Трасса

2105 год. Конец мая. Корея, Сеул -Если ты не будешь бежать быстрее, то я буду ехать не рядом, а сзади. И каждый раз, когда ты будешь сбавлять темп, я буду подгонять тебя бампером, - Дону едет рядом на новой версии Mitsubishi Pajero Turbo L-200 рядом с Сонгю, который бежит по малому кругу домашней Трассы, которая огибает здание их базы. У Сонгю утренняя тренировка, потому что вечером они вылетают в Англию, где будет проходить соревнование на одной из самых сложных Трасс мира. Этим соревнованием откроется всемирный чемпионат Death Race. И как бы все не старались сохранить спокойствие, но всё же нервы на пределе, и заметное беспокойство летало в воздухе. Самое сложное на Трассе — это неизведанность маршрута. Каждый год Трасса принимает новый вид, и никто не знает, что их ожидает на этих крутых поворотах. Штурман получает карту одновременно с моментом начала движения машины, да и то, карта показывает только ближайшие пятьсот метров, поэтому предугадать исход гонки никто не сможет. Но, наверное, самое страшное не это, а то, что, когда пилот и штурман садятся в машину, то вся оставшаяся команда остаётся на старте, помогая лишь подсказками через наушники. Вся команда встретится лишь в сервисных парках, где у них будет всего двадцать минут, за которые нужно успеть всё. Кто не успел — покидает гонку. -Кто бы говорил, а? Ты едешь, а я бегу, - фырчит Сонгю, при этом его дыхание сбивается, и он чувствует, что если не соберётся, то начнётся одышка. Краем глаза Сонгю видит, как в смотровой комнате, на четвёртом этаже базы, там, где окно во всю стену, стоит Ухён с кофе в руках и тихо наблюдает за ними. В этот момент Сонгю спотыкается о неровность асфальта, которую всё обещают заделать, но никак не соберутся, поэтому малую Трассу используют лишь для спортивных тренировок водителей и штурманов. -Чёрт, - Сонгю упирается руками в асфальт, который моментально царапает кожу. Он слышит, как Дону смеётся над ним своим заливистым, слегка истеричным смехом. Ткань спортивных штанов на коленях становится грязной, мокрой от утреннего асфальта, от чего в горле стоит неприятная горечь и привкус завтрака. -Ладно, хватит с тебя на сегодня, а то до Англии ты не дотянешь, - усмехается лидер, но Сонгю не оборачивается и до его слуха доносится рёв двигателя автомобиля, который резко разворачивается и едет в сторону гаражей. Штурман садится на асфальт, отряхивая грязные ладони. Небо сегодня чистое, а ведь до этого неделю лил дождь, который опускал настроение ниже некуда. Их расписание не жалует разнообразием, и поэтому все день занимают тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Он, честно говоря, устал до смерти, но остаётся лишь глубоко вздохнуть и продолжить работать, ведь там, на Трассе, слабостям и промашкам не будет места. -Ты решил простудиться? - Сонгю слышит до боли знакомый голос и быстрые, но лёгкие шаги. Он оборачивается и видит, как к нему идёт Ухён с полотенцем и кофтой в руках. Сегодня Нам какой-то дёрганный, о чём-то задумчивый, но чересчур внимательный, что ему обычно не свойственно. -А ты отлыниваешь от дела? - отвечает Сонгю вопросом на вопрос. Но Намстар лишь усмехается и садится перед ним на корточки, накидывая на плечи Гю толстовку. Сонгю отводит взгляд, думая о том, что послужило такой заботливости с утра пораньше. -Встань с земли, твоя спина ещё не прошла, - Ухён тянет его за руку вверх, заставляя встать. Они, молча, идут в здание, при этом тишина так давит на уши, что хочется ударить кулаком в стену. Они расходятся где-то в коридорах, лишь махнув друг другу рукой. У Ухёна на сердце какой-то неприятный осадок, да ещё и недомогание с утра, очень неприятно отягощающее его существование в сегодняшнем дне. Он вспоминает, всё ли упаковал в чемодан, потому что времени на проверку совсем нет. В гараже Мёнсу уже проверяет комплектацию автомобилей. Они не знают, какая трасса будет на этот раз, поэтому с собой они берут три машины: серебристую Toyota Celica GT-Four 500 новой версии, белый Citroen DS4-100 и новую Mitsubishi Lancer Evolution чёрного цвета. У Ухёна иногда сжимаются пальцы на руках, потому что эти машины совсем новые, а он к ним ещё не привык должным образом. Хотя как уверяет его Дону — хороший пилот должен быть хорошим за рулём любого автомобиля. -Я укрепил защиту подвесок и проверил сцепление, которое вызывало у меня подозрение, - оповещает Мёнсу, когда Ухён обходит машины и смотрит, что же в них изменилось. Чёрная Mitsubishi Lancer Evolution нравится ему больше всего. У неё приятный салон и более уверенное сцепление с дорогой, особенно, когда они ныряют в воздушные ямы. -Как думаешь, каковы наши успехи? - Ухён садится на капот небольшого Nissan Micra 560, смотря, как Мёнсу что-то записывает в толстый блокнот. Мёнсу, для своих — Эл, поднимает на него глаза и задумчиво качает головой. -Не знаю, нам прислали список команд... В этом году есть новички. А как мы знаем на собственном опыте — у каждого могут быть козыри в рукаве. -Нам обещали сложную трассу в этом году. Чует моё сердце, что большинство сойдёт с дистанции, не проехав и половины... -Всё возможно, - соглашается Эл, не отводя взгляда от своих записей. Он чем-то очень встревожен, но старается не подавать вида. Всё же... он надеется, что машины их не подведут, потому что у них нет права на ошибку. Двери разъезжаются в стороны, и в гараж входит их младший, Сонджон. Он довольно улыбается, кладя на стол две небольшие коробки. -Я принёс запасные зеркала для Toyota. А то вдруг будет, как в прошлый раз, - Ухён тихо шикает на него, потому что вспоминать недавнюю гонку, где он снёс правое зеркало о какие-то ворота на городской трассе, ему не хочется. Сонджон замолкает, но продолжает улыбаться, всем своим видом показывая, что он всё равно будет подкалывать Нама — любимое занятие. Все вздрагивают, когда по всему зданию по громкой связи раздаётся голос Дону, оповещающий о том, что через час начинаются сборы, потому что в восемь часов они должны быть в аэропорту, а им ещё нужно пройти таможенный контроль автомобилей, которые полетят на частном самолёте. Тем временем Сонгю устало прислоняется к стене в душе и выдыхает, закрывая глаза. Он морально готовит себя, что чуть больше, чем через двое суток он сядет на место рядом с водителем, и его жизнь полетит со скоростью 250 километров в час. Он не идёт со всеми обедать, предпочитая пойти в смотровую и какое-то время смотреть на яркое весенние солнце, что слепит глаза. И он задаётся вопросом: почему, чем дальше уходит технический прогресс, тем больше люди начинают играть наперегонки с жизнью? Каждый раз, когда они разбиваются в симуляторе, перед его глазами проплывают моменты его жизни, почему-то в большей степени связанные с Ухёном. И создаётся такое предательское ощущение, что без Ухёна его жизнь и жизнью-то назвать нельзя будет. Что, если вырезать всё это? Что тогда останется? Пожалуй, пара нелепых записей. -Алло? - Ким Сонгю отвечает на звонок своего телефона, всё так же смотря вдаль, туда, где за Трассой их базы простирается парк, а за ним высотные дома. - Да, мама. Нет, всё в порядке, не волнуйся... Да, конечно, мы готовы. Ты будешь смотреть? - голос его матери радостный и грустный одновременно, от чего у Сонгю сжимается сердце. - Я тебе позвоню, как долетим. Да, я обещаю... Я тебя тоже люблю, - и в трубке слышатся длинные гудки, он опускает руку, так и не нажав кнопку отбоя. *** Когда команда попадает в самолёт, то большинство просто засыпает, проваливаясь в долгий и глубокий сон на четырнадцать часов — люди до сих пор не научились преодолевать время, а ведь давно могли бы. Нам чувствует, как ему становится теплее, а ведь ему было так холодно — он замёрз во сне. Когда он чуть приоткрывает глаза, то видит, как Сонгю поправляет небольшое одеяло, которое обычно выделяют пассажирам. Значит, Сонгю не спит. Сонгю часто не спит даже по ночам — о чём он думает, Ухён не знает, но смутно догадывается, ведь сам знает, что у них не всё гладко. -Я тебя разбудил? - тихо спрашивает Сонгю, и Ухён понимает, что тот чувствует малейшие изменения в нём. -Я замёрз, - отвечает, Ухён. -Спи, ещё долго, - и Намстар засыпает. Иногда ему кажется, что все слова Сонгю обладают какой-то магией, потому что они заставляют тебя что-то сделать или хотя бы задуматься. Иногда это даже бесит Ухёна, потому что когда они ругаются, то Ким Сонгю умело бьёт по больному месту, смело так, будто кол всаживает в его сердце. А за окном всё белое, и Сонгю подпирает подбородок рукой, долго думая о том, что его сердце должно полностью успокоиться перед чемпионатом, ведь на Трассе нет места лишним чувствам — они будут мешать. Перед глазами салон их автомобиля. И сердце начинает биться быстрее, когда кажется, будто машину обгоняют. В одном заезде участвуют не более пятнадцати машин. Из каждого заезда выбирают лучших, и они отправляются в следующее место, где их ждёт ещё более сложная трасса. В итоге — выживает сильнейший. Они — пилот и штурман — познакомились давно, когда обоим было едва за двадцать. По началу, это был чистый спорт, доверие строилось на взаимопомощи и понимании. Каждый из них не помнит, как всё стало завязываться в прочный узел, связывающий их до сих пор. Ухён тогда просто переехал к Сонгю, на что второй отреагировал положительно. И жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов. День начинался и заканчивался вместе, но вскоре, как это бывает, их отношения стали больше походить на банальную привязанность и уверенность в том, что так – просто удобно. Хотя Сонгю не может с уверенностью сказать, что он представляет свою жизнь как-то иначе. Всё же — он доверяет Нам Ухёну. Самолёт садится легко, почти бесшумно. И Ким Сонгю с облегчением выдыхает, потому что у него, наконец, раскладывает уши. Дону покидает салон стремительнее всех, на всех ногах несясь проверить, как долетели их машины и всё оборудование. Пока они идут по длинному коридору аэропорта, Гю замечает, как Ухён кашляет, прикрывая рот рукой. Сонгю ловит его взгляд, которым Ухён говорит, что всё нормально. Но в сердце всё равно неспокойно, ведь через некоторое время сделать шаг назад уже будет поздно. Он закрывает глаза и глубоко вдыхает воздух, когда попадает в комнату для тренировок, которую им любезно предоставили на время чемпионата. Всё здесь не так, как дома, но ведь выбирать не приходится. Быстрые шаги Ухёна раздаются сзади, но Сонгю не оборачивается и, молча, садится на пассажирское сидение рядом с водителем. В руках у него планшетная доска нового поколения. Маршрут поступит только, когда двигатель машины будет заведён. Ухён садится за руль, протягивая Сонгю шлем жёлтого цвета. Сам он одет в красный комбинезон, сделанный специально для него. И почему-то у Сонгю потеют ладони, как будто всё в первый раз. Дону проговаривает в наушник, сколько времени займёт виртуальная трасса, какие манёвры они должны отработать. Сонгю внимательно слушает, тем временем Ухён будто не здесь, сидит, глядя перед собой. Сонгю скользит взглядом по такому знакомому ему образу, и когда Ухён надевает красно-чёрный шлем, то Сонгю усмехается сам себе, осознавая, что так давно не интересовался у Ухёна даже о таких простых вещах, как у него дела. Он тысячу раз ругает себя за это, упрекает. И даже отчасти ненавидит... Но слышатся такие знакомые слова, и приходится сосредоточиться. -Старт! Слышится визг резины, как будто они на реальной трассе. Ухён выжимает педаль сцепления, затем газа, вскоре переходя на вторую скорость. Дону выбрал вихляющую дорогу, где-то в еловом лесу. Машину заносит на крутых поворотах, и Сонгю даже не успевает выговаривать расстояния до ближайшей опасности: -Направо! Сто метров — занос, - как Ухён ещё не путает всё — вообще не понятно, но, видно, у пилотов совершенно другой склад ума. Сонгю ещё не успевает договорить слово, как Нам уже понимает его, резко выкручивая руль. Колёса прокручиваются, когда они влетают в вязкую жижу. Задние колёса заносит вправо, от чего Сонгю ударяется шлемом о стекло. Переходя на пониженную передачу, Ухён выводит машину из заноса, тем самым сокращая время прохождения дистанции. Сонгю же совершенно не слышит, что же там Дону говорит ему в наушник. -Подъём, двенадцать градусов, триста метров, - снова чеканит Гю, и Ухён набирает скорость. Машина ревёт, справляясь с песочно-грязной дорогой, вылетает на подъём, на несколько секунд зависая в воздухе. Когда колёса снова касаются земли, слышится, как из-под них вылетают камни, пыль и куски грязи. И Сонгю в миллионный раз удивляется, как в симуляторе всё реально. -Ухён, мягче! - кричит в наушник Дону, а Ухён и ухом не ведёт, всё так же по-своему держа руль и смотря вперёд. У Сонгю сердце уже давно перестало уходить в пятки. И даже когда они влетают во что-то, то он даже не дёргается, лишь зажмуривается. Машина дрифтует на крутом повороте, и Сонгю с опаской замечает, что Ухён в это время смотрит совершенно не на дорогу, а на него. И пусть через тёмный шлем, он не видит его глаз, но он так явно их представляет. -Ухён! - снова громкий голос в наушнике. Намстар, кажется, усмехается, выводя машину на финишную прямую. Они останавливаются, резко разворачиваясь, и Сонгю опять стукается шлемом о стекло. И такое ощущение, что он стукнулся, не будучи в шлеме, а просто головой о кирпичную стену. Машина глохнет, и окна гаснут — картинка пропадает. Ухён сразу же выходит из машины, снимая красно-чёрный шлем и хлопая дверцей, а Сонгю пытается прийти в себя, потому что ему кажется, что пилот делает всё это специально. Сонгю в правое зеркало заднего вида видит, как Дону ловит Ухёна на выходе из комнаты с симулятором и что-то растолковывает, на что пилот кивает и норовит поскорее смыться. Сонгю скептически качает головой и снимает свой шлем, рассматривая его с полминуты. Он громко выдыхает, откидываясь на сидение, и закрывает глаза. В подсознании рвано и больно, в подсознании всё бушует, не давая спокойно жить. И если бы не голос Дону в наушнике, то ему хотелось бы уснуть. Просто уснуть и забыть. -Ким Сонгю, вылезай, у тебя дел по горло, - оповещает лидер. Сонгю лишь вздыхает и выходит из машины. *** Ухён быстрым шагом идёт по коридору, прикрывая нос рукой. Когда он достигает своего номера, то рывком открывает дверь, влетает в небольшой коридор, затем ванную. Красная струйка крови стекает от носа, по губам, по подбородку, оставляя за собой красный след. На языке и в горле металлический вкус, он скалится, пока включает воду — холодную, ледяную. Руки моментально немеют, и по телу проходит колючий разряд. Ему хочется отдышаться, но никак не получается — что-то будто сдавливает лёгкие. Будто его зажали в тиски, не позволяя двигаться. Сердце бешено колотится, ломая рёбра изнутри, словно норовит проделать дыру в его груди — хочет показать всем, как ему больно. Звук льющейся воды заглушает его глухие стоны, которых он сам боится. Пальцы сами сжимаются, царапая ногтями белоснежные края керамической поверхности раковины. -Чёрт, чёрт! - эмоции разрывают его, и он садится на пол, вытирая губы и подбородок тыльной стороной ладони. Но с подбородка всё равно падают розовые капли, почти сливаясь с цветом красного костюма Ухёна. Он закрывает глаза, запрокидывая голову, ему тошно от собственной глупости. Сознание начинает затуманиваться, но он приходит в себя, начиная часто моргать. А руки до сих пор подёргиваются от мелкой дрожи. Ухён не знает, как перебороть в себе это гадкое чувство тошноты, его прямо разрывает изнутри. Он встаёт с пола только с одним желанием — поспать. Шум воды исчезает, он выходит из ванной, закрывая за собой дверь. Ноги шаркают по полу, и всё, что он делает, перед тем, как лечь на кровать — снимает специальные ботинки, и просто отключается. *** Ухён не сразу понимает, что происходит, потому что, когда он открывает глаза, а вернее он щурится от полумрака — лишь где-то слева горит небольшая прикроватная лампа, то чувствует, как кто-то прикасается к его груди, задевая руками подбородок. И лишь когда глаза привыкают к такому освещению, то он понимает, что это Сонгю расстёгивает его комбинезон. Ухён трёт глаза руками и садится, штурман, молча, стягивает с его рук рукава. Ухён же всё ещё в какой-то прострации, будто провалился в бездну. Он не знает, сколько сейчас времени, но судя по темноте за окном — время к ночи. Гю помогает ему полностью избавиться от комбинезона, а потом трогает рукой лоб пилота. Ухён отворачивается, морща нос, на что Гю недовольно поджимает губы и уходит, чтобы положить одежду Нама на место. Лениво переодеваясь в футболку и пижамные штаны, которые с собой за Ухёна любезно прихватил Сонгю, Нам с трудом вспоминает, что обещал Дону прийти к нему вечером, но когда он смотрит на часы, то понимает, что Дону может с руганью выставить его за дверь или вообще не открыть. Штурмана долго нет, и Намстар накрывает себя одеялом, переворачиваясь на бок. И как некстати, но его тело всё ноет, и он понимает, что устал не вовремя. Он пытается себя успокоить, что поспит и всё пройдёт, ведь недаром говорят, что утро вечера мудренее. Наверно, Хоя бы сейчас точно отругал его, прописал кучу таблеток, но Ухён пока ему ничего не скажет — для Хои же лучше. Сонгю всегда ходит тихо, как кот, поэтому Намстар не удивляется, когда тот незаметно появляется перед ним и гасит свет, а затем обходит кровать, чтобы лечь с другой стороны. Они сначала молчат, но потом Ухён просто не выдерживает и переворачивается на другой бок. Ким Сонгю лежит с закрытыми глазами, не слышно даже как он дышит — совсем тихо. Его рыжие волосы растрепались на подушке, и Ухёна посещает мысль, что ему безумно нравится именно этот цвет. -Неприлично так смотреть, - с закрытыми глазами говорит старший, и пилот тихо усмехается такой чувствительности Сонгю. -Может, мне нравится, - его губы расплываются в саркастической улыбке, и он подкладывает ладонь под щёку. -Хочешь проделать во мне взглядом дырку? -Не говори глупости. Мне уже и посмотреть на тебя нельзя? - недовольно фырчит Нам, хотя сам знает, что Сонгю говорит совсем не всерьёз, а, наоборот — в шутку. Даже пусть его слова звучат так холодно, что сердце предательски сжимается. -Смотри, - отвечает Гю, шумно выдыхая. Ухён долго смотрит на него, но потом приподнимается на локти и тянется к лицу Сонгю — тот, конечно же, уже не замечает, так как начинает засыпать. Намстар касается своими пухлыми губами уголков губ Сонгю, после чего проводит носом по его щеке. Тот всё равно не открывает глаз, но прислоняется пальцами к своим губам, тонко намекая Ухёну. И Ухён целует тёплые губы, такие знакомые ему, которые он давно не целовал. И ему кажется, что всё это время он тратил впустую, потому что вот он, Сонгю, готовый понять его от начала и до конца, но в сердце остаётся какая-то недосказанность, и он кладёт свою голову на такое родное плечо, намереваясь эту ночь проспать спокойно.