***
Помост установили в Большом зале, на месте ученических столов. Он был вызывающе-золотым, а вокруг бурлило море возбужденных, болтливых дьяволят. Еще не увидев его, Северус успел пожалеть, что подписался на эту чепуху. Только перспектива через несколько минут ранить Локхарта удерживала его от того, чтобы развернуться и уйти. — Замечательно! — Локхарт, потирая руки, оглядел своих писклявых почитателей. — Действительно замечательная публика! Не терпится посмотреть, как работают профессионалы, а, Снейп, дружище? Северус только прожег его взглядом (без видимого эффекта). Это было еще одно из качеств Локхарта, которое его злило: никогда нельзя было угадать, почему тот сменил тему разговора — от страха или просто потому, что не дождался похвалы. — Ну, приступим! — весело сказал Локхарт и выпорхнул в зал через боковую дверь. — Привет, привет! — он поздоровался со всеми с таким энтузиазмом, что Северусу захотелось свернуть ему шею. — Всем меня видно? Всем меня слышно? Замечательно! Девочка со своими приятелями, Уизли и Грейнджер, тоже была здесь: они стояли совсем рядом с помостом. Грейнджер восхищенно пялилась на Локхарта, но девочка выглядела смирившейся с неизбежным. Уизли прошептал ей что-то на ухо, вызвав у нее улыбку. Вероятно, что-то вроде: «Будем надеяться, что они друг друга прикончат». — …мне представить моего помощника, профессора Снейпа, — жизнерадостно сказал Локхарт. Да, Уизли вполне может рассчитывать, что одного из них прикончат. — Он рассказал мне, что сам немножко знает о дуэлях, и из спортивного интереса согласился помочь мне с небольшой демонстрацией. Но не волнуйтесь, я верну вам вашего мастера зелий в целости и сохранности… Не бойтесь! Северус осознал, что проклятия, ради которых можно выслушивать подобное от Локхарта, нельзя применять при свидетелях. С этого момента все, что могло компенсировать его глубокое огорчение фактом, что Локхарт существует, стоило бы ему тюрьмы. Локхарт трещал перед детьми про разоружающие чары. Это было настолько простое и практичное заклинание, что Северус догадался — это, наверное, Дамблдор умело внедрил свое предложение в самовлюбленный мозг Локхарта, так, чтобы тот считал его собственной идеей; предоставленный самому себе, тот наверняка превратил бы вечер в очередное представление о победе над оборотнем Вага-Вага. Локхарт уже кланялся ему с выкрутасами, которые не переплюнули бы и в 1640. Мечтая начать колдовать, Северус резко утвердительно кивнул. — Обратите внимание, мы держим палочки в позиции готовности к бою, — говорил ученикам Локхарт. Северус не удосужился заметить, что лучше не давать противнику преимущество, изображая благородного дурня: его слизеринцы и так это знали, а остальные поймут, проиграв несколько дуэлей. Ну, кроме гриффиндорцев, пожалуй. — Раз! — считал Локхарт. — Два… Три! — Экспеллиармус, — гаркнул Северус до того, как Локхарт договорил «три». Кажется, он вложил в заклинание больше силы, чем следовало: ярко-алый луч пролетел над помостом, вонзился Локхарту в грудь и отшвырнул его футов на пятнадцать, прямо об стену. Локхарт, обмякнув, сполз по стене и со стуком приземлился. Драко с компанией зааплодировали. — В… вот так, — просипел Локхарт, с трудом поднимаясь. Волосы у него встали дыбом. — Раз… разоружение! Я лишился палочки… спасибо, мисс Браун… — Было отличной идеей показать это им, профессор Снейп, — он взобрался обратно на помост, — хотя, позвольте заметить, было совершенно очевидно, что вы задумали, и если б я хотел вам помешать, это было бы слишком легко… Северус решил его убить — не здесь, но когда-нибудь. Вероятно, это намерение наконец пробилось на частоту Локхарта, потому что тот сказал: — Как насчет демонстрации на учениках? Так что Северусу пришлось покинуть святыню помоста и пойти вброд через толпу чертовых студентов. Он направился прямиком к девочке и мисс Грейнджер, которая настороженно и опасливо смотрела, как он на них надвигался. — Вы двое, — он указал на них. Если любой из них удастся правильно произнести заклинание, что в случае с Грейнджер было вполне вероятно, другая всего лишь потеряет палочку. — Вы в паре. Уизли, можете встать в пару с Малфоем. Драко выскочил вперед, полный предвкушения; веснушчатое лицо Уизли помрачнело. Северус предполагал, что всякого наслушается от Нарциссы и Люциуса, если непредсказуемая палочка Уизли сотворит что-нибудь непоправимое с их драгоценным наследником, но Люциусу надо было думать, прежде чем строить заговоры. Кроме того, Уизли с равной вероятностью мог оказаться хуже чем беспомощен со своей бьющей по хозяину палочкой. — Кажется, Экспеллиармус — это вот так, — сказала девочке Грейнджер, с удивительной точностью скопировав движение Северуса. Тот удержался, чтобы не сказать ей об этом. — Итак, — сказал с помоста Локхарт, — цель вашего заклинания — только разоружить… Только разоружить! Северус искренне сомневался, что кто-нибудь услышал этот запрет. Уизли и Драко сжимали палочки с таким видом, что следовало ждать от них самых гадких проклятий, какие они только могли придумать, а вокруг звучал растерянный гомон — Грейнджер была единственной, кто правильно произнес заклинание. — …три! — досчитал Локхарт. От серии оглушительных взрывов задребезжали стекла и погасла треть летающих свечей; в нескольких частях зала поднялись облака разноцветного дыма; от кучки шестикурсников с Рейвенкло разлетелась стая воронов; и пока Северус промаргивался от зайчиков, оставшихся после этого светового шоу, Уизли отшвырнул свою палочку и теперь катался по полу с Драко, взяв его шею в захват. Что-то стукнуло Северуса по руке — как оказалось, палочка Грейнджер. — Стоп! Стоп! — кричал над этим хаосом Локхарт, размахивая руками. Да ради всего… — Фините инкантатем! — крикнул Северус, одним махом отменяя все заклинания. В воздухе зала, все еще полного гомона, осталась висеть туманная дымка, но выкрики недействующих заклинаний и визг пораженных целей прекратились. Уизли и Драко продолжали мутузить друг друга на полу. Северус приблизился и растащил их, — точнее, попытался, так как они боролись против его усилий, вцепившись друг в друга. Откуда ни возьмись появились четыре маленькие ладошки и ухватили Уизли под обе руки: это девочка и Грейнджер оттаскивали его назад. Северус отпустил Драко. Тот наклонился за лежащей на плитке палочкой, ухватил ее и ткнул в сторону Уизли. — Серпенсортиа! — крикнул он. Полоска черноты устремилась к Уизли, но замедлилась на полпути и превратилась в гигантскую королевскую кобру, толщиной с руку Северуса. Змея, свернувшись плотными кольцами, упала на пол и мгновение лежала, оглушенная; потом она распрямилась, подняла голову и раскрыла капюшон. Ученики вокруг завопили. Драко, блестя глазами, с кровоточащей губой, поднял палочку, но Северус ухватил его за руку и отдернул назад. Змея ни на кого не глядела, по счастью, в первые несколько секунд она была, похоже, дезориентирована. Северус повернулся уничтожить ее… — Позвольте! — воскликнул Локхарт и, к ужасу Северуса, швырнул в проклятую тварь ярко-желтую вспышку. Кобра подлетела в воздух и упала обратно — кажется, невредимая, но обозленная. В таком настроении она бросилась на первую же цель. Это оказалась Грейнджер, а ее палочка была у Северуса… И тогда дочь Лили, черт бы ее подрал, с яростной решимостью на лице оттолкнула Грейнджер в сторону и открыла рот, словно собралась поговорить с долбаной коброй… И издала длинный поток слитных, по-змеиному шипящих звуков. Змея растерянно остановилась. Девочка окончательно затолкала Грейнджер себе за спину и зашипела снова, сосредоточенно глядя на кобру, словно ждала, что та подчинится. Ее голос, произносящий звуки, от которых у Северуса по позвоночнику словно пробегали волны холодного электричества, струился по залу; столпившиеся вокруг ученики замолчали. В отличие от Северуса, они никогда раньше не слышали подобного, но они могли догадаться, что это такое… Кобра, внезапно присмирев, осела и сложила капюшон. У Северуса заледенели кончики пальцев. — Эванеско, — сказал он, и змея рассеялась в воздухе, как унесенный ветром пепел. Девочка расслабилась. На ее лице отразились облегчение и удовлетворение. Потом заметила, что все смотрят на нее, как на самый пугающий объект во всем зале, и моргнула. За пределами их маленького круга шепот поднялся до злого и напуганного бормотания. Уизли, у которого из носа на подбородок и рубашку текла кровь, мрачный и решительный, ухватил ее за рукав и принялся пробираться через толпу, а та расступалась перед ними, словно боясь прикоснуться. Девочка выглядела растерянной. Конечно, ее же воспитывала чертова Петуния, она, наверное, и понятия не имеет… — Мисс Грейнджер, — холодно позвал он, когда та проходила мимо. — Ваша палочка. — Ой… Спасибо, сэр… — она, потрясенная и озадаченная, схватила палочку и побежала за Уизли и девочкой. Драко уставился им вслед, приоткрыв рот. — Ну что ж… — раздался с помоста голос Локхарта. — Я… полагаю, что на этом первая встреча окончена…***
— Парселтанг, — медленно сказал Дамблдор. — Да, — Северус был благодарен, что Дамблдор не спросил: «А ты уверен?» Он, конечно, бывал жутко пристрастным гриффиндорцем, но времени на бессмысленное блеяние не терял. Ну, в основном. Он любил поболтать про любовь и мудрость, но в кризисных ситуациях всегда сразу переходил к сути. В этот раз он почти ничего не сказал, и Северус счел это довольно тревожным признаком. Казалось, что по Дамблдору это сообщение ударило даже больнее, чем по нему самому. А ведь он сразу вспомнил ночи на службе у Темного Лорда, где раздавались те же самые свистящие звуки, и змеи, питомицы Лорда, извивались у ног Пожирателей Смерти, принюхиваясь к запахам их тел и сопоставляя их с рассказами о том, где они были и что делали… Дамблдор невидящим взглядом смотрел на огонь. Он потирал костяшки левой руки правой — этот жест, по наблюдениям Северуса, был у него связан с мыслями о чем-то тревожном. — Как вы думаете, что это значит? — прямо спросил Северус. Дамблдор ответил не сразу. Сперва он даже не поднял взгляда. Но потом он посмотрел на Северуса, и глаза у него были… нет, не тревожные — непроницаемые. — Парселтанг — редкий дар, — ровно сказал он. — Говорят, он восходит к самому Слизерину. — Он был известнее всех, но я крайне сомневаюсь, что он был единственным волшебником с такой способностью, — трудно было судить наверняка: любой волшебник, заботящийся о своей репутации, скрывал бы способности змееуста, а все известные исторические упоминания о самопровозглашенных змееустах оказались подделкой. — Джеймс Поттер не был змееустом, — произнес Дамблдор, снова вперив взгляд в огонь. Северус опять начал ощущать раздражение. Впрочем, раздражение всегда ждало где-то рядом с поверхностью. — Может быть, это рецессивный признак. — Рецессивный? — Дамблдор поднял брови, и Северус на мгновение сбился с мысли — как бывало всегда, когда выяснялось, что он знает что-то, неизвестное Дамблдору. — Маггловская генетика, — он забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Я имею в виду, что эта способность может спать в крови целыми поколениями, прежде чем проявит себя. То, что Поттер не был змееустом, еще не означает, что в его семье не встречался этот дар. — Насколько мне известно, у Поттеров этот дар не встречался никогда. И она не могла унаследовать его от Лили. — Ну и как тогда она могла стать треклятым змееустом, если не по наследственности? Такие способности сами не появляются. — Нет, — тихо сказал Дамблдор, — не появляются. Он явно что-то умалчивал — может быть, многое. Чертовы хитроумные планы. Ладненько. — Я предпочел бы знать, о чем вы сейчас думаете, директор, — холодно заметил Северус. — Полагаю, в общих чертах узнаешь, — согласился Дамблдор, правда, продолжая смотреть тем же непроницаемым взглядом — словно пытался разобрать в нем нечто скрытое, но важное. — Что вы подразумеваете? — резко сказал Северус. Дамблдор покачал головой. Теперь он легко улыбался, словно вспомнил недавно услышанный анекдот. — Я знаю, что ты беспокоишься, мой мальчик. Северус так резко поставил чашку, что чуть не разбил ее: блаженство, которые расплылось по лицу Дамблдора, всегда означало приближение очередной тошнотворной истории про хренову мудрость любви. — И меня в тебе восхищает, — искренне проговорил Дамблдор, — что после стольких лет… — Можно это опустить? — попросил Северус. — Мне только что пришлось разбираться с Локхартом и целым болотом твердолобых учеников, которым разрешили проклинать друг друга, как только изволят их черные душонки, а еще у меня куча работы по случаю конца семестра — ее столько, что будет тошно все каникулы. На миг Северусу показалось, что он смог рассердить Дамблдора. Но потом старик улыбнулся, и Северус мысленно вздохнул. — Все равно бы мне никто не поверил, — жизнерадостно сказал Дамблдор. — Очень хорошо, — усмехнулся Северус. — Раз вы так уверены, что Темный Лорд вернется… Пожиратель Смерти, овладевший силой любви, вообще перестает быть Пожирателем Смерти. — В самом деле, — согласился Дамблдор, — перестает.