ПОРОК - это хорошо

      Эстетичное утро: то самое маленькое уютное кафе, расположенное в четырех кварталах от дома, очередной десерт, ради которого можно проскочить через всю очередь, а затем выслушивать недовольный бубнёж от других покупателей, легкий завтрак, вкусно пахнущий кофе, музыкальный канал, по которому играет Snoop Dog, разговоры на темы погоды и предстоящих праздников, детский смех за соседним столиком, прекрасный вид сквозь витрину, вечно куда-то идущие люди, и вот, наконец, знакомое лицо человека, встреча с которым назначена на сегодня. Он заходит внутрь помещения и начинает осматриваться. Томаса он, конечно же, ни разу не видел, зато Томас видел его.       Парень крупного телосложения, немного пухловатый и с избыточным весом, темнокожий, с карими глазами и большим носом, который сразу же бросается в глаза. Имя этого юноши — Фрайпан. История его не особо интересна, но все же, Эдисона он чем-то привлек, а именно — не секрет, кого он искал с того момента, как приехал в этот треклятый город. Фрайпан был в списке, который Томас теперь постоянно носил с собой в правом кармане джинс. Обычно телефон он таскал в правом заднем кармане, бумажник в куртке, а ключи от машины в левом переднем.       Этот список был важен для Томаса, потому что в нем были имена всех тех, кто так нужны ПОРОКу. Галли оказался крутым громилой лишь на словах, а на деле — мелким ссыкуном и предателем. Если бы только друзья видели его в тот момент, когда Тереза допрашивала его. Томас, к его сожалению, тоже пропустил это представление, зато с азиатом он порезвился.       Не сказать, что допрос дался ему легко. Кем бы там Том не прикидывался — это был не он. Жалкая и побитая подделка, не более.       Минхо Парк, как выяснилось, оказался крепким орешком. С ним пришлось возиться намного дольше. Он не желал разговаривать с Эдисоном, а Терезе начал отвечать лишь через день, когда ему приспичило в туалет и в животе начало предательски урчать. Он был слегка шокирован тем, что парень, которого они с друзьями пригласили за стол и дали ему шанс на дружбу, оказался копом или даже чертовым тайным агентом.       Естественно, никто не стал посвящать Парка в суть дела и объяснять, кто Томас такой и откуда взялся. Кстати говоря, Минхо был первым в списке Галли. Это, по меньшей мере, странно, если учитывать, что они знают друг друга чуть ли не с пеленок. Вообще, имен Флетчер дал немного: Минхо, Фрайпан, Уинстон, Арис, Алби, Бен (которого они уже давно схватили), парочка посыльных гриверов и Ньют.       За пять дней группа А смогла схватить четверых. В списке осталось только трое. Именно поэтому Томас следил за парнем, который сейчас ищет его взглядом в кафе, именно поэтому он назначил ему встречу. Найти его номер было просто, он не особо-то скрывал свой бизнес. Если говорить точнее, то Фрайпан торговал наркотой — кокс, марихуана, пластик.       Эдисон махнул рукой, чтобы парень мог узнать его. Не долго думая, он сел за столик. Юноша отметил про себя, что здоровяк совершенно не волновался. И это необычайно спокойствие было довольно подозрительным и, возможно, даже удручающим. Несмотря на события последней недели, ему все-таки хотелось видеть в барыгах обычных, почти что невиновных людей. Но в первую очередь, именно людей.       «Интересно, сколько лет он занимается этим?»       Фрайпан оказался достаточно дружелюбным. Он мило поддерживал разговор, но все равно оставался подозрительным, очевидно, думая, что за ним следят, хотя это даже странно, ведь этот город полностью погряз в дерьме — копам плевать на то, что здесь происходит. Тогда кто же может следить за ним? Вполне возможно, что он кому-нибудь насолил, но обычно боятся именно таких, как Фрайпан, а не наоборот. Уже позже Тому пришло в голову — Фрай боится, что за ним скоро придут, ведь не секрет, что несколько ребят пропали и их ищет полиция, но громила никак не подумал, что тот самый человек, которого ему нужно бояться, это сам Том.       Парень рассказал ему обо всех расценках, ассортименте, способах оплаты. И этого юноше было достаточно, чтобы взять дело в свои руки. В руки ПОРОКа.       — Я готов купить четыре грамма пластика уже сейчас, — сказал Эдисон, на что его новый знакомый расхохотался на все кафе. Эта реакция его слегка озадачила, но он предпочел промолчать.       — Если изначально собирался покупать, то зачем назначил встречу в таком людном месте?       — Оу, — дошло, наконец, до Томаса, — у меня тут машина за углом, деньги тоже там, так что это отличное место для заключения выгодной сделки, — и он улыбнулся во все тридцать два зуба. Ему искренне хотелось верить, что актер из него получился хороший. Как правило, Тереза раскручивала потенциальных барыг, а Томас её подстраховывал, но в этот раз он предпочел разделиться. Все эти собрания, проходимые в их доме, допросы, угрозы и прочие элементы насилия жутко выматывали его, а с Терезой точно не удалось бы переключиться на что-то хорошее. Она любила болтать о работе. В мельчайших, мать твою, подробностях.       Подозвав официанта, Эдисон попросил счет, затем быстро расплатился и двое вышли из кафе. Юноша почувствовал некий озноб. Последние дни были очень холодными. Они двинулись в сторону машины и, проходя мимо доски объявлений, Том заметил объявления о пропаже нескольких подростков, которых уже никто не найдет. ПОРОК умеет прятать людей, и хорошо прячется сам.       «Словно крысы», — подумал юноша.       Подходя к машине, Томас уже доставал ключи. На самом деле, погрузить здоровяка в тачку было изначальным его планом, и этот план приближался к кульминации, но некоторые писатели не умеют писать стоящих произведений и рушат все на корню, а человек, который пишет историю Томаса, видимо, настоящий идиот, раз уж испортил такой момент, где брюнет смог бы показать всю свою брутальность — достать оружие, помахать им для вида, а затем вырубить противника и привезти в общее логово, где стервятники — Тереза и Дженсон атаковали бы его. Неожиданно план тайного агента из группы А нарушает парень с пшеничным цветом волос. Как он здесь оказался и что тут забыл? Да черт его знает.       — Что здесь происходит? — спросил он, на что Томас не дал никакого ответа. Молчание — одна из дурацких привычек юноши при общении с братом «бывшей подружки».       Так уж вышло, что Рассела он решил оставить напоследок, но, если тот все пронюхает раньше времени, то операция пойдет коту под хвост. Разумеется, он насторожился, опасаясь за собственное прикрытие.       — Ньют, дружище, — прокричал здоровяк и полез обниматься к грозному парню в кожаной куртке, походившей на атрибут байкеров, в то время как Эдисон молча стоял в стороне, — ну что, новости есть? Ребят так и не нашли?       — Нет, Фрай, не нашли, — в глазах Рассела четко выражалась боль, а в душе Тома проснулась совесть, что неудивительно. Конечно же, ему было не по себе от одной только мысли, что все эти ребята, которых они поймали за последние дни, были чьими-то друзьями, родственниками т даже возлюбленными. Томас — не чудовище, просто он устал от этого города, а потому мечтал поскорее покончить с делами, чтобы вернуться домой.       Он опустил взгляд вниз, чтобы Ньют не смог увидеть, как ему стыдно, но тот даже не обратил на это внимания.       — Я дам тебе знать, если что-то станет известно, а пока иди, — продолжил парень, и когда здоровяк хотел что-то сказать, Рассел лишь шикнул на него.       Такой расклад вещей Томаса совершенно не устраивал. Во-первых, Ньют полностью накрыл его план, во-вторых, ему бы не хотелось оставаться с ним наедине, но кто его спрашивал, верно? Фрайпан не возникал особо и, получив четкий приказ, быстро скрылся в тени улиц.       Похоже, Ньюту не мог перечить никто в этом городе. Иначе покажите Томасу этого смельчака — он лично пожмет ему руку.       Рассел облокотился на машину и внимательно посмотрел на юношу. Тому пришлось взглянуть на него в ответ, ибо чувство беспокойства сковывало грудь, а страх быть раскрытым заставлял вести себя непринужденно, как будто ничего не происходит.       — Не знал, что ты принимаешь, — отстраненно произнес Ньют, что для Тома было явным оскорблением.       — Я не из этих!       — Тогда из каких ты? — усмехнулся он, намекая на недавний инцидент. Лицо украсила нескромная улыбка, граничащая с раздражительным оскалом.       — Тебе смешно? — Томас продолжал играть дурочка. Нет, он и вправду был слегка в замешательстве после случившегося, но со стопроцентной уверенностью мог заявить, что это никак не повлияло на него.       Никогда прежде он так не ошибался.       — Да, Томми, мне смешно! Смешно, потому что ты говоришь, что не один из «этих». Ты не такой, как я, но стоял и позволял целовать себя! Ты не такой, как большая часть этого города, но собирался купить у Фрайпана наркоту!       — Так вот в чем дело? Хочешь поговорить о том вечере? — недовольно уточнил он, надеясь получить отрицательный ответ.       — Ну, я был бы не против! — повысил голос Ньют, но выглядело это намного мягче, чем обычно. Он почти не злился.       Что ж, Ньют хотел поговорить. Отлично! Ничего удивительного, что их с Соней семейка требовала регулярных объяснений. Это, судя по всему, для них являлось нормой.       Может быть, Ньют и не злился, но вот Томас — да, и еще как!       У него будто снесло крышу и пробрал словесный понос. Он начал кричать на Рассела прямо по середине улицы, не замечая, как люди внимательно смотрят на них. Он что-то вопил, смотря прямо на собеседника и брызгая слюной, но проблема в том, что Ньют не слышал практически ничего из того, что он сказал. В момент ярости у Тома поблескивают глаза, выступают вены на руках и шее, а взгляд становится диким — вот, что заметил Ньют, когда тот кричал на него. В какой-то момент Том замолчал, и он ждал какой-то реакции, но получил совсем не ту, которую ему хотелось бы.       Ньют вновь примкнул к его губам, прям как в ту ночь, зажав Тома между собой и машиной так, что вряд ли тот смог бы убежать. Бежать он и не собирался, но следовало что-то сделать. И вот опять — он не сделал ничего! Лишь стоял на месте и позволял парню с пшеничным цветом волос вновь сминать его губы.       На вкус это было приятно, а вот по ощущениям совсем не так. Томас не чувствовал отвращения или неприязни, вовсе нет. Он лишь ощущал всем телом, что это неправильно, что природа не признает таких союзов, как и общество. Это аморально, асоциально, и он вырос с такими убеждениями, которые менять не собирался.       Себе он врать не стал, признаваясь, что целовался Ньют хорошо, даже слишком. Делая выводы, он не опирался на ощущения. Как бы глупо это ни звучало, но он основывался на том, как парень орудует языком — ловко, аккуратно, но потом это сменялось импульсивной небрежностью. Ньют находил какие-то приятные точки или что-то вроде этого, иначе почему Томас ощущал приятную волну, распространявшуюся по телу. И все-таки ему казалось, что поцелуй оценивался им достаточно объективно.       — Боже, Томми, перестань думать! — слегка напористо попросил Рассел, отвлекшись от его губ всего на мгновение.       — Я не могу. Пойми, я ничего не чувствую, — частично, но ложь.       — Тогда почему ты позволяешь мне?       Ньют хотел услышать хоть что-то, что подбодрило бы его, но ответа не последовало, как и всегда.       — Томас, отвечай мне!       И вот тот самый момент, к которому Том даже не был готов. Это довольно странное ощущение, словно что-то кольнуло внутри едва заметно, но оставило отпечаток. Почему он уловил этот момент? Почему он задумался над этим? Ведь это всего лишь имя, но только Ньют звал его так. Из его уст имя Томаса звучало искреннее. Каким бы неправильным он не считал все происходящее между ними, но Томми — ласковое, твердое, веселое, да любое — оно как раз таки было правильным.       Томас понял, что ему нужен человек, который не будет обращаться к нему, как все. И он знал, что со стороны Ньюта это проявляется не только в произношении имени.       Всю свою сознательную жизнь он был уверен, что никому не нужен, за исключением Терезы, которая, к слову, в какой-то момент поставила на первое место работу, а не лучшего друга, так что по факту он уже много лет был один.       В самый первый раз произнесенное Ньютом «Томми» для него ничего не значило, но как же быстро все может измениться, если ты погрязаешь в пучине одиночества и отчаяния. Наверное, поэтому он и попросил его:       — Не называй меня так! Ты не можешь. Только не ты.       Совершенно чужой ему человек проявил больше тепла, чем те, в ком он нуждался всю жизнь, — мама, Тереза и даже отец.       Господи, ему просто нужно было услышать это еще раз. Еще раз почувствовать себя особенным, ведь и вправду — никто и никогда не называл так его.       Должно быть, Ньют вложил в эти слова больше смысла, чем должен был. Он прислонился лбом к холодному кончику носа Томаса, который до сих пор был прижат к машине, а затем, подняв голову, вновь поцеловал его. Только и в этот раз Томас всего лишь позволил ему целовать себя, не отвечая никакой взаимностью, но все же то был по-настоящему особенный раз, ведь он не просто оценивал этот поцелуй, нет. Он пытался его прочувствовать.