❝ Ты растекаешься, как насыщенные цвета восхода, Ты разливаешься через край, как переполненная раковина. На тебе нет ни одного живого места, но ты — шедевр, И вот твой образ прорывается сквозь напечатанные на страницах слова¹. ❞
Один.
Мягкие колючки разорвали поверхности кожи.Два.
Земля ушла из под ног.Три.
Понимание пространства растерялось. Кровь разлилась в голове, как разливается и загорается черным пламенем виски на дне желудка вошедшего в блаженный запой. Руки разгребли гнилую землю, доставая шкатулку из ямы. Под ногтями показались сгусти грязи. Я потеряла счет проведенному на перекрестке времени. Всё, что я знала и понимала, исчезло в один миг, оставив за собой невидимый след в виде летящей ленивой украдкой шали. Я — больше никто и звать меня никак. И это не пройдет. Не развеется на ветру, как мечта подростка о самоубийстве в порыве злости на родителей. То, что накрыло меня — не залечится. Это не открытая рана, которую можно покрыть медицинским клеем. Не укус комара, не конфликт с лучшей подругой из-за парня и не похмелье, после которого клянешься не пить. Это потеря. Это просто окончание жизнь. Всё. Я труп. Ходячий мертвец. Покойник. — Ты тварь, Азазель! — закричала я в пустоту, зная, что он не услышит, но догадается. Потерявший надежду человек внутри меня ожил. Я готова была на бунт морально, но физически могла только моргать и рыдать. Но не рыдала. Ни слезинки не проронила. Всё вокруг просто рухнуло. Упало и разбилось на части. Я буквально видела осколки и ощущала, что впервые испортила всё случайно. Случайно. Дурацкое слово. Я портила всё. Портила всё. В детстве. Нет. Я не портила. Или всё же? Это каша. Каша. Каша в голове.Четыре.
Ноги сами донесли меня до мотеля. Сами втащили в номер. Сами донесли до душа. Сами оттуда вынесли. Сами повернули к тумбе с телефоном. А руки уже набрали номер ресепшна, голос подтвердил заказ водки. Оставалось дело за печенью, мочевым пузырем и моим умением напиваться. Порой казалось, что только напиваться я и умела. Пить на умела, а напиваться — пожалуйста. Я часто пила, но не часто бухала. Наверное, пришло время уравновесить статистику.Пять.
Я наконец подняла трубку. С пятого, или какого там, раза. К моменту, когда мне удалось ответить, я уже не соображала. Поймите меня правильно, я не искала повод напиться просто так. У меня были причины хлебать, как не в себя, водку. Я работу потеряла. Душу потеряла. Рассудка лишилась. Сижу на пути в ад, так еще и влюбленная в того, в кого не должна... была. Но это тогда. Тогда, когда я пахала проклятой на Азазеля, мне нельзя было влюбляться в Сэма Винчестера, но сейчас? — Скай? — Сэм. — Где ты? — В номере. — Какого черта? Мы искали тебя с Дином. И тебя не было в номере. — Полчаса назад не было. Теперь есть. А может и нет. Смотря, из чего я должна состоять, чтобы быть. — Ты напилась что ли? — Нет! — протяжный тон. — Я только употребила небольшое количество напитка в состав которого входит спирт. Через несколько секунд дверь в мой номер открылась и я поглядела на вошедших в номер братьев снизу вверх. Дин как-то странно взглянул на младшего, а затем подошел чуть ближе, присмотрелся к полупустой бутылке водки и отступил назад. — И за сколько ты успела приговорить полбутылки? — спросил он, слегка посмеявшись. — Да еще и меня не позвала. А после того ложного обвинения могла бы. Что празднуем или кого хороним? — Твоё остроумие, — выдох. — Говорят, что полбутылки — широкое понятие. Это может быть полупустые полбутылки или на половину полные полбутылки. Пессимист и оптимист мыслят по-разному. — А ты кто? — Реалист. Для меня в этой бутылке на 1/2 воздух и на 1/2 водка. Но интересует меня водка. — Скай, надо бы закругляться. А то на утро мы поедем с маятником. Дин попытался приблизиться ко мне, поднять меня с пола, но Сэм его остановил. — Ладно, Дин, я с ней поговорю. Иди-ка ты лучшему в наш номер. — Поговоришь? По лицу старшего Винчестера пробежалась вопросительная ухмылка, которую мы с Сэмом одарили одинаковой реакцией: никакой. Когда идиоты лезут к тебе, дай им понять, что тебе плевать и они отстанут. Но Дин идиотом не был. Даже при учете того количества баек, которые он травил и шуток, в которых утопиться можно было. Он был просто... уникальным что ли. Такие парни привлекают девушек. К таким на шею вешаются. Поэтому такой меня и не привлекал. Я не любила плохих ребят. Может быть переросла возраст фанатизма от прибитых кадров в кожанке и на черной Chevrole, а может изначально мне нравилась в парнях душа. У Сэма она была. И поэтому его присутствию рядом я не сопротивлялась. Да, если бы он еще и не решил начать читать философские нотации о том, что алкоголь не поможет, но он хотя бы не стремился его забрать. Мужчины присел на пол рядом. — Где ты была? — Тут. — Я спросил не где ты сейчас, а где ты была. Молчание. И минуты моего игнорирования вопроса хватило, чтобы он вскинул бровь и решил избрать другую тактику. Он взял бутылку у меня из рук, сделал маленький глоток с горла и продолжил. — Мы нашли нам дело. — Класс. Йети или полтергейст, подглядывающим за девчонками в душе? — Нет. — О, значит, полтергейст, подглядывающий за мужчинами в душе? — он засмеялся и я не смогла не оттаять от этой улыбки. — Видимо, духи выходят на новый уровень. Не знаю, почему Сэм сидел здесь со мной и смотрел, как я напиваюсь дальше, чем некуда. От нечего делать, от жалости или от желания потрепаться? Вряд ли от последнего. Собеседник из меня скучный и депрессивный. Я не всегда могу предложить новую тему разговора в силу множества различных факторов. Для начала, я не многосторонняя личность. Мои знания начинают с первого класса младшей школы и заканчиваются прослушанным принципом решения логарифмов в выпускном классе. Если речь идет не о том, как подчиняться всецело демонам, я ничем помочь не смогу. А жаль. Ведь могла бы стать прекрасным журналистом. С моим-то умение долбить головы пока не получу нужный ответ. — Почему водка? — когда мужчина задал этот вопрос, я перевела взгляд на него, но он решил, что ему интереснее рассмотреть деревяшки на полу после сказанного. — Потому что, — хотела было я сверкнуть информативностью***
— Получилось? — Кажется, да. Да! Я обернулась к Сэму. Он сделал шаг в сторону и театрально совершил поклон, демонстрируя, как открылась дверь водительского места. Я улыбнулась ему. Да, после того, как Сэм отверг моё предложение украсть машину Дина, мы пошли и сделали это. Так и поступают все люди, напившиеся в хламину. А вы как думали? Мужчина попытался сесть за руль, но у него это получилось ужасно плохо, поэтому мне пришлось буквально впихивать его, прерываясь периодически на смешки. Тела расслабились сами по себе. Я больше не думала об Азазеле, о том, что он кинул меня и о том, что скоро я отправлюсь в пекло. Я жила только сегодняшней ночью. Только это было у меня и именно это меня объединило меня с Лилиан Дюнкерк. Когда мы оба оказались в машине, пришлось потратить еще не меньше двух минут, чтобы завести авто с помощью трюка поджигания двух проводов друг об друга, ведь ключей у нас не было. Да нам двери открыть удалось только благодаря моей шпильке и ловкости руки Сэмюэля. — Если поедем, то мы покойники. — констатировал охотник, готовясь вырулить на дорогу. — Тебе это волнует сейчас? — Скай, я пьян. — Я тоже. Мы имеем право подумать о последствиях потом, — и он резко выехал с парковки. Нас тряхнуло и я скатилась ближе к нему. Музыка заиграла на всю. Впервые я увидела, что Сэм добровольно решил слушать кассеты Дина. Но, наверное, ему было плевать, что слушать. Я видела, что он развлекался, вел себя, как ребенок. И была довольна этим. Он будто никогда прежде не делал то, что нельзя. И я удивилась. Как можно не делать то, что запрещено? Но затем пришлось вспомнить себя и как обстояла моя жизнь под запретом. — Не слишком ли мы медленно едем, Клерфэ³? — Сто десять километров в час. — Ну так? Он выжал газ. Мы ехали неосторожной ездой, практически не снижая скорость на поворота, из-за чего иногда нас резко заносило в стороны. Но люди любят играть с жизнью. Людям нравится наблюдать за тем, как они на мгновение приближаются к гибели, а затем, как отдаляются от нее. Люди бредят тем, чтобы нервировать костлявую. И нам с Сэмом стоило бы помнить об этом. Мы знали, как никто, что значит — быть в шаге от потери благодетели. Сэм ежедневно подвергался риску. Борьба с монстрами всё ровно что игра в покер со Всадником на белом коне. А охота на людей за право на жизнь при поддержке Князя ада больше граничит со стыдом, и лишь стыд способен привести к трагичному финалу. Но сегодня мы не думали об этом. Наши разные судьбы сплелись на одной дороге и ничего не было важно. Впереди только дрога. Бесконечная дорога. Двойная сплошная, сплошная, двойная сплошная и еле освещенный асфальт слабыми фарами. Через полчаса непрерывной поездки левая фара отказала в освещении. Мы обмолвились парой слов на этот счет, но ни к чему внятному не пришли, потому что я запнулась на слове, которое уже забылось, и это заставило нас впасть в бешеную истерику, которая прекращалась, когда заканчивались причина посмеяться, а, как уже стало понятно даже ежу, для пьяных людей не существует причин не смеяться. Сплошные причины делать это. И что плохого? Смех продлевает жизнь. А алкоголь ее сокращает. Хм, смеясь с алкогольном опьянении, имеем ли мы шанс уйти в нуль? — Как скоро твой брат обнаружит, что его детки нет на стоянке? — спросила я, пока Сэмюэль переключал скорости. — Мы узнаем об этом сразу, — медленно ответил он, делая между некоторыми словами не короткие паузы. — Он начнет звонить без остановки. С одного телефона мне, с другого тебе, с третьего в полицию, а с четвертого в скорую и похоронное бюро, чтобы зарезервировать место на кладбище для угонщика. Для двух. Двух угонщиков. Я усмехнулась, отворачивая голову к окну. Сейчас свобода ощущалась, как нельзя «пьяняще». Не было ощущения, будто всё может закончится в одну секунду и после смерти не появится свет в конце туннеля. Не было мыслей, которые прежде заставляли меня улыбаться внешне, а внутри до крови ломать ногти, царапая бетонные стены вынужденного контроля. Люди сходят с ума не от одиночества, а от самоконтроля. От того, что их забивают, добивают и убивают рамками, ограничениями и запретами. Законы, законы, законы. Я постоянно их нарушала, но никогда не ощущала какое-то наслаждение от этого. Это была та самая вынужденная мера. Но сейчас, когда в ладонях ощущалась игристое покалывание, как во время игры в покер на деньги, а по левую руку ощущалось присутствие водителя, который хоть и был неплохо пьян, но всё же мог отказать в просьбе ускориться на резком повороте, что в априори было равно самоубийству чистой воды, нарушение закона заставляло радоваться, быть счастливым. В эту ночь я была счастлива. Я — счастлива. Счастлива, несмотря на возобновившуюся сделку. Счастливая, несмотря на ложь. Несмотря на тяжесть и на незнание того, что ждет дальше. Счастлива. Дорога впереди не была достаточно хорошо освещена, как та, с которой мы съехали. Присмотревшись к указателям, я вдруг поняла, что нахожусь в достаточно знакомой местности. Но почему? Когда я могла оказаться на этой дороге? Еще несколько метров и освещение вовсе пропало. Единственным источником, что пробивало черную кайму, являлся свет от правой фары, что начинала мигать, желая последовать за своей левой подружкой. Во мраке почти ничего просматривалось до тех пор, пока на дороге не стал проявляться странный силуэт. Вдалеке. Хотя мы и ехали на большой скорости, по идее, должны были уже нагнать что-то, этого не случилось. Будто очертания отдалялись или мы оставались на одном месте. Но вдруг тень приняла более ясные черты. Теперь мы приближались к ней. Это была девушка. Светлые волосы, странная одежда и, кажется, обугленная кожа? Посреди дороги. Застыв в немом ужасе, мне показалось, что Сэм тоже это видит и объедет, но мы всё подъезжали, а он и не собирался менять направление. — Ты видишь? — Что? — Девушка! — Что? — Там же стоит девушка! Поворачивай. — Там никого нет. Скай? — Как это нет? — он не слышал меня и не видел того, что видела я. — Поворачивай! Игнорирование. Он лишь сконфуженно смотрел на меня, боясь услышать вновь просьбу. Но я не стала ждать. Там стоял человек. Человек! А у Сэма мог алкоголь перебить всю реакцию (собственно, как и у меня), поэтому резко положила руки на руль, делая резкий рывок в сторону. — Какого черта? Шины заскрипели и в нос ударил запах сожженной резины. В голове раздался звук побитого стекла, а тело приобрело невесомость. Руки соскользнули с руля. Я не видела уже ничего, кроме искры. Боль. Пронзающая боль. И падение. — Скай? Эхо. Вокруг много эха. Я соображал туго. Тело не поддавалось контролю. Что-то случилось. Плохое. С нами. С ним. Со мной. Из-за того человека на дороге. — 9-1-1, что у вас случилось? — Шоссе 66. Рядом с указателем. Быстрее. — Ваше имя, сэр? Алло. Сэр? Гудок.