— Вам стоит быть внимательнее к своим подопечным. Меня тревожит то, что с каждым разом они все чаще принимают неверные решения, тем самым давая вашим соперникам победить. Нашей главной и единственной задачей являет…
Раф не слушала то, что говорил профессор дальше. Все это они знали наизусть, но, как самые покорные и правильные ученики, не возражали при очередном повторении. Голос Аркана, такой монотонный, спокойный (но все же с некоторыми нотками недовольства) эхом отдавался в аудитории.
Здесь всегда и при любой ситуации было чересчур тихо, ведь ангелы слишком правильные для того, чтобы шептаться или как-то прерывать лекцию. Подобное бы сочли едва ли не преступлением века и с крайнем осуждением посмотрели на виновного.
Оглянувшись по сторонам, Раф тяжко вздохнула и подперла щеку рукой. Сейчас, будучи абсолютно невозмутимой и расслабленной, она как никогда ощущала себя чужой среди своих.
Все вокруг выглядели удрученными и задумавшимися, будто их лично в чем-то обвинили. Дольче, Ури, Мики и даже Англ-Ли с сожалением в глазах смотрели на профессора. Кажется, каждый из них принял это слишком близко к сердцу. Впрочем, как и положено добропорядочным ангелам.
Она знала, что слова Аркана по большей части относились именно к ней. Он то и дело разочарованно качал головой и мерил сердитым взглядом всякий раз, как узнавал об очередном провале.
Наверняка считал ее худшей студенткой в истории своей преподавательской карьеры. И был, если порассуждать, абсолютно прав. Раньше одна мысль о подобном, как и перспектива остаться второгодницей, вызывала у Раф предательскую дрожь по всему телу и неподдельный ужас. Сейчас же ей постепенно становилось все равно.
Плевать, сколько раз Эндрю нагрубил своей маме на этой неделе и подводил доверие друзей. Плевать, что с каждым разом он все больше шел по наклонной и начинал врать, жульничать и предавать.
Возможно, сейчас этот мальчик как никогда нуждался в своем ангеле-хранителе. Но ведь ничего непоправимого не случится, если она на какое-то время оставит его, а потом, во всем разобравшись, вернется к своим обязанностям? В конце концов, Гас проследит, чтобы он оставался по крайней мере невредим, не так ли?
Игнорируя голос разума и пряча совесть куда подальше, Раф закрыла лежащий перед ней учебник и отодвинула на другой конец парты. Ее взгляд на секунду зацепился за маленькую, довольно потрепанную временем книжку, что все это время лежала в общей стопке с другими тетрадями.
Она помотала головой и прикусила нижнюю губу, отгоняя от себя навязчивые мысли, так не кстати появившиеся. Не стоит отвлекаться еще больше и в очередной раз заглядывать туда, где для себя она все равно не найдет ничего нового. Сейчас нужно лишь сосредоточиться на уроке и том, что говорит профессор. Очередные проблемы ей ни к чему.
Однако рука сама против воли потянулась к книге буквально через пару секунд. В очередной раз проклиная свое самообладание, Раф злилась на себя из-за нетерпеливости. Почему это вообще ей так важно?
«Инструкция для соулмейтов» была тем, что она неоднократно читала в прошлом и знала чуть ли не наизусть. Но что-то так странно, неуклонно тянуло ее к этому вновь. Вальяжно открыв первую страницу, ангел принялась читать до боли знакомые и давно выученные слова.
«Для того, чтобы избавить себя от боли и мучений, вызванных силами метки, необходимо найти своего соулмейта как можно скорее. В этом может помочь внутренняя связь, которой оба наделены. Слушая голос сердца и разума одновременно, найти того, кто предначертан вам судьбой, не составит труда. Закрепление же самой метки произойдет в том случае, если вы оба откроете друг другу свои души. Для истинного счастья важен не только физический контакт, но и духовный».
В последний раз посмотрев на написанное, Раф поймала себя на странных, столь редких мыслях о Сульфусе. Интересно, имелась ли у них эта самая внутренняя связь?
Или подобные привилегии распространяются только на правильно подобранные вселенной… пары? Называть его своим «соулмейтом» она не решалась даже в мыслях.
Девушка помнит, как однажды почувствовала внутри себя что-то чужое, неизвестное, будто переданное от кого-то. До сих пор бросало в дрожь и пот от того, как она едва не потеряла контроль над собой у всех на виду. Но можно ли считать демонические силы Сульфуса, бушевавшие в ней, своеобразном подарком от их связи? Или же это обыкновенное проклятье мироздания и запустившийся механизм самоуничтожения?
Настолько погрузившись в свои мысли, Раф даже не сразу заметила, что урок был окончен. Слова профессора в очередной раз пролетели мимо ушей, и лишь благодаря выходившим из аудитории сокурсникам она спешно начала собирать свои вещи.
Прижимая к груди учебники и натянуто улыбаясь друзьям, ангел покинула помещение под пристальным взглядом Аркана. Шестое чувство упорно твердило ей, что все это может обернуться не лучшими последствиями. Неужели кто-то может догадаться о происходящем? И что с ней в таком случае будет?
Остановившись в конце длинного и довольно темного коридора, который как обычно пустовал, Раф сделала глубоких вдох. Прижавшись спиной к одной из колонн, она на секунду закрыла глаза, пытаясь восстановить над собой контроль и не поддаваться панике.
В последнее время собственные страхи и удушающие мысли забирают гораздо больше сил и энергии, чем чары метки. Ей было страшно, и она ничего не могла с этим поделать.
Кое-как свыкнувшись и приняв ситуацию, Раф, не переставая, размышляла о последствиях.
С каждым новым днем она, просыпаясь, благодарила Судьбу за то, что еще жива. Так безумно, до дрожи хотелось насладиться абсолютно каждым мгновением и успеть сделать еще хотя бы часть из того, что планировала.
Ведь все это относительное спокойствие — обыкновенное затишье перед бурей. Очень скоро им предстоит расплата, и во всей вселенной не найдется ничего, что может их спасти.
Подавив в себе странное желание рассмеяться, Раф аккуратно коснулась своего запястья. Подобное действо было почти в новинку — до этого дня она трогала и рассматривала метку лишь для того, чтобы обработать и перебинтовать. Делать это просто так казалось чем-то грязным, мерзким и отвратительным.
Ведь это имя на ее руке принадлежало дьявольскому отродью, который являлся полной противоположностью ее светлой, чистой сущности. Всегда казалось, что только одни мысли о нем в такие моменты будут осквернять ее душу так же, как однажды осквернили тело.
И если последнее сделал с ней против воли кто-то свыше, не спрашивая и не давая возможности что-то изменить, то хотя бы одно уберечь точно в ее силах.
Но надолго ли?
Забывая обо всех своих принципах, ангел торопливым движением сдернула повязку и обнажила метку. Даже в полутьме имя Сульфуса ярко выделялось и контрастировало на фоне ее бледной кожи. Зачарованно смотря на это, она против воли вновь прикоснулась.
Нежно водя по запястью пальцами другой руки, Раф, кажется, даже забыла, как дышать. Рана, как ни странно, совершенно не кровоточила, а сама метка вдруг слабо озарилась светло-желтым свечением. Это подействовало отрезвляюще.
До смерти напуганная происходящим, она тут же прекратила свои недавние действия. Тяжело дыша, судорожно забинтовывала запястье и мысленно проклинала себя за это.
За то, что посмела почувствовать какое-то странное тепло внутри.
Стало стыдно и отвратительно от самой себя. Щеки тут же вспыхнули ярким румянцем, а ладошки от волнения вспотели. Раф отказывалась верить в то, что было здесь минуту назад.
Она улыбалась, думая о Сульфусе! Фактически дотрагивалась до него через свою метку и ощущала какой-то необычный жар, совершенно доселе неизведанный.
Интересно, а почувствовал ли это он?
Нет, нет, нет! Это какой-то бред, такого совершенно точно не может быть! Наверняка ей все это просто показалось, почудилось или приснилось наяву. Можно найти тысячу объяснений и оправданий. Но точно не принять эту ужасную, пакостную… правду.
Буквально в десяти метрах от нее послышались чьи-то тихие, но уверенные шаги. Когда ее плеча осторожно коснулись, пытаясь тем самым привести в чувства, ангел поблагодарила высшие силы за то, что успела вовремя спрятать метку.
— Раф? — взволнованный женский голос прозвучал почти над ухом, заставив невольно вздрогнуть. — Ты в порядке?
Медленно повернув голову в ту сторону, откуда доносился звук, она прищурилась, пытаясь рассмотреть лицо собеседника. Мики, все еще держа свою руку на ее плече, смотрела на нее с какой-то долей страха и обеспокоенности.
— Д-да… все хорошо, — на губах расцвела фальшивая улыбка, которая должна была подтвердить произнесенные слова, но вызвала лишь больше подозрений.
Раф поняла, что это, кажется, не возымело должного эффекта. Подруга скептически приподняла одну бровь вверх и просверлила недоверчивым взглядом. Но решила все-таки промолчать, негласно напоминая им обеим, что ангелы не умеют врать.
— Что ты тут делаешь совершенно одна? Это ведь почти заброшенное крыло, здесь никто не ходит.
Услышав вопрос, она заметно оживилась и удивленно начала оглядываться по сторонам. Когда искала место уединения, то совершенно не думала куда направляется — крылья просто понесли ее сюда. Теперь, осмотревшись, Раф поняла, что коридор выглядит даже немного пугающе.
Длинные, почти бесконечные однотонные стены, среди которых всего одна дверь, красочно расписанная. До этого ей приходилось мельком слышать о подобном от Анг-Ли: кажется он как-то рассказывал о загадочной комнате, где находились портреты всех смертных. Неужели это именно оно?
— Я… я не помню, как здесь оказалась, если честно, — в этот раз ангел ответила предельно честно, будучи совсем обескураженной от обстановки вокруг. — А что привело сюда тебя?
— Профессор Аркан посчитал, что ты выглядела сегодня слишком обеспокоенной и попросил поговорить с тобой, — Мики пожала плечами, дружелюбно улыбнувшись.
Раф едва сдержалась, чтобы не фыркнуть в ответ. Подобное было бы совершенно неуместно и противоречило нормам этики, а у нее и так слишком много проблем. Однако внутри взорвался буквально целый вулкан недовольства: почему окружающие так любят всё усложнять?
— Это очень мило с его стороны, — она старалась произнести этот как можно более любезным и почтительным тоном, — но я просто немного не в духе.
— С тех пор, как появилась твоя метка, не так ли? — на этом вопросе Раф застыла, затаив дыхание от неожиданности, — знаю, это болезненный процесс, но послушай, — Мики выдержала небольшую паузу, собираясь с мыслями. — Ты страдаешь, и это сказывается на твоем подопечном, который страдает не меньше. Гас уже сбит с толку и даже перестает радоваться своим победам, ведь мальчик почти переступил черту невозврата. Если ты упустишь его сейчас, то потом не вернешь! Это будет и твоим концом тоже, чувство вины за потерянную душу будет терзать до конца жизни.
Закончив говорить, Мики опустила глаза к полу, каждой клеточкой тела ощущая страх за этого смертного. Да, она не имела к нему никакого отношения, но Эндрю — всего лишь мальчик, невинный подросток, которого некому оградить от ошибок и защитить.
Сейчас она, безусловно, сама того не ведая, рискнула и сболтнула лишнего, упомянув о Гасе. Никто не должен знать о том, что они продолжают общаться после того, как перестали вместе работать.
Но когда во время одной из ночных встреч Мики узнала от него о происходящем; о том, как порой Гасу даже не нужно ударять пальцем о палец, чтобы искусить смертного, ибо он сам чисто механически стал выбирать плохие пути, то поняла, что не может стоять в стороне.
Мики никогда не могла запомнить правило семьдесят три, из-за чего ей постоянно приходилось выставлять себя не в лучшем свете перед профессором. Но, посмотрев на запущенный случай с Эндрю, выучила с тех пор, кажется, на всю жизнь.
«Чем меньше хороших поступков совершает подопечный, тем тяжелее ангелам воздействовать на него», — голос Аркана набатом звучал в ее голове. И, посмотрев на того мальчика, можно было понять, что шансов с каждым днем становится все меньше и меньше.
Раф стояла как вкопанная на одном месте, не имея возможности пошевелиться или что-то сказать. Сейчас ей словно открыли глаза на столь простую истину и наконец показали весь ужас происходящего.
Какой же эгоисткой она была все это время! Так боится запятнать свою ангельскую честь и чистоту души, но при этом совсем забыла о том, кто в ней так нуждается и чью душу она должна охранять гораздо бережнее собственной!
— О сферы, что же я наделала, — девушка приложила ладонь к губам, отчаянно пытаясь придумать план того, как все исправить.
— Я рада, что ты услышала меня, — Мики в одобрительном жесте кивнула головой, — кажется, я смогла выполнить просьбу профессора.
Раф вымученно улыбнулась в ответ и, извинившись, быстро попрощалась. Сейчас ей нужно было найти Эндрю и сделать хоть что-нибудь, дабы у него появился шанс. Но, пройдя пару шагов, вновь была остановлена голосом позади себя:
— Это было отнюдь не единственным, ради чего я пошла за тобой.
— Тогда что еще? — она остановилась, чувствуя растущее внутри напряжение от неизвестности и плохого предчувствия.
— Не хочешь поговорить со мной о том, что происходит? Я могу помочь.
— Боюсь, что не можешь, — ответ прозвучал резко и почти раздражительно. Раф закрыла глаза, собираясь с мыслями, — прости.
— Это опасно, неужели ты не понимаешь? — Мики подошла ближе, беря ее за руку. Сейчас как никогда было важно донести до нее всю суть и опасность происходящего; ведь, рискуя быть вычисленной, она могла подставить всех вокруг. — К тебе уже начали приглядываться, пожалуйста, доверься мне и расскажи, что с тобой творится. Я могу помочь.
Раф не сводила с нее долгого, полного сожаления взгляда. Ей так до безумия хотелось действительно довериться и просто рассказать обо всем, выплакать всю свою горечь, услышать совет.
Но от одного представления того, как подруга отреагирует, когда узнает; как ужаснется и отвергнет, а после в страхе побежит к Высшим — все это заставляло стиснуть зубы и молчать. Горло будто сжали в тиски, не давая ни единой возможности что-либо сказать.
Ей, в конце концов, абсолютно не понять, что значит быть связанной с мерзким отродьем подземелий.
— Извини, Мики, но мне нечего тебе рассказывать. Все в порядке, — ответ придумывался на ходу, был довольно сухим и до безобразия лживым, — а сейчас я действительно тороплюсь, увидимся позже.
Мики еще долго смотрела вслед удаляющейся фигуре. Она не знала, что стоит делать: проклинать подругу за упрямство или попытаться понять ее страх, за которым, возможно, скрывается нечто большее, чем предполагалось?
Можно было, конечно, открыться первой и дать понять, что подруга не одинока в своих бедах. Но Мики боялась. Ведь это не только ее тайна. Раф выглядела взвинченной, нервной, в каком-то плане даже неуравновешенной.
Что, если она решит пойти к Сферам и рассказать обо всем, понадеявшись на помощь? Тогда им с Гасом останется лишь молиться на то, чтобы ведомая страхом девушка не проболталась. И, к тому же, что мешает Сферам проникнуть в ее разум и просмотреть все воспоминания?
Нет, слишком опасно. Раскрываться перед Раф нельзя до тех пор, пока они с Сульфусом сами не смирятся и не скрепят узы метки.
Во всяком случае, остается лишь ждать и надеяться, что подруга не натворит глупостей прежде, чем примет свою судьбу. А это лишь вопрос времени.
Впрочем, всегда есть запасной план.
***
Ури всегда считала себя довольно рассудительной, расчетливой и практичной. И была безумно собой горда, ведь эти качества, если их правильно использовать, дают возможность многого добиться. У нее всегда были задатки лидера и четкая, ясная цель, к которой стоит стремиться.
Она была идеальна во всех смыслах. Рожденная в Высшей расе; в том мире, где царит доброта, порядочность и чистота. Выращенная среди себе подобных и окруженная теплом, лаской и уютом. Все это уже имело крупные основания для того, чтобы считать себя лучше извечных соперников.
Ведь они — всего лишь грязная, отвратительная чернь с отсутствующими нормами морали и этикета. Каждый момент они проводят среди хаоса, мерзкого запаха серы и низкосортных, пошлых шутках, которые понятны только им. Демоны лишены чувств; они не умеют заботиться, дружить или любить. Ими лишь двигает похоть и азарт.
Ури казалось, что, только смотря на них, она уже как будто теряет себя прежнюю. Было стойкое ощущение, что их компания и редкое совместное времяпровождение могу отрицательно сказаться. Что они могут ее
испачкать.
Ведь если тело еще можно отмыть, то что делать с тем, что забирается тебе под самую кожу? Как вывести пятна грязи из своей чистой, невинной души? Именно поэтому она сводила свои встречи с противниками до минимума и приобщала к подобному друзей.
Ури помнит, как, будучи совсем еще маленькими, двенадцатизвездными ангелочками, пыталась доказать Раф свою правоту. Поначалу подруга ни в какую не хотела ее слушать, говоря о том, что к своим противникам, несмотря ни на что, стоит относиться уважительно и толерантно.
Но потом, после долгих изнурительных бесед, при содействии даже собственных родителей, ей все-таки удалось добиться должного результата. Спустя пару звезд Раф наконец прислушалась к ее мнению и приняла правильную точку зрения.
Тогда Ури была до невозможности счастлива, понимая, что, как говорится у смертных, «убила двух зайцев одним выстрелом». Не только убедила в своей правоте; ей наконец посчастливилось проявить свои лидерские задатки и заставить Раф делать что-то по своей указке!
Надломить ее личность, пустив свои корни со своими убеждениями и постепенно наблюдать за тем, как это приносит свои плоды.
Это должно было стать началом ее восхождения к величию, но система дала сбой. Раф не пожелала отдавать свои позиции своеобразного лидера и вновь отодвинула Ури на задний план. Это заставляло злиться, ненавидеть и тихо проглатывать свою зависть. Так или иначе она понимала, что это временно.
Однажды Раф обязательно оступится и совершит оплошность, сделает неправильный шаг и упадет в бездну. Тогда начнется новая эра, и пьедестал славы и признания достанется тому, кто действительно этого заслуживает.
Ведь, в конце концов, тот, кто умеет ждать, дождется большего.
И пусть ей до сих пор приходится мириться с несправедливостью судьбы, смотря на то, как Раф в очередной раз ее опередила и получила свою метку раньше, Ури знает, что все ее мучения не напрасны.
Вблизи послышались странные, раздражающие копошения и едва различимые звуки, которые прервали ее размышления. Нахмурившись и встав с кровати, ангел тенью прошмыгнула в другую часть комнаты.
Обычно в это время она спала крепким сном, который ничем не прервешь, но эта ночь явно выбилась из общего режима. Растерянно стоя напротив кровати своей спящей соседки, Ури не знала, что делать и как правильно реагировать.
Раф ворочалась, стонала что-то несвязное и выглядела испуганной. Было понятно, что ей снится кошмар, но являлось ли это нормой вещей? Стоит ее будить или это обычное явление для тех, кто обзавелся меткой, но не нашел соулмейта?
Ури поежилась, вспомнив о всех «прелестях» мироздания. Процедура принятия может затягиваться до бесконечности и весь этот процесс — воистину проделки дьявола.
Испытывать на своей шкуре хотелось меньше всего на свете, но и альтернатива не самая красочная.
Постояв на одном месте еще пару минут, девушка все же пришла к единственно верному для себя выходу. Взяв в руки свою камеру сновидений, она слегка пригнулась и сделала снимок. То, что ангел сейчас увидит, станет ответом на то, нужно ли будить Раф.
Однако, взглянув наконец на картинку, Ури шокировано застыла и тут же закрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Реальность определенно превосходила все ожидания. Слегка оправившись от потрясений, она медленно сделала два шага назад и даже случайно выронила фотографию из рук.
Сейчас становилось понятно лишь одно: уснуть сегодня Ури точно не сможет.
***
Ночь — лучшее время для тайных любовников, заговорщиков и извечных противников, которым, по воле Судьбы, приходится работать рука об руку. Под покровом темноты намного легче провернуть все то, что кажется небезопасным днем.
Тебе хочется думать, что вас никто не увидит; не услышит секреты, которые надо похоронить. Тьма таит в себе многое, укрывая от недружественного взора всех, кто в этом нуждается.
При свете дня вас могут подслушать, увидеть, разоблачить. Ночью же инстинкты обостряются; слух становится острее, а зрение — четче, ведь ты боишься того, что скрывается в тени. Прислушиваешься. Приглядываешься.
— Вы теряете сноровку, уважаемый профессор, — проворчал мужчина, медленно разворачиваясь и встречаясь лицом к лицу с той, кого так долго ждал. — Раньше почувствовать ваше приближение было куда сложнее.
— Не льстите себе, — губы расплылись в хитрой улыбке, — просто за столько лет вы давно выучили мою энергию. Этого достаточно, чтобы заметить меня даже на расстоянии сотни километров.
Темптель скрестила руки на груди, внимательно разглядывая обстановку. Видела, как нервничал коллега, в неодобрительном жесте сжимая губы. Ему явно было неуютно, ведь сейчас время, когда темные сущности достигают апогея своих сил.
Ее время. Лучшее из всех, когда с легкостью можно запугивать, запутывать и соблазнять. Врываться в людские сны, мерещиться в зеркалах, дышать в спину, доводя грешников до исступления. Именно по ночам заключались лучшие из сделок, известные истории.
Суккубы, инкубы, низшие сущности — все выходят на охоту, чтобы насытиться. До тех пор, пока на землю не прольется первый луч солнца, загоняя их обратно в Ад. Тогда ангелы вновь почувствуют прилив сил, чтобы вернуться к работе и восстановить баланс, замести следы разрушений. Чтобы дать людям надежду.
Они редко встречались вот так. Украдкой пробираясь через пустые коридоры школы, оглядывались по сторонам в надежде, что все ученики исполняют правила и спокойно спят в своих постелях. Никто, конечно, им ничего предъявить не сможет, но к чему лишние вопросы и болтовня?
Поэтому сегодняшняя встреча означала лишь одно: случилось что-то, требующее их немедленного вмешательства и скорейшего обсуждения.
— В любом случае мы здесь не для того, чтобы обмениваться комплиментами.
Аркан сухо кивнул, нахмурившись.
— Несколько моих студентов вызывают серьезные опасения.
— Как и мои. Я наблюдаю за ними слишком долго, чтобы не заметить, как худшие из них начинают сдавать позиции, — Темптель озадаченно покачала головой, — впрочем, некоторые наоборот начинают радовать. Гас настолько преуспел в своих заслугах, что я готова позволить ему в скором времени заключить сделку со смертным и забрать душу. Он перейдет на следующую ступень без сдачи экзаменов и станет вторым учеником Золотой Школы, что смог опуститься так низко в рекордные сроки.
— Первым, несомненно, были вы.
— Несомненно, — она кокетливо улыбнулась и протянула это низким, соблазнительным голосом, — вы крайне наблюдательны.
Ангел вздохнул, стараясь не терять самообладания. За столько лет совместного преподавания он так и не смог до конца привыкнуть к ее манере общения. Коллега не скупилась на флирт, вызывающие взгляды и острые словечки.
Поначалу это немного смущало. Еще ступая на Землю несколько веков назад юным первокурсником, он, безусловно, знал, кто такие демоны и на что способны. Готовые на все, чтобы запутать не только смертных, но и своих соперников, они прибегали к разным способам. Порой грязным.
Но сейчас, имея за спиной большой багаж опыта и стаж преподавания, который они делили на двоих, Аркан давно ко всему привык. Очень и очень редко у нее получалось хоть как-то его смутить.
Темптель, несомненно, была красивой и даже в какой-то степени — роскошной. Изящная, статная, элегантная. В то же время хладнокровная, расчетливая и умеющая искусно все провернуть в свою пользу. В старые времена она определенно была бы той, кого отдали бы на соблазн людским царям.
И все же его восхищало в ней далеко не это. Внешняя оболочка — отнюдь не главное и явно не первое, что должно стоить восхищения. Ангелов учили смотреть глубже, заглядывая в душу каждого существа.
И пусть демоны с особым рвением доказывали, что у них ее нет, это было ложью. Ведь там, за сотнями масок презрения и напускного безразличия, Аркан видел многое. Видел любовь и страх за каждого своего студента.
Темптель, словно мать, закрывала собой от бурь. Яростно и ревностно защищала доверенных ей юных демонов. Была готова рвать когтями и клыками любого, кто представлял опасность.
Именно это в ней восхищало. У нее не было детей, но своим ребенком она считала каждого, кто заходил в ее класс.
— Уверяю вас, этого не потребуется. Гас не отберет блеск вашей славы. Раф — хорошая девочка, которая скоро вернется к своим обязанностям и сбережет душу смертного.
— По статистике, хорошие девочки имеют свойство связываться с плохими мальчиками и нести после себя одно разрушение, — стараясь прикрыться шутками, Темптель скрывала тревогу и волнение.
Увидев озадаченное лицо коллеги, фыркнула.
— Бросьте, будто вы сами не думали об этом. В конце концов, ради этого мы здесь и встретились.
— Я размышлял об этом, не скрою. И все же это глупости. Ангелы и демоны не могут влюбиться, законы природы ясно гласят об этом. К тому же, они отказались работать друг с другом.
— Отказались, потому что не идиоты и не хотят проверять на себе последствия нарушения правил ВЕТО. И я не говорю о низменной природе чувств, которые испытывают смертные. Что, если в этом недоразумении замешаны как раз законы и ошибки природы?
Аркан открыл рот, собираясь спешно возразить. Но также и закрыл, переваривая услышанное. Могла ли соперница оказаться права? Разве мироздание способно на такие оплошности и сбои в идеально заточенном механизме?
И все же факты действительно были на лицо. Он проработал на своем посту достаточно долго, чтобы сразу узнавать уже ставшие банальными симптомы. Из года в год наблюдал за юными ангелами, большинство из которых замыкались в себе, стоило им только увидеть на себе чье-то имя.
Что-то тревожило и пугало его студентку настолько, что она едва обращала внимание на подопечного. Недавно Раф даже обратилась в больничное крыло, получив сыворотку, чтобы иметь возможность спать по ночам. А еще ее метка никак не хотела избавить хозяйку от мучений…
Но ведь всему есть разумное объяснение? Девочка может быть просто напугана и обескуражена столь неожиданным известием о суженом, с которым ей придется разделить свою вечность. В шестнадцать звезд, еще толком не успев познать жизнь, смириться с подобным бывает нелегко.
А запястье с меткой… запястье продолжает беспокоить просто потому, что она все еще не встретила того, чье имя носит на своем теле. Ангелов слишком много, чтобы так легко и скоро найти нужного. Энджи-Таун огромен; количество жителей практически соразмерно количеству землян.
Ведь каждому из них надо познать добро и зло равномерно. И с приростом населения людей ангелов и демонов рождалось все больше. Города бессмертных росли и увеличивались в геометрической прогрессии, пришлось даже открывать новые школы.
— Я все же думаю, что вы можете ошибаться. Нам не стоит вешать на студентов ярлыки до того, как мы разберемся в ситуации.
Темптель хмыкнула, разглядывая идеально черный небосвод. Даже без единой звезды.
— Согласна. Мы разберемся, но без привлечения Сфер. Это мое условие.
— Конечно, — Аркан едва заметно улыбнулся, не ожидая ничего другого.
— В любом случае, эти проклятые метки принесут нам не мало хлопот. Кучка подростков с бушующими гормонами и заклейменными частями тела, словно скот — то еще развлечение. И чем я заслужила подобное? В очередной раз это скидывают мне на рога, считая, видимо, что я — не лучший преподаватель в истории дьяволов, а просто какая-то нянька.
Ангел скрепил руки в «замок», без всякого осуждения наблюдая за минутной вспышкой ярости. Она была порой слишком темпераментна; готовая взорваться в любую минуту, если чувствовала, что что-то угрожает ее ученикам. Страх за них, неимение представления о том, как лучше помочь — все это рушило ее стены идеального, показательного хладнокровия.
— Ну-ну, не стоит так нервничать, уважаемый профессор. Давайте успокоимся и пройдем в мой кабинет. Там я напою вас чаем, который вы так любите, и мы обо всем еще раз подумаем.
Он указал в сторону самой высокой части здания; туда, где располагались ангельские аудитории. Раздраженно фыркнув, Темптель после минутного раздумья все-таки взлетела и направилась следом. Дорогу до его кабинета она знала прекрасно, но все же решила следовать позади, словно впервые туда идет.
— Только не тем, что был в прошлый раз. Паршивый вкус, тошнило еще пару недель.
— Ромашка, вообще-то, хорошо действует на нервы.
— Вот себе их и лечите. А мне плесните пару капель алкоголя.
Аркан развернулся, чтобы окинуть коллегу удивленным и озадаченным взглядом. На что Темптель лишь ехидно усмехнулась.
— Да бросьте. Мы оба знаем, что в левом ящике вашего стола вы храните бутылку, которую умыкнули у французского короля в одна тысяча семьсот девяносто третьем году. Бедняге, кажется, потом еще голову отрубили, — у нее буквально загорелись глаза от восторга, стоило вспомнить собственное студенчество. — Это были лучшие каникулы, которые нам когда-либо устраивали наши профессора.
— Да упокоят Сферы их души, — сухо ответил ангел, не разделяя энтузиазма соперницы, — и я не крал. Это сделали вы, а потом просто кинули бутылку мне в руки. Сказали, дескать, нас обыскивать не станут.
Темптель задумалась, пытаясь вспомнить тот день.
— И правда. Сколько столетий прошло, всего не упомнишь, — протянула елейным голосом, — и все же согласитесь: казнь была великолепной! Столько крови, ужаса, страха! До сих пор помню, как у меня тряслись колени от восторга. Я тогда даже написала первое в своей жизни эссе.
— Не думаю, что Людовик шестнадцатый разделил ваш восторг, — недовольно проворчал Аркан, совсем не понимая причину восхищений этим зрелищем.
— И все же я тронута тем, что вы так бережно храните мои подарки.
— Ради спокойствия вселенной, прошу вас, помолчите. Иначе мы перебудим моих студентов.
— Да, они будут обескуражены, увидев, как их святой профессор крадется поздней ночью в свой кабинет в сопровождении невероятно красивой дьяволицы. Какой скандал! — она театрально улыбнулась.
Аркан тяжело вздохнул, пропуская даму вперед. Терпение было почти на исходе, но он старался проявить понимание. Демоны всегда пытаются скрыть волнение и страх за глупыми и неуместными шутками; это часть их сущности.
— Коллегой, — невозмутимо поправил, ставя на кофейный столик чашки, — и мы просто решили выпить чаю.
— Ну да, конечно.
