Хранитель

- Такасуги! Что ты здесь забыл, ублюдок?! – во все горло орал Гинтоки, хотя в радиусе целого километра вокруг не было ни души. Жилище доктора, уединенно стоявшее на берегу, открывало за собой длинную дорогу до приморского городка, чьи домики постепенно забирались вверх по скалам. Венцом панорамы, достойной, чтобы ее перенесли на полотно, был старинный отреставрированный маяк, подпиравшийся широкой смотровой площадкой. Раннее утро давало о себе знать, и от ветра, ударившего самурая в спину, по коже побежали мурашки. Само море, лениво задираемое воздушным забиякой, раздраженно вываливало свои волны на берег. К мощному плеску внезапно добавился новый прерывистый звук, и Гинтоки, не оборачиваясь назад, стиснул зубы и, взяв ноги в руки, рванул к маяку. *** Приближающийся к сухопутной линии вертолет окончательно пробудил дремавших жителей, и вскоре из окон полезли сонные лица с зубными щетками во рту. - Это же… полиция?... На борту самого вертолета отыскать бодрые улыбки тоже было сложной задачей. - Мы снижаемся! – объявил Хиджиката и с силой ткнул Сого в бок. - Не спи! Я приказал высматривать что-нибудь подозрительное! Окита, мрачно выползая из-под ночной повязки, пробормотал: - Я уже нашел нечто очень противное. Капитан, молча пуская дым, смотрел на подчиненного, и тот со вздохом пояснил: - Оно стоит прямо передо мной. Впрочем, все подозрительное только начиналось. Едва вертолет стал опускаться на песчаную поверхность, к белому домику с красной крышей с пронзительным звоном подкатила ухающая на все лады скорая помощь. Хиджиката даже не стал дожидаться, когда транспорт полностью остановится, и пафосно спрыгнул прямо на песок. Окита многозначительно зевнул, а капитан уже вбежал вслед за врачами в дом. - Что здесь происходит?! – увидев распростертое в агонии тело, Тоширо выронил сигарету изо рта. - Уйдите! Вы мешаете! – сердито отодвигали врачи полицейского, и тот, еле подавляя ярость, принялся пинком распахивать каждую дверь в доме. - Я знаю, что ты здесь, придурок!!! Самая дальняя комната была не закрыта и, ворвавшись внутрь, Хиджиката выругался, ибо там тоже было пусто. Внезапно капитан остановился и медленно, будто чуя подвох, подошел к письменному столу. Стоящий на нем компьютер был включен, а на экране во всю ширину открыт вордовский файл с одной единственной надписью: «В этой флешке сохранены доказательства невиновности Сакаты Гинтоки». - Что за… В коридоре Ямазаки уже старательно опрашивал прибывшую бригаду, и как только заговорили об анонимном вызове, Хиджиката, невольно повторяя жест Кацуры, треснул по столу. Неужели он опять их упустил! Засунув флешку в карман, Тоширо вышел на улицу и заметил собаку, которая с тоской смотрела на дом, и как только капитан прошел мимо нее, тихонько заскулила. От прохладного соленого воздуха Хиджиката вдруг чихнул и, невозмутимо подтерев сопли, отдал приказ: - Рассредоточиться по городу. Обыщите каждый угол! Они не могли уйти далеко! Вышедший из дома Окита оперся о стену и как бы между прочим обронил: - А вы знаете, капитан, что Ёродзуя поехали в Киото? - Что? – сюрприз за сюрпризом, этот день решительно добивал настроение Хиджикаты, - Почему ты говоришь об этом только сейчас? Сого без тени улыбки в упор взглянул на командира: - Даже эти ребята серьезно настроены, чтобы вернуть Кондо-сана, а ты и палец о палец не ударил. - Окита, - Тоширо сплюнул на землю, - не беси меня сегодня. Сого, обманчиво расслабившись, слегка побледнел. Поспешно подбежавший подчиненный с биноклем в руках, увязая в песке, отвлек внимание обоих, отчаянно замахав: - Командир, смотрите! *** Ветер на вершине маяка был совсем неуправляемым, то замирая, не колебля ни сантиметра воздуха, то яростно вонзаясь в каждое препятствие. Черные волосы девушки, грубо брошенной на пол, то и дело подметали бетонную площадку, а разорванный, порозовевший от высохших капель крови сарафан стал походить на жалкое рубище. - Вот это да. Даже шинсенгуми пожаловали. Такасуги, свесив ноги с парапета, задумчиво курил трубку. Один раз он обернулся на Лауру, но та продолжала лежать в одной позе, словно сломанная кукла. Не слышный, как птичий полет, Такасуги в мгновение ока оказался рядом с девушкой и насильно поднял ей голову. Страх. А что еще он мог там увидеть? Отбросив жертву в сторону, он скучающе встал рядом. Лаура медленно подобралась, и, привстав, отодвинулась назад. - Почему ты все время молчишь? Лаура, все больше приподнимаясь, сглотнула и, пытаясь нащупать сзади опору, произнесла: - Ты из правительства? Хохот, вылетевший за пределы площадки, спугнул чаек, и, злобно сощурив единственный глаз, Такасуги схватил Лауру за горло и, несмотря на отчаянный вскрик, не отпускал до тех пор, пока она не услышала его ответ до конца: - Не смей говорить это мне!... Жертва снова рухнула на пол, задыхаясь и царапая поступающим воздухом горло. Вдруг короткая вспышка на секунду ослепила ее глаза, и в следующий миг Такасуги, успевший уклониться от удара, отбежал на два шага назад. Деревянный меч, неожиданно вспыхивая на солнце золотом, беспощадно смотрел в сторону врага. Короткая тень, по стойке смирно залегшая в ногах, казалось, не успевала за хозяином, молниеносно прогнавшим врага по кругу. Такасуги лишь ухмылялся, и в следующий выпад, отклонившись в сторону, схватил Лауру за волосы, прижав лезвие к шее. Ветер совершенно затих, наблюдая за действом. Девушка закрыла глаза, но лицо ее стало безучастным. Что-то внутри надломилось, и море слез высохло в один миг, высвобождая дремавшее доныне не равнодушие, но неожиданную покорную стойкость. - Брось меч, Гинтоки-кун, - произнес, наконец, Такасуги, - или мне назвать тебя сейчас Широяша? С легким стуком орудие прокатилось по каменному полу, а самурай, сложив руки, встал на месте. - Я бы предпочел вообще тебя не слышать, урод. Когда ты уже затихнешь? Террорист, придавив жертву ногой, спрятал меч в ножны. - Выбирал бы ты слова, ведь я пришел к тебе с предложением. Саката, демонстрируя высший уровень внимания, засунул мизинец в ноздрю, и, избавившись от помех, ответил: - Я, пожалуй, откажусь. Такасуги ожесточенно ощерился, но тут же взял себя в руки, с силой пригвоздив жертву к полу. - Ответ неверный. Слушай сюда! В Эдо тебе дорога заказана, как и в любой другой город, где Бакуфу протянуло свои лапы. С видом, «а то я не знал», Гинтоки слегка покачнулся, не сводя глаз с Лауры. - Присоединяйся ко мне, - вкрадчиво проговорил Такасуги, - иначе я не ручаюсь за ее жизнь. - Эй, ты не понял? Я отказываюсь, - повторил Гинтоки и, вдруг округлив глаза, кинулся вперед, - Ложись!!! - Да неужели я на это попадусь!… Противный писк, навеки отпечатываясь в сознание, заполонил площадку, и тут же маяк содрогнулся под волной сокрушительного взрыва. Бетонный пол с болезненным скрипом покрылся трещинами, а с одной из сторон полностью оторвало ограду, которая, сорвавшись вниз, несколько раз звякнула о скалы. Самурай, успев схватить правой рукой меч, левой выдернул Лауру из эпицентра, и тяжело дыша, прыгнул к самому краю парапета, но не удержался и, пропахав на спине несколько метров, заорал: - Вы вконец охренели, стрелять по заложникам из базуки?! В облаке дыма и пыли показалась тень, и появившийся Хиджиката с посеревшим от грязи лицом, ответил: - Кто это тут еще заложник? Гинтоки закашлялся и, пытаясь подняться, невольно покосился на наручники на поясе Тоширо. - Окита? Твою мать, куда ты делся?! – оглянулся по сторонам командир, только что покоривший вместе с Сого двадцатиметровую винтовую лестницу внутри маяка. Взметнувшийся желто-серый туман почти рассеялся, и что-то неприятно кольнуло внутри, когда глаза не отыскали Такасуги. Подойдя ближе, Хиджиката привычно закурил, и, сверля беглецов взглядом, произнес: - Эрнеста Лаура. Тоже здесь. Девушка к тому времени от шока почти лишилась чувств и, нетвердо встав на ноги, невольно схватилась за Гинтоки. - За побег, сопротивление властям, причастность к незаконным операциям, вы оба…- начал торжественно перечислять капитан, как вдруг Эрнеста, стремительно изменившись в лице, начала оседать на пол. - Эй! Видишь, что ты наделал?! – напустился на Тоширо самурай, и пока тот неприветливо жевал кончик сигареты, нетерпеливо добавил, - Позови кого-нибудь на помощь! Да быстрее же! Серьезное, почти умоляющее лицо Гинтоки было такой редкостью, что Хиджиката раздраженно рявкнул: - Ладно, ладно! Стой тут! Внизу и внутри вдоль лестницы уже были расставлены ребята, осталось только кому-нибудь крикнуть. Но стоило капитану зайти внутрь и склониться над перилами, как мощный пинок, выбивший бы из иного слабака всю душу, отправил Тоширо в экстра ускоренный спуск. - Ты-ы-ы... су-у-у-у-у-ка-а-а-а-а-а-а-а-а!……. Саката, наслаждаясь эхом, с довольным лицом глянул вниз, но Лаура тут же потянула его за рукав: - Гинтоки, а как же мы спустимся? Улыбка самурая угасла, но тут же собравшись, он быстро произнес: - Залезай на спину! Краем глаза Гинтоки с досадой отметил видневшиеся в городе черные точки. Как же много полиции! Внезапно в последний момент Саката с силой оттолкнул Лауру в сторону, и через секунду на ее месте по полу со скрипом проехалось лезвие меча. - Так ты не сдох, ублюдок, - разочарованно бросил самурай, поспешно принимая стойку. - Спасибо, что избавил нас от этих щенков в форме. Теперь закончим наш разговор! – Такасуги бросился в атаку, и скрестившиеся мечи с глухим лязганьем лизнули друг дружку. В какой-то момент Лаура перестала успевать за сверхбыстрыми движениями двух мастеров: то они шаг за шагом подбирались к противнику, то с резким криком бросались друг на друга. Внезапно Гинтоки упустил отклон, и едва не споткнувшись, вынужденно отступил. Такасуги, перехватив инициативу, погнался вперед, в мощном прыжке надеясь поразить врага одним ударом. Саката, вовремя упав на спину, через кувырок стремительно взлетел на ноги. - Теперь ты, млять, точно огребешь! На площадку ворвался непривычно взлохмаченный Тоширо с дырками на форме и, испепеляя все живое, обнажил меч. Гинтоки, оценивая ситуацию, начал отступать, но не долго, ибо кравшийся позади Такасуги сразу же нанес удар. Саката отскочил вперед, и мигом был вынужден склониться на девяносто градусов, защищаясь от разящего меча шинсенгуми. - Двое на одного, это как-то слишком! – заявил самурай, кожей чувствуя приближение обоих противников. - Сам виноват! Хиджиката бросился напролом, и Гинтоки, чудом пробежав по стене, выиграл позицию. Оставшиеся позади помчались вперед и тут же, задевая друг друга, сцепились мечами. Ярость, искрами брызжущая из глаз капитана, и ледяная усмешка Такасуги могли взорвать воздух. - Ты… по тебе топор плачет!... - Мое почтение, демон вице-капитан! Лезвие зазвенело, и, оборвав песню, устремилось за обоюдным противником по новому кругу. Напрасно надеявшийся сбежать Гинтоки едва не был припечатан к стене. Все трое, столкнувшись в тесном пятачке, напряженно напирали друг на друга, и от взаимного сопротивления кисти сводило судорогой. - Сдавайся! – почти захрипел Хиджиката. - Никогда.. тебе не подчинюсь!.. Еще секунда – и напряжение лопнуло. Резкий замах разрубил воздух, и отвлекшийся Хиджиката с гневным удивлением почувствовал хлесткую боль в районе бедра. Схватив одной рукой Сакату за шиворот, он с силой приложил его об стену, и повторил бы еще и еще, если бы самурай, вырвавшись, не закричал: - Остановись! Тоширо невольно обернулся и увидел на самом краю площадки Такасуги с Лаурой на руках. В его безжалостных объятиях не было места даже для вздоха. - Эй! – Хиджиката, хромая двинулся вперед, и кровь беспрепятственно хлынула наружу. - Заткнись, - террорист, балансируя на грани, ухмыльнулся. - Передай им всем, что это никогда не закончится! Что-то камнем рухнуло внутри Гинтоки, едва не выпавшем в гигантском прыжке сквозь ограду. Оглушительный вскрик, который, казалось, услышало даже море, резонировал в ушах, выметая все прочие мысли. Руки Лауры, безнадежно протянутые вперед, беспомощно схватили воздух, и лишенное опоры тело, потрясенное до каждого нерва безумным страхом, полетело вниз. В несколько коротких секунд неистовая круговерть заткнула разуму глаза, и сердце, ожесточенно бившееся за все непрожитые годы, заполонило удушающим стуком все вокруг себя. - Прости, Киясуме.. Что-то, последнее видение уснувшего сознания, вдруг теплым импульсом отдалось внутри, и Лаура, вздрогнув на самой грани небытия, успела понять это ощущение. Прости… Я тоже не хочу умирать… *** - Нет! Нет! – бессмысленно вскрикнул Саката, когда последний раз мелькнувшее тело подбитой птицей ударилось о камни. Кожа на ладонях, впившихся в железо ограждения, едва не лопнула. До крови прикусив губу, Гинтоки безвольно поднялся, будто не совсем понимая, что происходит. Погнавшийся за Такасуги Тоширо не сумел уйти далеко и, припадая на раненую ногу, вернулся к центру площадки. - Дерьмо! Чертово дерьмо! – завопил капитан, колотя штукатуренные стены. Гинтоки, слабо отреагировав на раздражитель, вдруг схватился за живот: пронзительный укол, потрясший организм изнутри, заставил самурая застонать от боли. Железная рука, схватившая его изнутри, сдавила внутренности, будто проворачивая все вокруг оси. Глядя на внезапно закорчившегося в муках Сакату Хиджиката, ощутив тошнотворный приступ, поспешно подошел ближе. Подоспевшие подчиненные окружили недавнюю сцену борьбы, и все как один растерянно пялились на распластавшегося самурая, не зная, как поступить. - Что со мной... – беспомощно выдавил Гинтоки, чувствуя градом покатившийся пот. - Эй-эй, - Тоширо хотел развернуть беглеца лицом, но стоило ему схватить его за руку, как самурай зажал его ладонь в тиски. Тысячи ударов катаной не были так страшны, как жуткая резь, вспарывавшая его изнутри. На глазах уже выступили слезы, но боль, словно и не думала отступать. - Не трогай меня! – заорал Гинтоки на чьи-то поползновения, и, перевернувшись, упал на вытянутые руки. Пытка постепенно прекратилась, и как только стало легче дышать, самурай обессилено упал на пол. Тоширо раздраженно закурил, а самурай вдруг затрясся, не то смеясь, не то плача. Странная тишина, неловкая и болезненная, не нарушалась ни единым словом. Спустя несколько минут капитан, остановившись у уткнувшегося в каменную поверхность Гинтоки, обронил: - Надо уходить. Саката не пошевелился, и Хиджиката, насильно схватив его за плечо, получил удар по руке. - Отвали, сказал же, не трогайте. Впрочем, самурай поднялся и, не оборачиваясь, исчез внутри маяка. - Что за жуть. Тоширо, узнав голос, ответил не сразу. Ветер, поживившись людской бурей, совершенно исчез с площадки, и, пуская дым в неподвижный воздух, капитан вскоре произнес: - Куда ты пропал, Сого? - Пока мы бежали, я заметил в окошке интересную личность и решил, что он стоит того, чтобы погнаться за ним. В ответ на красноречивое выражение лица командира Окита пояснил: - Кацура Котаро. - Что?! Они как-то связаны? Сого, бесстрастно обозревая окрестности, ответил: - Не думаю. И я отпустил его. Хиджиката, в ином случае решив, что он ослышался, в этот раз лишь мрачно повел бровью. - Он сказал, что в течение трех месяцев в Эдо не случится ни одного взрыва, если взамен мы позаботимся о Ёродзуе. - Да какая ему разница? – возразил капитан и тут же осекся. - Ты отпустил его? - Ты тоже знаешь, как нужно поступить, - жестко поглядев командиру в глаза, отчеканил Окита, - теперь, когда у нас в кармане доказательства его невиновности, нам ничто не помешает вернуть Кондо-сана. Сигарета, на лету истлевая в пыль, упала в урну, а Хиджиката, раздражаясь непонятно от чего, буркнул: - С чего ты взял, что все на этой долбаной флешке - правда?! - Потому что даже вы этого хотите, капитан. Под холодный взгляд Окиты командир в последний раз от души врезал по белой стене и скрылся. Стараясь не охать от боли, Тоширо сбегал вниз по лестнице и, нащупав пальцами сокровенный носитель информации, скрипнул зубами от накатившего напряжения. Пусть это окажется правдой! Пожалуйста!