Мама и дождь

      Сарада уже было задремала, но неожиданно мощный раскат грома разбудил её.       Она немного полежала без сна. Усилившийся дождь навязчиво стучал в окно спальни. Скрип деревьев и далекий вой бродячих собак не позволяли вернутся в мир сладких видений. Девочка включила торшер, взяла книгу, надела очки и попробовала читать. Строчки разбегались, буквы не хотели скрадываться в слова, а те, в предложения. Сейчас, любимое занятие не доставляло удовольствий.       — Может попросить у мамы какое-то слабенькое снотворное? — подумала Сарада, и решительным жестом сбросила с себя одеяло.       В их большом доме было слишком много места для двух маленьких женщин, но Сакура всегда говорила, что когда вернётся Саске, пустоты не будет, а Сарада слишком ждала отца, что бы не верить маминым словам.       Не смотря на позднее время, свет в комнате самого сильного ирёонина Конохи, был включен.       «Она снова работает! — Сарада не произвольно сжала кулачки. — Да сколько это будет продолжаться? Ей нужен отдых. Больница не развалится, а вот мама, очень даже может!»       Девочка резко отодвинула дверь, и уже готова была разразиться гневной тирадой о вреде недосыпания, но увидела то, что заставило её сдержаться.       На спинке маминого рабочего кресла, (как в прочем и всегда) висела старая хламида — отцовское пончо.       — Оно меня греет, — часто растягивая губы, в какой-то измученной, усталой улыбке повторяла Сакура. — Правда, греет. Вот просто прикасаюсь к нему спиной и всё. Мне кажется, я прислоняюсь к твоему отцу, а от него исходит уверенность, он меня обнимает сзади и можно вечность провести в его тепле…       На полу валялись свитки и несколько кистей. На большом письменном столе лежали медицинский справочники. Разной толщины и размеров, различной степени потертости, с пестрыми картинками, и без них.       В самой гуще научного завала спала Сакура. Женщина подложила под щёку руку и совсем не эстетично пускала слюни на чью-то историю болезни.       Сарада сняла с дивана плед и аккуратно накрыла им мамины плечи. Перекладывать папино пончо на другое место, или ещё хуже — надевать его, было в их доме под строжайшим запретом.        Мимоходом губами коснулась большого лба с печатью бьякуго на нем.       — Эй, что ты делаешь? — сонно потирая глаза спросила куноичи.       — Прости, ты такая милая, что не возможно удержаться и не поцеловать.       — Иди сюда. Давай посидим все вместе. На улице ужасный ливень, и думаю, для Саске наше тепло сейчас не будет лишним, — Сакура улыбнулась, притянула к себе ребенка, крепко обняла и прислонилась спиной к висевшему позади неё старому, затрепанному клочку ткани, некогда походному костюму отца её ребёнка.