«Она не успела увидеть ЧонГука».
Ли не успела увидеть его в последний раз...И из-за этого сердце пропускает удары невероятной силы. Эта история не может так закончиться...Она не должна так закончиться. — Это не может так закончиться...Не сейчас... Щеки обжигами горькие слезы. Такие горькие, которые её глаза, должно быть, последний раз видывали перед смертью, в её прошлой жизни. Хватается за сердце, прикрывая глаза и тяжело дыша. Сейчас она просто исчезнет — с дуновением ветра рассеется и взлетит на небо, станет частью снегопада, который усыпет Сеул впервые за эту зиму. А ЧонГук...Он так и не узнает, что в последние свои минуты она бежала к нему... Сане кажется, что ничего более жестокого, чем это — нет. Но в ту же секунду за своей спиной она слышит шаги. Чья-то нога приставляется ко второй, и этот кто-то останавливается меньше, чем в метре от неё. ЧэЁн не нужно много времени, чтобы понять, кто это. — ХоСок...— выдыхает она с трудом...— Ты...Пришёл за мной, да? Снег путается в её длинных тёмных волосах, в её длинном тёплом пальто и даже в красном шарфе ЧонГука. Она уверенно сжимает его в руке, не боясь прихода человека, что готов забрать её душу. Однако всё не так просто, совсем не так, как кажется... — Нет, — отвечает привычный тон голоса, это точно ХоСок. Он видит, что она не поворачивается к нему, лёжа на земле. Он стоит, вытянувшись во весь рост, в своей чёрной куртке, а его волосы так рыжеют, словно вот-вот загорятся вопреки танцу снега вокруг его силуэта. Он пришёл лишь по одной причине — парадоксально, но для того, чтобы попрощаться. Сана была забавной по его мнению, и вселенной — терять такого человека было бы как минимум грустно. Печально. — Я не заберу твою душу. Согласно небесным правилам, которые ты нарушила, это сделают другие. Однако я пришёл сказать, что мне жаль. — Но ведь ты...— она сильно кашляет, жмурясь, — Как ты вернёшься туда, куда так хотел? — ТэХён договорился со мной об этом. Сказал, что мне дадут шанс исправиться. — Это правда? — Да, — он кивнул, даже зная, что Сана его не увидит. — ХоСок...Моё время пришло...? — Да, — и снова этот ответ. — Пожалуйста...Я никогда ещё тебя ни о чем не просила...Ты можешь выполнить мое единственное желание? Последнее? — молчание было знаком согласия, и поэтому она продолжила, — Верни меня обратно, пожалуйста... — Что ты имеешь в виду? — он правда не понял. — Верни меня во времени...Хотя бы на час. Один час...Всего лишь один час...— казалось, что она держится из последних сил, чтобы не поддаться силе историки. У неё должно было быть ещё по крайней мере полчаса, чтобы добежать до ЧонГука, но снегопад начался раньше...Она не рассчитала. Она не успела. — Я не могу...— он вжал губы друг в друга, а затем...— Прости, — просто ушёл. Его силуэт ещё где-то минуту медленно растворялся вдалеке, но не из-за плохой видимости, связанной со снегом — он просто испарялся. Сана осталась совершенно одна, посреди огромной площади, продуваемый ветрами и снегом. И так, сидя на коленях, она становилась всё слабее: именно в эти мгновения вспоминались её последние минуты из той жизни, с которой она решила покончить сама. Наверное, из всех вещей, что она поняла за эту, Сана больше всего осознает именно о том, что: «Жизнь бесценна. Она не имеет расценок. Её нельзя просто взять и закончить по своему желанию...И чтобы не происходило, никто...Никто не должен доходить до того, чтобы убивать себя самостоятельно». Если Сану спросят, о чем она жалеет больше всего, то помимо всего этого она ответит... «Я бесконечно жалею о том, что не смогла спасти СуИн...Но ещё больше я жалею о том, что убила себя. Жалею о том, что не продолжила жить несмотря ни на что. Если бы я не приняла этот выбор тогда, я бы не проиграла...Я бы воспользовалась своим шансом».Ведь она умерла не потому, что должна была. Она умерла потому, что жить должна была Сана. А вдвоём существовать они не могли, такой уж была программа в то время...
А теперь умрет Сана, потому что в живых осталась СуИн. Хотя она должна была жить. Но о том, что она сделала в этой жизни, ЧэЁн не жалеет. Девушка просто приняла решение спасти её, избавилась от трусости, а на пару с этим...Научилась по-настоящему ценить жизнь. Слезы крупным градом катятся по лицу, картинки из прошлого мелькают перед глазами с бешеной скоростью и силой, и Ли только и делает, что продолжает говорить тихим шёпотом... — Пожалуйста...Прошу...Всего один час... Держась за шарф, девушка не прекращает плакать. Сейчас 21:02. Неужели она исчезнет прямо сейчас, так и не успев обнять возлюбленного напоследок? И когда её тело почти бездыханно падает на холодный асфальт, Чхве чувствует неожиданный прилив сил. И поднимая голову, видит — снег начинает идти в обратном порядке. Он больше не падает — он поднимается вверх. А её слезы, что прежде скатывались по щекам вниз, так же возвращаются назад. Сана удивлённо распахивает прежде полные слез глаза, и смотрит в небо. В то же мгновение она чувствует лёгкий зуд на левой руке, и глядя на неё, видит...Циферблат. 00.02.00 -» 01.59. 59. Цифры сдвигаются.На часах 19:02. У неё ровно два часа. Время пошло.
— Спасибо...— молвит Чхве, и на трясущихся ногах поднимается с земли. Снега как и не было, и теперь, поправляя сумку, она стартует с новой скоростью и силой. Она должна увидеть ЧонГука. Она хочет только этого. *** ЧонГук стоит на остановке, сверяясь с часами: он специально вышел на полчаса раньше, чтобы не дай Бог не пропустить машину, на которой должна приехать Сана. Но даже когда приходит назначенное время, её, почему-то, нет на горизонте. ЧонГук хмурится, потирает ладони, пытаясь согреться, а в итоге просто разворачивается и уходит с остановки. Сана сбивает ноги в кровь, пока бежит к нему. Все мысли только о том, что теперь, когда у неё остаётся ещё больше часа — она может успеть. И она должна успеть. И успевает. Ли, резко набирая полные лёгкие воздуха, замирает на остановке. Слезы вновь подкатываются к глазам, ведь она видит — его нет. Звонит — не отвечает, ещё раз — и снова. Девушка шатается от одной стороны к другой, нервно крутя головой и понимая, что она сейчас — словно ребёнок, потерявший родителей, в нервных и тщетных попытках пытается их найти. И чаще всего не находит. Но тут же ощущает чью-то руку на своём плече. Оборачивается по инерции, и видит...ЧонГука. — ЧонГук... — Ты что, бежала? Слушай, ты тут давно вообще стоишь? Телефон сел из-за холода. Я пришел пораньше, а пока стоял на остановке...— но она больше ничего не слышит...Просто, борясь с подступившими слезами, поднимается на носки и со всей силы обнимает его. Красноватый на морозе нос всхлипывает, но она сдерживается, пока её подбородок ложится на плечо брюнета. ЧонГук...Она успела...Слава Богу. Просто обнять и поговорить с ним — этого будет достаточно... — Я подумал, что тебе тоже холодно, поэтому решил забежать за чайком для нас, — он действительно держал в руках два бумажных стаканчика с пакетиками и заваренным чаем, поэтому не мог обнять её в ответ. ЧонГук был настолько растерян и удивлён подобным поведением девушки, что даже не успел ей ничего ответить толком... — Я поняла...— смеётся Сана ему в плечо, — Ты молодец...— и вместе с тем будто плачет. Сана мечтала провести этот вечер так, как хотела ещё в дни своей прошлой жизни. Просто один на один с парнем, в которого она влюблена. Удивительно, но не просто «была влюблена», а «влюблена даже теперь, даже в этой реальности». Всё ещё не размыкая объятия, она взглянула на движущиеся на своей руки часы: они показывали — 01.43.00 Один час, сорок три минуты. Ещё столько осталось, чтобы провести время вместе... — Сильно замёрзла? Они ходили по зимнему парку, глядя на симпатичные изображения искусственных оленей и фигурок, декорированных под Новый год. Они блуждали вдоль многолюдных уличек, полных фургончиков с новогодней едой и любимой едой девушки — токк-покки. ЧонГук покупал их за свой счёт, а потом спорил с Саной о том, какие вкуснее — острые или с соевым соусом. Но в итоге они снова и снова приходили к выводу, что такая чудесная еда не может быть испорчена практически ничем, так что вкусно и так, и так. ЧонГук хвастался своим умением забрасывать мячики в игрушечном баскетболе, а когда промахивался один раз из десяти — терял все выигранные очки и дулся, но из-за шуток Саны вновь приобретал уверенность и энтузиазм. Они набрались печенья в форме рыбки с добавками мёда и отправились на небольшую веранду у реки Хан, которая находилась и принадлежала бару, работающему допоздна. Остались совершенно одни, ЧонГук отдал барменам чаевые и вытянул у них плед для себя и ЧэЁн. — Садись уже, — посмеялась Сана над тем, как долго парень возился. — Что такого? Я просто хочу, чтобы всё было идеально, — смеётся он в ответ и наконец-то усаживается рядом, подтягивая плед так, что они оба оказываются под ним. — Мне кажется, что всё и так отлично. — И когда ты начала так говорить, — заулыбался парень. — Я много чего думаю, но мало что говорю, — грустно улыбнулась Чхве. Она любила этого человека в прошлой жизни. Она ненавидела его в этой, но снова вернулась к своим истокам. К настоящей себе, и это явно того стоило. — Я знаю, — понимающе улыбнулась ЧонГук. «Совсем не знаешь...» — подумала Сана, впитывая каждый момент, проведённый с ним. Они вспоминали и говорили о том, как члены семьи ЧонГука в кафетерии хихикали и указывали на них довольно частенько: «Хехе, вы что, теперь встречаетесь?» — Да уж, такие хиханьки-хаханьки, — смеялась Сана. — Ага-да, а я вообще не понял, какого черта МинХён надулся, как только они поняли, что мы с тобой в хороших отношениях. Я подумал, что ревнует. — Да ну тебя, такого не может быть, — она прикрывала рот рукой от смеха. Любая секунда, проведённая с ЧонГуком, открывала в нем всё новые стороны и позволяла Сане чувствовать себя по истине счастливой. Она понимала, что он — лучшее, что она встречала в предыдущей и этой жизни. — Моя мечта — встретить первый снег вместе с тобой. Вот только ни семья, ни Сана не говорили ему о том, что девушка вскоре уедет в далёкое место, и не надолго, а навсегда, к сожалению. ЧэЁн, как бы ни объясняла себе и как бы ни старалась, просто не могла позволить разбить сердце ЧонГука вот так. Он бы этого не понял, он бы этого не пережил. Они так долго шли друг к другу, на пути стояла даже личная неприязнь, и всё в итоге сложилось так хорошо — чтобы в итоге она просто...Покинула его насовсем. Разве это реально? — Давай сегодня будем вместе до тех пор, пока не упадёт первая снежинка? Сана, сквозь лёгкий флёр меланхолии в горле и душе, кивнула: — Да. Я тоже хочу встретить первый снег с тобой. Это и моя мечта...Тоже... А согласно циферблату, до него как раз оставалось порядка двадцати минут. Ну хотя бы это обещание она сможет сдержать. Сана действительно чувствовала себя счастливо в последнии дни своего существования, но почему-то именно сейчас, в последние часы их общего счастья — ощущает грусть. Она не хочет уходить, но придётся. Ей и так дали время. Сана сейчас — это холод в тёплой куртке, трясущиеся руки, сильный кашель и худоба. Сана сейчас — это медленный отход от жизни в другую сторону. Но ЧонГук всё рано видит ее через свою призму. Вместо осунувшегося лица — улыбку, вместо тонких запястий — нежную кожу, что гладит его волосы и запускает длинные пальцы в них же. Он хочет чувствовать каждую её часть, и он готов принимать её любой. Он подарил ей тот шарф, когда она, убегая под отговоркой «квартирные вопросы», не хотела разговаривать с ним. Отдал и сказал: «теперь я буду уверен в том, что ты не замёрзнешь». Именно после этого последовало: «давай встретимся в воскресенье»...И вот, сейчас они здесь, вдвоём. Только вдвоём. Вместе. Мысли Саны, воспоминания Саны, слезы Саны, вся её жизнь...Она благодарна за неё. Она замерла, поймав себя на мысли о том, что губы ЧонГука непростительно близко, а ещё она слишком пристально смотрит на них...Палевно. Осознаёт это и смущается, словно восьмилетняя. Но ещё сильнее давит факт желания того, что она...Хочет его поцеловать. — Эй, чего смотришь так, будто никогда не целовалась? — хохочет ЧонГук. — Потому что так и есть, — фыркает брюнетка, отворачиваясь. Но в реальность её возвращает следующее. — А по прошлому разу я бы так не сказал. Ты довольно хорошо целуешься, но я всё равно лучше. — Что?! — глубочайший шок Саны было не описать словами. Неужели этот говнюк помнил всё всё это время и ничего ей не говорил?! Это как вообще?! — Так ты...Ты помнишь..? И всё это время помнил?!?! — Тшшшш, ничего не говори, — смеётся ЧонГук. — Мне нужно ещё кое-что тебе рассказать...— берет себя в руки Сана, понимая, что у неё осталось мало времени. Слишком мало. — Всё это время я... — Была призраком? — Что? — очередное удивление за сегодня. Что ни минута — то открытие. Сколько ещё всего он знал? — Ты же не человек, верно? — Но... — Мой дедушка был монахом в местных горах. Он сталкивался с такими явлениями не раз, так что оставил после себя книгу, в которой рассказывал о всяких странностях. Я хоть и скептик, но точно знаю, что он не был сумасшедшим. Поэтому и поверил ему...То есть в то, что он написал в своих книгах. — Так ты...Догадывался? — Он мне об этом и в детстве рассказывал, когда был ещё жив. Поэтому меня насторожило то, что ты всё время с кем-то разговаривала в пустой квартире или библиотеке...Как, падая, буквально зависала в воздухе самостоятельно. Это ведь невозможно без чьего-то вмешательства...А люди не контактируют с такими силами. И хоть мне было сложно поверить в то, что ты являешься живым примером всего написанного в книге, всё это оказалось правдой... ЧонГук знал, что Сана должна уйти, если провалит миссию. Он не знал лишь одного: она уже провалила её, и её миссией был именно он. Она проживала последние минуты своей жизни с Чоном, и не собиралась говорить ему об этом. Его дедушка, к счастью или сожалению, не писал про то, что случается с теми, кто нарушил правила. Либо страницы просто были вырваны... — Так вот, возвращаясь к теме с поцелуями... — Эй! ЧонГук слегка подвинулся к ней, да так близко, что сердце Ли чуть ли не вылетело на пару со здравым смыслом. Но последнее, наверное, уже давно покинуло её: и, видимо, тоже из-за этого парня. — Можно подальше? — скромно улыбнулась она, понимая, что не справляется с эмоциями. А ЧонГук обхватил обе щеки Саны своими руками, тепло улыбаясь: — Ты — моя, хорошо? — и с этими словами приблизился окончательно. Его губы коснулись губ Саны, и в этот момент она будто бы окончательно потеряла ощущение реальности под ногами. У них было ещё десять минут, а поцелуй длился так, словно ЧэЁн прожила ещё несколько часов абсолютного счастья. И бабочки в животе, и фейерверки в глазах, и абсолютный покой и уют где-то внутри грудной клетки. ЧонГук отстранится, а затем просто обнял её, грея так, как будто она — самое главное и важное в его жизни. 20:59. Сана закашлялась. — Что такое? Простудилась? Может уже пойдём домой? — Нет, всё в порядке, просто немного устала, — лжёт, — Давай ещё посидим. Дождёмся первого снега, как хотели. Мне всё нравится...— отговорилась Ли. — Тогда отдохни ещё немного, — улыбнулся ЧонГук, потирая её маленькие ладошки в своих, огромных и тёплых. Девушка позволила заключить себя в крепкие объятья, и спокойно устроилась на груди Чона. Так комфортно и уютно ей не было ещё никогда. И главное — она может быть уверена в этом наверняка, ведь всё вспомнила. Лишь бы этот момент никогда не заканчивался. ЧэЁн прикрывает глаза, и, растягивая уголки губ в умиротворенной улыбке, сопит. 21:01. — Я люблю тебя. На запястье 00.01.00«Как же сильно я люблю тебя...»
00.00.20. ЧонГук улыбается и говорит в ответ: — Я тоже люблю тебя. «Прости меня...» — Сана, смотри, снег... ЧонГук выставляет ладонь, и затем на неё приземляются маленькие, узорчатые снежинки. — Ты говорила о том, что хочешь встретить первый снег вместе, — обрадовался парень, — Твоя мечта исполнена. Моя тоже. И влюбленные, поцеловавшиеся в первый снег — будут вместе навсегда, ты знала?00.00.00
— Эй...Чхве Сана...Сана... Он гладит её по голове, пытается разбудить. ЧонГук пока ещё не знает, что Сана больше никогда не откроет глаза.