Make me surrender!

      Хантер осторожно обработал раны и уложил своего пленника на старый больничный матрац. Зрелище было жуткое: и без того бледный программист, сейчас и вовсе выглядел словно покойник. Отвратительное чувство прогрызало дыру в душе Глускина, действуя в команде с потоком встревоженных, словно птицы, мыслей. Он боялся, что совершил нечто непоправимое, и в то же время не понимал. Не понимал, как мог так ошибиться. Не осознавал, как мог почувствовать нечто чуждое ему доселе к незнакомому человеку. Врагу по своей сути, что оказался по другую сторону баррикад из-за глупой совестливой натуры и доброты. Это и стало его изюминкой для Хантера, можно сказать неким запретным плодом.       Такое было впервые. Парк был тем, кто посмотрел на него иначе. В глазах помимо страха читалось понимание, жалость и некое сострадание. Даже когда они с братом, готовились изнасиловать мужчину, тот желал им удачи… лишь взглядом показывая, насколько чистой может быть чья-то душа. И теперь, Хантер ее очернил. – Я сделал это, чтобы более никто не смог повторить подобное, – чуть слышно, пробормотал себе под нос Глускин.       Он осознал свои чувства лишь тогда, когда пути назад уже не было. Был лишь брат и Вейлон Парк. Который ворвался в его жизнь, сам того не ведая, и кто по иронии судьбы стоял на пути к некоему выздоровлению брата.       Но после всего произошедшего, казалось, он встал на место своего отца. Стал чудовищем, измывающимся над слабым, не способным дать отпор человеком. Он не жалел других сотрудников, не жалел охрану и спецназовцев, ведь те были хладнокровными отморозками. А теперь сидел подле хрупкого тела и не понимал, как программист вообще оказался в этом жутком месте. Глускин жалел мужчину, который явно не заслужил подобного. Жалел того, в чьих глазах увидел проблеск нежнейшего и такого недоступного доселе чувства – любви. Или же, это было вызвано заточением, а остальное он додумал сам. В любом случае, Хантер ненавидел людей, всех без разбора, не считая Эдди и вот теперь… – Держи, – спокойный голос брата, наконец-то вывел Хантера из оцепенения, – Ты волнуешься за него, даже больше, чем когда-то за меня. – Это тебя не касается! – прорычал в ответ мужчина и выхватил из рук Эдди вещи, что тот принес. – Все нормально. Я понимаю. Он даже меня вывел из равновесия, – тихо произнес второй брат, и положил руку на плечо Хантера, — Если хочешь, можем оставить его подле нас?! – Нет, – не раздумывая отчеканил первый. – Ладно… Здесь все, что ты просил. Пришлось поднапрячься, но я же мастер своего дела. Так что вещи должны сесть по размеру.       Они осторожно переодели Парка в форму спецназовца, чье тело покоилось в куче других в спортивном зале и молчаливо ожидали его пробуждения. Оба брата не произнесли ни единого слова, каждый погруженный в свои мысли. Не известно сколько времени они провели так, но первым сдался Хантер: – Он вернул тебя… – глядя куда-то в непроглядную тьму, холодно пробормотал мужчина, – Я не смог, а он…       Эдди спокойно следил за лицом брата, на котором вихрем проносились разные эмоции. То это было счастье, когда он говорил о брате, то горе с примесью отчаяния, стоило зайти разговору о покоившемуся у их ног пленнике. – Пора мне отплатить ему тем же, – раскрыв руку на ладони которой лежал ключ, пробормотал Глускин.       Когда лучи солнца начали просачиваться сквозь заляпанные окна, Вейлон открыл глаза. С трудом, но у него это получилось, и даже вышло сесть, опершись на шершавую стену. Все тело ломило, в горле привычно пересохло, но самое главное – он остался жив.       Все то время, пока мужчина был без сознания, Глускин не смыкал глаз, то и дело проверяя состояние пленника. И теперь, глядя на него еле сдерживал улыбку. Облегченно выдохнув, он быстро поднес Парку стакан с водой, чтобы тот мог утолить жажду, а заодно протянул пару таблеток, что им с братом удалось отыскать в лечебнице. – Спасибо, – сухо произнес Парк и принял из рук мужчины лекарство.       Вода бурным потоком устремилась в глотку, обжигая словно разъяренное пламя, но жажда и боль не дали оторвать губ от стакана. Он слишком устал, слишком хотел пить, все было слишком… И вот, когда он вновь обратил все свое внимание на Хантера, тот толкнул по полу маленький ключ. – Ты свободен. Уходи. Мы не будем мешать.       Сказав это, Глускин спокойно встал и вышел из комнатки. Не веря своим глазам, Вейлон неотрывно смотрел на потертый ключ, пока не заметил свое новое одеяние. Форма сидела как влитая, а недалеко от старого матраца, на котором он сидел, валялись помятый шлем и ботики, что оказались немного велики по размеру.       Спустя час, Вейлон Парк наконец-то смог подняться с колен, полностью облачившись в чужое обмундирование. Все тело ломило от боли, поясница нещадно ныла, да и пред взором очертания окружающих предметов плыли легкой рябью. Но теперь все это не играло никакой роли. Даже смерть более не пугала. А вместе с тем – возвращаться было некуда. Он помнил о жене, детях, старом доме, но ничего не чувствовал. – Пора… – тихо, прохрипел Парк и опираясь о стены, пошел по знакомым коридорам к спортзалу.       Никто не кричал. Не молил о помощи и даже не харкал кровью, ожидая скорой кончины, лишь жужжание бесчисленного количества мух резало звенящую тишину. Пройдя через спортивный зал, все также полный трупов, Вейлон вышел в освещенный ярким светом коридор. Подле решетки его ждал Хантер. Чем ближе подходил бывший пленник, тем отчетливее поблескивал в руках маньяка знакомый нож. – Возьми… – спокойно произнес Хантер и протянул оружие Вейлону. – И все? – слегка разочарованно спросил программист, перехватывая рукоять ножа. – Запомни это… – глядя в покрасневшие от напряжения и усталости глаза, произнес Глускин, – И никогда не возвращайся.       Парк еле заметно улыбнулся и молча открыл решетку. Табличка с надписью выход еле заметно моргнула, словно приветствуя долгожданного гостя и мужчина направился в пустой, длинный коридор. Как только его силуэт скрылся за поворотом, Хантер тихо произнес: – Запомни это… ведь я не смогу отпустить тебя снова.       Обшарпанные стены, мусор и запертые двери оставались позади, пока Вейлон брел вперед, туда куда вели открытые двери и выбитые окна. Если же очевидного пути не было, пролазил туда, куда позволяла комплекция, или шел на ощупь, если в коридорах отсутствовал свет. Единственное, о чем он жалел, что сейчас в его руках не было камеры, которая заметно бы облегчила путь.       И вот, спустя какое-то время, он увидел знакомые коридоры административного блока. За окнами светило полуденное солнце, проникая в каждый доступный уголок, отгоняя привычный мрак куда подальше. В коридорах по-прежнему было тихо, все санитары и охрана мирно покоились на полу то тут, то там, пока мужчина шел к центральному выходу. Но стоило ему обогнуть стойку администратора, как его окликнул до боли знакомый голос. – Мистер Парк. Так вы все еще живы? Давайте… заключим сделку. Вы мне поможете, а я помогу вам, – произнес Джереми Блер. – Конечно, мистер Блер, – широкая улыбка засияла на лице, программиста.       Он радушно протянул руку и стоило главе безопасности рвануть вперед, в тщетной попытке ударить ножом Вейлона, как тот ловко выбил орудие из его рук и ударил в ответ. Четко и резко пронзая белую рубашку бывшего босса прямо под ребрами, а после дернул руку вниз, раздирая алеющую ткань и плоть Джереми.       Программист с неописуемым упоением смотрел в полные страха и боли глаза своей жертвы, пока ее внутренности медленно вываливались наружу, обволакивая руку и окропляя кровью пол. Происходящее завораживало, а долгожданное отмщение пьянило так, что казалось еще немного – и он окончательно потеряет контроль над своим телом и разумом. – Запомнил… я все запомнил, – прорычал он в лицо жертве и с отвращением толкнул мужчину на пол.       Программист упал на колени подле трупа и не глядя начал наносить один за одним удары ножом. Остановился он лишь тогда, когда позади него что-то пролетело. Лицо начальника к тому моменту было обезображено до неузнаваемости, а форма, пропитанная кровью, неприятно прилипала к телу. – Черт… подарок заляпал, – он разочарованно вздохнул и обернулся, чтобы удостовериться, – Хм, никого?!       Позади было по-прежнему безлюдно. Немного осмотревшись Вейлон встал, прихватил с собой нож и отправился на улицу.       Солнце нещадно слепило глаза, а приятный ветерок ласкал растрепанные волосы, наполняя легкие программиста таким желанным свежим воздухом. Это было чертовски приятно, даже не смотря на усеянную трупами территорию пред входом в больницу. Свобода, легкость и спокойствие вмиг вскружили сознание, не позволив мужчине стоять на ногах. И вот, удобно устроившись на лестнице, он продолжил смотреть куда-то вдаль.       Все было живым: вокруг шелестели листья и трава, и то и дело щебетали птицы, приятно лаская слух. А в это время, позади него был маленький клочок ада на земле, от которого по спине пробегал легкий холодок. – Я запомнил… запомнил, что хотел уничтожить корпорацию Меркоф, – пробормотал себе под нос Вейлон Парк, – Значит, пора браться за работу.       Цель была поставлена, а посему программист решительным шагом отправился обратно в лечебницу. Он не знал толком, куда ему идти и как он свершит задуманное, но в случае неудачи, можно было спалить все к чертям. И от этих мыслей внутри все клокотало и пело.       Обыскав труп бывшего начальника и прихватив с собой ключ от лифта, мужчина пошел прямиком к цели, дабы спуститься в подземную лабораторию, где до этого работал. И пока кабина лифта неспешно опускалась все ниже в ледяную преисподнюю, программист мысленно бродил по коридорам клиники. Все те ужасы, тот страх что он пережил, сейчас были столь ничтожны и все это благодаря им. Братья открыли глаза на происходящее, сделав его сильнее. Они выпустили наружу нечто, спящее глубоко внутри. – Запомни, – мысленно приблизившись к Хантеру, проговорил Вейлон, – Теперь, ты в ответе за то, что сотворил. И лишь ты сможешь усмирить меня.       Пугающая улыбка растянулась на лице бывшей жертвы. Теперь он вышел на охоту.