***
Едва переодевшись и приведя себя в порядок, Кроин побежала сдавать Фаральде на проверку свои задания, а потом отправилась искать альтмера. Она думала о нём каждый день, но это не отвлекало её и не добавляло дурацкой, больной рассеянности. Она пыталась его понять, изучить и спрашивала себя, готова ли к удару в спину. По возвращении в коллегию ей было сложно сдержать в теле нервную дрожь. Кроин запоздало поймала себя на том, что, наверное, всё это время скучала. Она боялась, что здесь её встретит вербовочный отряд. Она ожидала его, молча, скрепя сердце. И даже когда он не явился, даже оказавшись в стенах замка, она не ощущала себя в безопасности. В кабинете Анкано не было. «Я сказала ему, что не спущу с него глаз, значит, имею право искать, где угодно», - с этими мыслями она заставила себя направиться в его спальню. Это далось ей очень нелегко. Кроин проверила в ножнах свой клинок и, стоя перед дверью, решительно постучала. Когда Анкано открыл ей, девушка серьёзно сказала: - Если вы не заняты, я бы хотела с вами поговорить. Он, молча, впустил её, и лишь тогда гостья посмотрела в его лицо. Это выражение на нём было Кроин не знакомо. Сбросив с себя ненужное смущение, Кроин заметила, что на его руке нет браслета. Её взгляд мгновенно потемнел, она посмотрела на эльфа, сдвинув брови. И капли робости не осталось – девушка была готова пришпилить альтмера своим взором к стене. - Где он? - Не нравится мне серебро, - ответил Анкано, откровенно любуясь этой метаморфозой. – Вообще-то, я согласен насчёт идеи материального скрепления договора и придумал нечто более надёжное. Он расстегнул три пуговицы на верхней мантии и развязал узел на своей чёрной рубашке. - Вы что делаете? – опешила Кроин. Анкано улыбнулся: - Подойдите. Она взглянула на него с недоверием, тогда эльф притянул её к себе за руку, расстегнув рубашку до конца. - Посмотрите внимательно, - сказал он. - З-зачем? - Линии едва видны, но, уверен, рисунок вы узнаете, - спокойно заметил он. – Со временем они станут невидимы. Для подобного эффекта используется пылевой помол камней душ и тончайшая заточка магического пера. Сумели рассмотреть? Он не удержался от смешка, наблюдая за её испугом. Кроин неуверенно скользнула взглядом по его груди и животу. Неожиданно, округлив глаза, она приблизилась, рассматривая рунны с тревогой, точно не веря тому, что видит. Почти в шоке коснулась тонкого рисунка и одёрнула руку – магический фон был вполне ощутимый и настоящий. В голове как-то нехорошо потяжелело… - Я видела похожее в Саартале на некоторых драуграх. Толфдир нам объяснял - это проклятие, - она отошла от Анкано, глядя на него, будто видит впервые. - Если поймёте, что я опасен, прочитайте кодовое, короткое заклятие, приложив печать к своему солнечному сплетению с намерением убить меня. Дело в том, что в открытом бою вы против меня бессильны. А так – руна на моём теле мгновенно лишит меня жизни, если я, допустим, стану непозволительно нестабилен, - он говорил серьёзно и безмятежно, довольный тем, что ему удалось надёжно скрепить договор. – Ваши браслеты – тоже неплохая затея, но я же не мальчишка, чтобы меня можно было так легко поймать. - Вы сумасшедший, - горько прошептала она, бережно держа у себя в ладонях эбонитовую печать. – Что вы наделали? Эту руну нельзя снять. Она въедается не в тело, а в само ваше естество. - Ужас, а я думал, что это временная татуировка, - сухо сыронизировал Анкано, застёгивая рубашку и поправляя мантию. - Не понимаю, - Кроин отошла от него, рассеянно повернулась к окну, обнимая себя руками. – Вы не воспользовались моим доверием. Не может же это быть каким-то дьявольским ходом. Вы, фактически, отдали мне ключ от вашей смерти. - Вы и врямь туго соображаете, – с лёгким смешком протянул эльф. Кроин повернулась к нему, глядя в глаза. Странная, горячая радость выплеснулась в её сердце, когда она прочла в них простой и очевидный ответ, но вместе с тем ее перевешивала печаль. - Не может этого быть… - Обойдёмся без лишнего драматизма, Кроин, - спокойно ответил ей эльф. – Сейчас следует сосредоточиться на Оке. Ситуация такова: у меня задание перенести артефакт в Алинор. К сожалению, мне не удалось убедить их в опасности Ока. Я обязан уберечь страну от этого кошмара. Мне дали срок на выполнение задания. - Ясно, - согласно кивнула Кроин. – Допустим, всё получилось, вас не раскрыли свои же, Око дезактивировано. Вашим это сразу станет ясно, и вы будете предателем. - Рано или поздно, если мы оба с вами хотим жить, придётся придумать план побега. У меня возникла идея, но об этом я расскажу позже. Сейчас займусь способом деактивации Ока. Пожалуй, это всё, что я могу сказать. Если мне потребуется ваша помощь, я предупрежу, - назидательно произнес альтмер. – У вас есть вопросы? Довакин посмотрела на него с нерешительностью. - Ну, вообще-то, мне ещё кое-что хотелось обсудить. Анкано резко и раздражённо сдвинул брови: - Понимаю. Я должен быть откровенен, даже если это вас обидит. Кроин, я палач, - отрезал он безжалостно. - Я пытал людей, шёл на шантаж, предательство и был причиной смерти лучшего друга. Понятия не имею, каким я рисуюсь в вашем излишне романтичном девичьем воображении, но остерегайтесь выказывать мне лояльность. Я не изменюсь, не пойду против своих убеждений и никогда не раскаюсь в том, что делал. Вы называли меня чудовищем. Абстрактное понятие. Красивое. За ним можно элегантно скрыть уродство. А известно ли вам, что, в действительности значит это слово? Уверен, нет, - он говорил почти со злостью. – Конечно, ведь если у чудовища красивая маска, ему всё прощается. Я не желаю слышать ни слова в свою сторону о каком-то эфемерном понимании, прощении или любви. Потому что мне всё это не нужно. Говоря так, он медленно двигался к ней навстречу. Кроин молчала. Это было горько слышать. Каждое его слово рисовало в её голове картины, и она видела измученных женщин, завербованных и обманутых. Она чувствовала, что это причиняет ей боль. И знала, что естественная, нормальная реакция в таких случаях – побег. Эльф приставил её за плечи к стене, но она не могла поднять на него глаз. - Пустите. - На что угодно спорю, вы этого не хотите. Вы у меня в руках, печать вы оставили на столе, и я могу делать с вами, что пожелаю, - вкрадчиво прошептал он ей на ухо. – Я и сейчас нравлюсь вам? Зрачки Кроин резко сузились и вытянулись. Она моргнула и медленно стиснула своей рукой его шею, глядя в глаза эльфа. - Очень. Но я ненавижу несправедливую и бессмысленную смерть. Она мне противна, потому что и впрямь уродлива. И если вы будете этим баловаться у меня на глазах, возможно, я и дотянусь до печати, - она помедлила и склонила голову, с прищуром глядя в лицо раздосадованного эльфа. – И что там насчёт «сделаю с вами, всё, что пожелаю»? - Неразумный ребёнок, - процедил Анкано небрежно, выпуская её. – Вечером после отбоя жду у себя здесь. Я кое-что выясню сегодня до конца, и мы обсудим план, как скрыться от Талмора, когда Око будет обезврежено. - Другой разговор, - Кроин медленно взяла со стола печать. – Что вы умеете, так это устраивать побеги. - В глубине души это умеет каждый палач и тюремщик, - проронил он со знанием дела. Анкано не солгал ей. Ему была не нужна её любовь или понимание. Он не кривил душой, пытаясь проверить её на некую прочность, ибо применял лицемерие только в рабочих целях. Но ему доставляло наслаждение лишь находиться подле неё и наблюдать за тем ростом изменений, что живут в ней. Ему нравилось меняться. Ему хотелось говорить с драконами, быть свободным, и само это желание, мощными толчками пробивающееся из-под золы, где его когда-то жестоко похоронили, заставляло его хотеть жить. Находясь подле Ока, он тренировался говорить ему «нет». Это страшно выматывало, но Анкано, подбирая в себе ключики, упорно боролся. Могущество над ним Ока таяло, едва он вспоминал чёрный, эбонитовый пятиугольник печати в руках Кроин. Он говорил Оку «нет», когда вспоминал, как Довакин пыталась спасти его. Понемногу он понял, что нелепая и жуткая привязанность к этой странной девочке – сила, и притом немалая. Найдя в своём чувстве практический смысл, необходимый рассудку, Анкано чуть меньше злился на собственное поражение. Целый день он посвятил своим планам. Кроин возникла на пороге его комнаты точно вовремя. Выглядела она взволнованной и слегка смешной – щека испачкана в чернилах, а на кончике одной из кос зеленело пятно от какого-то пролитого зелья. - К делу, Кроин, - произнёс Анкано, впуская девушку. – Око меня убивает. Архимагу об этом известно. Возможно, он надеется как-то контролировать артефакт, но я сильно сомневаюсь, что у него получится, поэтому это нужно прекратить. Довакин кивнула: - Допустим. Каким образом происходит воздействие? - Хороший вопрос. Пока ясно, что Око – живое, алчное создание. Оно дарит избраннику силу, энергию, могущество, а взамен отнимает душу, что, как вам известно, и есть сам источник магии. Чем ближе я к артефакту, тем интенсивнее взаимодействие. - Я представить не могу, как Арен намерен с помощью того, что с вами происходит, контролировать Око, - озадаченно призналась Кроин. - Не знаю, но заканчивать игру своей смертью у меня нет желания. Не сейчас. Двое суток работы с ним дали понять, что Око победит любую человеческую душу. Особенно, ему нравятся порочные, вроде моей. По моим подсчётам, у меня около месяца времени. - У вас есть идея или вам просто нравится ввергать меня в панику? – строго спросила Кроин, нервно кусая губы. Анкано улыбнулся: - Нравится. Вы становитесь действенны. Но и идея есть, - он подошёл к столу и протянул Кроин выписки из каких-то книг. Довакин начала внимательно листать их. - Если я верно поняла, речь о сплетении душ человека и даэдра. В Киродииле некромаги проводили опыты, одержимые идеей долголетия эльфов. Они пересаживали живое, бьющееся сердце ксивилаи в человека вместо его собственного, - Кроин приподняла бровь и раздельно добавила: - Ни одного удачного прецедента. - Люди для такого обряда слишком слабы. А ещё операция должна проводиться с помощью очень особенного кинжала, в котором заключён дуализм жизни и смерти, скреплённый силой случая, - произнёс Анкано, глядя на Кроин. Та нахмурилась: - Вы говорите о бритве Мехрунеса Дагона? Словно спросила, в своём ли он уме. - Когда был разрушен орден Мифического Рассвета, - заговорил эльф, опираясь на свой письменный стол, - Клинки уничтожили это оружие и разбросали останки по всему миру. Мне довелось бывать в данстарском музее Мифического Рассвета. От предметов там веет вполне ощутимой, даэдрической магией. Ощутимо для меня. Остальным всё равно. У меня в то время не нашлось времени толком заняться своим любопытным открытием, но я взял себе это на заметку. И я знаю, как соединить все осколки оружия, находящегося в том музее. А потом вы с его помощью проведёте операцию, о которой подробно описано в материале, что я вам дал. - Плохая идея, - констатировала Кроин. – Я смогу понять всю теорию. Возможно, понять досконально. Но практик из меня никудышный. А операция должна проводиться мастером-некромагом. - Согласен, я бы доверил это кому-нибудь другому, но, боюсь, симпатия Древиса ко мне не безгранична. Вам придётся справиться, Кроин. - Допустим, у меня получилось, - тяжело вздохнула она, - что дальше? - Дальше, Довакин, сказка, история, которую барды воспоют сквозь века. Баллада о том, как драконорождённый спас мир от ужасного злодея, пришедшего в коллегию, чтобы завладеть Оком Магнуса, - таинственно улыбнулся Анкано. – Итак, я – злодей. Вы – благородный воин. Вы убиваете меня достаточно достоверно для всех, развеиваете у меня над головой свиток телепортации и пепел, специально мной приготовленный. Меня сочтут мёртвым. Вас – героем. Потом придётся бежать из коллегии. Советую Высокий Хротгар. Там не поймают вербовщики, ибо Седобородые – это сила, с которой считаемся даже мы. Теперь скажите, Кроин, не возникло ли у вас сейчас непреодолимого желания воспользоваться печатью? - Нет, - медленно покачала головой она. - То есть, - он, кажется, был несколько удивлён, - вы согласны на этот план? Кроин посмотрела на пламя в камине, а Анкано тихо уточнил: - Вы же понимаете, что даже с вашим радикальным подходом к чудовищам, вроде меня, согласиться на план – безумие? - Мы пойдём до конца, мастер, просто потому, что уже встали на этот путь, - серьёзно ответила она, не отрывая глаз от огня. – Вы бы пошли на это ради меня. - Я не был бы столь уверен. - О, перестаньте. Вы дали мне ключ от своей смерти. Никто ещё не говорил мне таким образом о своём отношении ко мне, - пробормотала она. - Ну, я довольно часто представляю, как убиваю вас, - признался он, пожимая плечами. Кроин посмотрела на него невозмутимо: - У вас широкие взгляды на отношения. Не берите в голову. Я согласна на этот план и изучу всю возможную информацию для подготовки. - Охотно её предоставлю. Начинаем завтра. Я уеду в Данстар, а вам… удачи в изучении. - Удачи нам обоим, - прошептала задумчиво Кроин. – Что ж, доброй ночи мастер. Когда она поднялась и подошла к двери, Анкано словно помимо воли остановил её. - Это не всё, - с расстановкой сказал он. Кроин повернулась к нему и, поймав на себе его пристальный взор, невольно смутилась. Эльф произнёс, склонив голову на бок: - Кое-что заметил. При сопротивлении Оку, наиболее успешные попытки выходят, когда вспоминаю вас. И неожиданно понял, что все наши с вами воспоминания, мягко говоря, не самого оптимистичного характера. Однако, похоже, вы отпугиваете Око от меня. - Потрясающе, - саркастично произнесла Кроин. – Предлагаете мне вдобавок сделаться вашим персональным пугалом? - Стоять, раскинув в стороны руки, по-дурацки балансируя на одной ноге, не понадобится, - подумав, заверил её эльф. – Просто я хочу, чтобы у меня было воспоминание, которое я бы использовал, как щит. Кроин некоторое время изучала на потолке, по всей видимости, нечто очень занимательное. - То есть, я могу сейчас сделать что угодно? И вы не будете, как обычно, возмущаться, шипеть и сквернословить? - Ну, я сделаю над собой усилие, - пообещал альтмер, на всякий случай уточнив: – Вы же не собираетесь здесь Кричать? - Я тоже сделаю над собой усилие, - серьёзно сообщила девушка. Анкано увидел, что ей страшно, но не понял – почему. Как и не разгадал причины смущения. Ему, вообще-то, достаточно, чтобы она сказала какую-нибудь глупость или рассмеялась. А ещё можно было бы сыграть ей на флейте, и увидеть, как на её глазах появляются трогательные слёзы. Он с некоторым недоумением понял, что, похоже, она очень его смущается. Но недоумение длилось недолго. Он неторопливо пересёк расстояние, которое их отделяет, и Кроин сделалось тревожно, душно. Когда она заметила в глазах альтмера смех, то не выдержала и улыбнулась. Это немного успокоило её, и она, встав на цыпочки, сняла чёрную ленту с его волос, так что они немедленно рассыпались по плечам. Потом, не находя своим манипуляциям сопротивления нет, аккуратно подтолкнула его к кровати. Когда эльф сел туда, она положила ему руки на плечи и заставила лечь. Брови Анкано протестующе, строго сдвинулись, и он посмотрел на девушку холодно, но вид у Кроин был самый решительный. Особенно, когда она закатала рукава своей мантии. Девушка села рядом и положила его голову себе на колени. Он молчал, спокойно наблюдая за ней, и закрыл глаза, когда она несмело коснулась его щеки и провела невидимую линию к шее. Кроин очертила пальцами скулы и подбородок, стала перебирать в руках волосы и гладить их. Оба не произнесли ни слова и слушали треск горящих поленьев в камине, наблюдая за причудливыми играми теней в комнате. Сердцебиение у Кроин, наконец-то, успокоилось, и теперь она испытывала тихий восторг от того, каким мирным сделалось его лицо. Словно нет больше бурь и злости, один лишь покой. Ей казалось, она долго охотилась за очень агрессивным и диким единорогом, пока он, наконец, не понял, что бояться нечего, и теперь она может вблизи рассмотреть этакое диво. Покой – то сокровище, которое Око никогда не смогло бы ему дать. А ведь нет ничего втайне желанного для истинно мятежной души более, чем это. И ещё не всякая форма покоя подойдёт. Кроин чуть не уснула сама. Ей ужасно не хотелось уходить, но она всё-таки выскользнула из комнаты альтмера, забрав с собой пергаментные листы с материалами. Долго она не могла уснуть, тщательно изучая их и пытаясь найти хотя бы шанс на то, что у неё действительно получится. Но сложнее всего ей было поделиться этим планом с Вилкасом. С утра Анкано покинул коллегию. Кроин видела, как он уезжает, но предпочла с ним не прощаться, все слова не имели смысла. Если они увидятся – хорошо. Если нет – конец игры, и придётся как-то жить дальше… После занятий девушка пошла на тренировку. Вилкас немного переживал за Кроин. Он, в отличие от неё, талморцу не доверял. Его дело предупредить, а там уж она сама пусть решает. Собравшись с духом, Довакин рассказала Вилкасу о плане Анкано, а потом показала ему пятиугольник печати, которую носила теперь на цепочке у себя на шее. - Так, - хмурясь, тихо протянул норд. – Этот ненормальный призовёт даэдрического принца, который починит ему клинок. Не за бесплатно. Дагон потребует жертвоприношение. Почти уверен, эльфу наплевать, кого убить в своих целях. И это не всё. Ты делаешь его душу на половину демонической, чтобы Око обломало зубы. Кроин, он будет полудемоном, что, наверняка, поспособствует улучшению его восхитительного характера. Как ты, вообще, на это согласилась? - Послушай, я так устроена, - встала в оборону она. - Я спасаю людей, я отвожу разбойников в тюрьму, и я лишаю жизни тех, кто замахнулся на то, что мне дорого. Я не убиваю драконов, которые меня спасают, и вынуждена убивать тех, что жгут деревни. Для меня ценнее жизнь сложной, красивой индивидуальности. Справедливо ли это? Наверное, нет, но я и не претендую на звание высшей справедливости. У меня есть предпочтения, и они - принадлежат мне одной. Я не люблю бессмысленную агрессию и остановлю Анкано, если он сойдёт с ума. Вилкас, выслушав ее, покачал головой: - Смелые речи. Однако, ты должна увидеть жертвоприношение, совершаемое его руками. И повторить мне то, что сказала сейчас. - Ты не сможешь на меня после этого смотреть, - печально признала Кроин. - Возможно. Увидим, - сдвинул брови он. – Я знаю, где находится единственное в Скайриме, но запечатанное, проклятое святилище Дагона. Кроин, помолчав, решительно подняла на Вилкаса серьёзный взгляд: - Хорошо, ты прав. Я должна отвечать за свои слова. Если тебе нужно видеть, ты увидишь. Но я потеряю тебя, - она крепко сжала его запястье. - А это разобьёт мне сердце. - Но ты на это готова, - согласился норд, наблюдая за Довакином. – Значит, едем? Кроин подняла на него сумрачный, но решительный взгляд: - Да. - Ты увидишь, как от его руки проливается чужая кровь. И не вмешаешься. - Я не говорю, что мне будет легко. Возможно, я посмотрю, наконец, в глаза тому, чем являюсь – глупой, упрямой и злой, запутавшейся девчонкой. Но я готова. - И всё же? - Я позволю ему убить. На кон поставлено слишком много, - отбрила Кроин. – Я видела раза два, как он совершает зло. Это происходит механически. Пойду, поговорю с архимагом об отъезде. - Постой, - Вилкас, поджав губы, заставил её сесть обратно и посмотрел ей в глаза. – Нет. Мы не едем, я видел достаточно. Уничтоженная и подавленная внутренней борьбой, Довакин пожала плечами, опустила голову: - И? - Послушай меня, Кроин, - очень серьёзно произнёс норд, беря её за руки и заставляя посмотреть на него, - кто-то должен быть рядом, чтобы однажды удержать тебя от падения в пропасть и помочь остаться человеком. Потому что мне нравится этот человек. Некоторые вещи в тебе я не хочу понимать, они чужды мне по природе, но я не имею права тебя ломать. Послушай, если есть тот, кто принимает в тебе то, что ты сама видишь со страхом – тогда дерись за этого человека, и никакие вопросы морали тут уже не причём, это дело жизненного принципа, - он вздрогнул, потому что девушка стиснула его в объятиях. – Опять ревёт. Да, что ж за потоп, - цокнул языком он, бесцеремонно и торопливо гладя её по голове в попытке утешить. «Я удержу тебя, - думал он, - или полечу с тобой в эту самую пропасть. А иначе, какой из меня друг и брат? В конце концов, мы же дрались вместе».***
Данстар весной – куда хуже, чем зимний. Снег здесь растаял, но морской, сырой ветер делал атмосферу воздуха словно бы чахоточной. Грязные, узкие улицы, захламлённая пристань, пропахшая табаком и рыбой. Весь город – торговый порт, заставленный рыночными палатками вдоль берега. Больное и дремучее место. Музей, куда направлялся Анкано, был всего лишь небольшой избой, сложенной из камня и брёвен. Спеша укрыться от дождя, эльф зашёл под козырёк и постучал. Открыл смуглый имперец с модной в этих краях боевой раскраской, что забавно сочеталась с алой, древней мантией. - Вам чего? – воровато оглядываясь, спросил он. - Мы уже виделись, драгоценнейший Сил Весул, - голос Анкано напоминал мёд. – Вы чрезвычайно любезно поделились со мной одним вашим артефактом в обмен на небольшую услугу. Не совсем услугу. Фактически, это был подлый шантаж… Внутри музей был крошечным, и, к тому же, пахло пережаренной картошкой на медвежьем сале. Анкано успел бегло изучить помещение. Хозяин приплачивал стражам, чтобы те смотрели в другую сторону, если у него появлялись предметы «сомнительного» происхождения. - Поговаривают, здесь можно увидеть сам клинок Дагона, - мягко сказал альтмер, глядя на Сила. Владелец музея беспомощно сжался, делая шаг назад. - Врут. Это опасный, запрещённый артефакт, и у меня его нет. - Ещё мне говорили, что если соединить все осколки вместе при верно совершённом обряде, этот клинок восстановится, - словно не слышал его Анкано. - Вы зачем пришли? – напряжённо спросил имперец. - Я нахожу печальным, что вы – потомок некогда великого рода со славной историей – вынуждены прятать то, чем должны гордиться, - произнёс Анкано с сожалением. - Откуда вы знаете о моей семье? “Имел беседу с трактирщиком. Ты всему городу разболтал о том, какие великие у тебя предки”. - Главное, - загадочно сказал Анкано, - я знаю, как восстановить артефакт. И мне жаль, что эта информация не востребована. Возможно, придётся немного удивить ярла, - он вздохнул. - Это вы о чём? - Ну, как же, - развёл руками он, - у вас в подвале в небольшом сундучке лежат осколки бритвы Мехрунеса, а ярл не в курсе. Это как-то странно. - Откуда вы… - он округлил глаза. – Ладно, стойте, я вижу, что вы непростой человек. Чего вы хотите? - Лишь вернуть к жизни часть славной истории эпохи Кризиса Обливиона, - ответил Анкано со всем возможным дружелюбием. «Дурень, научись маскировать артефакты, они имеют сильную ауру. То, что ты просто запихал осколки в железный ларь, не уменьшит силу их влияния. Мало-мальски опытный маг, появившись здесь, немедленно поймёт, что дело неладно». - Хорошо, - сдался имперец, - у меня действительно есть проблема. Мне тоже известен способ возвращения клинка к жизни, но он не работает. Я молился, я взывал, но Дагон не являлся. «Потому что у тебя кишка тонка. Даэдрический принц разрушения тебя просто игнорировал и скажи спасибо, что не прикончил». - В таком случае, я могу помочь, - улыбнулся альтмер. - И всё же, что вы хотите взамен? - Думаю, позже сочтёмся, - загадочно ответил эльф. Это Силу не понравилось. Такие слова никогда ничего хорошего не значили. Он вызвался вместе с Анкано до святилища, чтобы проследить, что альтмер не сбежит с оружием. Путь до заветного алтаря Дагона – само по себе испытание – долог и труден. Анкано играл роль пресыщенного, богатого выскочки, который неплохо разбирается в магии. Он не внушал Силу опасений. Общение в карете с имперцем действовало Анкано на нервы, но ему случалось проходить испытания и куда серьёзнее. Наконец, их медлительный экипаж добрался до подъёма в горы. Наверх устремлялась, вырезанная прямо в скале, лестница, и оба путника, сохраняя торжественное молчание, стали подниматься к святилищу. Стараясь напустить на себя пугающий и важный вид, Сил намекал, что сам многое знает о жертвоприношениях и уже пытался вызывать Дагона. Но было видно - смерти он никогда не знал и не сумел бы поднять кинжал над телом человека. «Ему и не придётся», - меланхолично думал Анкано. - Вы даже не устали, – запыхавшись и тяжело дыша, сказал имперец. Он, кряхтя, преодолевал последние ступени бесконечно длинной лестницы. - Мною движет энтузиазм, - солгал альтмер. Посреди плоской площадки на вершине скалы стоял сильно запущенный, каменный, древний алтарь. Анкано опытным взором оценил его пропорции и стиль изготовления. Он был вполне рабочий, просто им давно толком не пользовались. За алтарём из стены вырастала статуя Мехрунесу. Четырёхрукий бог разрушения сидел на скальном выступе, в которых виднелись строго запечатанные двери в храм. - Я сделал всё, как говорилось в Мистериуме, - сообщил тоном знатока Сил, пока альтмер аккуратно раскладывал осколки бритвы на алтаре. - Стойте и наблюдайте, - строго посоветовал ему Анкано. И потом слова вызова, наполненные энергией магии разрушения, уверенным речитативом разнеслись над спящим алтарём и пробудили горный, могучий ветер, который, взвыв, пронёсся о площадке. Анкано вдруг понял, что каменный исполин в скале, ухмыляясь, смотрит ему в душу. - У тебя хватило сил на вызов. Но я вижу твои помыслы, - произнёс Дагон. – И там нет поклонения мне. - Просто скажи, какова цена за то, чтобы ты соединил все части бритвы? – спросил Анкано. - Я знаю тебя, высокомерный смертный. Немногие готовы убить, предавая доверие, а ты обучался этому, и привёл сюда имперца на убой. Нет смысла испытывать твою жестокость, ибо ты жесток. Нет смысла испытывать твою силу, ибо ты разрушитель. Я желаю, чтобы ты поверг в прах свою ничтожную гордость. Склонись передо мной, опустись на колени и поклянись мне в покорности. Анкано недобро усмехнулся. Дагон продолжил: - Я покажу тебе, что ты получишь, если отринешь оковы высокомерия. Коснись алтаря. Эльф положил ладони на холодную поверхность камня. Место, открывшееся его взору, было раем. Нигде, включая цветущий Саммерсет, он не встречал таких пейзажей. Далеко впереди он видел горы, одетые кристальными шапками снега, каскады причудливых, многоярусных водопадов, чуть ближе – чистое озеро, окружённое густым, зелёным, как малахит, богатым лесом. Этот вид открывался с одной из двух, загибающихся ко входу в храм, лестниц. Между ними возвышалась статуя Аури-Элю, а подле него стоял высокий эльф в белых с золотом доспехах из неизвестного металла. У него была светлая кожа, бесцветные волосы и чуть прищуренные в улыбке небесно-бирюзовые глаза. Повернувшись к Анкано, он сказал: - Похоже, они уже летят… Речь шла о двух причудливых драконах, головы которых напоминали головы кобр. Но, увидев их, Анкано отчего-то не испытал тревоги. Верхом на первом сидела Кроин. Два дракона приземлились на поляну перед лестницами, и с шеи одного из них соскочил темноволосый мальчик-альтмер с жёлтыми глазами, поразительно похожий на Анкано чертами лица. Красивый ребёнок, переведя дух от полёта, огляделся: - Мам, это и есть тот храм? Кроин поблагодарила драконов, склонив голову, и те улетели. Она сказала мальчику: - Да, пора бы тебе уже увидеть, чем мы тут заняты с отцом. Однажды, Малион, если твой дух будет лежать к этому, ты тоже можешь присоединиться к нам, - она поймала на себе взгляд Анкано и улыбнулась ему. В груди эльфа словно бы остановилось сердце. Он видел её матерью своего сына, названного в честь его погибшего друга. Он видел ребёнка с драконьей кровью в жилах. В глазах Кроин была нежность, и она обняла его за шею, почти до боли обжигая невыносимым теплом счастья. Малион мчался по лестнице к отцу. Он уже видел, что мальчик растёт сильным, и за спиной его настоящий, тугой лук. Наверняка, самодельный. А снежный эльф, которого Анкано с почтением держит за наставника, говорит ему, что результаты работы над поселениями фалмеров, наконец-то, дали свои первые плоды, и у одного из новорожденных открываются веки. Он рассказывал, что Преданные учатся смеху… Голова шла кругом, когда Кроин сжимала его за руку. В каждом её движении - обещание надежды. - Сломи свою тщетную гордость, покорись, - шептал голос Мехруна. – Ибо это место реально. И это будущее ждёт тебя, если ты склонишь передо мной свои колени и поклянёшься в верности. Анкано нежно погладил Кроин по щеке, глядя в её глаза. Боль в груди становилась невыносима, как и восхитительное, призрачное счастье. Да, он желал этого. Он хотел это будущее… Альтмер улыбнулся, убрал руки с постамента, и прекрасное видение исчезло. - А что будет с миром, пока мы оба так счастливы? И потом, - он усмехнулся, - Кроин? В роли матери? Она меня прирежет ночью этой же бритвой, если узнает. И я даже не стану её винить. - С миром ничего не случится. Вы оба слишком зациклились на собственной мнимой исключительности, - ответил демон. – А Кроин станет замечательной матерью. Анкано снова улыбнулся: - Нет. - Что ты сказал мне? – зловеще переспросил Дагон. - Я никогда не преклоню перед тобой колен, даэдрический принц разрушения, - отрезал Анкано, глядя на каменного исполина. – Возьми мою жизнь, если хочешь наказать, но я буду драться. Никакое светлое будущее меня не ждёт. И уж тем более – ценой моей уничтоженной гордости. - Безумец, ты выбираешь смерть! – прорычал Дагон. - Долгое время я и сам был смертью. Мне не в первой её выбирать. И тогда принц одобрительно расхохотался: - Хорошо. Ты прошёл испытание. Не получит моего благословения тот, кто не имеет гордости и тяги к разрушению. Но ты посмел сказать «нет», и заплатишь. Убей их, докажи мне, как ты готов драться. Двери в храм распахнулись, и оттуда вышли несколько демонов. Это были дреморы – ростом со среднестатистического высокородного эльфа, с узкими глазками и написанным безумием на их алых, изрисованных лицах. Анкано окружил себя щитом и прочёл заклятье изгнания, так что оба отправились в Обливион раньше, чем, вообще, толком успели атаковать. - Ты не дерёшься! – возмутился Дагон. - Мне нужен настоящий соперник. Пришли ксивилаи, - ответил Анкано. - Ты и впрямь желаешь смерти. Ксивилаи – мои сыновья, и каждому родившемуся дано имя. Мне будет любопытно посмотреть, как ты умираешь. После этих слов вершина горы дрогнула, пахнуло серой, в горле встал ком из пепла, тлетворный жар проник в воздух. Ксивилаи был двухметровым исполином с синей кожей, небольшими рогами во лбу и пылающими глазами, замораживающими на месте. От одного его присутствия в мире, земля словно бы содрогнулась. Анкано посмотрел демону в лицо. Они стояли друг напротив друга, не шевелясь - смерть против смерти. По пальцам альтмера заструилась искорками магическая энергия, ксивилаи неторопливо в полной тишине снял со спины грубую клеймору, лезвие которой пылало голубоватым пламенем. Анкано бесшумно и легко подпрыгнул вверх, меч очертил у него под ногами дугу. Раскинув в стороны руки, эльф приземлился позади демона. Клеймора плавно пронзила воздух слева, когда Анкано ушёл от выпада и, что-то шепча, резко оказался позади ксивилаи , ударив в спину ладонью. Оружие выпало из рук демона. Прежде, чем он взял его, эльф топнул ногой, выкрикивая заклятье, и меч слетел со скалы. Ксивилаи увернулся от снаряда молнии и сделал резкий, изящный выпад. Анкано ощутил острую боль в районе печени. Но его рука, выброшенная навылет в грудь демона, держала в пальцах бьющееся, чёрное сердце. Всё произошло удивительно бесшумно и быстро, настолько, что за ними не успевал взгляд. Альтмер, покачнувшись, сделал шаг назад. - Твоя душа, - произнёс Дагон, смеясь, - достаточно черна, чтобы ты обладал моим клинком. Но помни теперь, что врата моего царства ожидают тебя, едва ты умрёшь. Осколки бритвы, возложенной на алтарь, соединились вместе. Анкано опустил сердце рассыпавшегося в прах ксивилаи в специальный ларец и посмотрел на рукоять кинжала, торчащего из его тела. Сделав над собой усилие, он сел у алтаря и стал пытаться магией трансформации хотя бы немного обезвредить действие демонического клинка. И всё равно, когда ему удалось вытащить, он почувствовал, что у крови снизилась свертываемость. Он почти залпом выпил токсичное, экстренно восстанавливающее зелье. Оно вызывало сильные боли и галлюцинации. По всей видимости, Сил сбежал сразу, как увидел дремор, и Анкано ничего против этого не имел. Пока действовало зелье, сорвавшийся с цепи, рассудок тасовал перед глазами картины прошлого, будущего и настоящего. Эльф вспоминал желтоглазого мальчика. «Если ты выбрал путь смотрящего во тьму или дорогу великого волшебника, семья не для тебя. Во всяком случае, так я чувствую сам. Слишком поздно мечтать о светлом будущем. Оно уже не утешит меня. Такие, как я, хиреют от тепла, точно трупы на солнечном свете…».