Нам бы чистый лист

К четвертому курсу Минерва узнала, что Том сирота. Возможно, именно с этого курса между ними и началось это... Понимание... Они соревновались. Теперь из спортивного интереса. И на самом деле проводили много времени вместе. В библиотеке. Никогда не сидев за одним столом, оба приобрели привычку располагаться так, чтобы всегда видеть друг друга. Минерва молча ухмылялась про себя. За год они настолько натренировались, что частенько чувствовали на себе взгляды, но не могли поймать друг друга с поличным. Стоило только оторваться от учебника, как незримый наблюдатель становился молниеносно глубоко погружен в свои дела. Уезжать на Рождество впервые было волнительно. На ставшим привычном месте Минерва оглянулась и попрощалась с ним глазами. Коротко и быстро, но именно попрощалась. А все каникулы Минерва скучала. Она совсем отвыкла учиться в одиночестве за эти полгода. После Рождества она не спала по ночам. Редко, но такое бывало... На последней игре Минерва упала с метлы. И даже не успела испугаться. На самом деле она просто ничего не помнила; сознание потеряла сразу. Очнулась уже в госпитале. К ее удаче, лечебное действие костесроста она тоже ощущала в бессознательном состоянии. Ни боли, ни страха, ни эмоциональных потрясений. Только почти недельное созерцание потолка под бесконечные переживания гриффиндорцев. Им не у кого списывать! Сможет ли Минерва вернуться в квиддич?! Она конечно любила однокурсников, точнее большинство из них за душевную открытость и стремление помогать. Но в данный период времени их коллективное отсутствие такта настолько выбивала ее из колеи, что она быстро уставала. Много спала днем. Мало ночью... На четвертую ночь тихий скрип отвлек ее от рассуждений об анимагии. Дверь приоткрылась и Минерва прикрыла глаза, притворившись спящей.Чья-то тень скользнула и через минуту рядом с ее кроватью материализовался Том. А ей не хватило духу открыть глаз. Она с замиранием сердца слушала, как он устраивается на полу рядом с кроватью, тихим шепотом накладывают согревающие чары (такие сильные!!!) и... как он дышит. Но вскоре его дыхание заглушил какой-то шаркающий звук. Она долго гадала. Потом поняла - Том рисует. Уверенными штрихами, сильно надавливая на карандаш так, что наверняка на ни в чем неповинной бумаге остаются бороздки. Весь следующий день, в короткие перерывы между сном она возилась от нетерпения и ждала. Когда он пришел, она была честной и встретилась с его взглядом. Том как и в прошлый раз просто сел рядом с кроватью. Просто положил голову на край, правда так, чтобы не касаться Минервы. Ей стало спокойно...Ей нравилось просто не спать с ним и держать руку буквально в миллиметре от черных волос, ощущать в себе зарождающееся желание коснуться. Приласкать... Потом у него забурчал живот. От голода. Минерва подавила глупый смешок и молча сгребла с прикроватной тумбочки целую кучу шоколадных лягушек. Расположив их на одеяле она села и глазами попросила его забраться к ней. Эту ночь они провели сидя на разных концах кровати и увлеченно распаковывая лягушек. Некоторых даже съели. Потом еще из кучи карточек выбирали те, которых нет. У Тома, кажется, не было до этого ни одной... С тех пор Минерва часто думала по ночам... Возможно, если бы на следующий день ее не выписали, они бы смогли выбраться из установившихся рамок общения? Еще... Иногда по ночам гриффиндорка тихо плакала, наложив заглушающие чары и накрепко задернув полог. Теперь Минерва понимала, что она всегда была такой. Тогда, на третьем курсе она помирилась со всеми, но характер ее дружбы изменился... Там, в библиотеке ее молчаливый спутник не лез к ней с вопросами о личной жизни, не давал ей советов, не исходился критикой, а тем более девичьей ерундой или глупыми сплетнями. Ей нравилось быть одной, предаваться размышлениям. Минерва всегда была сама по себе. Том такой же. И среди того много, что беспокоило ее, отчетливо выделялось такое непутевое желание сказать ему хоть пару слов. Разбить их безмолвие длиной в три года. От квиддича она отказалась.