Давай летать вместе!

      — Эстер, милая, вставай, опоздаешь в школу.       Девушка сладко потянулась в просторной постели и улыбнувшись открыла глаза. Комната, от пола и до потолка была заполнена красным и слегка желтоватым светом. Это было из-за того, что лучи солнца пытались пробиться сквозь алые шторы с желтыми вышитыми на них цветами. Эстер зевнула и встав с постели направилась в ванную. Настроение у девушки, на удивление, было просто прекрасным. Сегодня у неё последний день перед летними каникулами, а поэтому можно выдохнуть. К тому же, девушка решила, что хочет наведаться к одной старой подруге в гости. Она писала, что уже вернулась домой. Но у девушки почему-то всё не выходило заскочить на чашечку чая. Ужасно хотелось обсудить последние новости, да и просто поговорить и разузнать про внеплановую поездку в Нью-Йорк. Эстер, правда, забыла, что её подруга там делала. Но это было нечто очень важное. Не став акцентировать на этом своё внимание, девушка продолжила собираться в школу. Принимая бодрящий душ, в мыслях девушки одним мигом пронеслись странные мысли. Какое-то странное дежавю. И что-то ещё было. Не понятное, тягучее и не совсем приятное. Только бы вспомнить, что это такое… Эстер постаралась напрячь разум и выудить необходимые воспоминания, но это «нечто» ускользнуло.       Выбравшись из ванной, девушка с очень встревоженным видом вернулась в комнату. А в помещении ничего конкретно не изменилось, кроме того, что была застелена постель и сверху голубого покрывала лежала уже поглаженная одежда. Мысленно поблагодарив заботливую мать, Эстер накинула лёгкий халат и решила пока что спуститься и позавтракать. За столом в сборе была вся семья. Это удивило девушку, ведь отец никогда с ними не завтракал, потому что слишком рано уходил на работу. Мама всё так же хлопотала за кухонным столом, нарезая салат, иногда возвращалась в гостиную, чтобы поставить что-нибудь на стол и снова вернуться на кухню. Эстер улыбнулась и выгнав взашей из головы все тревожные мысли, села на своё любимое место. Отец же, оторвался от чтения газеты и отложив её в сторону, подарил ответную улыбку дочери и пожелал доброго утра.       — Как спалось? — Задал свой вопрос мужчина.       Взяв одной рукой чашку с ещё не остывшим кофе, глава семейства сделал пару глотков, наслаждаясь горячим напитком.       Эстер же пожала плечами и поёрзав немного на месте, ответила:       — Доброго, пап. Спалось хорошо, правда, я совсем не помню, что мне снилось. А ты как, хорошо спал?       Мужчина отрицательно покачал головой, после чего достаточно обеспокоенно проговорил:       — Сон почти не шёл. А у меня сегодня две важные встречи. Придётся весь день пить кофе.       Эстер грустно вздохнула, но ничего не сказала. В данный момент она не знала, что следует ответить. Бессонницы у отца не были редкостью.       — Дорогая, доброе утро, тебя сегодня забирать со школы?       Мама как-то неожиданно подошла и слегка приобняв дочку, поцеловала ту в лоб. Эстер же, почему-то испугалась. Странное ощущение в груди, словно бы комок сжался. Большой, черный комок, наполняющийся паникой и тревогой, схватил своей большой лохматой лапой внутренности и пленил в свои тиски. А сердце само собой забилось, словно пойманный зверек. Подобная реакция была очень странной. На простые-то объятия.       — Нет, мам. Спасибо. Я хотела к подруге зайти. Можно?       Женщина улыбнулась в знакомой манере и произнесла:       — Разумеется, милая. Если хочешь, то можешь завтра пригласить её к нам. Я испеку кучу вкусного печенья!       И что-то Эстер напрягло в словах матери. Что-то невесомое. Что-то едва уловимое, такое противоестественное. Поэтому девушка немного задумалась. Ей всё никак не удавалось схватить за хвост эту мысль. Понять, что же во всем этом утре не так. Стол же, на удивление, оказался уже накрыт. А в тарелке у Эстер остывали бекон и яичница. И вот теперь девушка напряглась. У неё была аллергия на яйца. И вся семья это прекрасно знала. Особенно мама, которая с излишней заботой проверяла различные салаты на наличие этого продукта.       — Мам… мне же нельзя яйца. Ты забыла?       Женщина в этот момент резко замерла. Уставившись в тарелку с едой. У нее тоже были яйца и бекон, как и у отца. А Эстер прекрасно помнила, что отец не любил бекон и просил готовить ему просто яичницу.       — Дорогая, твоя мама просто устала. Можешь переложить яйца ко мне в тарелку, а себе положи салата.       Девушка переводила взгляд с отца на мать, а потом обратно. Внутренний червячок грыз и не хотел отпускать всю эту ситуацию. Придя в себя, женщина подняла печальный взгляд на дочь и чуть не плача приговорила:       — Доченька, прости. Я и правда забыла про твою аллергию. Просто… на работе проблемы, да и ещё звонили из твоей школы, сказали, что у тебя вышла удовлетворительная оценка по химии. Ты же обещала, что подтянешься. Как будешь сдавать экзамены? Твой классный руководитель сказал, что с такими знаниями хорошо не сдашь. Может дополнительно позанимаешься?       После этих слов Эстер ещё больше стала убеждаться, что с мамой твориться нечто странное.       — Мам… у меня нет проблем с химией. Скорее всего мистер Боун ошибся. Он меня толком и не знает ведь.       Лицо женщины на миг преобразилось, выдав странную эмоцию, чем-то схожую с тревогой, а после она перевела испуганный взгляд на отца, который в свою очередь замер и внимательно слушал разговор.       — Дорогая… ты хотела сказать мистер Петерс? Он уже год снова твой классный руководитель… ты же это помнишь?       Девушка вдруг замерла и даже дышать перестала. Мистер Петерс? Он же… из Северной Дакоты. А ведь…       — Мам, погоди, мы же в Дерри переехали!       И только в этот момент Эстер смогла понять, что же было не так. Обстановка и само строение дома было иным. Она так отвыкла от своего того дома и привыкла за неделю к дому в Дерри, что сейчас всё в этом месте казалось каким-то чужим. А ещё — её мама никогда не пекла печенье.       — Милая… ты… сама ведь попросила нас вернуться обратно в Дакоту, да и мне здесь предложили место повыше…       Голос матери звучал очень неуверенно и как-то тихо. Эстер поняла, что здесь происходит какая-то ерунда. Поэтому попытавшись вспомнить вчерашний день, девушка наткнулась на стену. Плотную, словно бы из бетона. Проще говоря, препятствие, что не пропускало вглубь сознания.        — Хватит! Я же просил не врать ей! — Отец от раздражения слегка стукнул по столу, после чего перевёл напряженный взгляд на дочь, — да, мы около полу года жили в Дерри, в первую же неделю по приезду, ты оказалась в больнице со странными ранами. А придя в себя, начала нести какую-то несусветную чушь! Именно с того момента тебя перевели в частную клинику. Полгода тебя лечили различными терапиями, кормили какими-то лекарствами. После этого… когда тебе и правда стало лучше, твой лечащий врач попросил сменить обстановку и увести подальше от того злосчастного городка. И… уже год прошёл после всего этого.       Мужчина как-то сник и замолчал, а девушка пыталась понять… почему она совершенно не помнит прошедший год? Как такое вообще может быть?       — Но я не помню… этот год не помню. Совсем.       Родители с какой-то тревогой смотрели на дочь. Первой не выдержала мать. Она, подскочив со своего места, быстрым шагом отправилась на кухню. После чего и отец поднялся со своего места, направляясь за супругой. Эстер закачала головой. Ей не хотелось верить в то, что она только что услышала. Она даже не помнит больницы! А по словам отца она там находилась полгода! Это не два дня, которые можно забыть! А целых полгода!       — Так нельзя! Нужно позвонить доктору! Он предупреждал, что лекарства со временем могут вылиться в нечто подобное! Про потерю памяти он тоже предупреждал! Видишь?!       Девушка встала со стула и направилась в сторону кухни, с которой доносились приглушенный голоса родителей.       — Да? А я думаю, что не стоит! Если они её опять заберут? Мне этого не нужно! Всё с моей дочерью в порядке! Вон, она ходила к этому мозгоправу и пусть дальше ходит! Раньше никаких проблем не было, пока ты не решила прервать их встречи!       Заметив на пороге Эстер, мужчина замолчал и слегка толкнул в бок жену. Та обернулась и попыталась выдавить улыбку.       — Милая… давай ты сходишь в школу, а когда вернешься, то я отвезу тебя снова на приём к доктору?       Эстер удивленно и немного вопросительно уставилась на мать, которая нервно перебирала провод от телефона в руке.       — К доктору? Я вообще не помню про него ничего! Что за дела происходят? Как вообще такое может быть, что целый год… даже больше, полностью стерся из моей памяти?!       Отец достал из кармана белую баночку, на которой не было этикетки и поставил на тумбу рядом с собой.       — Здесь таблетки, которые ты пила на протяжении года. Два дня назад я решил, что хватит тебя травить непонятно чем. Ты от них вялая и постоянно сонная ходила.       Эстер приблизилась к заветной баночке и взяв её в руки, ощутила странный холод, который прошёлся по спине, спустился вдоль позвоночника и вернулся обратно. Поставив белый флакон на место, девушка с каким-то страхом отшатнулась. Она до сих пор не могла понять, что происходит. Это казалось каким-то глупым кошмарным сном.       — Милая. Тебе пора. Думаю, если ты не поторопишься, то опоздаешь…       Слова мамы вызвали только нервный смешок, что не удалось подавить, да и незачем было.       — Опоздаю? Да я последний год жизни не помню! Я вообще не хочу теперь идти в школу!       Нежные пальцы истерики обвились вокруг шеи Эстер и слегка сдавили. Девушка почувствовала комок в горле, а на глазах слёзы. Развернувшись на носочках, девушка быстрым шагом почти что побежала в свою комнату. А оказавшись в родном и одновременно чужом месте, Эстер прикрыла за собой дверь и заперев её, с каким-то полупустым взглядом опустилась на пол. Слезы продолжали литься из глаз, но память так и не возвращалась. Главным было то, что она помнит, как она приехала в Дерри. Помнит, что с кем-то познакомилась. С каким-то парнем, если она не ошибается. Но только имя его и образ всё никак не хотели появляться в голове. Девушка ощущала холодный пот, что выступил на висках. Жар в теле от случившегося. Видела трясущиеся руки. Она хотела проснуться от страшного кошмара, и чтобы всё было хорошо. На ум резко пришли слова отца, про какие-то раны. Но она даже этого не помнила. Последним воспоминанием было только то, как она попрощалась с кем-то и пошла домой. Всё. Дальше шла пустота. Хотелось выть от безысходности. Лезть на стену от свербящего виски чувства. Оно возникает именно тогда, когда пытаешься вспомнить нечто важное, забытое пару секунд назад.       — Милая! Я позвонила доктору. Он скоро приедет! Открой дверь, пожалуйста!       Эстер молчала. Она не хотела отвечать, потому что не знала, что именно ответить. Не хотелось видеть маму. Никого не хотелось видеть. Она выпала из жизни на целый год. Но ведь… ведь она прекрасно помнила, что сегодня последний день в школе, помнила, что ей писала подруга около недели назад. Помнила! Поднявшись с места, Эстер всё-таки открыла дверь и впустила встревоженную родительницу, которая первым делом принялась почему-то осматривать запястья дочери.       — Мам… что ты делаешь?       Женщина же, убедившись, что всё в порядке, с дрожью в голосе прижала Эстер к груди и зашептала, словно молитву:       — Милая моя, хорошая… прости. Прости. Прости. Это я виновата. Не усмотрела за тобой… приняла решение за тебя. Тебе же та терапия очень сильно помогала… а я… прости.       Нежные поглаживания по спине всё продолжались, пока Эстер не осознала, что мама тоже плачет. Теперь и девушка прижималась к единственному дорогому человеку и в ответ гладила по спине.       — Ма… успокойся.       — Как… как я могу успокоиться, когда произошло такое горе?! Ведь если бы я не была так увлечена работой, то больше бы времени проводила с тобой… а я подвела тебя, доктор сказал, что это только наша вина… в твоих попытках покончить с собой.       Девушка с ужасом в глазах отстранилась от матери и в полном шоке прошептала:       — В каком смысле покончить с собой? Да о чём ты говоришь? Я бы такое в жизни не сделала!       Женщина только ещё сильнее заплакала, прикрыв лицо руками. Эстер же с огромным скепсисом на лице, стала пятиться назад, пока не уперлась в кровать. Она даже изогнула губы в какой-то странной усмешке, потому что всё происходящее напоминало какой-то театр драмы и абсурда.       — Ох, милая, доктор сказал, что ты почти поправилась… видимо прерывать прием лекарств нельзя было… боже, что же мы натворили?!       Девушка всё же села на краешек кровати и невидящим взглядом уставилась на рисунок, что был вышит на старом ковре. Столько мыслей сейчас кружилось в голове, они напоминали рой, рой диких ос, какие-то мысли жалили и их яд доходил до сердца, принося боль, другие же просто жужжали, сводя с ума.       — Доктор обещал приехать, как можно скорее. Я всё понимаю… но вероятно тебе нужно будет вернуться обратно в клинику…       Эстер не сразу поняла, о чём сказала мать, но стоило смыслу её слов дойти до сознания, как девушка резко дёрнулась и подняла голову, посмотрев на женщину в немом обвинении.       — Я не хочу в психушку! Со мной всё… хорошо. Хорошо!       На самом деле Эстер не могла точно сказать, на сколько всё хорошо. А может она просто себя успокаивала? А если ей действительно нужна помощь?       — Милая… не стоит отвергать помощь врачей.       Девушка не знала, что ответить на такое заявление. В больницу она не желала ехать. Она хотела остаться дома и просто вспомнить весь прошедший год!       — Я не хочу в больницу… хочу быть дома…       Горячие слёзы потекли из глаз. Сердце разрывалось от какой-то страной боли, а душу терзала на части тьма. Стоит ли сейчас Эстер успокаивать себя и убеждать в том, что с ней всё хорошо? Что это даст? А если не зря её лечили… только вот…       — Мам… папа говорил, что я несла в больнице какую-то чушь… про что я говорила?       Женщина на секунду задумалась, а чуть погодя немного неуверенно произнесла:       — Ты твердила про клоуна-убийцу. Говорила, что он существо из другого мира и хочет тебя съесть. Разумеется, тебя принудили к терапии и каким-то лекарствам. Ты дважды пыталась себе навредить. Мы тогда с отцом с ума чуть не сошли. Приезжали к тебе, а ты всё продолжала твердить, что он реален. Доктор попросил выдать ему разрешение на применение новой методики лечения. Мы согласились… ты после неё пошла на поправку. Но он не разрешал забрать тебя домой. Постоянно твердил, что ты пока не совсем… адекватна. Я видела тебя пару раз, дорогая моя, ты такая бледная и худая была… а мешки под глазами знаешь какие были? Ты мучала себя бессонницей. Обосновывая это тем, что так ему труднее до тебя добираться.       У Эстер от рассказа матери внутри ничего не дёрнулось. Даже и мысли не проскочило. Неужели это всё было, а она никогда больше не вспомнит? Возможно, кто-то бы и хотел всё забыть, как страшный сон и возможно Эстер сама этого желала, но сейчас… она хотела помнить. Всё помнить. Сколько так девушка просидела, тупо пялясь в узор на стене, точно не скажешь. Но мать девушки давно уже спустилась вниз и вместе с отцом они ожидали приезда доктора. Специалист не заставил себя долго ждать. Приехал почти сразу. А стоило ему появиться на пороге комнаты Эстер, как встревоженный вид, подготовленный для родителей, сменился улыбкой.       — Здравствуй, Эстер. Как твои дела?       Девушка вздрогнула от незнакомого голоса и перевела на вошедшего мужчину растерянный взгляд.       — Здравствуйте. А вы кто?       Добродушная улыбка сияла на лице мужчины. Эстер как-то с подозрением отнеслась к гостю. Гость же, в свою очередь, прошёл вперед, закрыв перед этим дверь.       — Я Билл! На протяжении года являлся твоим лечащим врачом. Твои родители сказали, что прошедший год ты забыла.       Это скорее было не утверждение, а какой-то скрытый вопрос. Эстер же в ответ пожала протянутую руку и постаралась вспомнить хотя бы черты его лица.       — Да. Не помню.       Доктор как-то странно усмехнулся и зацепив рукой стул, что стоял возле стола, поставил его перед Эстер и сам на него сел. Отставив кожаный портфель в сторону, он закинул ногу на ногу и с невероятно счастливым видом проговорил:       — Тогда я думаю, нам стоит начать нашу терапию заново. Я привёл с собой твою лучшую подругу. Розу. Ты же её помнишь?