Code Geass : The Fate Of Europe

      Спокойствие осенних Парижских улиц было нарушено быстро мчавшимся лимузином. По наличию герба Евросоюза можно было понять, что едет не просто богатый человек, который может позволить себе столь дорогое средство передвижения, а представитель власти. Колышущиеся же от встречного ветра штандарты указывали, что едет сам Верховный Главнокомандующий ЕС.       Фердинанд Шнейсер задумчиво смотрел в окно. Ему не давала покоя одна мысль. По какой причине председатель Совета Сорока выдернул его из штаба? Неужели это то, о чём он думает? На лице главнокомандующего появилась улыбка, если это так, то он сможет исполнить многое из своих планов.       Несмотря на высокое положение, у него было много врагов, которых он не мог достать, которые обладали достаточными экономическими и политическими возможностями, чтобы попытаться уничтожить его и повернуть вспять все его начинания. Поэтому Фердинанду приходилось действовать крайне осторожно и постоянно сохранять бдительность. — Нет, это неправильно. — Шнейсер покачал головой. Но есть ли у меня альтернатива?       Главнокомандующий был готов на многое, даже пойти по головам, но он не стал бы радоваться достижению своей цели подобным образом.       Погода быстро портилась, по прогнозам синоптиков будет гроза. Лимузин, наконец, добрался до своей цели и торжественно одетые охранники дворца немедленно открыли ворота и отдали честь проезжающему внутрь автомобилю. Сейчас в голове Фердинанда были лишь мысли о дальнейшей судьбе его высокопоставленного друга. ***       Тяжёлые тучи сгустились над Елисейским дворцом. Стало темно. Подул порывистый ветер. К остановившейся во внутреннем дворе машине подошёл швейцар и открыл пассажирскую дверь.       Фердинанд покинул автомобиль и быстро зашагал в сторону распахнутых перед ним ворот дворца. Пройдя по богато украшенным коридорам, он прошёл в приёмную. Его уже ожидали, и немедля провели в кабинет председателя, оформленный в наполеоновском стиле ампир. — Здравствуй, Ален. Прости, что задержался. — широко улыбнувшись поприветствовал председателя Фердинанд. — Рад тебя видеть! — радостно прохрипел черноволосый, с небольшими прядями седины бледноватый мужчина средних лет в деловом костюме, оторвавшись от созерцания недавно доставленной античной статуи.       Затем председатель подошел к гостю, шаркая ногами как дряхлый старик, и они исполнили римское рукопожатие. — Присядем, нам есть, что обсудить. — Ален указал рукой на небольшой столик, стоящий посреди комнаты. — Во первых. — протянул председатель, рухнув в глубокую спинку кресла. Поздравляю тебя с успешным захватом Гренландии. — Благодарю, Ален. — кивнул головой Шнейсер, сняв фуражку и положив руки на подлокотники. — Мне доложили, что с командующим Брехтом возникли некоторые проблемы. — председатель слегка наклонился в сторону собеседника. Не расскажешь по подробнее? — Да. Он неплохой управляющий, в вот командир…отвратительный. — процедил Фердинанд. Просто бросил солдат на убой, надеясь задавить врага мясом. — каждое последующее слово главнокомандующий произносил со все большим отвращением, а круглое лицо Алена исказилось в негодовании. — Я не переношу подобного отношения, и взяв командование на себя, успешно осуществил захват острова. — гордо высказал Шнейсер. А после Измаил решил «показать свой авторитет». — фыркнул он. По возвращению в Берлин отправлю его на другую должность. — Узнав о том, что ты направился туда, мои сомнения насчет успеха полностью отпали. — одобрительно проговорил председатель.        Ален поерзал, скрипя креслом и скрестив руки, потер ладонями о рукава пиджака. В ответ на это главнокомандующий вопрошающе посмотрел на него. — Постоянно мерзну в начале осени. — буркнул председатель. Охрип вот немного, может простудился? Бррр. Еще и кудри ломкими становятся. — Понимаю…- опустив глаза, тихо сказал Фердинанд. Это время года…хранит очень неприятные воспоминания. — Извини, что напомнил… — Нет, нет, все нормально. — натянул на себя ухмылку Шнейсер, успокаивающе помахав ладонью. — И ты решил оставить Брехта в армии? Чтобы использовать его умения в дальнейшем, я так понимаю? — Верно. Быть может, он еще изменит свои взгляды.       Главнокомандующий с тяжестью выдохнул и направил грустный взгляд в окно, по которому начали тихо постукивать прозрачные капельки дождя. — Ведь только тот, кто видел множество смертей на своем пути, понимает истинную ценность человеческой жизни… — прошептал Фердинанд. Ну да не будем о грустном. Ты ведь вызвал меня не только лишь, чтобы поздравить, так ведь? — И снова ты прав. И снова ты прав… — председатель направил мутные зеленые глаза на лицо расслабленно сидящего Шнейсера. Полагаю, ты уже знаешь, зачем я вырвал тебя из генштаба в Берлине и велел приехать сюда? — выговорил Ален дрожащим голосом. — Это то, чем я думаю? Ты хочешь выставить мою кандидатуру от нашего блока на скорых выборах председателя Совета Сорока, не так ли? — уверенно заявил главнокомандующий. — Дело не только в этом. — тревожно сказал Ален. Моё здоровье, не смотря на заботу о нем лучших врачей, которых ты смог найти для меня, продолжает ухудшаться. Не знаю, что будет со мной дальше, периодически у меня мутнеет в глазах и отказывают ноги. — А диагноз? — До сих пор не установлен.       Поджав нижнюю губу в порыве досады, Ален резко ударил кулаком о стол. Ему вторил раздавшийся раскат грома. Молния осветила небо яркой вспышкой. Дождь еще больше усилился. За окном бушевала непогода, деревья склоняли свои верхушки под натиском сильного ветра. Председатель молча смотрел на медленно стекающую по стеклу каплю. — Поэтому я, — прервал затянувшуюся тишину Ален, как нынешний председатель Совета Сорока, назначаю тебя своим преемником и даю чрезвычайные полномочия в случае моей смерти до следующих выборов. — твердо закончил он. — Благодарю за проявленное доверие. — с печалью произнес Фердинанд, однако его небесно-голубой глаз отображал противоположную эмоцию. — Как близкому другу и соратнику, я всецело доверяю тебе — продолжал Ален. Ты популярен в народе и армии, большая часть совета симпатизирует тебе, но некоторые его члены тебя недолюбливают, а кое-кто из них вообще заявляет, что лучше их страны выйдут из ЕС, и станут независимыми, чем будут видеть тебя в качестве председателя совета! — он практически перешел на крик. — К сожалению некоторые члены совета забывают, что являются представителем народа и должны руководствоваться его интересами, а не интересами кошелька и своими под час идиотскими представлениями о политике — спокойно заявил Фердинанд. — Они боятся тебя, друг мой. Думают, что придя к власти ты устроишь тотальные чистки в правительстве, полетят головы политиков и чиновников, им придется иммигрировать, а зная твоё трепетное отношение к памяти последнего единого президента Евросоюза и вспоминая свои нелестные высказывания о ней, вообще думают, что… — Если они не замешаны в тёмных схемах и ставят интересы Европы и её граждан превыше всего, то им нечего бояться. Но вот если они предали свою страну, то ответят по всей строгости закона. — ухмыльнулся Фердинанд, перебив его. — Я рад это слышать, — неуверенно высказал председатель, но все же опасаюсь волнений и возможного раскола страны. Члены совета обладают большой властью и связями — озабоченно высказался он. — За это можешь не беспокоиться. Связи связями, но на моей стороне народ, а главное — армия. Даже если кто-то из них хотя бы пикнет об отделении, то будет мгновенно сброшен с политического олимпа, а военные в свою очередь отобьют у особо ретивых любое желание следовать за предателем. — с превосходством ответил ему Фердинанд. — Разве это не будет уничтожением демократии? — подняв бровь взволнованно выдал Ален, вцепившись руками в подлокотники. Получится террор и принуждение. Лучше попытаться пойти на компромисс! — Наша страна погрязла в коррупции и чиновничьем произволе. — решительно произнес главнокомандующий. Сейчас Евросоюз душат именно компромиссы, нежелание бороться до конца, желание элиты продолжать упиваться своим положением. Это беда всех подобных режимов. Если мы хотим двигаться вперед, нужно пытаться эволюционировать. Даже проверенные веками вещи рано или поздно должны измениться. Чтобы привести ситуацию в порядок, — на лице Шнейсера появилась зловещая улыбка, нужна железная рука. Даже в обожаемой тобой Римской Республике существовала должность диктатора — человека, бравшего на себя все полномочия в критический момент. И вот опасная ситуация настала и в нашем государстве. — Но… — И я готов — Фердинанд с трепетом положил правую руку на сердце, взять на себя его спасение. Настала пора, когда если что-то угрожает стабильности страны и единству нации, то это должно быть отброшено — сжав кулак жестко отрезал Фердинанд.       Председатель опустил голову, признавая поражение в дискуссии. Он перевел свой взгляд с собеседника на большую голографическую карту мира справа от него, на которой территории главного врага Евросоюза — Священной Британской империи становились все больше и больше, оплетая земной шар подобно несущему погибель древнему спруту. — Ты прав, ты прав — прошептал Ален. Ухудшение наших позиций в войне с Британией и непонятные действия Китая в последнее время просто не оставляют нам другого выхода.«Silent enim leges inter arma» — Во время войны законы молчат… — с грустью закончил он. — Рад, что ты согласился со мной. Что касается Британии, то подготовка к операции «Гарпун» завершена на тридцать процентов, так что скоро Европа будет свободна от Британской угрозы. — обнадеживающе заявил Фердинанд. — Надеюсь, что все сработает гладко и как можно быстрее. Ради твоей идеи приходится стягивать войска с других фронтов. Хуже всего, что Евробританцы прознали об этом и в последнее время стали действовать особенно нагло. Я знаю, что уже спрашивал тебя об этом, но ответь мне снова — каковы шансы на успех операции и наступление долгожданного мира? — спросил председатель верховного главнокомандующего, посмотрев ему прямо в глаза. — Шансы на успех весьма высоки — Фердинанд гордо ответил, поправил свой черный галстук, сложил пальцы домиком и начал излагать свой план. — Британия увлечена уничтожением остатков Ордена Черных Рыцарей и общего подавления сопротивления на территории Японии. Неподалеку камбоджийцы, вдохновленные недавно исчезнувшим Зеро, подняли восстание и хотят добиться независимости. Мы используем этот шанс и обманем британское командование путём отправления к западному побережью их родного континента нескольких шпионских кораблей, которые они «случайно» обнаружат, чей экипаж «расколется» на допросе и расскажет, что мы хотим устроить масштабную высадку на западе, чтобы захватить Пендрагон-их столицу. — каждое свое слово главнокомандующий сопровождал активной жестикуляцией. — И затем? — Когда они будут ждать нас на западе, мы пересечём Атлантику и высадимся на востоке, разделившись на две группы. Первая группа отправится с Гренландии, и высадится раньше второй в районе Бостона, отвлекая на себя большую часть восточного гарнизона Британии, что позволит второй группе без проблем высадиться на Кубе, располагающей большим комплексом базирования подводных лодок и быстро захватить её, получив плацдарм у самого сердца врага и отличную базу для наших субмарин. Их вооружение составит вещество из Тайника Хильды. Как известно, восточное побережье Британской Империи достаточно сильно заселено, и когда наши подлодки со смертоносным грузом появятся там, мы приставим нож к горлу Британии, — Шнейсер молниеносно ударил ребром правой ладони о левую, и им придется выполнить все наши условия — закончил он, слегка улыбнувшись от удовлетворения.       Ален съежился. Он осуждал Шнейсера как человека за то, что ему одновременно нравилось в нем как командире — для достижения победы он предпочитал игнорировать потери неевропейцев, чьи жизни и страдания не значили для него абсолютно ничего. Алену не нравилась возможность гибели пусть и вражеских, но мирных граждан, однако он понимал, что другого способа окончить затянувшуюся войну между Евросоюзом и Британской Империей в данный момент нет. — Ну хорошо… Пусть все пройдет как задумано, и европейцы наконец то увидят мирное небо над головами. Еще недавно у меня появилась одна идея, хотел посоветоваться с тобой. Что ты думаешь насчет того, чтобы ввести в образовательную программу изучение латинского языка? — Зачем? — удивился главнокомандующий. — Как зачем? Это язык величайшего государства за всю историю человечества! — с упоением говорил председатель, а в его глазах сверкнул огонек. Представь себе возрождение тех многих утраченных нами традиций! Если мы хотим возродить в наших сердцах пламя народовластия, то должны мыслить на языке великой республики! — с искренней уверенностью в своих словах завершил он, гордо запрокинув нос. — Мечтатель ты, Ален. — ухмыльнулся Фердинанд. Хотя… думаю можно попробовать ввести его в качестве факультатива. — И правда, я сегодня же набросаю об этом подробные заметки! — Прости за наглость, но на этом мы закончили? Уже обед, и если я останусь дальше, то могу опоздать на встречу с важным для меня человеком. — извиняясь проговорил Шнейсер. — Ах да — улыбнулся председатель. Сегодня же состоится торжественный приём в честь успеха операции под Нарвой, талантливо проведенной майором Малкаль, которая вскоре станет командиром отряда W-0, ибо предыдущий командир показал свой непрофессионализм. Наплевав на дисциплину он попытался убить её за осуждение своих приказов. Я знаю, как она дорога тебе, и знаю, что ты ведь не оставишь это просто так. Скажи, что ждет его? — Лейла сама определит судьбу своего бывшего командира. — заявил Фердинанд. — Полагаю, она хорошо подготовлена, раз ты доверяешь ей? — Я передал ей все свои знания о военной тактике и стратегии, она метко стреляет и обладает отличной физической формой, в чем я недавно убедился, когда она повалила меня на землю во время занятий борьбой! — по комнате прокатилась волна смеха. — Отлично, Фердинанд, все вопросы улажены, можешь идти. Успехов тебе и твоей подопечной. — Удачи, Ален — улыбнувшись ему попрощался Шнейсер.       Верховный Главнокомандующий одел фуражку, встал и направился к выходу по дворцовым коридорам.

***

      Тем временем стихия уже полностью успокоилась. С листьев деревьев неторопливо стекали серебряные капельки. Проясняющееся небо находило отражение в прозрачных лужицах.       Выйдя за пределы дворца, Фердинанд услышал автомобильный гудок, обернулся и увидел припаркованный рядом знакомый красный автомбиль. «А вот и она» — радостно подумал про себя он, подошел к машине и сел на переднее пассажирское сиденье. — Как все прошло, Ферди? — ласково поинтересовалась сидящая на водительском сидении женщина чуть ниже его ростом, одетая в белоснежное осеннее пальто до колен. — Хорошо, что ты приехала так рано — прошептал Фердинанд. Я был поражен — сегодня ты сражалась на моем найтмере, как богиня войны.       Главнокомандующий посмотрел в два больших выразительных солнца, находящиеся за очками в тонкой чёрной оправе. Через секунду он приблизился к ней, положил правую ладонь на её щеку и их губы слились в поцелуе. Шнейсер ловил каждую частичку терпкого цитрусового запаха, распространяемого её коротко стрижеными волосами цвета кофе с молоком, причесанными на правый бок. Как только их губы разомкнулись, Шнейсер начал говорить, не открывая взгляда от её милого, немного короткого лица. — Все прошло великолепно, Ингрид. Из-за ухудшения здоровья председатель совета назначил меня преемником и скоро я получу то, что положено мне по праву — он сиял смесью радости и превосходства. — И мы будем встречать рассвет с балкона Елисейского дворца, гулять в саду долгими зимними вечерами, играть в снежки и пить вино на вершине Эйфелевой башни, а народ, народ будет нас не просто любить, а боготворить нас… — мечтательно произнесла Ингрид. — Так и будет, Ини. Нас ждет великий успех. Я уже почти закончил разработку второго пакета мер, который улучшит жизнь народа после моего прихода к власти. — Ты просто нечто, Ферди. В то время, как политики в совете тратят время на бесполезные споры и отмывание денег, ты неустанно работаешь над новыми проектами для блага граждан Евросоюза. Твоя мать так бы тобой гордилась. — восхитилась Ингрид, коснувшись ладонью волос Шнейсера. — Жаль, что она не видит меня сейчас. — глаз его заблестел. Когда я встану у руля страны, я окончательно разоблачу всю клевету и верну ей доброе имя. — уверенно закончил Фердинанд. — И станешь спасителем для своей страны. — Ради этого я и пришел в политику. — улыбнулся главнокомандующий.       Их губы снова слились в поцелуе, еще более страстном, чем предыдущий. — Давай поторопимся. Сегодня в честь успеха операции Лейлы устраивают банкет, а мне еще нужно кое-что забрать и одеть парадный китель. Машина тронулась с места и направилась по изумрудно-желто-огненным от осенних деревьев парижским улочкам в сторону квартиры Шнейсера. — Порой я просто не могу поверить, как же быстро она выросла — еще недавно была маленькой девчушкой с шилом в одном месте, а сейчас, в свои семнадцать лет она уже успешно завершила свою первую военную операцию. И я точно знаю, её ждет еще много великих дел. — тепло сказал он, направив взгляд в небесный океан. — Ты стал отличным наставником для неё. Твоей заслуги в её успехе ничуть не меньше. — заявила Ингрид, положив голову на плече партнера. — Спасибо, Ини. — Я вот думаю – втереться в доверие к Алену было отличной идеей. – лукаво улыбнувшись прошептала Марбл. Благодаря вашей мнимой дружбе ты очень быстро продвинулся по службе и приобрел новых союзиков. А Ален полностью доверяет тебе во всем, и даже не думает о том, что ты виновен в его болезни. Уже скоро мы будем на недосягаемой высоте. – удовлетворенно закончила Ингрид. — Да. — опустив голову хмуро буркнул главнокомандующий. — Что такое, Ферди? — За жизнь я встречал множество демократов. И они все как один были лживыми ублюдками, прикрывающиеся идеей народовластия ради своей выгоды. – крепко вцепившись в руль прошипел Шнейсер. Ублюдками, причинившими мне столько боли… — А Ален разве не такой? – удивилась Ингрид. — Он единственный из встреченных мной людей кто искренне верит в народовластие. Ален наивный идеалист, но по настоящему, самозабвенно верящий в свои недостижимые идеалы. Мы враги по своей сути, однако он один из тех немногих, кто заслужил моё уважение. Эххх. – выдохнул он. Я бы не хотел его убивать… — Как же нам тогда освободить пост председателя? — Когда мы вновь встретимся, я надавлю на здоровье и попытаюсь убедить его уйти с поста. — А если он откажется?       Фердинанд прищурил глаза, всмотревшись в медленно багровеющие в лучах заката облака. — Тогда он умрет и мой священный поход наконец завершится… Они доехали до квартиры, забрали нужную Шнейсеру вещицу, переоделись и даже успели перекусить, а затем выехали на банкет.

***

      К величественному дворцу восемнадцатого века, в котором проходил банкет, они прибыли с опозданием — свои коррективы внесли внезапно взявшиеся из ниоткуда пробки. Во время всего пути Шнейсер ругал себя за то, что они отправились на машине его возлюбленной вместо того, чтобы взять кортеж Верховного Главнокомандующего и быстро доехать до цели, а не стоять в пробках как простые смертные. — Шайсе! Лучше бы мы отправились на чертовом метро! — гневно выругался Фердинанд, вылезая из машины, припаркованной перед участком газона с окантовкой из кустов, находящимся перед входом во дворец.       Как только Ингрид вылезла из машины, не успев даже поправить своего нежно-голубого цвета платья, тут же была схвачена за руку Шнейсером и со словами «Нет времени, вперёд!» он потянул её за собой по самому короткому пути — напрямик через кусты и газон. Немногочисленные люди, находившиеся у входа во дворец неплохо позабавились, видя человека, который с быстротой и грациозностью породистого скакуна перепрыгивал барьеры кустов, таща за собой спутницу, словно тряпичную куклу, позванивая своими медалями-колокольчиками.       И вот последний барьер кустов был преодолен.Шнейсер аккуратно поправил волосы партнерши, быстро осмотрел награды на своём кителе на предмет потери и так же быстро, не отпуская руки Ингрид, побежал ко входу. — Верховный Главнокомандующий и его адъютант прибыли на банкет — громкой скороговоркой произнес Шнейсер и быстро скрылся со своей спутницей во входных дверях. — Есть сэр, так точно! — опешив проговорил швейцар, молниеносно отдав честь секунду назад стоявшему перед ним высокому гостю.       Они быстро двигались по коридорам дворца, излучавшим всем своим мраморно — золотым великолепием пышность и праздничность. Затем влетели в импровизированном вальсе, поскользнувшись из-за спешки и скользкого пола, в банкетный зал с большими окнами, светящийся от огромных люстр над высокими потолками, а заметившие происходящее музыканты начали играть что-то похожее на марш, довершив их и без того нелепое появление.       Бал тем временем уже подходил к середине. Они быстро приняли торжественные позы и, замедлив движение до привычного ритма ходьбы, направились в центр зала.Многие гости посмотрели на них. На их лицах были разные эмоции — кто-то улыбался от почтения и радости, на чьих-то читалась неприязнь, а некоторые быстро отвели глаза из-за страха.       Вдруг поход именитой пары был прерван приветствием со стороны барной стойки-ресторанчика. — Да это же Фердинанд Шнейсер собственной персоной! — радостно и громко пропел полноватый лысый мужчина в черном смокинге.       Пара подошла к компании лысого и двух ребят, значительно моложе его, все они наслаждались пивом и обильно поедали охотничьи колбаски. — Антуан де Вийон — патриот, предприниматель и мой бывший учитель! Ахахаха, рад тебя видеть! — радостно засмеялся Шнейсер, обнимаясь с ним. — Взаимно, старый друг, взаимно! Сколько месяцев мы не виделись! Ты наверное лет пять назад видел моих мальчиков Жака и Анри — посмотри, как на этих красавцев! — Для меня честь встретить вас лично! — Первый сын, пожал одетую в белую перчатку руку Шнейсера. — Отец столько рассказывал о вас — поприветствовал его второй. — Рада встрече! Я…Я Ингрид Марбл — адъютант господина Шнейсера. — улыбнувшись неуверенно вставила она. — Взаимно, мисс Марбл. Вас я тоже помню — как-никак были одной из лучших учениц академии! — поприветствовал её Вийон, коротко поклонившись. — Давно я вас не видел ребята, как же вы вымахали! Бармен! Бокал вайсбира и гранатовый сок для моей спутницы — весело скомандовал Шнейсер.       Когда они взяли бокалы, Антуан начал звонко произносить тост. — Я поднимаю этот бокал за нашего Верховного Главнокомандующего, что дни и ночи напролет неустанно стережет и защищает покой граждан Евросоюза! Пусть ему всегда сопутствует удача!       Под аплодисменты части зала они чокнулись и залпом осушили содержимое бокалов. Другая часть зала молчала, скрыв своё неприятие, ибо понимала, что открытое столкновение со Шнейсером ни к чему хорошему не приведёт. — Аах — облегченно выдохнул Фердинанд кисловато-хмелевым духом. То, что нужно после забега с препятствиями. Хорошо, что мы встретились, но ты не знаешь, где сейчас Лейла? Девушка в синей военной форме со светлыми длинными волосами? Я, как ты видишь, опоздал, а мне еще нужно поговорить с ней. — Да, помню такую, недавно видел её у входа во внутренний двор. — Спасибо, Антуан! — Не за что, эхехехе! Береги себя — задорно попрощался лысый и продолжил свою неравную битву с колбасками.       Шнейсер со спутницей, лавируя между гостями банкета направились к месту возможного нахождения виновницы торжества. Подходя к проему, ведущему во внутренний двор, они заметили сводного брата Лейлы — шатена, одетого в синий пиджак, стоявшего, облокотившись к стене. Лицо его выражало злость и раскаяние. — Здравствуй, Йохан. Ты не знаешь, где Лейла? — спросил Фердинанд, подойдя к нему. — Нет! Не подходи! Нет! Я больше не сделаю такого! — лихорадочно закричал шатен. — Успокойся ты! Что случилось? — Шнейсер был в полном недоумении.       Брат Лейлы смахнул капли пота со лба и проглотил слюну. — Ничего…ничего…такого. — немного успокоился он. Хорошо, что ты здесь… Лейла, она во внутреннем дворе. — Спасибо. Точно все нормально? — Да, точно, все хорошо, да.       Пара вошла в просторный внутренний двор, наполненный разноцветными цветочными клумбами и фигурно оформленными кустами, в центральной части которого располагалась триумфальная арка. Они осмотрели находящиеся перед собой столы, за одном из которых и увидели Лейлу в компании синеволосого парня с косичкой, одетого, как и она в синюю военную форму Евросоюза. Девушка так же увидела их, улыбнулась и побежала к Шнейсеру. — Фердинанд! Ты приехал! — радостно крикнула она.       Они приблизились и ласково обняли друг друга. — Наконец-то Лейла. Наконец-то…- тихо, почти шепотом произнес Шнейсер, сильнее обнимая её. — А кто твой сегодняшний спутник? — закончив объятия указал он на синеволосого парня. — Это лейтенант Акито Хьюга. Один из японских бойцов отряда W-0, проявивший особую эффективность и героизм в операции при Нарве. — четко ответила Лейла. — Приветствую вас, лейтенант Хьюга. Скорее всего, вы уже знаете меня. Я Фердинанд Шнейсер — Верховный Главнокомандующий Армии Евросоюза. Оставим формальности для плаца. — он протянул руку японцу для приветствия. Благодарю за сопровождение Лейлы.       Акито был в замешательстве — человек, которого некоторые люди и СМИ представляли чуть ли ни как монстра без рогов и копыт оказался вполне дружелюбным и приятным. — Это большая честь для меня, господин Верховный Главнокомандующий! — удивленно выдавил он, пожимая руку Шнейсеру. — Лейтенант Хьюга, не мог бы ты оставить нас? — приказала ему Лейла. — Адъютант Марбл, подожди во дворце, пока мы закончим. — добавил Фердинанд.       Ингрид и Акито удалились во дворец и они, оставшись в одиночестве, облокотившись на узорчатых периллах, ограждающих зону со столиками, начали свой разговор. — Я так рада, что здесь. — Ты же знаешь, я не пропущу ни одного твоего события. Прости, что запоздал, Парижские пробки скоро переплюнут Берлинские. Чтобы попасть сюда, нам пришлось бежать напрямик, прыгая по кустам. Ахахах, видела бы ты нас в тот момент.       Лейла весело засмеялась. — Поздравляю с успешно выполненной боевой задачей и назначением командиром отряда W-0! Ты отлично тактически сработала для своей первой операции, использовала имеющиеся ресурсы и личный состав максимально эффективно, при этом минимизировав потери, как опытный стратег! Еще год-другой такого командования и присвою тебе звание генерала, а еще через пару лет ты будешь моей правой рукой в звании маршала! Что тут еще сказать, Лейла, я такого не ожидал. Ты просто молодец! — восхитился Шнейсер, приобняв её. — Спасибо! Большое спасибо! Но без твоего обучения и наставлений я бы и дворовых ребят не организовала. — смутилась она. — Нет, Лейла, это грамотное мышление и целеустремленность, это полностью твой успех! Он засунул руку за пазуху и достал оттуда белый свёрток. — Возьми это. Мой подарок тебе в честь твоей первой боевой операции. Пусть он служит лишь церемониальным целям…- Фердинанд с гордостью протянул ей свёрток.       Лейла медленно развернула его и обомлела, а пурпурные словно императорская мантия глаза радостно заблестели сотнями огней. Из свёртка она извлекла немного поношенный изысканный кортик. Вынув его из ножен она прочла красовавшуюся на лезвии надпись — «Честь и отчизна превыше всего». Лейла посмотрела в лицо собеседнику и заговорила дрожащим от радости голосом. — Неужели? Это ведь всего лишь моя первая победа… Как ты можешь дарить это мне, ведь он же… — Принадлежал моей матери, верно. И я считаю, что ты как никто другой достойна обладать им. — еще более гордо заявил главнокомандующий. — Это…это такая честь. Я…Я не знаю, что… Спасибо тебе! — от такого сюрприза девушка засияла от счастья. Лейла была по настоящему рада этому странному подарку. Ведь подарив ей этот кортик, Фердинанд не просто наградил девушку, а поставил её в один ряд со своей матерью — самым дорогим для него человеком. — Улыбка на твоём лице — лучшая благодарность для меня, Лейла. — с радостью и теплотой произнес Фердинанд.       Они еще крепче обнялись и стояли около минуты, не отпуская друг друга. Вдруг Шнейсер ощутил странное, приятно обжигающее тело нечто внутри себя и испытал желание, взглянув прямо в глаза коснуться её губ своими и слиться в поцелуе, но резко выдохнул и потряс головой, стремясь прогнать испугавшее его внезапное наваждение. — Что-то случилось? — обеспокоилась Лейла. — Ничего такого, просто слишком сильно затянул галстук — быстро и немного неуверенно пробормотал он. — Расскажи, что нового было у тебя? — полюбопытствовала Лейла. Шнейсер улыбнулся и слегка засмеялся. — Вообще-то есть кое-какие новости, причем очень даже хорошие. Только т-сс, никому не говори о том, что сейчас услышишь.       Он прошептал Лейле на ушко во всех подробностях историю своей аудиенции с Председателем Совета Сорока. — Вот это да! Поздравляю! Да моя победа просто ничто по сравнению с этим! И когда же мне начать называть тебя в соответствии с новым титулом? — игриво осведомилась Лейла. — Как я уже говорил, пока что сохраним это в тайне. Никто не должен узнать об этом до моего участия в выборах. — Обещаю. Я буду нема как рыба. — заверила девушка. — Я и не сомневаюсь. Позволь спросить, какое наказание ты определила для своего бывшего командира, учитывая его преступление? — Побудет месяц на гаупвахте, затем будет понижен и отправлен в отдел снабжения. Я думаю, что это вполне справедливое наказание. Собеседника немного шокировал и одновременно обрадовал её ответ. — Слишком мягкое наказание за то, что он попытался совершить, но все же хорошо, что ты решила именно так. В наше безнравственное и жестокое время гуманизм — редко встречающееся явление, и его огоньку ни за что нельзя дать в себе погаснуть. Чтобы не происходило вокруг нас — войны, обман, предательства, несправедливость, главное всегда оставаться человеком…несмотря ни на что. — шепотом закончил он, похвалив выбор Лейлы.       Фердинанд поднял свой взгляд в бесконечность звезд ночного неба. Он вспоминал, как мать учила и наставляла его в редкое свободное от работы время, как она заботилась о нём, и как произнесла почти такие же слова, что запали в его душу на всю оставшуюся жизнь. Но с небес на землю его вернуло еще больше усилившееся обжигающее чувство внутри, что становилось все страннее и все приятнее. — Эта форма тебе очень идет. — главнокомандующий, странно посмотрел на Лейлу. — Спасибо. — она улыбнулась. Я бы её никогда не носила, не будь у меня в примере такого доброго, заботливого и целеустремленного военного, как ты. — Лейла закрыла глаза и облокотила голову на руку спутника. — В ней ты выглядишь особенно — голос его стал мягким и ласковым. Так строго…так загадочно…так сексу… кхе-кхе-кхэ-кхэ — фальшиво закашлялся Шнейсер, пытаясь скрыть чуть не произнесенное им слово. — Как ты себя чувствуешь? Ты не заболел? — озаботилась Лейла, взглянув в порозовевшее лицо собеседника. — Да, меня поразила ангина — Он прикоснулся к вспотевшему от возбуждения лбу. Чёрт, я думал, что все прошло! Похоже, у меня жар. Прости, но я отправлюсь домой, не хочу еще и тебя заразить. На всякий случай измеряй температуру ближайшие дни, и если что — сразу беги к врачу. Прости, что мы были вместе так мало. — выдал Фердинанд колеблющимся и взволнованным голосом. — Спасибо за заботу. Ничего страшного — я знаю, что скоро мы снова свидимся. — Так и будет. Лейла хотела обнять его на прощание, но Шнейсер резко остановил её. — Пожмём руки. Здоровье важнее.       Они пожали руки и Фердинанд направился во дворец, отстукивая по мраморному полу своими блестящими высокими черными сапогами, сгорая со стыда и недоумевая от произошедшего.       Ингрид, ждавшая вместе с Акито у дверей в банкетный зал, прочла на лице главнокомандующего грусть и подавленность. — Отправляемся домой, адъютант Марбл. Мой разговор с Лейлой окончен, а нахождение в компании местных «сливок общества» меня не интересует. — Так точно, господин верховный главнокомандующий! — ясно и четко ответила Ингрид.       На обратном пути к машине они предпочли кустам дорожки. Их выезд сопровождался праздничным салютом, чей торжественный грохот был слышен в эту ночь в любом уголке Парижа.

***

      Они вернулись в большую просторную квартиру, находящуюся в недавно построенном районе города. Внутри пахло терпким цитрусом и хвоей с можжевельником. Шнейсер большую часть времени находился в Берлине, поэтому недавно купленная им квартира была довольно не обжита, а выкрашенные в белый цвет стены лишь добавляли ощущение пустоты.       Её самым выделяющимся местом был небольшой столик в гостиной. На нем находилась фотография улыбающейся матери главнокомандующего, свеча и несколько ваз со всегда свежими цветами, что делало этот памятный уголок больше похожим на алтарь.       Повесив парадный китель, галстук и фуражку, Фердинанд отправился на кухню выпить воды, ибо его мучала жажда с момента, как они покинули банкет. — Ини, тебе принести что-нибудь? — спросил он закрывшуюся в спальне громко шуршащую девушку. — Спасибо, Ферди, я ничего не хочу. — раздался её приглушенный из-за двери голос.       Шнейсер бросил перчатки на стул, налил себе стакан воды и выпил его практически залпом. Расслабленно выдохнув, он расстегнул рубашку и взглянул через большое панорамное окно на разноцветные переливающиеся самоцветами огни Парижа. Он не любил этот город. Не смотря на всю его романтичность и красоту, столица Евросоюза для него была местом сосредоточения обмана, безнравственности и равнодушия, коррумпированности и забывших о народе элит. Он на минуту закрыл глаза, наслаждаясь редкими в своей жизни моментами спокойствия и безмолвия. — Я жду тебя в спальне! — ласково позвала его Ингрид, нарушив царившую тишину. — Подожди. Сначала сделаю один звонок…       Он ушёл в соседнюю комнату и откинувшись сел на стоящий перед огромным телевизором мягкий диван, достал мобильник и набрал номер одного из своих соратников по «обновлению» Евросоюза. — Алло — раздался голос в трубке. — Привет. Как твои дела? Как поживает твоя дочка? — спросил Шнейсер своего собеседника. — Спасибо, хорошо. Хочет завести ястреба, и скорее всего я удовлетворю её желание, благо частный дом позволяет. — Хмм, это интересно. Слышал я, что черные ястребы могут как-то переговариваться между собой даже за много километров, и что главный ястреб иногда собирает своих братьев в гнезде у старых елей, а их следующий сбор пройдет завтра примерно в восемь часов вечера, где обычно. — Уже завтра? — удивился голос. Хорошо. Несомненно, все остальные ястребы услышат послание вождя. А теперь мне пора, а то малышку ни на секунду нельзя оставить одной. Удачи тебе. — И тебе, друг мой…       Шнейсер завершил звонок и через несколько секунд услышал тихие, словно крадущиеся шаги, встал с дивана и обернулся. Перед ним, неловко переминая ногами, стояла Ингрид, одетая лишь в черный лифчик, такие же трусики и чулки с подтяжками, невероятно изысканная и сексуальная. — Сегодня я…попробую в первый раз вести, хорошо? — быстро и неуверенно пролепетала она.       Марбл, немного замявшись, изобразила похотливое личико. Она медленно подошла к нему и нежно прошептала на ушко, начав расстегивать рубашку. — Ты сегодня был чем-то расстроен. Я знаю, что поднимет тебе настроение.       Бастион в виде рубашки окончательно пал, обнажив светло-серый протез из легкого и одновременно прочного металла, что заменял Фердинанду правую руку и часть плеча. Вскоре так же слетела повязка, и на неё смотрели уже два глаза — голубой настоящий и горящий рубином красный кибернетический. Штаны его упали, и пряжка ремня громко ударилась о пол у его левой ноги, так же замененной протезом до самого бедра. — Мы не занимались любовью уже три дня. Пора наверстать упущенное — со страстным придыханием пролепетала она.       Ингрид мгновенно повалила оставшегося лишь в трусах Шнейсера на диван и нависла над ним, как хищный зверь, хитро и дерзко посмотрела на него, их губы почти слились в поцелуе… — Прости, Ини, сегодня мы не сможем сделать это… - проговорил главнокомандующий, медленно вылезая из-под партнерши. — Почему? Бельё не нравится? Или что-то с прической? — взволнованно посмотрела на него Ингрид, оставаясь в своей львиной позе. — Извини, столько всего навалилось на меня. Я должен побыть один. Мне нужно подумать…- тихо выдавил Фердинанд, направившись в спальню за постельным бельём. — Но мы так долго… Хорошо, тогда я пойду поем и…и лягу спать. — в голосе Ингрид читалась грусть и нотки обиды.       Вскоре они легли спать. Этой ночью Шнейсер предпочел остаться на диване, однако заснуть не мог уже пол ночи. Он лежал, смотря в монотонность потолка и начал про себя монолог о произошедшем за сегодняшний день. — Что со мной произошло на банкете, я был сам не свой! Чуть не погубил за секунду свою репутацию перед Лейлой! Но внутри меня в тот момент что-то будто сжигало, и я был не в силах этому противиться. Неужели…нет, нет, нет, не может быть! Я обучаю её и забочусь о ней… Я не могу влюбиться в неё…не имею права. Никогда не предам Ини, да и что тут предательство, между нами одинадцать лет разницы! А после…после того, что я тогда совершил… К чёрту, это не может быть влюбленностью, наверное съел или выпил чего ни будь. Нужно попытаться заснуть, завтра важный день — будет окончательно решена судьба ЕС в его нынешнем виде.       Фердинанд перевернулся на правый бок и закрыл глаза, но заснуть он так и не смог, а отхватить свои несколько часов сна сумел лишь во время возвращения в Берлин.