Doku no Hana

Ничего не произошло. Недолгий оценивающий взгляд и снисходительная ухмылка — всё, что получил Таканори от недосягаемого мужчины. Калитка попыткам открыть себя не поддалась, запертая и бесстрастная. Утреннее фиаско. Сначала он смирился. Чувствуя себя в чём-то униженным, Мацумото слонялся по округе. Сонливость и озноб не проходили. Ситуацию исправили горячий чай и порция вредной еды из американской сети фаст-фуда. В финале трапезы, окончательно взбодрившись и согревшись, он принял решение вернуться. Выбор занятий на день всё равно был небогатым. Радости абсолютной свободы особо не радовали. Светило успело подняться в зенит, когда он снова оказался у неприступной изгороди. Провода над головой словно гудели, а небо потрескивало. Прочий городской гул сюда едва проникал. Узкую дорогу со всех сторон окружали задние части зданий, в основном высотных. Создавалось впечатление, будто оказался на дне глубокого ущелья, и только в одном месте скалы зияли разрывом двухэтажной постройки. Её неуместность была кстати — заработать приступ клаустрофобии в такой обстановке можно было на раз-два. Прошёл час. Два. Несколько. Сложенная вчетверо сменная футболка была водружена на макушку как защита против солнцепёка. Таканори, скрестив ноги, сидел на рюкзаке прямо на земле и ковырялся в смартфоне. Дорогая игрушка опять начинала разряжаться, грозясь оставить юношу в полнейшей скуке. Энтузиазм сдавал позиции, спина ныла и поддакивала в пользу бесперспективности затеи. Приговорки в духе «Ещё один уровень и пойду уже отсюда» звучали в его мыслях с завидной частотой, но каждая из них теряла свою силу перед следующей — точно-точно последней. Так прошёл весь день. Мацумото было неоткуда знать, что всё это время он был не так одинок, как считал. Как не знал и наблюдатель, что, потерпи он ещё немного, вскоре осада пала бы сама собой — упрямый парень готовился уходить. И они, вероятнее всего, никогда больше не пересеклись бы. Но в данной параллели вселенной такого сценария развития событий не существовало. Сквозь Таканори как электрический разряд пропустили, когда он заметил движение. В лучах вечернего, напитанного рыжиной солнца стая карпов на юкате смотрелась угрожающе. Больше не босой, но и не в гэта, как можно было ожидать, обутый в простые вьетнамки мужчина наступал на него. — Уломал, парень, — начал незнакомец, достигнув ворот. — Отсосу на халяву, только свали уже. Однако его поза диссонировала со словами: скрещенные руки, чуть выставленная вперёд нога с переносом веса на другую. Не защита, скорее недовольство. В то же время насмешливое выражение лица и речь с растягиванием звуков, медленная и спокойная, наводила на третий вариант расшифровки состояния этого человека. Мацумото никогда не мог похвастаться умением читать людей, поэтому в первый момент растерялся. Молчал и моргал, разве что поднялся с рюкзака. — Ну, чего застыл? — Я хотел бы войти, — ляпнул Таканори первое пришедшее на ум. — Какой быстрый малый! Чужой смех лился в уши, а щёки заливал предательский румянец. Всё тело вмиг покрылось плёнкой липкого пота. Подобных эмоций он не испытывал со школьных времён, хотя смеялись над ним не раз и после. Защитная реакция сработала лишь с небольшим запозданием: — Ты же местная шлюха, верно? Повисла тишина. Веселившийся секунду ранее, теперь мужчина скалился. — А это — бордель. Я ничего не путаю? — продолжил Мацумото, неотрывно глядя в прорезь ткани на груди напротив. Пряный вкус на языке возник фантомом, не получалось даже сравнить его с чем-либо, такого он не пробовал. — Предположим, — уклончиво ответил брюнет. В отличие от паренька, он раскусывал людей молниеносно. Ещё утренней встречи хватило, чтобы понять подоплёку данного визита. Весьма неудачного, с какой стороны ни посмотри. Так же ясно, как рисунок линий на собственной ладони, он видел в хрупком блондинчике абсолютную несовместимость со средой обитания, которую тот почему-то предпочёл и брал сейчас пассивным штурмом. Неподходящий. И точка. — Шёл бы ты отсюда, ребёнок. Вали, — сказал максимально серьёзно. Сделать это было нелегко: белая тряпка на голове парнишки выглядела смешно и нелепо. — Мне посоветовали прийти сюда. Обещали работу. Вот. Дряхлая визитка перекочевала из руки в руки в молчании. Мужчина с минуту смотрел на неё, после чего демонстративно порвал и подбросил вверх. Скромное одноцветное конфетти покружило в воздухе и рассредоточилось по гальке и траве. Таканори наблюдал за танцующими клочками картона, как загипнотизированный. Тошнота пульсирующим комом поднималась снизу вверх. — Это невозможно. Тебе не могли пообещать здесь работу. Уж не знаю, где ты добыл эту карточку и что себе навыдумывал, но полз бы нахр- — Аой! Оклик со стороны подействовал на него точно ушат воды. Юноша готов был поклясться, что заметил спазм, сковавший чужие скулы, и на мгновение закатившиеся глаза. Кислая мина и хаотичная жестикуляция как бы говорили: «Бля, старик, ты так не вовремя!». Реакция походила на кривлянья знаменитого голливудского комика. Таканори наблюдал за происходящим с хорошо скрываемым весельем. Но вот эмоциональные и явно показные метаморфозы иссякли. Аой шумно выдохнул и обернулся через плечо, одаривая вниманием окликнувшего. Примеру последовал и второй. Там было на что посмотреть. Человек, стоявший у распахнутой двери, представлял собой уместную фигуру в окружающей обстановке. Импозантный, мужественный, располагающий. Не мужчина — хищная птица. Хищная, но сытая — сейчас он источал подкупающее умиротворение. Кисти крест на крест были спрятаны в широкие рукава. Его юката, в отличии от наряда Аоя, была предельно аскетичной: никаких кричащих расцветок, тёмная зелень болотистого оттенка, льняная повседневность. Оби на пару тонов темнее и гэта тоже имелись. Коротко стриженые волосы, лёгкая небритость, но не хаотично отпущенная, формы щетины над губой и подбородке выглядели ухоженными. Его возраст находился на пограничной стадии между средним и почтенным, явно за пятьдесят, но старым он не выглядел. Глубокие морщинки вокруг сощуренных глаз и на лбу добавляли лицу той обаятельности, которая появляется у некоторых людей вслед за жизненным опытом и мудростью. Таким хочется открыться, поговорить с ними — выговориться, не боясь утечки самого сокровенного посторонним. Он нравился безоговорочно и сразу. — Ватанабэ-сан, — с фальшивой сладостью обратился к нему Аой, — я только провожу данного юношу и сию же минуту вернусь. — А сам юноша хочет, чтобы его провожали? Мацумото не сомневался, что Аой уже открыл рот для ответа не в его интересах, поэтому выпалил первым излишне громко, будто в запале: — Нет! Названный Ватанабэ удовлетворённо кивнул парню. — В таком случае не вижу причин вести беседы на пороге. Впусти его, — с этими словами он скрылся в доме. Казалось, Таканори слышал, как скрипнули зубы Аоя. Тот хлестнул его жгучим взглядом, но тянуть с исполнением приказа — а это определённо был он, — не решился. Отворённая калитка скрипнула приветственно, с еле уловимой ноткой грусти. Юноша сделал шаг, второй. Уже ступив обеими ногами по рельефность насыпной тропинки и ожидая, пока брюнет снова заббарикадирует их островок с историческим флёром, он вспомнил о футболке на голове. Стянул за край, чувствуя себя полным идиотом. Хмыкнувший за спиной Аой только подтвердил диагноз.

❁ ▿ ❁ ▿ ❁

Внутри всё строилось на гармонии. Сочетание традиционного и современного в небольшом пространстве совсем не контрастировало. Сверху, снизу, впереди и с боков — много тёмного дерева, тёплый густой аромат был соответствующим. На входе, как и положено, встречало довольно большое углубление, где следовало разуться, там же были и ячейки-соты для обуви и одноразовые тапочки. По левую сторону взор утыкался в сдвинутые створки сёдзи, выполненные из непрозрачного стекла. На противоположной стене неправильным отражением располагалась другая дверь — обычный прямоугольник с шарообразной ручкой. Рядом тянулась массивная стойка для приёма гостей, тоже деревянная, сейчас полностью очищенная от вещей. Над ней едва слышно работал кондиционер, прикрытый декоративной резной решёткой. Напротив стойки было расставлено трио по виду жутко неудобных плетёных кресел — тон в тон всему вокруг. Перед ними стоял низкий столик с замысловатой икебаной. Против входа у дальней стены вилась лестница на второй этаж, формой напоминавшая ниспадающий вопросительный знак. Вела она к балкону длиной во всю стену, однако большая его часть была закрыта чем-то вроде протяжённой расписной ширмы. А тот кусочек, что не укрывался от глаз посетителей, уместил бы на себе не более двух человек. Всё выглядело максимально скромно, без кичливости и намёков на пошлость. Угадать характер места по обстановке едва ли было возможно. Таканори дали оглядеться лишь мельком. Аой, всю дорогу недовольно сопевший чуть позади, подтолкнул его вправо. Как оказалось, в кабинет. Там, в пропитанном запахами чернил и бумаги помещении-кубе, уже ждал Ватанабэ. В неопытном мозгу Мацумото происходящее до боли напоминало среднестатистическое собеседование. Ему небрежно указали на сидение, сам же провожатый, как надзиратель, остался стоять за спинкой стула. И если бы не дружелюбная подбадривающая полуулыбка человека по другую сторону стола, он бы не на шутку разнервничался. А так, конечно, всё было в относительной норме. За вычетом того, где он был и зачем. — Полагаю, ты осознаёшь, куда попал? — уравновешенный голос Ватанабэ ещё на одно деление поднял шкалу решимости соискателя. — В индустрию развлечений. Для взрослых, разумеется. — Лучше и не скажешь, — рассмеялся мужчина, и даже Аой не сдержался и выпустил пару смешков. — Не переживайте, я осознаю и суть работы, и возможные последствия. — Вот уж вряд ли, — коротко прокомментировал брюнет, но не был услышан. — Это не праздное любопытство. Мне некуда идти. Не знаю, как выгляжу в ваших глазах, учитывая, что в руках у меня новёхонький Айфон, — он приподнял гаджет и покрутил им в доказательство, — только это всего лишь показатель моего прошлого, но не настоящего. У меня в кармане шесть тысяч йен — всё моё богатство. Плюс я не отягощён предубеждениями и возвышенной моралью, спокойно отношусь к меньшинствам, фетишистам и прочим- — Послушай, — перебил юношу Ватанабэ, — причины, по которым ты здесь оказался, на данном этапе не имеют значения. Прозвучавшая реплика заставила Аоя звучно фыркнуть: он прекрасно понимал лукавство этих слов и их предназначение. Мотылёк уже залетел в ловушку, приманенный светом, и дверка капкана должна была вот-вот захлопнуться. Его саркастическую реакцию снова проигнорировали. — Но, раз ты здесь, эти причины должны быть острыми. Сюда не приходят от скуки, мы все это понимаем. И так как ты уже внутри, на этом самом стуле, убеждения, уговоры и попытки набить себе цену абсолютно лишние. Можешь считать, что первый этап нашего знакомства успешно завершён. Ничего непоправимого не случилось. Со вторым будет сложнее. Это критически важный этап, и только он поможет тебе окончательно решить свою дальнейшую судьбу. Однако и после него ты останешься вправе покинуть это место, как будто нашего разговора не существовало. Аой. На плечо Таканори будто гирю уронили, так от души на неё опустили ладонь. Демонстративное пренебрежение переходило все границы. Скинув наглую конечность, парень резко поднялся и уставился на точёное, идеальное в своём вопиющем несовершенстве лицо. Аой ответил ему кривой усмешкой и мотнул подбородком в сторону выхода. Вот уж точно, «второй этап» обещал быть той ещё болью в заднице. И хорошо, если не в буквальном смысле, мало ли… Рюкзак был забыт под сидением. Неловко поклонившись — иных идей покинуть кабинет более-менее уважительно у него не нашлось — Мацумото вышел в парадную. Переминаясь там с ноги на ногу, он наконец осознал, что его до сих пор не просили представиться. Для этой парочки сейчас он в самом деле был никем. У него была минута или две, чтобы осмыслить иронию этой мысли, пока он ждал задержавшегося на пару слов Аоя. — Это ни хрена не смешно, Ватанабэ. У него на морде написано, что сосёт он исключительно чужие кровь и нервы, но никак не члены. — Так научи его, сэмпай. Шёпот на шёпот. Они шипели, как две змеи, только одна была вздыбленная, а вторая — свернувшаяся клубком в незримых лучах безмятежного солнца. Один всплёскивал руками, второй не отрывал их от столешницы. Одно сердце гневно бесновалось, второе — мерно постукивало в обычном ритме. — Он доставит столько проблем, что все прошлые покажутся цветочками. — С нетерпением жду предстоящего шоу. Почему он так тебя взволновал? Кого ты видишь в нём, Аой? Мы ведь оба знаем ответ. Так давай всё будет честно. Позволь ему сделать свой собственный выбор. Все имеют на это право, не так ли? Ты имел. Они имели. Он имел. Этот мальчик ничем не отличается. Мне понравились его подход, манера речи и внешние данные. Сам знаешь, у нас есть свободное место, которое неплохо бы занять. Кроме того, такого товара мы не имеем. Горячая будет новинка. Из него выйдет толк, а ты ему в этом поможешь, сэмпай. Вперёд. — Как пожелаешь. Оба знали, что, хоть Аой и согласился вслух, внутри он продолжал яриться. Ватанабэ смотрел на этого упрямца, самого великого из всех, кого когда-либо знал, и тайно радовался эмоциональному всплеску молодого мужчины. Он так давно в нём нуждался… И пускай затея была мутной — слова Аоя имели смысл, в теории она стоила свеч. Ради этого огня, однажды потухшего и до сих пор не восстановившегося, можно было бы решиться и не на такое. А риски всегда заключались лишь в одном… — Аой. Прошу об одном: не влюбляйся в него. — Опять шутишь? Это уже пованивает близящейся пенсией. Отмирающий юмор — тревожный звоночек. — Подумаю на досуге. Иди, — просто ответил мужчина, наблюдая за всплеском шёлковой темноты на спине подопечного и стаей карпов, ринувшихся в очередную атаку. Дверь хлопнула неожиданно громко. То ли залп фейерверка, то ли рванувшая бомба.

❁ ▿ ❁ ▿ ❁

Таканори водил кончиками пальцев по прохладной шероховатой глади створки сёдзи, когда Аой появился в холле. Произнесённая им фраза в странном полубессознательном состоянии заставила юношу вздрогнуть. — Здесь всё не то, чем кажется. Больше он ничего не говорил вплоть до места назначения. Путь лежал через затаившийся за лестницей проход, который скрывали двойные шторки из лёгкой тёмно-коричневой ткани. Скрытое за ними походило на служебные помещения, таким разительным было отличие в отделке и оформлении. Мацумото вели недолго, всё же здание не могло похвастаться грандиозными размерами. Коридор с рядами закрытых дверей, один поворот, и вот они уже входили в тесную комнатушку. Не особо обжитая, она наверняка являлась чьей-то спальней. Одноместная кровать, комод, вмонтированный в стену шкаф. Окон не было, лампа под потолком тускло развеивала мрак до полумрака. В одном из углов стояла небольшая дорожная сумка, поверх неё лежала книга с торчащим концом закладки. Обитатель этой комнаты явно только приступил к чтению. Как здесь вообще можно читать? Таканори замер в центре, опасаясь встречаться взглядом с безмолвным мужчиной. Догадки о сути «второго этапа» разводили в нём зачатки паники. Он не был уверен, что готов к повторению вчерашнего так скоро, как минимум физически. Наступить себе на горло в остальных аспектах — пожалуйста, но тело… Его думы разбавил посторонний голос, пониженный до порога слышимости: — Ты, конечно, ни черта не понимаешь, но, говоря по правде, Ватанабэ зацепился за твою жалкую персону исключительно потому, что считает, будто мне нужна сраная терапия и эмоциональная встряска. Ну-ну. Не думаю, что меня взбодрит недоумок вроде тебя. Лечение током вообще помогает? Решиться пришлось: Мацумото крутанулся на пятках и уставился на Аоя. Хотя тот намеренно оскорблял парня, его улыбка казалась доброй и немного… утомлённой? В этот миг он выглядел удивительно постаревшим, словно пройденный коридор был временной петлёй, и на самом деле они продирались сквозь пространство не один год. — Раздевайся. Команда прозвучала деликатно, почти нежно. Именно эта деталь, не страх или неожиданность, заставила Таканори с трудом выдохнуть самое нелепое из возможного в их обстоятельствах: — Чего? — Моё знание диалектов не ограничивается одним. Так на каком тебе будет понятнее? Стягивай шмотки, и поживее. Переспрашивать он не стал. Как в замедленной съёмке, Мацумото принялся оголяться. — Похвальная покорность. И всё-таки, даже не спросишь? Или тебе как бы всё равно, даже если я тебя сейчас по-быстренькому натяну? — А ты нет? — Давно меня никто не лишал дара речи, — с задержкой ответил Аой. — Окей, чтоб оборвать мечты на стадии зародыша, поясню. Ты там что-то мямлил про свою просвещенность в вопросах нашего благородного дела. Ничего глупее в жизни не слышал. Ты и на сотую долю не осознаёшь, во что ввязываешь. Тупой кусок мяса. Не обработанный, не готовый к рынку товар. А у нас тут элитный бутик, клиентура в основном с распальцовкой. Так что сейчас мы проверим качество сырья. Если точнее, то речь о количестве волос на теле, состоянии кожи, наличии прыщей, раздражения, шрамов, родимых пятен, татуировок и прочего дерьма, что может закрыть тебе путь в дивный новый мир. Пожалуйста, пускай на твоей тщедушной туше будет где-нибудь набита какая-нибудь чушь вроде «Аска — тёлочка тысячелетия». — Предпочитаю Аянами Рей, — молниеносно возразил Таканори. — Любишь аморфных? Почти как трахаться с дохлой рыбой. — Тебе виднее. А смена симпатий у меня произошла несколько секунд назад. Я вдруг понял, какое преимущество у молчаливых перед не затыкающимися. — Чую тревогу. Ты мне, парень, на миллисекунду даже понравился, заканчивай с этим. А то как тебя гнобить и тыкать носом в ущербность идеи осесть здесь? Вещь за вещью тряпки падали на пол. Аой следил за разоблачением с легко замаскированным под скуку интересом. Когда дело оставалось за бельём, он потянулся к выключателю и резко крутанул колёсико — свет с полумёртвой лампы ударил точно прожектор. Белый и жестокий. Они синхронно зажмурились. Таканори внутренне ещё и чертыхнулся — это осложняло задачу. Знакомый стыд пятнистой краснотой покрывал лицо и спускался ниже. Аой с пристрастием, но пока на расстоянии рассматривал метки синяков на бледной коже. Но вот трусы присоединились к общей горке — юноша остался абсолютно обнажённым. Ему пришлось завести руки за спину, чтобы хоть как-то сдержать себя и инстинктивно не прикрыться. Щёки пылали, а пульс ставил мировой рекорд. — Даже обидно, — загадочно изрёк брюнет и пошёл по кругу, чтобы оглядеть чужое тело со всех сторон. — Что обидно? — чуть раздражённо переспросил Мацумото спустя пару минут, так и не дождавшись развития реплики. — Член. Многообещающий член. Бесполезное достоинство. Вряд ли он станет основным инструментом твоей работы, не тот типаж. Из остального мужественного в тебе только мощная шея и колючий взгляд. Мурашки накрывали волнами. Мерещилось, что даже затылок вздыбился от непередаваемой гаммы эмоций, что испытывал дрожавший Таканори. На обиды его не хватало. — Следы свежие. Неженка? Это тоже может стать проблемой. — От такого у любого появились бы синяки. — Нарвался на садиста? Сочувствую. Бритьём ты, как вижу, тоже не паришься. Сколько чудных сюрпризов тебя ожидает. В остальном кожа в хорошем состоянии, даже удивительно, — договорив последнее слово, он сделал то, от чего Мацумото невольно подался животом вперёд, выгибаясь лёгкой дугой, — погладил слитным движением ладони от лопаток до копчика. — Им понравится касаться этого. Мягкого. Сколько лживых, вонючих, старых ртов оставят здесь свои поцелуи, свою слюну. Пот, сперма, все эти жидкости — очень скоро не останется ни единого живого места. Таканори не видел, но почувствовал, как Аой позади сменил положение. Ужасающая догадка подтвердилась без задержек: его ягодицы на удивление осторожно развели чуть в стороны. Мужчина сидел на корточках и, задумчиво хмурясь, смотрел на ещё слегка набухший, покрасневший вход. Когда он снова заговорил и тёплые колебания воздуха достигли нервных окончаний, юноша непроизвольно сжался. Провалиться сквозь землю хотелось как никогда. — Да уж, улика за уликой. Выглядит болезненно. Между прочим, твоя опытность стала бы препятствием, живи мы в другие времена по иным правилам. Это сейчас девственность новоиспечённых проституток приветствуется, но не является обязательной. И так как у мужчины проверить оную нереально, раньше будущих работников элитных борделей для гомиков начинали готовить ещё детьми. Взрослые же, возникавшие невесть откуда с неизвестным багажом, попадали прямиком в отстойники, где их мог поиметь практически каждый желающий. Теперь всё проще. Остаточный налёт традиций, визуальная имитация, не более. — Не опытный… — А? Не расслышал. — Говорю, я не опытный! — Да ну? — Это было один раз. Не бесплатно. Вчера, — сухо выдал информацию Мацумото и поёжился от того, как жалко это прозвучало. — Понятно, — Аой выпрямился и обошёл парня, продолжил уже лицом к лицу: — Разочек дал в задницу и уже возомнил себя гуру заднеприводного секса? Тебе реально так сильно понравилось или просто хлипкая нервная система заклеймила своего носителя осквернённым навек? Если первое, сходи лучше в гей-клуб, если второе — в храм. — Эти места подразумевают жильё и деньги? Долгий визуальный контакт. Таканори шумно дышал, изо всех сил стараясь не проиграть игру в гляделки. Радужки мужчины напротив казались совсем чёрными, словно два глубоких колодца. Дна было не видать, но как же хотелось. Безотчётно, непостижимо, как если бы это в одночасье стало целью жизни Мацумото. Он почти проиграл… Но вдруг в непроглядной темноте что-то ухнуло. Или кто-то. Аой озорно растянул губы, показывая ряд неестественно белых зубов. — Уел. Но это не меняет сути. Комфортное дно всё ещё дно, и потом уже никакой храм не поможет. Зато карманы будет тянуть материальной тяжестью. Чувствуешь простоту и избитость истины? Все настоящие именно такие — на поверхности. Что Таканори точно чувствовал, так это ошарашенность. Будто этот человек только что подглядел его мысли, нагло стащив образ дна. Это необъяснимое таинственное совпадение пугало и интриговало. Дверка капкана захлопнулась. — Ладно. Одевайся, Мотылёк. Ватанабэ нас заждался. Ну, во всяком случае, я надеюсь. Только бы не начал от безделья мурлыкать свои дурацкие стариковские мотивчики. Раз услышишь — не отвяжешься. Знаешь Ямагути Момоэ? Когда она пленила его романтичное сердце, мы ещё даже не родились. «Изящно пой, когда одиноко. Изящно пой эту песню. Город, который я видела с холма, залит солнцем» и ля-ля-бля. Как слышишь — беги. Считай это моим первым уроком. Ну, добрым советом тоже можешь. Впервые за день — неделю, месяц или, быть может, за целые годы — Таканори искреннее улыбнулся.