Без боли

Соня позвала меня к себе, и я никак не могла ей отказать. Мы не виделись так давно, что, казалось, это была вечность. Я надела теплые ботинки и пальто, обмотав шею большим и очень теплым шарфом. На дворе так раз была середина февраля, так ещё и метель за окном разыгралась такая, что будь моя воля, я бы ни за что не покинула стены своего милого дома. Пока я ждала лифт, я думала на каком автобусе смогу быстрее доехать и какой придётся меньше ждать, но когда вышла на улицу, с первых же секунд поняла, что такси мой единственный вариант. Подтянув шарф, я вызвала машину и зашла обратно в подъезд, ожидая оповещение от водителя, что он приехал. Когда я всё-таки села в уютный и теплый салон, сбросила шарф и пригрелась. Вглядываясь в страшную красоту за окном, ведь только от сюда это всё могло казаться таким, я задумалась о Денисе. Всё время, когда я думала о подруге, в голове вместо неё появлялся его образ. Это бесило. Меня выводило это всё из себя, потому что из-за него я могла потерять Соню, которой очень дорожу и очень ценю. Она не раз мне помогла, хоть и с первого взгляда она показалась мне стервой. Знакомится с ней было даже страшно, в какой-то степени, но если бы не это знакомство, я бы не изменилась, не стала бы на те жалкие пару процентов смелее. Но я изменилась, и эти изменения мне по душе. Впервые не думая о Денисе, я доехала к дому подруги и, расплатившись, вышла. Так и не обмотавшись шарфом, побежала к парадному, в которое влетела пулей, когда из него вышли. Поднявшись на нужный мне этаж, я топала на при дверном коврике, стряхивая с ботиков снег и пытаясь тем самым успокоиться. А если он там? Если она позвала меня, чтобы нас помирить. Она может, у неё нет тормозов и ограничений. Я понимаю, что подвоха может и не быть, но дрожащие руки говорят сами за себя. Я звоню в звонок, надеясь на самое лучше. — Привет, — открывая мне дверь, здоровается девушка. — Проходи, — и отступает в бок, приглашая войти. Я вхожу, нервно оглядываясь по сторонам, надеясь, что она этого не заметит. И в действительности не замечает или делает вид, потому что молчит и идёт на кухню. Я медленно раздеваюсь, всё время осматриваясь. На меня словно всё вокруг начало давить. Словно мир стал тесен, стал забирать у меня воздух. И с каких пор я стала параноиком? Раздевшись, я прошла в гостиную, остаточно понимая, что его тут нет. Если бы был, я бы это услышала или заметила, ведь банально его бы куртка весела на крючке, а ботинки стояли на полке для обуви. Я вздохнула и села на диван. — Чай будешь? — спрашивает она, заходя и зная, что я не откажу. — Да, — кратко бросаю я и начинаю ковырять ногти. Девушка в это время включает музыку на станции для айфона и, кушая печенье, танцует под неё по кухне. Это выглядит забавно, и где-то глубоко в душе я смеюсь, но на лице этого не видно. Я, правда, не рвусь к общению хоть с кем-то в последнее время. Часто сбрасываю звонки или вообще отключаю телефон. В этот раз ей всё же удалось меня позвать. Я просто поняла, что так больше не может быть и сразу согласилась. Так давно не видела эту весёлую взбалмошную девушку. Так хочется обнять её, поговорить по душам, но как только я думаю встать и сделать это, чайник закипает, а с ним и пропадает вся уверенность. Где-то с соседней комнаты я слышу чей-то плачь, который не слышит Соня из-за громко включенной музыки и иду туда. Я не хотела видеть этого ребенка, но материнский инстинкт говорил мне подойти и успокоить. Просто пару раз покачать люльку: дети не любят одиночество. Я медленно прошла к ней и, открыв дверь, увидела красивую белую комнату с синими акцентами и кроватку, в которой, разрываясь, плачет малыш. Я подошла к ней и взглянула на малыша. Он так похож на папу, что невольно мой мозг начинает фантазировать над маленьким Котовым, который играет с маленькой Соней, хоть я смутно себе представляю её маленькой. Но вот его я смогла представить во всех подробностях благодаря этому маленькому чуду, которое как только увидело меня, перестало плакать и, открыв ротик, смотрело на меня. Мои руки плавно скользнули по белому дереву кроватки и, нежно нажав на неё, я стала качать младенца. А он продолжал своим большими Денисовыми глазёнками смотреть на меня. Когда он взял палец в рот, я тихо засмеялась, приложив одну руку к губам, а другой, продолжая качать. Я видела, как его глазки медленно закрывались, а сознание малыша проваливалось в крепкий сон. — Саша, — услышала тихое где-то рядом и на секунду отпрянув от люльки, выглянула из дверного проема. — Тише, — возмутилась я и вернулась к покачиванию малыша, боясь, что он может проснуться. Для пущего эффекта я стала напевать колыбельную, которую в детстве пела мне мама. Только она меня могла успокоить и уложить спать. Это было неким волшебством. Когда я спиной почувствовала подругу рядом, развернулась и посмотрела на неё, только что поняв, что плачу. Этот малыш пробудил во мне что-то странное. Что-то такое приятное, что это даже лучше чем те пресловутые бабочки в животе. — Какой хороший и так похож на Дениса, — ни с того ни с сего сказала я, поглядывая на мирно сопящего малыша, сосущего палец. — Похож… — шепотом подтверждает девушка и подходит ближе, ровняясь со мной. И тут я понимаю, что это за чувства. Понимаю к чему они и что я сама от себя хочу. Это так странно, что пугает меня, но я произношу это пересохшим и сдавленным от слез голосом. — Я хочу, — жалобно всхлипываю и шмыгаю носом, — к Денису, — договариваю я, смотря на малыша, ведь только так слёзы перестают литься в глаз. — Скажи ему, он скоро вернётся, просто без слов подойди и поцелуй, он не отвергнет, — и мне становиться легче. Он всё ещё любит меня. Он простил меня за те мои обидные слова. Я хочу этого малыша. Хочу помочь ему, ведь у него сейчас есть только я. Не знаю, что будет дальше, как к этому отнесутся мои родители, но сейчас я хочу быть рядом, помогать и оберегать этого ангела. Мне плевать, что Карина его мать. Он вообще на неё не похож и, слава богу, красивее вырастет. Я улыбаюсь своим мыслям, готовясь к встрече, о которой даже подумать час назад не могла.

***

Мы договорились встретиться в кафе. Я безумно нервничала, ведь в такой сложный момент я оставила его одного. Это было ни то что не красиво с моей стороны, а даже как-то аморально, ведь я была эгоисткой, думающей только о себе и своём будущем, забывая, что парень остается один. Сестра будет с ним не всегда, на родителей положиться уже как-то совесть не позволит. Ему будет сложно, ведь в воспитании ребёнка всегда должна участвовать женщина. Только она одна может справится с ребёнком и даже не одним, так как мужчинам не дано такой способности. Я пришла раньше и заняла столик у окна, через которое открывался прекрасный вид на город. После вчерашней метели небо очистилось, и солнце показалось нам спустя недели суровой московской зимы. Я уже успела заказать себе кофе и грела об него пока ещё замерзшие руки. Открывшаяся дверь заведения задела колокольчик над ней, оповещая о приходе нового потенциального клиента. Я взглянула в ту сторону. Припорошённый снегом, с раскрасневшимися щеками, но с как всегда идеальной причёской он вошел в кафе, ища взглядом свободный столик. Его плечи с частой периодичностью поднимались и опускались, говоря о том, что он спешил. Я разблокировала телефон на столе, узнавая время. Минута в минуту: вся пунктуальность ещё в утробе матери передалась ему, Соне же от неё не досталось ничего. Он ловит мой взгляд. В его глазах за пару секунд меняется целая куча различных эмоций. Удивление, страх, волнение, и самое главное — любовь. Я вижу эту эмоцию последней, и она не меняется более, пока он уверенным шагом идет ко мне, снимая верхнюю одежду и вешая её на общую вешалку. Прекрасен, как и всегда. — Привет, — он подходит, мягко целует в щеку, и садиться напротив. На самом деле я желала получить поцелуй чуть ниже и левее, но тем не менее он вообще это сделал. — Привет, — улыбнулась я и отпила кофе с чашки. Денис одним жестом подозвал официанта к себе и заказал американо с молоком. Это его любимый кофе, но любит он его больше с кофеен, нежели домашнего приготовления. Это, безусловно, странно, но у кого нет странностей? — Как ты? — первый задал он вопрос, когда я только собралась с мыслями и решила попросить прощения. — Без тебя не очень. Я искрение сожалею, что так отвратительно повела себя с тобой. Для меня это было диким шоком, и я просто включила защитную реакцию, — Котов мягко взял мою руку, лежащую около чашки на столе в свои и начал нежно гладить большими пальцами. Это действие заставило моё сердце трепыхаться, словно птица в клетке. Всё это выглядело так мило, что мне не верилось, что Денис Котов мог себя так вести. Я видела, что он тоже чувствует вину, которую, по факту и не должен. Да, он допустил непоправимую ошибку, которая понесла и ещё понесёт за собой неприятные последствия, но в том, что произошло, виновата лишь я и мой чёртов эгоизм. — Я планировал рассказать, преподнести это нормально. Но так вышло… — парень вздохнул и одной рукой провёл по волосам, — увы… Свободной рукой я потянулась к лицу парня, и кончиками пальцев провела от щеки вниз по скуле. Он взглянул прямо в мои глаза, заглядывая в душу, что-то там ища. Да, я люблю тебя! Люблю! Парень улыбнулся и поблагодарил официантку за принесённый кофе. Официантка, увидев и прочувствовав всю ту атмосферу, которая охватила нас, поспешила быстрее ретироваться. Я на это лишь улыбнулась, а Денис ухмыльнулся. Всё то, что сейчас происходило, можно было спокойно скинуть на сон. Всё было так по-своему волшебно. Все эти взгляды и прикосновения. Мы выглядели, как малые дети, которые понравились друг другу и они боятся сделать что-то не так по отношению к друг другу. — Всё хорошо. Я приняла всё это. И ещё… — я замялась, ведь то, что я сейчас скажу, может кардинально изменить наши жизни. — Я видела малыша. И он так похож на тебя. Что я приняла своё решение. Глаза парня сразу загорелись, как у ребенка, который получил ту, желанную игрушку на день рождение. Наверное, только я могла его таким видеть. Для других он был и будет альфа самцом всей школы Денисом Котовым, но для меня останется тем парнем, который может быть заботливым, тем, кто искрение с ямочками на щёчках улыбается только мне. — Я помогу тебе с малым. Я стану его матерью, если ты позволишь, — было тяжело это сказать, ведь эти две последние строчки я тянула пару секунд, прежде чем сказать. Но он и без слов знал, что я соглашусь. Он видел это во мне, читал меня и это даже не бесило. Наоборот, это убирало барьеры, нам не нужно было что-то подолгу объяснять друг другу, достаточно было встретиться глазами, чтобы всё понять. — Жаль, что его мать не ты… — вырвалось из его красивых губ. Глаза засуетились, бегая от меня к столешнице, картине на стеле около нас, в окно и по кругу. Я положила руку на ту, которой он держал мою. Это заставило его сфокусироваться на мне и без словно сказать, что тоже бы этого хотела. Я хотела бы. Наверное, сначала ради ребенка, ведь у него была бы настоящая мать, а уже в другую очередь ради Дениса: пускай так рано, но у него была семья. Это была бы настоящая крепкая молодая семья и ради неё я была бы готова пожертвовать своим будущим и мечтами, ведь сидя с ребёнком у меня не было бы шансов это осуществить. — Почему я такой дурак? — а действительно? Парень часто допускал ошибки. Даже тогда в лагере, в ту самую ночь он воспользовался тем, что я была в него влюблена. Первое время мне было больно, до истерик по ночам, до апатии в целом. Я боялась, что он похвастается друзьям, мол, такой крутой. Но нет. День, неделя, месяц. Никаких слухов, все относились ко мне ровно так же как и до этого. Он не рассказал. Парень вообще старался не смотреть в мою сторону. Избегал меня. Даже когда нам дали совместную лабораторную работу, Денис чуть ли не стоя на коленях, просил сменить пару. Все удивились, ведь со мной хотели работать, потому что я что-то знала и могла подтянуть их оценки. Тогда это напугало меня и теперь, и я стала его избегать. И эти чёртовы кошки-мышки тянулись год. Целый год! А потом всё резко перевернулось с ног на голову, когда София Котова села рядом со мной на первом своем уроке. Тогда я испугалась, но сейчас я даже рада, что моя соседка по парте решила прогулять урок. — Не знаю. Может, потому что весь мозг достался Соне? — саркастически пошутила я и взялась за своё кофе. — Да-да, а теперь пей кофе, остынет ведь, — щёлкнув парня пальцем руки, которая уже как минут пятнадцать была в его хватке, я принялась допивать свой напиток. А его руки горячие.