Make me surrender!

      В комнате по-прежнему стояла пугающая тишина. Порой даже казалось, было слышно, как судорожно сглатывает вязкую слюну пленник, как тяжко бухает где-то за грудной клеткой порядком уставшее сердце Парка и конечно же, как сквозь тонкую щелочку губ маньяка проскальзывает горячий воздух, опаляя ушную раковину. Он ждал. Терпеливо отсчитывал мгновения, пока его мышонок не даст окончательный ответ.       Все это казалось мучительной пыткой. Секунды тянулись будто часы, пока мысли метались в голове, словно птицы в маленькой клетке. Нахождение в этой лечебнице стало настоящим испытанием для психики мужчины, которое он с успехом провалил. Решение давалось с большим трудом. Отчаянная попытка доказать самому себе, что он все еще остался человеком. Вот что это было. Поступить иначе и бросить этого бедолагу на растерзание зверю, было жестоко и бесчеловечно. К тому же, программист все равно не смог бы избежать унижения. – Согласен, – полушепотом произнес Вейлон, сглатывая подступивший к горлу ком.       Он не заметил, как скривилось лицо убийцы от услышанного и с каким отвращением Хантер взглянул на своего изможденного пленника, что все так же преданно стоял возле Парка на коленях. Взгляд обжигал холодом и не предвещал ничего хорошего. – Слышал?! – рявкнул Глускин и резко схватил за горло пленника, – Он готов спасти твою никчемную жизнь. Будь же благодарен своему Богу!       Зловещая улыбка растянулась на лице мучителя, когда он произнес следующий приказ: – Хорошенько смажь его дырку, чтобы пока он отрабатывал твою свободу, – он посмотрел на дрожащую спину Парка и с явным удовольствием продолжил, – мы с братом не сильно порвали его девственное очко!       Лицо полыхало от смущения, легкие сдавило так, что невозможно было вздохнуть от страха, а все тело стало деревяным от растущего с каждым мгновением напряжения. В ту же секунду за спиной послышалось преданное мычание, и программист ощутил касание холодных, тощих пальцев на своих бедрах.       Чужие руки, начали настойчиво стаскивать штаны и белье вниз, опаляя кожу, казалось бы, ледяным воздухом. А после, он медленно поднялся с пола, для устойчивости ухватившись за Вейлона. Далее, случилось то, чего никто не ожидал. Пленник слишком долго не пил и не ел, а потому вариант со слюной сразу отметался, но мужчина нашел весьма оригинальный способ решения этой проблемы. Ухватившись одной рукой за талию, он коснулся второй своего члена. И вот, под тихие смешки со стороны братьев, спецназовец начал надрачивать себе, все больше нависая над чужим телом. Перед глазами все плыло, но жгучее желание выжить не позволяло ему упасть. – Занимательное зрелище, – наблюдая за тем, как быстро налился кровью член спецназовца, подметил Хантер.       Пленник ускорил свои движения и быстро кончил на ягодицы Парка. В тот же миг его тело окончательно ослабло, и мужчина дрожащей мокрой от пота грудью лег на спину программиста. И рука, что до этого стимулировала напряженный орган, заскользила меж ягодиц. Спецназовец тщательно размазывал липкую сперму по тугому анусу партнера, что-то мыча себе под нос. – Приятно?! – прошептал, склонившись к самому уху Вейлона, Хантер, – Каково это, чувствовать себя хорошим? Вот только, ради той ли мрази ты свою жопу подставляешь?       Насмешливый грубый голос эхом отозвался в черепной коробке, сигнализируя об опасности. Мужчина напрягся, ожидая в любой момент подвоха, который не заставил себя ждать. Со стороны поступил новый приказ и чужие пальцы, грубо протиснулись в горячее нутро программиста. Сразу два пальца заскользили внутри, растягивая тугое колечко мышц. Они проникали все глубже, ощупывая и массируя каждый сантиметр, отчего все, что было перед взором Парка, стало терять свои очертания. Голова шла кругом, волной накатывали тошнотворные позывы, пока земля медленно уходила из-под ног. – Ты же и сам знаешь, куда именно выстлана дорога из благих намерений?! – снова пронзительный шепот Хантера, от которого все тело мгновенно окутало холодом.       Боль, унижение и рьяное отвращение к человеку, которого он желал спасти, смешались воедино, пробудив что-то незнакомое, чуждое для него, пугающее. Оно шевелилось внутри, давило на ребра и сжимало сердце в стальные тиски, пытаясь вырваться на волю.       Парк сжал зубы, из последних сил пытаясь сдержаться. Не дать себе пасть еще ниже, если в данной ситуации такое было вообще возможно. Но все было тщетно. Чужие пальцы с каждым новым движением в купе с горячим дыханием меж его лопаток со стороны спецназовца, сигнализирующем о наслаждении того происходящим, лишь сильнее распаляли желание. Желание убивать. – Хватит! – прорычал себе под нос Вейлон, – Убей его.       В одно мгновение веревки на его запястьях были перерезаны, пленник откинут в сторону, а сам Парк прижат к шершавой стене. Холодные голубые глаза пристально смотрели на мужчину, пронзая тело, словно раскаленные иглы, изучая и улавливая мельчайшие изменения на лице мышонка. И тут он ощутил, как в его ладонь что-то вложили. Это был тот самый нож. – Твое желание закон, – насмешливо произнес Хантер, – Но, этого хочешь ты, а по сему и убивать эту мразь тебе. Ведь именно ты спас его жалкую душонку, от мерзкого мучителя в моем лице.       Театрально всплеснув руками, Глускин отступил на несколько шагов назад, занимая более удобную позицию для наблюдения, и с любопытством уставился на Парка. Охотник сейчас походил на искусного творца, который любовался своим практически завершенным твореньем, вкушая последние мгновения. Глаза выражали восторг и некую гордость, которые так и остались незамеченными в потоке нарастающих страстей. – Ну же, пора уже окрасить ручки красным! Стать наконец охотником, а не жертвой. Или же… он продолжит начатое.       Последние крупицы стены, что отделяла Парка от безумия, окончательно исчезли. А следом за ней и образ любимой жены, что до сего момента сдерживал его, даруя блаженную надежду на спасение и нормальную жизнь. Он ощущал, как его прошлое корчится от боли, умирая в мучениях минувших дней, а вместе с тем… умирал он сам.       Руки дрожали от растущего напряжения, пока внутри полыхал огонь. Лицо программиста скривила зловещая, натянутая улыбка, тогда как в блестящих толи от слез, толи от возбуждения глазах плясали безумные черти. Его разум окутала пелена безумия. И вот, сжав до боли зубы, он ринулся вперед, пронзая лезвием податливую плоть. Не было колебаний, не было сожалений… была лишь тупая жажда мести.       Череда грубых, хаотичных ударов осыпала пленника, что безуспешно пытался закрыться дрожащими руками. Один, второй, третий… не счесть сколько их было и не ясно, как скоро жертва испустила последний вздох. Мужчина отпустил наружу скопившиеся чувства… страх, боль, унижение. А им на смену, пришло ощущение собственной силы и власти над чужой жизнью, вскружившее голову. Слепая, безумная ярость распаляла похлеще любого алкоголя, была круче самого жаркого секса и, казалось, совершенно не знала границ.       Кровавое пятно медленно расцветало вокруг мертвеца, пока алые капли крови окропляли все вокруг, и с каждым ударом их было все больше. За считаные минуты под ногами программиста расцвел ликорис. Кровавая лилия мира мертвых ознаменовала гибель человека, что всеми силами пытался выбраться из этого кошмара, вернуться к семье и своей размеренной жизни, но все было тщетно. Вейлон Парк умер, а его место занял монстр.       Осознание накатило внезапно, захлестнув с головой, и комнату оглушил раскатистый смех. Он смеялся словно обезумевший, пока мертвец смотрел на горячие слезы, что катились по щекам программиста. Казалось, он ожидал такого исхода. – Запомни это! – отчеканил Хантер и грубо схватил Вейлона за волосы, тем самым заставив того замолчать.       В этот раз Эдди более не был безучастным свидетелем. Он с превеликим удовольствием принял участие в избавлении Парка от потрепанного одеяния. Выхватив из рук мужчины окровавленный нож, он жестоко кромсал ткань, тут же отбрасывая ее в сторону. Лезвие то и дело царапало тонкую кожу жертвы, и из ран струйками начинала сочиться кровь, создавая причудливые узоры на все еще рельефном теле программиста.       В те моменты, когда грубые руки Эдди касались чужого тела, он менялся в лице. Это были буквально секунды, но даже их Хантер выхватывал, неотрывно наблюдая за своим братом. И это сбивало с толку. Страх и ожидание предстоящих мучений пугали, но странное теплое чувство не давало покоя. Жестокий, расчетливый, где-то грубый мужчина, что с надеждой смотрел на брата, заставлял внутренности Парка сворачиваться в тугой узел. Казалось, он так же сильно надеялся и переживал за него… или же за них.       Разобравшись с одеянием Вейлона, Эдди осторожно заскользил лезвием по трепещущей груди мужчины. И там, где кожи касался холодный металл, оставалась тонкая красная нить. Это зрелище заводило маньяка, толкало дальше. – Тебе будет очень больно, – пустой, леденящий душу взор был направлен прямо в душу программиста, пока грубый мужской голос продолжал запугивать свою жертву, – Но никто не поможет. А мы, не остановимся, сколько бы ты ни молил о пощаде.       Впервые Эдди обращался так к мужчине. Его голос, движения и даже взгляд стали иными. Казалось, он нашел золотую середину. Грань между безумием и реальностью, от которой бы оба брата с удовольствием сбежали. – Давай. Покажи на что способен, – не дрогнув, вторил Вейлон.       Сжав зубы, Парк смело смотрел прямо в глаза своему мучителю, пока скупая слеза медленно очерчивала острые скулы. Это была не угроза, а некая игра. И стоило Парку принять вызов, как сильные мужские руки повалили его на обмякший труп. – Отлично, – ехидная улыбка растянулась на тонких губах Эдди.       Молния брюк издала противный звук, и не дав опомниться, Глускин закинул ноги Парка себе на плечи. Не желая более ждать, он резко вошел в горячее нутро. Мужчина не щадил свою жертву, проталкиваясь все глубже с каждым новым толчком, ощущая приятное и слегка болезненное давление, пока по чужим ягодицам текла теплая кровь. Жгучее животное желание овладело телом мучителя, толкая на более жестокие извращения. И поддавшись ему, он со всей силы впился зубами в тонкую, белоснежную кожу на хрупкой шее Вейлона Парка.       Ощущая дрожь чужого тела, пульсацию в венах и наконец, теплую и такую желанную влагу с привкусом железа у себя на языке, он продолжал грубо толкаться, не обращая ни на что внимания. А Вейлон, тем временем, не мог вздохнуть. Такое, казалось бы, простое действо, было не доступно ему. Боль, что накрыла его с головой еще при первом проникновении, сковала его в железные тиски. Все что он мог – нервно открывать и закрывать рот, отчаянно пытаясь пустить в легкие кислород. А пока искры, пляшущие хороводы пред его взором, становились только ярче. К жгучей боли прибавилось постыдное возбуждение. Глускин проникал вглубь и задевал нечто, что вызывало бурю эмоций и дрожь по всему телу. Нехватка воздуха и грубые толчки довели его до грани, что затуманила взор и довела его до оргазма. – Каххх… – содрогаясь от удовольствия, он наконец-то смог сделать первый глубокий вдох, отчего закружилась голова.       До конца не осознавая, что делает, программист приник всем телом к Эдди, вцепившись в плечи так сильно, что ткань местами была нещадно порвана, а на коже остались алеющие полосы. Ошалев от подобного выпада, Глускин сменил позицию, водрузив приникшего мужчину сверху, спиной к второму брату. – Не забывайся, сученок! – грубо прорычал Эдди, оголив окровавленные зубы.       Он словно зверь показывал оскал, пока в его глазах было видно смятение. В тот миг в голове Парка пролетела мысль о том, как же они похожи. Не знавшие любви волчата, что выросли и готовы были разорвать любого, кто подвернется на пути. – Хватит уже стоять без дела, братец! – выглянув из-за плеча своей жертвы, вымолвил Глускин, – Присоединяйся, Хантер! Ему мало…       Все это время второй брат стоял в стороне. Все тело сковало. Искаженное в гримасе боли лицо программиста вызывало странные и даже противоречивые чувства. Он более не понимал, кого желал защитить. Быстро все взвесив, он направился к парочке.       Под оглушающий стук собственного сердца, Хантер коснулся спины Вейлона. И очертив пару незамысловатых узоров, прильнул к взмокшей спине, расстегнул молнию и приставил головку к влажному анусу. Он ощутил как пульсирует горячий орган брата, ожидая продолжения, и не в силах сдерживать себя и далее, начал настырно проталкиваться вглубь. Давление стенок, трение о член Эдди и надрывистый крик боли, сводили с ума. Ему хотелось большего.       Желая избавиться от мыслей, а заодно получить чарующее наслаждение, Хантер начал рваные движения тазом. С каждым мгновением скорость была лишь больше, и вот они уже плясали в страстном парном танце. Даже крики постепенно становились тише, заглушаемые стонами программиста. Боль и желание смешались воедино. Оглушающая ранее тишина была переполнена новыми, доселе неслыханными звуками.       И вот, грубо вцепившись в растрепанные волосы программиста, стиснув зубы и закрыв глаза, Хантер сорвался в оглушительном оргазме, а следом и его братец. И все вмиг стихло. Лишь тяжелое дыхание братьев эхом разносилось по комнатке, пока пленник молчаливо покоился на груди Эдди. – Мышонок? – обеспокоенно произнес Хантер.