Как две капли

      С момента бала прошло где-то около месяца. И все это время Лилия исподтишка наблюдала за Риши. Она чувствовала, что это сводит ее с ума, что она целиком и полностью потеряла покой, но не могла остановиться. Никогда еще она не чувствовала ничего подобного. Собственно, она считала все это уделом несмышленых дурочек, и теперь мысль о том, что она сама попала в такую же ловушку, приводила ее в негодование. И тут же осознавала, что ничего не может поделать, все это походило на навязчивую идею, и Лилия продолжала делать глупости.       Она никак не могла перестать любоваться тем, как Риши улыбается, разговаривает, ездит на лошади, принимает пищу, да любая мелочь заставляла ее застывать в восторге, может, на какую-то пару секунд. И, хотя он ничего, по ее мнению, не замечал, но она-то понимала, что происходит. Когда он касался ее, по-отечески целовал в лоб или в висок, Лилия с трудом подавляла сладкую дрожь в теле, его низкий голос словно ласкал ее, и тогда она млела. И ненавидела себя за это. Потому что все это бесполезно, он просто не обратит на это внимания, если не отошлет от себя, чтобы не навредить ей. Последняя мысль повергала ее в тоску.       Риши, однако, заметил, что с ней что-то происходит. Когда он касался ее, она вздрагивала и отчаянно краснела. Он часто чувствовал на себе ее пристальный взгляд, но когда поднимал на нее глаза, чтобы посмотреть в ответ, она делала вид, что увидела что-то другое, более достойное ее внимания. И в последнее время она стала раздражаться из-за всяких пустяков. Нет, так больше продолжаться не может, подумал он. И одним вечером он решил все-таки выяснить этот вопрос.       Лилия сидела перед зеркалом в своем зеленом парчовом халате с белыми узорами, когда он вошел к ней в комнату. Увидев его, она вскочила, и он заметил, как она залилась краской.       — Мсье Риши? — она смотрела на него во все глаза. Он был без своего обычного парика, и она подумала, что ему так даже лучше, с его светлыми, чуть тронутыми сединой, слегка взъерошенными волосами, падающими на его высокий лоб.       Он не стал ходить вокруг да около, а спросил сразу:       — Что с тобой происходит, девочка? Ты все время злишься, и я не понимаю причины. Что я сделал такого, что ты в последнее время находишься в таком настроении?       И тут Лилию прорвало. Она так долго находилась в напряжении, что просто не выдержала.       — Что вы сделали? — тихо спросила она, но от ее тона по его коже прошел неприятный холодок. — О, ничего вы не сделали, совершенно ничего. Только… Я ведь для вас всего лишь игрушка! Суррогат дочери, которую вы потеряли, ничего больше. Забава, которую можно одеть в красивые платья и похвастаться ею перед людьми. О, боже, смотрите, как она похожа на усопшую Лауру! Какое чудо, это невероятно!       — Я вовсе не имел в виду… — он не договорил, потому что на его щеку звонко обрушилась хлесткая пощечина.       — Я, слава богу, никогда не была вашей дочерью, не стану, и не хочу ею быть! — закричала она.       Риши коснулся своей щеки, на которой уже проступили красные полосы от ее пальцев. Рука у нее хоть и маленькая, но тяжелая, подумал он.       — Может, тогда это удовлетворит тебя больше? — хрипло сказал он, и сделал то, чего желал так давно — поцеловал ее. Не в лоб, как обычно, к черту целомудрие! Он прильнул к ее губам, чувствуя, как его разум начинает мутиться от желания, которое он испытывал уже бог знает сколько времени. Лилия даже не сопротивлялась. Риши постарался вложить в этот поцелуй всю нежность и любовь, которую он к ней чувствовал, всю страсть и желание, которое он испытывал. Он ласкал ее губы и находил их невероятно сладкими, она была душистой, словно созревший персик. Когда она ему ответила, Риши понял, что ни за что не собирается останавливаться. Только не сегодня. Пускай она проклянет его потом, пускай сбежит, но он просто не может этого сделать.       Он потянул поясок на ее халате, развязывая его, мягкими движениями скинул халат с ее плеч, и понял, что все это время Лилия пыталась расстегнуть пуговицы на его жилете, что вызвало у него неимоверную радость. Вот почему она все время так нервничала, она хотела его!       Когда они оба оказались полностью обнаженными, Риши развернул Лилию к себе спиной и сел на кровать, усадив девушку к себе на колени так, чтобы ее спина была прижата к его груди. Он отвел ее роскошные волосы в сторону, обнажая плечо, и коснулся губами этой нежной сливочно-белой кожи. Сам Антуан был уже давно готов, его член напрягся и болезненно пульсировал, но он не спешил. Антуан ждал Лилию так долго, что был намерен растянуть теперь удовольствие. Он нежно сжал ее грудь, чувствуя, как девушка трепещет в его объятиях, и его рука, лаская кожу на ее животе, потянулась вниз, к ее лону. Лилия дернулась. Она не понимала, что он хочет сделать, все это было таким… непристойным!       — Что вы творите?! — простонала она.       — Не «вы», а «ты», девочка, — прошептал он. — И если ты будешь продолжать мне мешать, я уйду и оставлю тебя спать в одиночестве в этой холодной постели.       Угроза подействовала, и она расслабилась, позволив ему продолжить начатое. Риши коснулся ее бедер, поглаживая их, и, наконец-то, дотронулся до ее лона. Она была такой влажной! Он смочил пальцы в ее соках и скользнул ими между ее складок, нажимая на самое чувствительное место, заставляя ее стонать.       «Боже, что он делает?» — мелькнуло в голове у Лилии, когда он проделал с ней все эти вещи. Но, когда Риши начал слегка тереть пальцами там, внизу, по ее телу разошелся такой жар от удовольствия, что она растеряла все свои мысли.       Когда Лилия начала дрожать и извиваться в его руках от удовольствия, Риши остановился. Ответом ему был ее протестующий вопль.       — Не спеши так, милая, я с тобой еще не закончил, — ухмыльнулся он и увлек ее на постель. — Ложись на спину.       Лилия сделала так, как он велел, и Риши навис над ней, внимательно наблюдая за ее лицом. Она слегка закусила губу, и он, не выдержав этого зрелища, с хриплым стоном смял ее губы, жадно целуя ее. Он проникал своим языком в ее рот, слегка покусывал ее губы, а она отвечала ему так, что его эрекция стала уже просто невыносимой. Нет, быстрого исхода не будет, слишком долго ты меня мучила, подумал он, оторвался от ее губ и прильнул к ее шее, покрывая ее поцелуями и спускаясь все ниже. Он ласкал ее груди, ее живот, он спустился к ее лону, раздвинув ее ножки. Вылизывать ее там было одно удовольствие, Лилия изнемогала и отчаянно текла от его действий, заставляя его дрожать от возбуждения. Ее бедра уже начали двигаться в такт его алчущему языку, когда он опять оборвал свои ласки.       — Ты издеваешься?! — возмутилась она.       — А сейчас будет самое главное, — хихикнул он. — Возможно, тебе будет немного больно, но это быстро пройдет, обещаю.       Риши сел на колени и подтянул ее к себе за бедра. Затем вошел резким движением, — сказалось его нетерпение, — отчего она вскрикнула, дернувшись и пытаясь освободиться, но он, с шипением выдохнув сквозь зубы, плотно прижал ее к себе, чтобы она не вырвалась. Дождавшись, когда она немного привыкнет к его размеру, он начал двигаться. Сначала потихоньку, затем быстрее, пока его движения не стали размашистыми, он почти полностью выходил из нее и вонзался обратно, стараясь проникнуть так глубоко, как мог.       Когда Риши оказался у нее внутри, Лилия подумала, что ее сейчас разорвут на две части. Боль была острой и мгновенной, она даже закричала и попыталась вырваться. Но вот он начал двигаться в ней, и от боли мало что осталось, а внизу живота начало растекаться тепло, переходящее в невыносимый жар. Лилия не смогла удержаться от стонов, желая, чтобы это никогда не заканчивалось, и тут мир вокруг нее взорвался на миллионы светящихся осколков, она сама была этим миром, и закричала от непереносимого наслаждения.       Риши почувствовал, что от ее крика он сходит с ума. Издав хриплый стон, он начал бешено двигать бедрами, до пошлых шлепков кожи о кожу, исступленно доводя себя до пика. И, когда разрядка настигла его, удовольствие было таким острым, что ему показалось, что он ослеп. Он почти повалился на нее, но не до конца, боясь раздавить ее весом своего тела, впиваясь в ее губы в благодарном поцелуе.       Когда они пришли в себя, Риши простонал:       — Боже, я мечтал о тебе, как только тебя увидел!       Лилия в шоке даже приподнялась на подушках.       — Что?! Ты хотел поиметь собственную дочь?!       — Ну прости старого извращенца, — он нежно коснулся пальцами кожи на ее скуле. — Ты же знаешь, как ты прекрасна. Мне самому казалось это совершенно недостойным и недопустимым. Тем более, я испытал облегчение, когда понял, что ты нисколько на нее не похожа.       — Да как же непохожа, когда ты в тот первый раз принял меня за нее?!       — Внешность — это еще не все, любовь моя, — он устроился на подушках поудобнее. — Очень важно то, кем ты являешься. А вы с моей дочерью настолько разные, что я сейчас понять не могу, как я был тогда так слеп. В конечном итоге я люблю именно тебя, такой, какая ты есть.       — Любишь? — она не верила своим ушам.       — Больше, чем кого бы то ни было, уж поверь мне, — кивнул он.       — И ты так долго это скрывал? — Лилия была поражена.       — Боялся, что ты неправильно поймешь, — вздохнул Риши. — Ты бы сбежала от меня, а я бы этого не перенес. Потерять тебя для меня равносильно смерти.       Лилия подумала. Все это время он ни намеком не давал ей понять, что испытывал нечто большее, чем просто отцовские чувства, значит, на самом деле смертельно боялся того, что она исчезнет из его жизни.       — Ну, теперь можешь быть уверен, что я никогда уже от тебя не сбегу, — заявила она, уткнувшись в его грудь. — И если я тебе надоем, то тебе придется меня убить, чтобы от меня избавиться!       — Что означает — жить ты будешь до самой старости, пока не умрешь естественной смертью, — засмеялся Риши. — Поскольку надоесть ты мне не сможешь никогда, с твоими-то выходками.       — Тебе не нравятся мои выходки?! — она с картинным возмущением схватила подушку и ударила его ею.       — Подушечная война, дорогая? — Риши вскинул бровь. — Я в долгу не останусь.       Когда утром служанка пришла прибраться в комнате, то застыла, увидев ковер из гусиных перьев. «Гусей они тут ощипывали, что ли?» — удивилась она, припомнив, что вчера вечером видела, как господин Риши заходит в комнату барышни. — «Что за дурацкое занятие, не могли чего получше придумать! Теперь мне тут полдня убираться!»