке. - Правда, он очень мил, Вилкас? Вот, что такое власть Скайрима, будь то королева или ярл Буревестник. - Он резок, но не глуп и справедлив. С ним можно договориться, - сказал осторожно Вилкас. – Ему приходится показывать свой характер. - Хорошо. Если я не вернусь, потому что доброму и справедливому Ульфрику не нравятся мои ответы, я хочу, чтобы ты отнёс это письмо Дельфине. Вы придумаете, как меня вызволить. Она всё-таки драконья стража. Кроин чувствовала, что эта политическая игра начинает вызывать у неё нервный зуд под кожей. С дрожью негодования Довакин догадывалась, что ярл вовсе не собирается благодарить её за спасение деревни в его владениях от дракона. Тем же вечером, получив от Фаральды задания на три дня вперёд, Кроин стала собираться в путь. Почувствовав себя готовой, она вышла в коридор и, прохаживаясь из стороны в сторону, пыталась понять линию поведения с Ульфриком. Она так нервничала и увлеклась, что ничего перед собой не видела. Поймав на себе чей-то взгляд, она рассеянно посмотрела на главу внутренней безопасности. Довакин споткнулась, смутилась и очень захотела пройти мимо него как можно быстрее. - Кроин, остановитесь, мне нужно поговорить с вами. Следуйте за мной. «А я обязана? Я вас, вообще-то, презираю». Но он уже пошёл по коридору, и Кроин, злясь на себя, последовала за ним просто из любопытства. Анкано молчал, и она вспомнила, что так же он шагал подле неё той ночью, на пляже. Кроин часто возвращалась к этому моменту, потому что он значил для неё нечто очень существенное с точки зрения открытий, новых смыслов и пониманий. Анкано заговорил только у себя в кабинете. - Возьмите, - он взял со стола книжку в кожаном переплёте, сделанную вручную. Девушка медленно приняла её в руки и насторожилась: - Что это? Анкано, помедлив, вымолвил: - Ответы. Я собрал кое-что из своих заметок, хотел написать научный трактат по древней истории, но не сложилось. Довакин пролистала несколько страниц и посмотрела на эльфа с изумлением: - Это же очень важно для вас. - Всего лишь отдельные вырезки, - отмахнулся он. – Вся основная информация у меня есть. И потом – сейчас это всё уже не играет роли. Кроин пролистала книжку, где мелькали изображения символики, архитектуры, какие-то карты, таблицы и заметки. - Но… зачем? - Я не люблю, когда меня считают трусом. Это, как минимум, далеко от истины. В коллегии до сего момента не было никого, кто мог бы так же заинтересоваться древней эльфийской историей. Вам необходим собеседник. Свою кандидатуру предложить не могу, поэтому… - Почему не можете? – быстро спросила Кроин, глядя на него с досадой и недоумением. Анкано строго ответил: - Ваша репутация не станет лучше от общения со мной. Ещё подумают, что вы у меня в любимчиках, а для человека на моей должности это губительно. Кроин опечаленно кивнула: - Я понимаю. «А вот я не понимаю, - мрачно думал Анкано. – Почему она расстраивается?» - Вы не здоровы? – хмуро и резко поинтересовался он. - Почему вы постоянно это спрашиваете? - Например, вы сейчас говорили сами с собой в коридоре. - Мне предстоит встреча с человеком, которого я бы предпочла никогда не видеть, - с неудовольствием призналась Кроин. – Придётся взвешивать каждое слово. - Если не вернётесь через три дня, куда мне выслать отряд с боевыми магами? Что вы улыбаетесь? Я отвечаю за вашу жизнь, хотя вы и на удалённом обучении. - Боюсь, придётся брать штурмом королевский дворец Виндхельма. - И они имеют на это право, если жизни ученика грозит опасность, - серьёзно ответил Анкано. – Выходит, Буревестник. Он прекрасный, дальновидный и смелый политик. Но, кроме того, у него потрясающий дар убеждения. Кроин непонятливо сдвинула брови. - Держитесь с ним на равных, - аккуратно посоветовал Анкано, - не показывайте страха и говорите по существу. - Да, мне кажется, он хитрее, чем все думают. - Вам не кажется, - проронил Анкано. – Повторюсь, это удивительно дальновидный политик, в то время, как большинство считает его просто хорошим воином. Она поймала себя на том, что беседует с ним, словно дистанция ученик-учитель начинает стремительно уменьшаться. Это промелькнуло в её лице странным, опасливым озарением. Анкано, заметив его, сощурился и с нажимом произнёс: - Вам пора, Кроин. «Верно, - подумала она, глядя в его лицо. – Всё просто. В отличие от меня, ему собеседники уже не нужны». И ощущение истончения немедленно испарилось. Девушка вежливо кивнула: - Всего доброго, мастер. «Если она не вернётся, - думал Анкано, - я лично за ней явлюсь. Бедной девочке предстоит ещё многое узнать о суровом, нордском предводителе восстания», - он подумал об этом с мстительным удовлетворением и сел в кресло, заложив за голову руки. «Пожалуй, если её примут в стан Доминиона, я вызовусь быть её палачом и куратором». Но улыбка медленно растаяла на его лице, когда он почувствовал, что от этой мысли вернулась та неприятная и подозрительная боль, о которой он уже успел забыть. Правда, она была очень слабой. Анкано, понаблюдав за собой, легко от неё отмахнулся. Проверка на адекватность: Анкано закрыл глаза, мысленно сомкнул руки на шее Кроин и стал сдавливать. Он видел её хрипы и агонию. А после он ощутил несколько неприятную пустоту. Вроде, ничего страшного – это никак не помешает ему устранить Довакина. «Всё потому, что мы похожи. Я ассоциирую её с собой, а в такого рода операциях невозможно без субъективных ощущений, и я к ним был готов заранее. Если понадобится, я прикончу её. Если понадобится, буду пытать. Или спокойно смотреть, как кто-то её убивает».