Хранитель

В предрассветный час слабое царапанье в дверь вытолкнуло Хиджикату из царства снов. Со стеклянными глазами замком долго не мог понять, откуда доносится шум, пока организм приходил в себя. Вдруг сообразив, что звук идет из соседней комнаты, Тоширо резко поднялся и, дернувшись, помедлил. Там! Он же, наверняка, что-то задумал! Надо быть осторожнее! Распахнув дверь, вице-капитан внезапно испытал нечто похожее на испуг. Привалившись боком к стене, Гинтоки держался за живот, и нечленораздельные стоны вырывались из сомкнутых спазмом губ. Безумное страдание заволокло глаза, и даже не увидев стоящего Хиджикату, Саката неистово впивался ногтями в дверной косяк, глубоко раскрошив доску. - Что?! Тоширо бросился к самураю и отвернул его от стенки. Тот не реагировал и, упав на пол, задергал ногами, будто желая убежать от боли. Хиджиката, пошатнувшись, поднялся, решив звать на помощь, как вдруг Гинтоки поднял голову и осмысленно выдавил: - Таблетку.. дай мне таблетку!.. - Какую?! Хиджиката подскочил к распечатанным пачкам и бросил сразу все перед Гинтоки. Тот с трудом приподнялся и, положив ладонь на одну, в бессилии опустился. Тоширо рванул шелестящую бумагу и с ужасом осознал: она пустая! Черт! Черт! - Стой здесь! Я сейчас принесу! Чуть не выломав створки, Хиджиката рванул в город, и самурай посмотрел ему вслед. Затем спокойно поднялся и, отряхнувшись, сказал: - Ага. Беги, беги. Блин, мог бы и быстрее проснуться, чуть пальцы себе не вывернул. А Хиджиката, сорвав дыхание до хрипа, несся по Эдо. Ну почему аптеки не работают?! Будто в пять утра никому не нужна помощь! - Блин, зараза! Только попробуй там загнуться! Переполошив продавщиц, замком ворвался в супермаркет и, хлопнув пустой пачкой об стол, пытался одновременно отдышаться и что-то сказать: - ..таблетки.. такие…?... Спустя рекордные тридцать минут, ракета по имени Хиджиката влетела в штаб и обнаружила умирающего в той же позе. Гинтоки не пошевелился, даже когда, прыгая в окно, замком окончательно снес деревянную раму. - Вот! Быстрее! Приняв таблетку, Саката целую вечность подносил стакан ко рту и, наконец, справившись, повис на руках у Хиджикаты. - Это все?! Слабая благодарность озарила измученное лицо, и Гинтоки прошептал: - Хиджиката-кун.. если бы не ты.. Слегка порозовев от бега, Тоширо шумно втягивал воздух и уже собирался продолжать спать, как тихий голос приковал его на место: - Хиджиката-кун, пожалуйста.. отнеси меня в туалет.. На кухне Ямадзаки медленно варил кофе и, услышав шаги, с приветствием выглянул, но от увиденного все слова так и остались в зародыше. С непроницаемым лицом замком нес на руках самурая, который крепко обхватил его плечи. Дойдя до туалетной комнаты, они вместе вошли и заперлись с другой стороны. Раздавшийся шум воды поглотил остальные звуки, и Ямадзаки, вдруг расхотев есть, стал собираться на работу. *** Тем же утром Кондо, заботясь о правильной атмосфере в своем отделении, обходил подчиненных. Без внимания не остались и две боковые комнаты в конце дома. - Ну, как поживает Тоши-младший? С умильной улыбкой Кондо потрогал Гинтоки за живот. Удар с колена выбил из капитана все благодушие, и самурай наставительно произнес: - Чтобы я больше никогда этого не слышал. Командир, решив, что у беременных свои причуды, поинтересовался: - Кстати, где Оогуши-кун? Саката пожал плечами и взялся за журнал. Рядом на подносе в тарелке плескалось серое комкообразное варево, бултыхавшееся от каждого движения, как желе. Мерзость, именуемая кашей, была приготовлена лично вице-капитаном, в ответ на «Хиджиката-кун.. до сих пор так болит живот..». Боясь, что его стошнит от одного вида, Гинтоки поспешно отвернулся. Кондо уже его покинул, и, поняв, что никто на него не смотрит, самурай выдохнул. План по доведению Хиджикаты до ручки работал безукоризненно. Если тебе действительно наплевать на меня, то давай, попробуй отказать больному в просьбе! Я пропущу твою рожу через все круги ада, чтобы ты навсегда запомнил, что значит оскорбить самурая! Довольный своей задумкой Гинтоки выкинул кашу в окно и благополучно задремал. Тем временем Хиджиката поймал себя на мысли, что уже второй час ищет каких-то мармеладных черепашек, от которых «нет, точно не тошнит!». Затюканный с самого рассвета дурацкими просьбами Тоширо помедлил и, не заходя в магазин, закурил. Если быть откровенным, этим утром он испугался. Хотя вид человеческих страданий не особо его ужасал, но видеть, как взрослый мужчина чуть не плачет – и, ну, нечаянно из-за тебя – было противно. Да, он наговорил ему ночью кучу всего, но он сказал все, что думал. Пускай этот кретин не обнадеживается, будто все устроят ему рай на земле из-за какой-то мелочи. И первым в этом списке будет сам вице-капитан. Но неведомая сила, раз приподнятая совестью, мрачно качала головой. Нет, тебе не отвертеться. Он страдает из-за тебя. Ты должен что-то делать! Но.. много ли я могу?.. Засовывая сигареты в карман, Тоширо задел какую-то шелестящую штуку, и она выпала на землю. Подбирая мусор, замком понял, что это те самые таблетки, которые он искал утром. Купил сразу целую кучу и забыл. Присмотревшись к названию, Хиджиката вдруг нахмурился и быстро развернул упаковку, пробегая глазами по рецепту. Детские витамины? Витаминки?! Его так скрутило из-за витаминок?!!! Да чтоб тебя! От неистового пинка уличная урна птицей взлетела к небесам, выбрасывая мусор на людские головы. Вице-капитан, сжав челюсть, дабы не расплескать ярость, не дойдя до виновника, тараном вклиниваясь в прохожих, направился в штаб. Моли бога, гавнюк, чтобы я тебя не нашел! А когда нашел, не прибил! Железное плечо врезалось во что-то мягкое, но замком, не останавливаясь, пер вперед. - Эй, человек! Аманто с тигриной головой задержал стража порядка. На носу инопланетянина сверкнули очки, выдавая возможного интеллигента, и Тоширо, мрачно уставившись на помеху, буркнул извинения. - Невоспитанная планета! – воскликнул аманто и потряс кулаком вслед вице-капитану. Ворвавшись в штаб, Хидижката, мстительно дымя, как паровоз, натолкнулся на товарищей. - Тоши, что это за дрянь в кастрюле? Выдернув из вытянутых рук с заботой приготовленную кашку, замком понесся к месту назначения. Стук двери вывел Гинтоки из дремы, и, увидев Хиджикату, он потер глаза и умирающим лебедем снова прилег на футон. - Знаешь, Хиджиката-кун, мне так жаль, что приходится отвлекать тебя от дел!.. Правда, вы все так стараетесь.. - Ну что ты, - пытаясь унять дрожь в голосе, проговорил вице-капитан, - мы же все так стараемся ради тебя! Не расставаясь с кастрюлей, Хидижката прошел еще ближе, и едва мимолетное подозрение мелькнуло в сознании Гинтоки, как огромная чугунная емкость опустилась ему на голову. Вязкая жижа потекла вниз, забивая нос и уши, и обдавая отвратительным горелым запахом. Саката задергался, пытаясь снять адское устройство, но Тоширо с силой прижал кастрюлю к черепу, и, не отпуская, повалил Гинтоки на пол. - Вот что, козел! Я тебе не мальчик на побегушках! Хорошо повеселился?! Разгоряченное яростью тело обдавало Гинтоки неистовым жаром, и почти задыхавшийся самурай, не видя ничего кроме черно-серой пелены, наугад бил кулаками. Хиджиката, перестав держать «шлем», схватил Сакату за горло, явно намереваясь покончить с проблемой раз и навсегда. Чужие руки пытались разжать кольцо, но терпя неудачу, размахнулись и врезали Тоширо по лицу. Замком слегка отвлекся, и от резкого удара склонился на бок. Тут же ноги заехали ему в грудь и оттеснили на метр назад. Избавившись, наконец, от кастрюли, Гинтоки, напоминая зомби с протекшими внутренностями, тяжело дышал, пытаясь прочистить нос. Хиджиката сообразил, что потерял позиции, но было поздно. Чугунное ядро врезалось в висок, чуть не вышибив мозги. С боевым кличем Тоширо снова кинулся на врага, и оба увязли на полу, ненавидяще сжигая друг друга глазами. Внезапно измазанные кашей руки поскользнулись на деревянном полу, и Хиджиката окончательно придавил Гинтоки. Частое дыхание будоражило слух, сердце колотилось, не успевая за сумасшедшими мыслями. Тоширо отпихнул из-под себя самурая и обессилено сел на колени. Саката в маске из хлопьев перевернулся на живот и, поднимаясь, вдруг захохотал. Замком чуть обернулся, решив, что соседушка окончательно тронулся головой: Гинтоки просто заходился от смеха, колотя ладонью по полу. - Поверить не могу!...ахахах… Ты купился на эту фигню!... Видел бы ты свое лицо, папочка! Ахахахах…….. Стук удаляющихся шагов стал ответом Хиджикаты. Саката, еще раз булькнув от смеха, успокоился и оглядел комнату. Развороченная по углам мебель – это еще полбеды. А вот размазанная по всему периметру овсяная гадость – та еще проблема. Если не знать, что произошло, можно подумать, что кого-то долго и упорно тошнило. Подсыхавшая смесь оторвалась от лица и шлепнулась на пол. Гинтоки провел пальцами по голове и стряхнул варево с рук. Да, Хиджиката-кун, благодарю! Я отлично повеселился! *** Мирную беседу на веранде прервало грозовое облако, пригнанное из глубины дома, и мигом пахнуло холодком. - Все! На ..р все! Оборванная беседа с испугом растаяла в воздухе, и изумленным взглядам предстал вице-капитан, измазанный вязкой жижой. Замком заправил меч на поясе, и под беспокойные взгляды дергающимися руками стал застегивать форму. - Я ухожу на пост! - Тоши, я не разрешал! – Кондо запоздало взмахнул рукой, пытаясь вернуть заместителя на место. - Пошли, Ямадзаки! Рванув парня за собой, Хиджиката вышел вон, и оставшиеся стражи порядка переглянулись. Кондо нахмурился, и решимость раздраженной складкой пролегла на лбу. Как же они надоели! Что один, что второй! Цапаются, как малые дети, меряются неизвестно чем! И пускай от первого еще можно ожидать какого угодно заворота, но ты, Тоши! Неужели ты еще не повзрослел? И командир направил непреклонные стопы к извечному нарушителю покоя. - Саката-кун! Капитан застыл на пороге, увидев засохший ковер из хлопьев, и Гинтоки, вытирающего шевелюру полотенцем. Треснувшая местами мебель и на соплях держащаяся дверь говорили о бурном времяпровождении. - Почему вы опять поругались? Гинтоки невозмутимо потряс головой и уставился на Кондо. Два рыбьих глаза не желали вдаваться в объяснения, но командир на это временно наплевал. - Отвечай, когда с тобой говорят! - Что я тебе должен сказать, а? Меня бесит этот парень, и в этом вся причина. Нахальство Гинтоки больно кольнуло капитана, не привыкшего давать товарищей в обиду. Взволнованно всплеснув руками, Кондо громогласно изрек: - Я знаю, это дело всех выбило из колеи, и знаю, что тебе досталось больше всех. Но, по-моему, ты забываешься! Хиджиката сейчас в таком же состоянии, что и ты, просто попробуй на секунду поставить себя на его место! Гинтоки сложил руки, не желая слушать нравоучения, тем более от практикующего сталкера. Что они все к нему прицепились! Сделай то, сделай это! С какого я должен всех понимать? Кондо, разгорячившись, подошел к самураю вплотную и чуть не затряс его за плечи, надеясь если не словами, то силой достучаться до упрямых мозгов. - Об этом трудно говорить, особенно за спиной Тоши, но ты должен знать! Он.. отличается от других!.. Понимаешь, для него семья, любовь, верность – это очень важные вещи.. - Незаметно. - Представляешь, как, если ты заказываешь в магазине вещь, а тебе приносят подделку? - Пфф. Ну уж извините. Гинтоки начал раздражаться. - Саката-кун, ничего бы не было, но сейчас это ваше общее дело! Самурай уронил лицо в ладони. Какое еще общее дело? Да прекратите уже этот балаган! - Разумеется, Тоши просто растерялся и не может сразу привыкнуть. Дай ему время, Саката-кун! Если вы хотите ужиться, то придется научиться ладить! - Ужиться? Да хватит с меня этого, я ухожу домой. Обезоруженный Кондо только непонимающе пыхтел, более не в силах найти подходящего слова. - Опять убегаешь, данна? Сого, как призрак, показался из коридора. Его милое лицо, так не сочеталось с холодными глазами, что даже не забывая о его характере, приходилось вечно чего-то опасаться. Два начальника, как стражники, обступили выход, и Окита проговорил: - Впрочем, если уйдешь, на нашу помощь больше не рассчитывай. - Сого! – оторопел Кондо, но Гинтоки уже поравнялся с полицейскими и, пройдя между ними, пересек черту. *** - Куда мы так бежим, вице-капитан? Я даже не успел пообедать! Ямадзаки, чувствуя, как плечо уже онемело от хватки, начал ныть. - Потом пожрешь! Заняв наблюдательную позицию, замком, не видя ничего вокруг, просто пялился в бинокль. Расположившись на крыше двухэтажного здания, полицейские должны были следить за магазином с фанерными иероглифами на двери. Нет, его абсолютно не задели эти тупые шуточки. Если у белобрысого мозгов, как у пятилетнего ребенка, то это его проблемы. Но ведь он почти ему посочувствовал! Гадство! Почему всегда, абсолютно всегда, стоит искренне кого-то пожалеть, как эта змея лезет на расчувствовавшегося слабака и жалит в самое сердце! Жизнь провела через разное дерьмо, но почему каждый раз так одинаково плохо?! Что я делаю не так? Хиджиката сглотнул, не опуская окуляры. За полчаса в магазин никто не зашел и не вышел, и стоило двери дернуться, замком припал к земле. Женщина с коляской. Тоширо вытер пот со лба и устало отвернулся. Внезапно заметив, что рядом никого нет, он на мгновенье закрыл лицо ладонью, силой возвращая себя в тонус. Чертов Ямазадки. Сбежал что ли? - Хиджиката-сан. Напарник, показавшись около лестницы, осторожно привлек к себе внимание. - Вот, выпейте. Замком покосился на холодную, вспотевшую минералку и, помедлив, взял. В полном молчании оба полицейских смотрели в одну точку, один, боясь нарушить тишину, второй, не желая сотрясать воздух. Ямадзаки мысленно поглядывал в сторону начальника и ловил себя на мысли, что не особо бы хотел попасть на его место. Смех смехом, а тяжесть абсурда придавила даже демона вице-капитана. Про Сакату Гинтоки даже думать было больно. Какого это, стать почти инвалидом из-за чужой прихоти? Ямадзаки вздохнул, и Хиджиката тут же шикнул: - Хватит вздыхать, как девица. Сосредоточься, мы на задании. А он такой же, как всегда. Уходит в работу, гонит неприятности прочь. Железное сердце – отличная защита, но только для одного. Попробуй помочь другим, если не умеешь чувствовать. Разве это не шанс для вас, замком, попытаться не бояться ответственности за чужую жизнь? От этой мысли Ямадзаки слегка вздрогнул, поняв, что улетел куда-то, где опасно появляться посторонним. - Что это? Вы больны? Тоширо провел рукой в том месте, где указывал напарник, и почувствовал какую-то сухую, шелушащуюся корку. А, засохшая каша. Он же так быстро ушел, что даже не посмотрел в зеркало. Овсянка прилипла капитально, и отдирать руками было больно, поэтому Хиджиката, разок почесав кожу, опустил руки. Спустя пару часов, когда на солнцепеке поплыл не только пот, но и начали плавиться мозги, замком объявил перерыв, правда, только для себя. Спустившись на улицу, обиженный жизнью вице-капитан мигом нашел самое подходящее в своем случае место. В баре почти никого не было, и только запойные любители горячительного торчали там даже в обед. Хиджиката, сторонясь сразу всех, едва поднес волшебный решатель всех проблем к губам, как какой-то мужик, подсев рядом, брякнул перед ним текилой. - Парень..ик.. выпей за меня!... Тоширо, наливаясь гневом, даже не поворачивал головы, а не замечавший ничего клиент заплетающимся языком продолжал распинаться: - У меня..сегодня..ик..жена родила! Двойню!.. - ..поздравляю.. Мужик захлопал Хиджикату по спине, выражая радость, а чуть не подавившийся замком сдавил стакан в руках, отчего по стеклу поползла трещинка. - Я.. сейчас.. так.., - в этот момент бутылка выпала из его рук, и под чей-то смех светлая жидкость опоила пол. Счастливый папаша всплеснул руками и залез под стойку. Внезапно его голова мелькнула в районе коленей Хиджикаты, и, подняв палец, он промямлил: - Женщины..любят ласку!..Вот..ик..запомни, и.. никаких проблем!.. С этой эссенцией мужик рухнул спать, а Тоширо, проклиная этот бар навеки, вышел вон. Глубоким вечером так и не добившись путных результатов, полицейские, дождавшись смены, вернулись домой. При появлении Хиджикаты все разговоры тут же затихали, но замкому было уже все равно. В конце концов, у всего есть предел, и особенно у его терпения. Дойдя до комнаты, Тоширо раскрыл окно и глубоко вздохнул. Еще один жизненный опыт оставил грязный отпечаток в его памяти. Что поделать! Вскоре, когда сумерки начали заползать внутрь помещения, безжалостно выгоняя свет, Хиджиката, прислушавшись, понял, что по ту сторону стены было абсолютно глухо. Никто не ворочался и не шептал сам с собой. Смутно подозревая, Тоширо открыл задвижку и увидел вычищенный пол, восстановленный стол и полное отсутствие человеческого духа. Значит, ушел. Прекрасно! Эта комедия больше не может продолжаться, если два главных героя не могут и минуты вынести в обществе друг друга. Теперь все будет как раньше… - Эй, ты. Хиджиката поднял голову, не вынимая изо рта сигарету, и узрел перед собой то самое лицо, торчащее в дыре на крыше. - Я мыл полы два часа, а ты опять пачкаешь своими сапожищами?! Значит, вот как. Эээ.. а это что? Из отверстия просунулась рука и зависла на уровне замкома, не то приглашая, не то желая, чтобы ее сломали. - Давай поговорим. Как мужчина с мужчиной.