A Week of Rain

Кларк Кент стоял внутри дома у озера, капли дождя с его волос капали на пол и тихо стукались о пол в тишине. Он дрожал, как будто ему было холодно (его кожа была холодная как мрамор. Брюс оставил на лбу поспешный поцелуй прежде, чем успел одуматься). Он все еще был одет в черный костюм, в котором они похоронили его. Похоронили его. — Но ты… — начал говорить Брюс. И не смог закончить. Кларк ступил на полшага вперед, его глаза горели предвкушением. — Да? — спросил он. — Ты знаешь меня? Брюс не мог встретиться с ним глазами. Он смотрел на шрам, пересекающий его щеку. Шрам, который оставил Брюс — Я не помню свое имя, — прошептал Кларк, и Брюс понял, что его зубы стучат. — Извини. — Не… — Брюс прервался и сглотнул. — Сядь, — произнес он. — Я принесу одеяло. Кларк с благодарностью принял одеяло. Затем они сидели в молчании, пока Брюс разводил огонь в камине, как будто он знал, что Брюсу требуется время, чтобы собраться с мыслями. Крошечное пламя скакало по щепкам. Брюс безотрывно смотрел на него. — Тебя зовут Кларк Кент, — сказал он в огонь. — Узнаешь? Стояло долгое, созерцательное молчание. А потом прозвучало: — Нет. — Ты помнишь… — меня, с ногой на твоем горле. Меня, насмехающегося над твоей беспомощностью. Меня, тащущего тебя по земле, как сломанного игрушечного солдатика. — …что-нибудь? — Я не помню ничего перед пробуждением в канаве, — ответил Кент. — Тогда зачем ты пришел… — ко мне. — Сюда. — Я… не знаю. Я просто знал, что Готэм важен. Что некто по имени Брюс важен. И когда я увидел твое лицо по телевизору, я узнал… Брюс ждал. В камине ярко вспыхнула бумага, превращаясь в пепел. — Я знал, что ты важнее. Я не знаю почему. Я просто знал, что должен найти тебя. Мы… — голос дрогнул. — Мы… — долгая пауза. — Мы знаем друг друга? Брюс обернулся. Сколько раз он думал, что сказал бы, будь у него пара лишних секунд. Что прошептал бы он на ухо Супермену? Тысячи сценариев, тысячи снов, тысячи возможностей. — Мы были друзьями, — сказал он вместо любых из них. Он надеялся, что к концу это было правдой. — Ах. — Что-то промелькнуло на лице Кларка, но тут же исчезло. — Почему я ничего не помню? Это было хорошим вопросом. Сразу после вопроса как ты, черт возьми, выжил? Ну и еще вопроса, есть ли у него силы. — Там была… катастрофа, — сказал Брюс. — Здесь, в Готэме. Ты попал в нее. Кларк коснулся шрама на щеке. — Вот как я… Брюсу совсем не понравился вопрос. — Ты пытался помочь людям, — сказал он в ответ. Кларк наклонил голову, как собака, услышавшая отдаленный звук. — Помогал людям? — повторил он, и в сердце Брюса впилась смесь надежды, счастья, и глубокой, берущей до костей усталости. — Ты репортер, — сказал Брюс. — Ты пытался помочь, и все пошло к чертям. Мы думали, ты мертв! — его голос дико дрогнул на этом слове (тяжелое тело Супермена на его руках, последний взгляд на лицо, навеки закрытое крышкой гроба) у него снова ныли колени. Он и не понял, как упал на каменный пол. — Мы думали, что ты… Руки Кларка, тоже вставшего на колени, обхватили его, а одеяло напоминало защиту плаща. Его пальцы были теплыми. Его тело было теплым. Он говорил с Брюсом и Брюс слышал его (живое, бьется!) сердцебиение и чувство радости и чувство вины и тоски обрушилось на него. Через некоторое время Кларк очень мягко сказал: — «Мы»? — Твоя мать, — сказал Брюс. — Твои коллеги и друзья. — Моя мать, — бездумно повторил Кларк. Брюс сбросил с себя покрывало, пытаясь подняться на ноги. — Я позвоню ей, — сообщил он, ужаснувшись, что до сих пор не подумал об этом. — Я должен ей сказать.  — Брюс, я… не помню ее. — Вспомнишь, — отрезал Уэйн. — Я уверен, что вспомнишь. — Его руки дрожали, пока он набирал номер Марты. Только когда она подняла трубку, и мужчина услышал ее «Алло?» то вдруг понял, что не знает, что сказать: «Привет, это Брюс. Твой сын не умер?» Маразм. — Здравствуйте, — начал он. — Это… это Брюс Уэйн. Кларк не умер. *** Кларк услышал вздох на другом конце линии. Затем наступила тишина. — Простите, — сказал Брюс. Он выглядел совершенно потерянным. Он выглядел как человек, который очень редко терялся, и понятия не имел о том, как найтись снова. — Он жив, Марта. Он не помнит… он ничего не помнит. Но он жив. Марта, вы здесь? В комнате стояла тишина. Только по оконному стеклу стучал дождь. И из-за этой тишины Кларк услышал женский голос: — Могу я увидеть его? Брюс повозился с телефоном и, включив, видеосвязь направил камеру на Кларка. Кларк снова услышал ее вздох, и попытался улыбнуться. Затем экран мигнул, и на нем отобразилось женское лицо в обрамлении седых волос, глаза, от которых шли морщинки, повествующие о долгой жизни и смехе. Кларк не вспомнил ни того, ни другого, он успел осознать только незаверенную волну эмоций. — Я не помню тебя, — сказал он, смотря на катящиеся по чужим щекам слезы. — Но узнаю, — глубокий вздох. — Пожалуйста, поверь мне. — Я верю тебе, — сказала она, и улыбнулась сквозь слезы. — Брюс, можно мне… — Самолет будет в аэропорту Смоллвиля завтра утром, — прервал Брюс. — Я позабочусь об этом. Просто скажите им, кто вы. Не беспокойтесь ни о чем, просто приходите. — Пожалуйста, — прошептал Кларк. Когда телефон выключился, он попытался зажмуриться и сосредоточиться. Дождь становился все сильнее. Когда он снова открыл глаза, Брюс разглядывал его цепким взглядом, но тот быстро сменился на более нейтральный.  — Откуда мы знаем друг друга — спросил Кларк. — Может память у меня и не очень, но я знаю достаточно, чтобы понять, что репортеры редко водятся с… — он неопределенно махнул рукой в сторону озера, камина, и постмодернистской роскоши дома. — Мы встретились на вечеринке, — сказал Брюс. — Мы не поладили. — Мужчина легко улыбнулся. — Как же я тебя покорил? Улыбка исчезла. — Оставаясь самим собой, — ответил Брюс. — Как же ты покорил меня? В темных глазах проскользнула боль. — Я не знаю, — прошептал Брюс. Кларк сглотнул. — Мы не ладили, когда я пропал, — констатировал он. Брюс отвернулся. — Мы… поругались незадолго до этого. Жутко. То как он сказал это, укрепившаяся железная уверенность в его голосе… Кларк наклонился и поднял с пола сброшенное Брюсом одеяло, и аккуратно, уголок к уголку, сложил его. Когда он закончил, то уже мог держать лицо. — Ну, если хочешь это исправить, — сказал он, — ты можешь рассказать мне обо мне. *** — Твоя спальня была на третьем этаже. На стенах висели плакаты с любимым аниме и любимыми баскетболистами. Ты копил пенни в копилке в виде свиньи. Огонь почти погас, и комнату освещали только тлеющие угли. Горло непроизвольно сжималось. Все эти месяцы исследований и разговоров с Мартой Кент, Питом Россом, Ланой Лэнг, расспросы людей в Смоллвиле, готовых рассказать о Кларке Кенте. Словно это помогло бы ему узнать его лучше. Он рассказал Кларку о его детстве, о его друзьях, о его доме. Он не рассказал ему о его способностях. Кларк сидел рядом с ним на диване. Он принял душ и сейчас сидел в выбранной им одной из самых простых пижам Брюса. Он улыбался, и Брюс хотел, чтобы это продолжалось вечно. Но наконец он прервался и оглянулся на Кларка. — Я не помню, — сказал Кларк. — Но спасибо. Ты, очевидно, хорошо знал меня. Слова на бумаге, пиксели на экране, факты в файлах. Это все, что было у Брюса. До сегодняшнего дня. — Я интересовался., — сказал он. Кларк перевел взгляд на огонь. — Я… прости, я не помню тебя, — сказал он. — Мне жаль, что мы поссорились в конце. Звук тела Супермена, падающего на камень. Его взгляд, когда он вдохнул аляповатый зеленый газ. Он, задыхающийся, и пытающийся объясниться с Брюсом. Поссорились. Брюс встал. — Уже поздно и ты, наверное, устал. Я расскажу о твоей жизни в Метрополисе утром, если хочешь. — Знаешь, чего я хочу больше? — Брюс оглянулся на него, и Кларк улыбнулся. — Я хочу знать о тебе. — Я-… — Брюс смотрел на Кларка. Шрам на щеке портил идеальную симметрию скул, но придавал какого-то скорбного очарования. — Я не очень интересный человек, — сглотнул Уэйн. Кларк хмыкнул и развел руками, указав на дом у озера и всю его аскетичную роскошь. — Я искренне сомневаюсь в этом. — Богатство не делает тебя интересным, — гнул свое Брюс. Кларк вздохнул, наклонив голову на бок. — Правда, — согласился он. — Но ты все равно интересен. Я могу быть уверен. — Затем эта улыбка снова осветила его лицо, как последние лучи солнца перед дождем. — Я не был бы твоим другом, не будь ты интересен. Брюс отвел взгляд. — Ты уверен, что дивана достаточно? Ты можешь занять мою кровать, тебе стоит нормально выспаться. — Мне и здесь хорошо, — сказал Кларк, взбивая подушку. — Спасибо, что позволил мне остаться. Брюс пожал плечами, затем надавил на панель на стене, опускавшую шторы и отрезающую дом от мира. — Стоп, — в голосе Кларка было столько откровенной паники, что Брюс мгновенно подскочил к нему. — Что случилось? — Я просто… — Кларк, казалось, пытался вдохнуть. — Я не люблю темноту, — сказал он. — Мне нравится видеть все вокруг. Мне не нравится-… быть одному в темноте. — Одна ладонь сжалась в кулак, словно он ждал от Уэйна насмешки. Брюс вспомнил грязь под воротом костюма. Грязь и кровь под ногтями. Он снова коснулся панели, и жалюзи спокойно скользнули наверх. Напряжение явно покидало Кента. Он выдохнул тихое: — Спасибо. Брюс оглядел темную комнату, освещенную лишь головешками в камине. Затем он тихо включил верхний свет примерно на тридцать процентов. — Так нормально? Он видел, как Кларк сглотнул. — Чуть больше будет… лучше, — сказал Кларк. Брюс увеличил свет до пятидесяти процентов. Затем он включил один из уличных фонарей, чтобы Кларк мог видеть происходящее на улице. — Ты можешь настроить их как хочешь. — Я немного увеличу твой счет за электричество, — ответил Кент с легкой усмешкой. — Меня не волнует, — ком в горле Брюса отказывался исчезать. — Я могу себе это позволить. — Спасибо, — сказал Кларк. — Увидимся утром. — Да, — ответил Брюс. Самым жестоким кошмаром за всю его жизнь будет не найти Кларка на диване поутру. — Увидимся утром. *** Кларк лежал на диване Брюса Уэйна — он не был удобным, как, казалось, ничто в этом месте не было предназначено для удобства, — и закрыл глаза, но сон не приходил. Мрак застыл неподалеку в ожидании. Дождь скользил над озером, как огромные матерчатые крылья. Он вспомнил выражение лица Брюса, когда тот вспомнил об их ссоре до его исчезновения. Как он дрожал, когда Кларк обнял его. Звук его голоса, когда он рассказывал о детстве Кларка в мельчайших деталях, пытаясь помочь ему вспомнить. Кларк поплотнее завернулся в одеяло, воссоздав в мыслях Брюса, включающего свет и прогоняющего тьму. В конце концов он впал в сон без снов, ведь тьму разгонял свет.