***
Он вернулся в свою спальню, когда Кроин уже давно глубоко спала. Анкано неслышно нагнулся к ней, коснувшись лба ладонью. «Жара тоже нет, удивительно». После этого он ненадолго уснул у себя в кресле. Его разбудил чистый звон колокола на рассвете. Довакин спала, блаженно раскинувшись по всей кровати на животе, и наглухо игнорировала пение меди. Привычно абстрагируясь от того, что Око вновь сконцентрировало на нём своё внимание, эльф привёл себя в порядок и умылся. Затем разжёг огонь в давно потухшем камине – на этом этаже было очень холодно. Вчера вечером ему в голову пришла мысль на тему того, где можно провести операцию, поэтому он достал с книжной полки карту. Мелкие детали плана рассеянными и нечёткими пунктами виделись ему, но это состояние привычное – Анкано не любил жёсткие рамки. И если бы только не жжение в груди от того, что в его личность вгрызается Око, всё было бы прекрасно. «Нет. Нет…», - повторял ему Анкано, размеренно вдыхая и выдыхая воздух. Рассматривая карту, он вертел её телекинезом перед собой. Был так сосредоточен, что не заметил пробуждения Кроин. Довакин почти выспалась. Произошедшее вчера вспоминалось очень смутно, словно она сильно выпила, но вместе с ней проснулось и чёткое понимание того, что ее, на самом деле, всё устраивает. Подчёркнуто собранный и аккуратный эльф стоял к ней спиной, а перед ним парила карта Скайрима. Анкано повернулся к девушке, и та неожиданно пробормотала в ответ на его и свои мысленные сомнения, вопросы… - Всё хорошо. Та самая улыбка, что он уже видел в иллюзии Дагона, кольнула душу. Задержав на ней взгляд, он опустил взор в сторону карты, которую теперь держал в руках. - Под предлогом очередного дела завтра утром вы отправитесь вот сюда, - он указал на неприметную чёрную точку, стоявшую в пути между Винтерхолдом и Саарталом. – Там находится закрытая железорудная шахта. Проникните внутрь, не вызывая подозрения патрульных стражей на дороге. Я имею право каждый день наведываться в Саартал и поеду из Винтерхолда туда под благовидным предлогом, затем сверну к шахте, - он отложил карту и достал из сундука небольшой, металлический ларец. – Здесь кандалы скорби. Ими пользуются наши вербовщики для захвата опасных и строптивых новобранцев. Они полностью парализуют в человеке способность двигаться и читать заклятья. Вы наденете их на меня. Кроин открыла ларец и посмотрела на тонкие, чёрные, скованные цепью кандалы. - Операция должна пройти без примесей, - говорил Анкано. – Никаких болеутоляющих и прочих лишних зелий… - Я знаю. - Хорошо. После неё держите наготове свой клинок. Пусть вас прикроет Вилкас. Сердце ксивилаи – это его дух и разум. Мы с ним будем драться, и я не гарантирую победу. Если поймёте, что в теле меня нет, немедленно воспользуйтесь печатью. При удачном стечении обстоятельств я смогу первым вернуться в коллегию. Вы – просто отлучитесь в Данстар, а потом езжайте в Винтерхолд. За время вашего отсутствия я успею понять, как Око будет давиться моей душой. После этого, вероятно, план Арена не сбудется. Возможно, я сумею нейтрализовать активность артефакта. Кроин облизала губы, глядя перед собой. - Вы, скорее всего, погибнете. - Да. Но, объективно, это тоже выигрышный вариант. Довакин подняла взгляд на эльфа. Сердце в груди тяжело ворочалось. Она не смогла ничего сказать или сделать - проклятая нерешительность сковала ей горло. Она поднялась с постели и обречённо потянулась к мантии. Эльф мягко перехватил её запястье, опустил руку и некрепко сжал в своей. Это было откровеннее и нежнее, чем то, что произошло вчера. Рукопожатие оказалось болезненным, словно она касается того, кого заранее нет. Кто приговорён и уже является призраком. Чувствовать под своими пальцами его пульс на шее – невыносимо, она знала, что вырежет это сердце, которое ещё недавно заставила биться. Кроин с силой стиснула его плечо, впилась ногтями в зачарованную ткань робы. - Плевать, - то ли серьёзно, то ли со злостью прошептала она, избегая смотреть ему в лицо. – Я не позволю вам умереть. - Упрямство хуже надежды, Кроин, - он показался ей в этот момент почти растерянным. – Лучше заранее привыкнуть к тому, что я… - Замолчите, - требовательно перебила она, всё-же поднимая на него взор. – Я сама знаю, что мне лучше. Эльф быстро заговорил с непривычной для него взволнованностью: - Очень сомневаюсь. Истина в том, что я смертен. И именно сейчас – я неминуемо смертен. Как вы не понимаете - сильные привязанности для вас губительны. Теряя близких, вы теряете себя. Я знаю – сам таким был. Но, даже наивно объясняя данные прописные истины вам, я осознаю, что это страшно бессмысленно… - не договорив, он склонился к её лицу и поцеловал. «…потому что я сам привязан». Прикосновение к её губам было откровением. Тонкие прохладные руки на шее ощущались, как приглашение нырнуть в омут. Остановиться, заговорить или открыть глаза первые несколько секунд – невозможно. Кроин прижималась к нему всем телом, и в этом он слышал молитву - только не отпускай меня.***
Высокий человек в золотистой, тонкой мантии с капюшоном, надвинутом на глаза, пересёк двор коллегии лёгким, быстрым шагом. Его не задержали ни у моста, ни при входе в замок. Люди цепенели, когда он приближался. Гость легко преодолел все лестничные пролёты на пути в кабинет архимага и, не постучав, вошёл в приёмную. Увидев посетителя, Мирабелла встала в растерянности и возмущении. - Савос Арен у себя? - со странным, не узнаваемым акцентом спросил гость. Голос у него мягкий, вежливый, а по лицу было непонятно, сколько ему лет. Где-то между двадцатью тремя и восьмидесятью. - Вы, собственно, по какому вопросу? – строго поинтересовалась бретонка. Из кабинета раздался голос Арена: - Впустите господина Куаранира, Мирабелла. Его вопрос – лишь дань вежливости. Женщина посторонилась, недоумённо пропуская мимо себя странника. На пороге кабинета он снял капюшон, и выяснилось, что гость альтмерских кровей. Его пепельно-серые волосы до плеч были аккуратно собраны назад и открывали острые, небольшие уши. Куаранир покачал головой, глядя на архимага с сожалением: - Тревожные вести нам сообщил аналитический отдел Артейума. В прошлый раз вместе с той девушкой, что вы зовёте драконорождённой, мы прислали предупреждение держать Око как можно дальше от Избранника. Ведь вам известно, архимаг Арен, что если артефакт им овладеет, Избранник испепелит свою душу, Око поглотит эту энергию и будет целиком управлять оболочкой. А получив сосуд, воля Ока неконтролируема и жестока. Арен не смутился, а только прошёлся в сторону окна и как бы между прочим заметил: - Но если использовать небезызвестный посох, Избранник погибнет, а активированное Око станет управляемым. - Я догадывался, что вы осведомлены об этом, - покачал головой Куаранир и почти растерянно улыбнулся. – Поймите, архимаг, вы пытаетесь заполучить это оружие, но совершаете безумие, ведь у вас нет посоха Магнуса. Он давным-давно исчез вместе со своим легендарным создателем. - Мне прекрасно известно, где он, - пробормотал старый данмер неожиданно печально. Он подошёл к своему столу, на котором лежало большое, железное, дверное кольцо. – Да, Куаранир, вы не ослышались. И я просчитал момент, когда за ним следует отправиться. Мне бы хотелось сделать это много раньше, но в том месте, где он сейчас – хранить его до поры до времени куда надёжнее… - Одумайтесь, архимаг, - зашептал поражённый псиджик, - ни Скайрим, ни Империя, ни Саммерсет не готовы к появлению Ока Магнуса! - Не хотите ли вы сказать, что Талмор проиграет нам, если у нас не будет такой защиты? По моим прогнозам, эту землю спасёт теперь только чудо. Куаранир опустил голову: - Существуют почти неизбежные события, вам ли не знать. Однако, если оставить Око в Скайриме, это поставит весь континент под удар. - Псиджики, - проронил архимаг. – В последний раз, когда я пересекался с ними, был ещё юн. Но и тогда для себя выяснил, что прославленные мудрецы Артейума нередко лгут. Куаранир только пожал плечами: - Я хочу говорить с человеком, которого вы планируете отправить за посохом. Это ведь Довакин? – с усмешкой спросил он. – Не опытная Фаральда, не гениальный Дж`зарго, а девушка, с трудом одолевающая щиты уровня адепт… Не потому ли вы ее выбрали, что она влияет на Избранника слишком положительно, и это ослабляет силу Ока? Ведь если связь прервать, оно уснёт, и никакой посох уже не поможет. А так – она будет далеко в решающий момент. - Поразительно, но от ваших очей немногое возможно скрыть, - кивнул архимаг без выражения. – Впрочем, логика моих поступков очевидна – это верно. Что вы собираетесь сообщить Довакину? - Если Око активировано, я ничем не могу помешать вашим планам, архимаг, вы сами знаете, - строго сказал Куаранир. – А повлиять на девушку уже не успею. Лишь хочу дать ей совет. Что такое, господин Арен? Вынудите меня самого искать вашу ученицу? - Только будьте осторожны в своих советах, - тихо порекомендовал архимаг. – Кроин – девушка впечатлительная и следовать приказам не любит. После чего позвонил в колокольчик и попросил Мирабеллу отыскать Довакина. Но она вошла в кабинет не одна. За ней чёрной тенью следовал Анкано. Взгляд, которым он одарил Куаранира, с натягом можно было бы назвать даже просто вежливым. Девушка неожиданно почувствовала, что время оледенело, а в голове возник неприятный звон. Замер Арен, Анкано подле неё, выходящая из кабинета, Мирабелла. Такое было уже в Саартале, когда Куаранир сказал ей передать архимагу «держать одно отдельно от другого» и добавил, что именно ей придётся сыграть важную роль в происходящем с Оком. - Кроин, у меня нет времени и возможности беседовать долго, - быстро заговорил псиджик. – В ближайшую неделю архимаг пошлёт вас за неким посохом. - А почему меня сразу? – растерялась она. – В коллегии специальные отряды магов экспертов… Куаранир терпеливо сказал: - Если вы хотите, чтобы Избранник выжил, навестите Авгура Данлейского, но тайно. Никому не говорите, кроме самых доверенных. И время немедленно возобновило свой бег. Куаранир небрежно скользнул взглядом по Кроин и заметил: - Боюсь, я ошибся. Вы были правы. Савос Арен загадочно улыбнулся: - Значит, вам пора? - О, да, - и он намеревался пройти, но наткнулся на неподвижного Анкано, вставшим перед ним, точно айсберг перед суденышком. - Архимаг, - медленно произнёс он, - что этот человек хотел от Довакина? - Боюсь, произошло недоразумение, - псиджик снова надел свой капюшон. - Я же имею право задерживать подозрительных личностей? – уточнил Анкано, не отрывая тяжёлого взора с Куаранира. - Пускай уходит, - улыбнулся дружелюбно Савос. – Мне кажется, это и впрямь было недоразумение. Анкано медлил две секунды и заставил себя слегка посторониться, задевая плечом псиджика. Тот исчез за дверью, а архимаг напомнил талморцу, что книги, за которыми посылали Дж`зарго, давно уже прибыли в библиотеку. Кроин и эльф вместе шли в его кабинет и молчали, помня о следящих рунах. Лишь когда Анкано закрыл дверь, он спросил: - Что он успел наплести? - Ты знаешь его? – Кроин запоздало помнила, что он не любит, когда отвечают вопросом на вопрос, но эльф только пожал плечами: - Артейум считается обителью предателей. Они оставили свою родину, изменив родной религии. Их интересует лишь собственное могущество, хотя это мало отличает его от любой другой страны. Просто псиджики давно не вмешивались, и их контакт с архимагом тревожен. - Он почти ничего не сказал. Не было времени. Посоветовал найти Авгура Данлейского. Только я понятия не имею, где его искать, - Кроин решила с ним не спорить. - Помнишь, я упоминал, что какая-то сила воскрешает драугров каждый раз, если их убить? Это Авгур. У меня было время понять, что он такое. Но я не понимаю, зачем псиджик тебя к нему направил. - Якобы для твоего спасения. Анкано усмехнулся и прошёлся по комнате: - Всё много проще, Кроин - Артеум и коллегия не поделили Око. - Что такое посох Магнуса? – спросила Кроин задумчиво. Этот вопрос заставил Анкано замереть. - Ну, конечно… - он сел на свой письменный стол. – Архимаг изначально знал, что будет, если столкнуть меня и Око. Пока артефакт сосредоточен на мне с такой силой, его транспортировка опасна. Если во время пика активности Ока задействовать посох Магнуса, то сферу можно будет контролировать. Архимаг убьёт меня, устранит препятствие, а затем с помощью посоха надёжно спрячет Око, и у Скайрима появится управляемое, сильнейшее в мире оружие. Кроин страшно не нравился ход его мыслей. - Постой, ты говорил, Око Магнуса нельзя контролировать… - Этот посох – почти миф, вроде лука Аури-Эля. Сказка. Я и помыслить не мог, что он не только существует, но Савос ещё и знает, где он. Довакин облизала пересохшие губы. Она должна была это спросить: - Я верно понимаю, что если Доминион получит посох и Око, то ты добьёшься своей цели? Анкано молчал, и ничего хорошего это молчание не значило. - И ты знаешь, что я не смогу тебя убить, потому что… - она оперлась руками на подоконник, слепо глядя в небо. - Замолчи, - спокойно сказал эльф. – Я никогда не пойду против своих, и предупреждал об этом. Кроин почувствовала падение в безвоздушный, голодный зев пропасти. Она проиграла. Если этот эльф решит заполучить артефакт, Довакин будет драться, но печать не использует. А в одном бою с ним шансы у неё, мягко говоря, невелики. Кроме того, её вялое барахтанье ему не помешает. Она не сумеет заставить себя навредить альтмеру. Дышать резко стало нечем. Девушка сняла со своей шеи печать и положила её на стол. - Ты победил, - пробормотала она, чувствуя, как леденеет внутри неё грудная клетка. – Но я буду мешать тебе. Если захочешь продолжить игру, переступи через мой труп. Анкано покачал головой: - Я не хочу твоей смерти. Ты не умрёшь, но и защищаться не сможешь. Мне ничего не стоит самому руководить твоей вербовкой, - ровно произнёс он. – У тебя нет ходов. - Ты должен понимать - однажды я возненавижу тебя достаточно, чтобы убить… - Не страшно. Ты действительно решила, что манипуляцией сможешь заставить меня играть на стороне Скайрима? Она нервно улыбнулась: - То есть, я должна примкнуть к Доминиону, чтобы не потерять тебя. Меня научат убивать и пытать людей, я буду сражаться во славу Талмора, и мы с тобой замечательно сработаемся. А потом уедем в Алинор, оставив позади дымящееся тело Скайрима, и отлично вместе заживём. Так всё будет, мастер? Неожиданно он посмотрел ей в глаза, и Кроин поняла - ему больно. Видеть это было страшно и странно, хотя бы потому, что он обычно не показывает свою боль никому. - Так легко повелась? Ты никогда не сможешь верить мне, – он утвердительно кивнул. - Вероятно, это логично… Неожиданно Кроин вспомнила Солитьюд. Анкано намеревался убить себя за предательство своей родины. Он говорил ей сегодня о том, что не хочет умирать, ведь это сделает её такой же, каким он стал в своё время. Всё это блеф - не нужна ему её вербовка. Ненависть и ярость к себе за любовь к человеку, сожгла в нём веру в то, что он сможет когда-либо стать достойным сыном своей родины. Как он чувствовал себя всё это время, держась на грани ненависти и восхищения к ней? Кем он считал себя? Да, он впервые свободен, но какой ценой ему далась эта свобода… Стоило ему на пару секунд надеть маску негодяя, и Кроин испугалась, забыла, что, даже выиграв битву, выполнив задание, этот солдат Доминиона уже не в силах завершить начатое. Вот, что означала жестокая скорбь в его глазах. Кроин закрыла лицо руками от стыда за себя. Он столько раз спасал ей жизнь, он дал ей ключ от своей смерти, а она, едва представляется возможность, думает лишь самое плохое. - Я хорошо знаю теперь, что делать, - голос эльфа звучит твёрдо. – Око никому не достанется. Я покалечен. Быть может, я не смогу дать своей родине оружие, но я не позволю, чтобы оно осталось в Скайриме. - Разумно, - тихо сказала она, не убирая рук от своего лица. - Мне не требуется твоё согласие, - пожал плечами он. – Просто если убрать из общего уравнения Око, то оно решится, это вопрос здравомыслия. Если ты понимаешь – замечательно. У какого бы государства оно ни оказалось, это чревато бессмысленными смертями. Кроин прошептала: - На секунду я решила, что ты воспользуешься ситуацией. - Я бы хотел. И ты не представляешь, насколько сильно, - сказал Анкано. – Просто уже не могу. Так же, как ты не в силах убить меня. Думаю, мы разыграли эту игру в ничью. - Только я чувствую себя побеждённой. - Аналогично, но значения это не имеет. Итак, план в силе. Я покажу тебе, как найти Авгура, а утром мы приступим к операции. Возможно, будь в нём больше фанатизма, он бы, вопреки всему, завершил бы задание, но интеллект и фантастический эгоцентризм - плохие качества для послушной, внушаемой марионетки. Проблема, которую не предусмотрел Олундо, заключалась в том, что никто не видел в Кроин дракона. Она представлялась очень умелым воином, но всё же человеком. Отправив Анкано к ней, его отец не подозревал, что он однажды перестанет видеть в девушке ничтожество, к которым привык, но разбудит и поймёт её дракона… И всё-таки Анкано был до корней волос агентом Талмора – его плоть и кровь. Он отправил Олундо послание, в котором говорит о посохе, но не о его расположении. Молчать было выше его сил. Дописав послание, Анкано какое-то время смотрел на него, а затем передал призрачному ворону. Дымчатое создание решительно схватило пергамент и понеслось прочь. Он не испытывал и капли угрызений совести, глядя вслед птице. Навредить Кроин он и впрямь больше не мог, как не мог быть полноценным солдатом, но у него остались принципы и приоритеты. И впитались за десятки лет они достаточно крепко.***
Кроин стала куда лучше владеть заклятиями восстановления и делала некоторые успехи в фехтовании, хотя её умение и мастерство Вилкаса, как обычно, отделяла целая пропасть. Норд увидел ее после занятий в коллегии. Что-то в ней переменилось. Точно кто-то добавил сок семян чёрного лотоса в её кровь – жгуче-сладкий, чужой аромат. На тренировке Кроин была не собранной и вялой, хотя и старалась побороть себя. Норд молчал и думал, что спасение проклятого альтмера вошло в её дурную, пагубную привычку, но это не оправдывало её подход к бою, поэтому он был безжалостен. Уложив Кроин на лопатки в густые объятия липкого от оттепели снега, норд вонзил стальной клинок в землю рядом с головой девушки. - Убита. Это никуда не годится, Довакин. Такими попытками ты сможешь вызвать у своего врага лишь чувство жалости к себе и, возможно, он убежит в закат, чтобы не видеть больше подобный кошмар. Кроин неуклонно поднялась и, молча, взяла в руки клинок. Вилкас дразнил её нарочно, вызывая ярость. Эта двигательная сила всегда открывала в ней настоящие резервы энергии. Наконец, у норда получилось, и Кроин начала показывать какой-то результат в битве, но это выглядело странно. Неожиданно её лицо окаменело, движения изменили свой характер, утратили лихорадочность и энергию, но приобрели систему и силу. Неприятное чувство возникло – он словно дрался с тем талморцем. - Так, - медленно протянул Вилкас, подходя к ней и глядя в лицо, - что он с тобой сделал? - Поцеловал, - моргнув, пожала плечами она. Норд закатил глаза, а потом снова сконцентрировал на ней внимательный взгляд: - Это я, как раз, уже понял. Но было что-то ещё. Он не проклинал тебя, часом, в процессе? Вдруг у него какие-то необычные предпочтения… - Замолчи, - густо покраснев, она стукнула Вилкаса кулачком в плечо. В таверне, после пары кружек горячего меда, Кроин расслабилась, но взгляд всё равно выражал вселенскую скорбь. А потом она сообщила более конкретно о том, как будет проходить операция. - Ну, я могу прикончить его, если он подозрительно пошевелится в твою сторону. Не смотри на меня так, Кроин. Ты безнадёжна и, скорее всего, позволишь себя убить, - заключил норд, выслушав Довакина. - Я очень устала. Быть может, если это перевесит всё, я убью его. Она не шутила и смотрела на свой пятиугольник с печатью. - Я люблю чудовищ, Вилкас, но я не дура, - добавила она. - Он талморский ассасин, его личность подвергалась серьёзной подготовке. Не уверена, что я смогу использовать печать, но просто так не сдамся, если он вздумает меня предать. Однако, ты прав. В ходе операции я могу спасовать. И тогда… - она тяжело посмотрела на норда, и тот невомутимо качнул головой: - Даже не сомневайся, рука у меня не дрогнет. На этом переговоры завершились. Кроин предстояла ещё одна встреча. Она ступала, слегка покачиваясь, по узким, освещённым редкими фонарями, улочкам Винтерхолда, слушая, как ветер приносит с гор песни снежных волков. Ночь стояла тихая, ясная и прозрачная в хрупкости лёгкого мороза. У моста Довакин рассеяла над головой порошок незримости. Главное – стражам-экспертам на глаза не попасться, но время было выбрано правильно, и Кроин без труда пересекла мост. Спряталась за угол – по двору прошёл отряд стражей. Медленно и терпеливо обходя колоннаду, опоясывающую территорию, Довакин добралась до скрытой в стене двери. Никогда она не привыкнет к атмосфере Миддена – снегу, смерти и спрятанному за вуалями тишины напряжению. Теперь Кроин знала, что это затыкающее уши, безмолвие рождалось от ауры Авгура. Она, сверяясь с картой, которую она начертила из объяснений Анкано, подошла к нужному ей тупику. - А ты уверена, что хочешь войти? – будто отвечая разом на все мысли Кроин, спросил бестелесный собеседник. Он больше напоминал имитацию, иллюзию звуков, произносимых с помощью голосовых связок. - Да, - ответила Довакин, впрочем, не особенно задумавшись. Появившаяся в стене дверь медленно открылась, и девушка на пару секунд ослепла от голубоватого свечения, заполнившего крохотный закуток. - Авгур, это вы? – неуверенно спросила Кроин, рассматривая бьющийся ком света над колодцем. Он задрожал, и Довакину показалось, что так выражается смех. - Есть много путей, и все исходят из одной точки мгновения – пересечения координат прошлого, будущего, вероятного и невероятного. Каждый из нас – всегда в центре паутины, но слеп и тянет нити наугад. Так и живём, верно? Ты пришла спасти своего врага, и я отвечу на вопросы, но правильная ли это нить? - Он мне не враг, - без уверенности произнесла Довакин, и тут же смутилась. - Врагом является тот, кто пытается тебя убить. И он – враг. Но у него ничего не выйдет. Желаешь спасти его? Я уже посоветовал ему отдать тебе печать и отказаться от могущества, но последнее ему слишком чуждо. Ты используешь печать, и спасёшь душу талморца от уничтожения. - Он погибнет, - сурово произнесла Кроин, не скрывая своей досады. – Должен же быть другой способ. - Да, ещё можно сокрушить его Криком. - Не верю, что он умрёт. Кто так решил? – строго и недоверчиво спросила Кроин. - А разве не ясно до сих пор? Он сам. Годы назад на пепелище старого, альтмерского храма, когда на его глазах погиб тот, кого он любил, он проклял самого себя и с тех пор слепо следует пути смерти, искренне, но ошибочно полагая, что это единственный путь. Ты способна спасти его душу, но избавиться от смерти он должен сам – таковы правила Игры. У каждого внутри свой палач. Разочарование – самое мягкое слово, каким можно было бы на тот момент описать состояние Кроин. Прежде всего – она сильно разозлилась. Уставшая, измотанная бесконечно длившимся днем, девушка хотела нагрянуть к альтмеру, и… Как найти слова утешения для того, кто десятки лет назад наложил на себя проклятие. Кроин могла сколько угодно доказывать ему, что он ей нужен, и она понимала, но Анкано знает это. Просто остановиться уже почти невозможно - слишком глубоко каверна въелась в его душу.***
Колокол в тот день молчал. Все ученики разъехались, и занятия на время приостановились. Непривычно наблюдать тишину в просторных коридорах коллегии, неправильно. Кроин несколько раз проверила, всё ли собрала. Солнце едва встало, когда она заглянула к Фаральде сообщить о своём отъезде. Декан не дала в этот раз Довакину заданий и не спросила об ожидаемом сроке отсутствия… Девушка поддалась соблазну спозаранку заглянуть к Анкано. Глава внутренней безопасности выглядел так же, как и в любой рабочий день, но ей не понравилось осунувшееся его лицо, и впавшие щёки. Девушка подошла к нему и спокойно спросила: - Ты же всё равно предупредил своих о посохе? - Ты поймёшь, солгу я сейчас или нет? - Не важно. Просто скажи, чего мне ждать… - Когда всё закончится, укройся у Седобородых. Месяца полтора проведи в монастыре. И ещё, когда ты пойдёшь за посохом, за тобой будет усиленная слежка, предупреди об этом своего друга. Обычно мои приказы не нарушаются, тебя не должны тронуть, но ко мне уже нет доверия, - ответил он. Кроин опустила голову. Она неожиданно поняла, что не сможет ни ненавидеть его, ни противостоять ему. Девушка вымолвила: - Ты же понимаешь, что если ты выживешь, и из-за Ока пострадает Скайрим, мне придётся убивать. И я не буду трогать тебя. Я начну охотиться на тех, кем ты дорожил. - Я никем не дорожил, кроме тебя, Кроин, - безразлично ответил он, глядя в небо. – Я не вправе осуждать тебя за твоё решение. Только будь осторожна, солдаты Доминиона тренированы лучше, чем ты думаешь. - Может, ещё и спасать меня будешь? – плохо сдерживая досаду, процедила она. Он всё так же спокойно проронил: - Буду, если потребуется. - Даже если начну тебя ненавидеть? - Какое мне дело до твоей ненависти? – флегматично отозвался он. «Это верно. Никто в мире не способен ненавидеть его сильнее, чем он сам себя». - Так не честно, - прошептала она, заглядывая в его лицо. – Ты, оказывается, сам себя проклял. Авгур сказал, я должна буду использовать печать. Сегодня, проснувшись утром, я её выбросила. Анкано посмотрел на неё так, словно не знал, убить её или рассмеяться. - Не хотелось бы вводить тебя в это положение, - собравшись с духом, заговорила Довакин твёрже, - но ты сам виноват. Научил принимать себя, показал мне правду, спасал меня, а теперь весь такой гордый и пафосный хочешь сдаться. Не выйдет. Без печати победить я тебя не смогу. Придётся тебе как угодно контролировать себя и выживать. - Очень неразумно, Кроин, - пробормотал он с тревогой, глядя ей в глаза. - Ты говорил, что когда я в панике, становлюсь действенной, - парировала она в тон ему. - Однако, вы романтик, - с лёгкой иронией заметил эльф. Довакин поняла, что сейчас, возможно, последние минуты проведены подле него наедине и в покое. Но она заставила себя не думать об этом и сосредоточиться на деле. Девушка решительно выбросила из головы все сомнения, когда выходила из его комнаты. Ни следа не осталось от ясной ночи. Белый, сырой туман гулял по-хозяйски меж переулками, проглатывая звуки и время. Вилкас ждал девушку у конюшен. Они оба, молча, седлали лошадей и покинули Винтерхолд. Попасть в шахту незамеченными по словам норда было раз плюнуть. - Можешь сказать стражникам, что ты – Довакин и питаешь страсть к подземельям, - предложил Вилкас. - Учитывая, сколько времени я в них провожу, пока дерусь с нечистью, это, возможно, и впрямь становится манией, - проворчала Кроин, дрожа от холода. - Я отведу лошадей к ближайшей дорожной таверне и вернусь к тебе, - он улыбнулся ей на прощание так, словно ничего важного и не происходит. Нервы этого существа сделаны из эбонита. Довакин, замаскировавшись в длинный, серый, мешковатый плащ, согнувшись, неторопливо пошла в сторону шахты. Туман существенно облегчал её задачу. Едва за поворотом она оказалась одна, девушка использовала свиток полной незримости на случай, если стражи дорог обладают магическими навыками. Её не заметили, и она принялась взламывать дверь. Это получалось у неё хорошо. Даже слишком, как говорил Вилкас. В детстве Кроин жила в большом поместье. Обладая любопытством и острым нежеланием получить от взрослых нагоняй, она наловчилась использовать лёгкие заклятья магии трансформации и любые тонкие, металлические предметы, чтобы максимально аккуратно взламывать интересующие её замки. Она ничего без спроса не брала. Её целью было исключительно удовлетворение любопытства и самодовольство от того, что никто её не поймал. Наконец, она скользнула за дверь, оказавшись в холодной, застывшей тьме с запахами земли и прогнивших кореньев. Кроин быстро поняла, что не только она пользуется пещерой в своих целях. Замок на двери выглядел основательно потрепанным. Недолго петляя и стараясь не наступать на разбросанные бутылки, она дошла до просторного убежища, скинула вещи и вернулась ко входу, запирая дверь изнутри от непрошенных гостей. В густой тишине, наполненной ожиданием, она повторяла про себя алгоритм своих действий во время операции. Когда становилось трудно дышать от паники, она закрывала глаза и касалась руны в центре солнечного сплетения. И тогда никакой паники уже не было, лишь покой промёрзших стен и ожидание, но не тягостное, а мягкое, похожее на сон. Только иногда в голове её мелькали чужие для неё, странные мысли. Например, почему бы и не перейти на сторону Доминиона? Объективно – это позиция наибольшей силы и взаимовыгодного сотрудничества. Тогда можно было бы полюбоваться на горящий Винтерхолд, надоевший ей уже до зубовного скрежета. Вообще, она и раньше краем сознания понимала, что её слегка раздражает это глухое место, но до такой неприязни не доходило. Ещё она подумала, что сильно сглупила - надо было провести с Анкано ночь, а не уходить, гордо закутавшись в одиночество. И, вообще, она слишком себя ограничивает. Понимание этого даже не злило, а слегка раздражало. Кроин открыла Вилкасу дверь до того, как он собрался постучать. Довакин посмотрела на него разборчивым, внимательным взором, и под ним норду сделалось почему-то не по себе. - Я посажу его в этот круг, - рассказывала Кроин, указав на алый силуэт руны в центре пола. – После обряда обездвижу. Потом вот этим, - она ловко подбросила в ладони бритву Мехрунеса, - и заклятиями вскрою ему грудную клетку. Заранее приготовленный свиток заставит его сердце биться. Анкано умрёт от потери крови и шока в течение нескольких минут, но, пока сердце бьётся, эта смерть искусственна. Дальше действовать нужно очень быстро. Я проткну его кинжалом, вырежу и почти сразу пересажу сердце ксивилаи. Затем останется только продолжать читать заклятье. Собьюсь хоть раз в ритме или интонации – всё пропало, но я не собьюсь, - Кроин пожала плечами. – Однако, эта практика полна непредвиденных проблем, и, учитывая их, вероятность его гибели вырастает до семидесяти процентов. Возьми, - она протянула Вилкасу свой клинок Меридии. – Если Анкано станет опасен, я, возможно, буду не в себе. - Не сомневаюсь, что у тебя всё получится, - глядя в драконьи глаза, медленно вымолвил норд. – Но с духом ксивилаи такая порочная душа едва ли справится. - Он слишком высокомерен, чтобы сдаться без боя. Анкано появился без какого либо оружия во всём чёрном, собранный и совершенно спокойный. Встретившись глазами с Кроин, которую на время оставила тень эльфа, он заметил: - Я думал, драконам не ведом страх. Они переглянулись с Вилкасом. Взгляд норда говорил: этот меч у меня в руке с большим удовольствием перережет тебе глотку, если ты будешь плохо себя вести. Улыбка Анкано отвечала: надеюсь, звание Соратника носишь не для красоты, и ты умудришься не порезаться об эту зубочистку. Кроин снова вернула к себе тень и решительно произнесла: - Начнём. Может, хочешь что-то сказать на прощание? - Я промолчу. Ты спросишь меня о чём угодно после операции, - ответил он, снимая верхнюю мантию. - Ловлю на слове, - предупредила она. По бледно-золотистой коже эльфа пошли мурашки – в пещере было холодно. Волосы собраны в конский хвост, чтобы не мешались. Он опустился на колени в начертанный, рунический круг… Клинок Дагона был тяжёлым, от него ломило кости. Свойство его таково, что в бою кинжал может поразить врага с одного удара, даже просто коснувшись кожи, если так решит сам Дагон. Кроин начала уверенный речитатив нечестивого псалма. Под сводами пещеры они звучали раскатами, и она отстранённо поняла, что у неё всё получится. Тёмная магия и разрушение давалось ей играючи. Кроин никогда не акцентировалась на этом. Слово Дагона разбудило в ней неистовое желание отдаться ему на время. Отрешившись, Кроин видела в Анкано себя, как часто и бывает при грамотно выполненных, парных ритуалах. Кандалы скорби защёлкнулись на руках эльфа, и его тело застыло в идеальной, мраморной неподвижности. Кинжалом девушка коснулась верха грудной клетки и сначала несильно нажала, опуская вниз и оставляя кровавую полосу. Тёмная жидкость красивыми изгибами заструилась по неподвижному телу. Повинуясь нажатиям рук и режущими плоть словами заклятий, грудная клетка хрустнула и стала открываться, заливая кровью полностью и тело и песок под коленями альтмера. Можно было видеть, как медленно движутся лёгкие, бьётся огромное сердце – это показалось Кроин удивительно красивым. Прицелившись, не прекращая чтение псалма, она вонзила кинжал точно в самое сердце эльфа – по лезвию оружия прошлась тень, и Кроин прошиб пот от ощущения отнятой жизни. Но она не останавливалась, песня нечестивого псалма стала торжественной, когда огромное, чёрное сердце с алыми прожилками удобно легло в грудь эльфа, превращённую в алую рану. Кроин шагнула назад, продолжая ритуал чтения. Разорванные сосуды потянулись к сердцу ксивилаи. Заново качаемая кровь становилась чёрной. Лёгкие посинели. Грудная клетка стремительно закрывалась. Серели кости, и менялась с болезненной быстротой конституция организма. Под словами псалма соединялись ткани, кожа утратила тёплый, золотистый оттенок, приобретая цвет бело-голубого льда. Когда Кроин завершила читать заклятье, её страшно мутило, с ладоней капала горячая и обжигающая, как кислота, кровь, холодная испарина потекла по спине, и у неё было чувство, что теперь душа её навсегда запятнана скверной. Вилкас всего этого не видел, ибо для обряда необходимо полное отсутствие наблюдателей. Кроин позаботилась, чтобы её было не слышно, использовав специальный свиток тишины – такие чаще всего носят с собой в библиотеку студенты. Она слепо смотрела на вырванное сердце Анкано. Кроин попятилась назад, чувствуя, что тень эльфа уже не имеет над ней власти, и теперь ей по-настоящему плохо. Она медленно опустилась на колени, не заметив, как бесшумно подле неё возник норд, сжимающий в руке клинок Меридии. - Это было ужасно, - прошептала Кроин, вся дрожа. – Я словно смеялась над тем, как пытают младенцев на глазах их матерей. Мне так плохо… - Не теряй самообладания, Довакин и приготовься защищаться, - тихо и строго сказал ей Вилкас. Девушка кивнула, с трудом поднимаясь на ноги. Анкано нахмурился, что было физически невозможно с кандалами скорби. На груди стала медленно и неотвратимо проступать печать Мехрунеса Дагона, и это являлось очень плохим признаком. Если она появится целиком, значит, душа Анкано проиграла эту битву. Глаза из золотистых сделались сначала огненно-желтыми, затем накалились добела. Змеиные, вертикальные зрачки резко сузились. Из черепа прорезались небольшие, тёмные рога. Дело принимало очень скверный оборот. Кандалы на руках Анкано дрожали. А затем разлетелись на мелкую крошку. Прежде, чем Вилкас прикончил демона священным клинком, Кроин резко схватила его за руку. - Не двигайся. Я помогу ему победить. Норд кивнул, но приготовился вонзить клинок в сердце демона. Прикасаться к эльфу было больно, его кожа лучилась даэдрической магией. Кроин почувствовала близость к обмороку лишь потому, что коснулась его плеча. - Ты не сделаешь этого снова. Она имела в виду убийство дорогого человека и знала - эльф её поймёт. – Есть вещи, которые никто не должен повторять, просто потому что они уничтожат мир. Для кого угодно это было бы абстрактным понятием, но эльф не питал любви к неточным выражениям чувств, если дело касалось его самого. Кроин не ошиблась. Довакин скрипнула зубами от боли, когда ладони Анкано с силой сжали её за руки чуть ниже предплечья. Запрокинув голову, демон зарычал. И, если бы не мощные свитки для изоляции помещения, этот невыносимый звук вызвал бы обвал. В дьявольском стоне было слишком много всего, и оно обрушилось на Кроин. Вытерпеть подобное - выше её сил, поэтому она потеряла сознание. Редко когда девушка ощущала себя столь обессиленной. Налитое эбонитом тело отказывалось слушаться. Особенно болели руки и позвоночник – Кроин просчитала спиной все неровности пола. Она покачала головой, чтобы хоть как-то заставить себя шевелиться, и услышала: - Она в сознании. Следом звук шагов и голос Вилкаса: - С возвращением. Она с большим трудом открыла глаза, запястья коснулись знакомые, нежные руки и раздался запах восстанавливающих капель «Слёзы Шиггората». В голове стало стремительно проясняться. Довакин посмотрела на Анкано. Он выглядел, как обычно, только цвет кожи всё ещё хранил болезненно-голубоватый оттенок. - Кроин, вы не в своём уме, - пробормотал со вздохом эльф, - печать на моём теле была почти полностью завершена, когда вы имели неосторожность решить, что самое время обниматься с опасным демоном. - Зато помогло, - возмутилась Кроин. - Помогло то, что ты сказала. Прикасаться же было не только не обязательно, но и смертельно для тебя опасно, - выговорил Анкано. - Н-ну да, - пожала плечами она. - Мне, скорее, любопытно, как ты умудрилась верно подобрать слова, но об этом сейчас рассуждать нет времени. Нам пора разделиться. Я вернусь в коллегию и пришлю на почтовую станцию Данстара письмо, когда можно возвращаться, - сказал он. - То есть, осталось только Око, - прошептала девушка с тревогой, глядя в лицо Анкано. Вилкас закатил глаза и отвернулся. Когда Кроин приподнялась, чтобы поцеловать эльфа, она скоро убедилась, что вкус его губ не изменился, да и манера поцелуя тоже. Вниз живота опустилось пульсирующее тепло, и она подвинулась к Анкано теснее. - Что бы ты там не задумал, ты должен выжить. - Буду считать это приоритетным условием для выполнения своего задания. - Именно так и считай, - серьёзно согласилась она, выпуская его. Эльф стремительно покинул пещеру, и Вилкас повернулся к расстроенной девушке, качая головой. - Уверена, тебе страшно хочется съязвить, - пробурчала она. - Ага, - кивнул норд. - Но ты не станешь этого делать, потому что ты большой и взрослый, а я ещё маленькая и глупая. - Нет, я просто жду момент, когда ты не будешь выглядеть настолько несчастной, а кожа утратит бледно-фиолетовый оттенок трупа. Не совсем же я монстр, - ответил он, зловеще скалясь.