***
С шумом и тяжестью главнокомандующий распахнул двери. Перед Фердинандом и Жаном предстало большое помещение с круглым столом, оформленное в минималистичном стиле. За столом заседало множество людей, а во главе располагалось массивное кресло с высокой спинкой — место председателя Совета Сорока. Сам Ален сидел на своем месте, приняв важный вид и строгую осанку, но увидев в дверном проеме своего друга, немного расслабился, а на его круглом лице появилась широкая улыбка. Фердинанд, жестом пальца приказав Смайлосу следовать за ним, направился к своему месту, сделав дружелюбное выражение лица и рассматривая пришедших на сегодняшнее заседание, анализируя в голове изменения в зале и сложившуюся ситуацию. — Так, что мы имеем. Почти все главы стран на месте, за исключением Италии и Венгрии. Все как всегда — кто сидит в телефоне, кто свои бумажки перебирает. К сожалению, не все в этом зале ответственно относится к своей работе. Ален по прежнему рад меня видеть, хоть мы и редко общаемся, остальные два президента, сидящие слева от него, на месте. Но если ответственный за внутренние дела все так же излучает почтение ко мне, то глава внешней политики на удивление нейтрален, хотя обычно копирует поведение своего коллеги. Наверное что-то произошло, или же он что-то задумал. — Фердинанд медленно перевел взгляд на левую сторону стола. — Глава объединенных протестантов все так же с недоверием смотрит на Патриарха крупнейшей православной церкви на территории ЕС. — продолжал он свои рассуждения. А вот посланник Папы Римского заснул или притворяется спящим, показывая тем самым, насколько понтифику это заседание важно. Это тоже расследуем. Хехе, а вот и представители пока что самой влиятельной партии — Объединения Свободной Европы. Торгаши, богатеи и прочие подобные им язвы на теле Евросоюза не знающие о преданности и достоинстве. Эти гадюки смотрят на меня с нескрываемым презрением. Скоро я займу своё истинное место, и все они ответят за свои дела. А вот сидящий среди них Вернер Крупп едва заметно улыбается — вот прочие толстосумы удивятся, когда узнают, что он теперь полностью на моей стороне. — главнокомандующий поправил свой хвостик и посмотрел направо. — Пара представителей правящей Демократической Партии Европы, сидящие ближе к Алену. Не удивительно, ведь он состоял в ней, пока не стал Председателем Совета, они ведь не должны состоять в какой-либо партии. Партия небольшая, и хотя иногда пытается проявлять самостоятельность, по большей части её члены — марионетки ОСЕ. Рядом сидят представители Народной Европейской Партии, представители партии, что я по факту возглавляю. Самые преданные и несгибаемые её члены находятся сегодня в этом зале. — в душе Фердинанд зажегся огонек гордости за своих со партийцев. Эмиль все так же сидит с гордо поднятой головой, смотря на меня с благоговением. Потрясающий партийный функционер. — закончил размышления главнокомандующий, подойдя к своему месту. — Генерал Смайлос, встаньте сзади, чуть левее меня. — Шнейсер обратился к Жану и сел на своё кресло справа от Алена. — Добрый вечер, Фердинанд. Как поживаешь? — шепнул ему председатель. — Взаимно, Ален. Да как обычно — слежу за фронтами и изучаю отчеты, периодически инспектирую войска. В общем рутина. Не знаешь, где итальянец и венгр? — У меня так же, друг — куча бумажной работы. Знаю конечно — они заранее сообщили мне о том, что не появятся здесь сегодня. В Италии произошло землетрясение, а у венгров какой-то важный праздник отмечается. И еще. — подмигнул Ален. Поздравляю твою подопечную с успехом под Слонимом. — Спасибо. — улыбнулся Фердинанд. Как твоё здоровье? Улучшения есть? — Никаких — хмуро брякнул председатель. Ну да об этом потом поговорим, все в сборе, пора начинать заседание. Закончив перешептываться с главнокомандующим, Ален расправил узкие плечи, одел очки и пододвинул чуть поближе к себе ножку микрофона. — Я, Ален Файбл, тридцать четвертый председатель, объявляю сегодняшнее заседание Совета Сорока открытым. — после его слов последовали аплодисменты. Начнем как всегда — с докладов наших президентов. Господин президент внутренней политики, вам слово. — сухо проговорил председатель. — Со времени предыдущего заседания совета глобальных происшествий не было. — глава внутренней политики выровнял лежащую перед ним стопку бумаг. Социальные проекты, включая недавно предложенные господином верховным главнокомандующим, исполняются стабильно, по мере возможностей военного времени. — от этих новостей на лице Фердинанда появилась искренняя улыбка. Есть еще одна хорошая новость — благодаря последним победам нашей армии, в населении пошел патриотический подъем, а так же увеличилась популярность правительства, а в особенности главнокомандующего. — Шнейсер кинул на него взгляд и одобрительно кивнул головой. Рейтинги политических движений остаются на прежнем уровне, за исключением полувоенной организации «Орлы Европы», по некоторым бездоказательным данным имеющей отношение к НЕП. — после услышанного Эмиль резко нахмурил седые брови. Их рейтинг медленно, но стабильно продолжает повышаться. На этом все. — закончил свой доклад внутренний глава. — А если говорить честно — это «милитаристское сборище» сейчас — просто боевое крыло НЕП. — выплеснул один толстосум из ОСЕ. — Доказательства у вас есть? — строго выговорил Эмиль, посмотрев в сторону богатея. — Непременно будут, и скоро все узнают правду об этих «Орлах». — с превосходством бросил бизнесмен. — Тихо! — выкрикнул Ален на весь зал. Ad impossibilia lex non cogit — закон не требует невозможного. Мы находимся не на дебатах, и в этом зале будет соблюдаться взаимоуважение. — Десятилетие за десятилетием на заседаниях совета могли обсуждаться любые важные вопросы, пусть и в более приличной форме, и никто не может мешать этому. — в разборки вклинился жилистый тонкий старик — глава концерна «Рено-Клемент». — Необходимо соблюдать порядок… — чуть неуверенно произнес председатель и медленно откинулся на спинку своего кресла. — Верно. — согласился с Рено Фердинанд. Но нельзя превращать это мероприятие в противостояние диких зверей, пытающихся перекричать друг друга. — спокойно сказал он, направив строгий взгляд на зачинщика конфликта. Игнорируя основы приличия, мы втаптываем в грязь наши великие республиканские и демократические устои. — завершил Шнейсер, и в ту же секунду в зале моментально настала тишина. — Благодарю, господин главнокомандующий, очень верно подмечено. — продолжил Ален. Президент внешней политики, теперь ваша очередь. — Итак. Кхм-кхм. — прочистив горло начал высокий кудрявый мужчина. Мои дипломаты докладывают, что в бывшую Японию, а ныне одиннадцатую зону Британской Империи, был назначен новый генерал губернатор — Каларес. По располагаемым мной сведеньям, весьма талантливый руководитель, коих у британцев еще наверняка немало. На временно оккупированных восточноевропейских территориях, в одном из евробританских орденов теперь новый глава — некий Синь Хьюга Шаинг, о нем в данный момент неизвестно практически ничего, кроме японского происхождения и факта усыновления в семью британских аристократов. — Это он напал в Слониме на отряд Лейлы. — проскользнуло в голове Фердинанда. — В Китайской Федерации все спокойно, Старшие Евнухи продолжают свою прежнюю политику нейтралитета. Больше новостей нет. — внешний глава покрутил ручку между пальцев. — Ну и вы, верховный главнокомандующий. — обратился к нему Ален. — На Атлантике, неподалеку от нашего побережья, был замечен подозрительный корабль, вполне возможно, что это было шпионское судно Британии. — Фердинанд поправил свой черный галстук. Это может быть подготовкой вторжения, я уже приказал усилить наблюдение за береговой линией в том районе и перебросить туда несколько эсминцев с северного фронта. На восточном фронте наши войска постепенно уверенно продвигаются вглубь территорий противника, за исключением южного направления, где линия фронта остается без изменений. — Шнейсер сложил пальцы домиком. Так же разведка доложила мне, что в район Румынии евробританцы стягивают новые дивизии, вероятно в скором времени они попытаются прорвать линию фронта. — Вы уже что-то предприняли по этому поводу? — поинтересовался Рено. — Нет нужды беспокоиться. Эту ситуацию я взял под свой личный контроль. — уверенно заявил Фердинанд и кивком головы обозначил завершение своего доклада. — Теперь, когда президенты закончили, приступим к обсуждению законопроектов. — произнес председатель и нажал кнопку в тыльной стороне стола, после чего в противоположном от него конце зала загорелось большое электронное табло. — Сегодня законопроектов не так много. — продолжал Ален. И первый на рассмотрении –можно сказать многострадальный закон о повышении налогов на крупный бизнес. Говорить о его сути и механизмах реализации смысла не вижу, его мы рассматриваем уже 3 раз и прекрасно знаем содержание. Единственное, что господин главнокомандующий, его автор, добавил налоговые льготы для сотрудничающих с армией предпринимателей. Suffragio. — прохрипел председатель, после чего начался процесс голосования. Перед каждым участником заседания находились три кнопки — зеленая, красная и синяя, означавшие да, нет и воздержался соответственно. — Уже третий раз господин Шнейсер пытается протолкнуть этот проект. Неужели он не понимает, что попытка надавить на предпринимателей, основу экономики — одно из наиболее глупых решений. — резко заявил один из толстосумов и нажал на кнопку красного цвета. Сидящие рядом с ним предприниматели сделали то же самое. — Не важно, как вы относитесь к главнокомандующему, нам нужен этот закон. — воззвал к собравшимся глава Дании. Народы Европы страдают от войны, и мы должны сделать все, чтобы она закончилась как можно быстрее, даже через ущерб экономическим элитам. — твердо произнес он и поддержал проект. — И вы смеете говорить такое после того, как мы направили в вашу страну столько инвестиций! — взорвался глава толстосумов. — Имейте совесть и приличие! — разозлился датчанин. Если британцы завоюют Европу, вы не отделаетесь частью своих денег, а потеряете все! — Так уж и быть, мы забудем о ваших словах. Все равно закон не будет принят. — с насмешкой ответил ему главный богатей. — Сволочи. — мысленно проскрипел Смайлос. От услышанного внутри него разгорелся огонь праведной ненависти. Но он помнил слова главнокомандующего, и с трудом сдержал внутри себя все, что думает о некоторых членах Совета Сорока. Тем временем процесс подходил к завершению, а голоса распределились поровну. В зале воцарилась атмосфера напряжения. Проголосовали все, кроме одного человека, от которого теперь зависела судьба предложенного Шнейсером закона. И этим последним человеком был Вернер Крупп. Он ехидно посмотрел на других бизнесменов и медленно нажал зеленую кнопку, словно смакуя этот момент. — Какого черта, Крупп?! — выпучив глаза проскрипел Рено. — Все просто. Счастье европейцев гораздо важнее денег. — сохраняя лисье выражение лица ответил ему Вернер. На лице наблюдавшего за ними главнокомандующего появилась едва заметная ухмылка. — Фердинанд. — шепотом обратился председатель, чуть наклонившись в его сторону. — Что такое, Ален? — Я пью лекарства, но у меня опять помутнело в глазах, я ничего не вижу. — в голосе председателя читались панические нотки. Не мог бы ты озвучить мне результаты голосования? — Прямо здесь…господи. — обеспокоенно шептал Шнейсер. Конечно. Из шестидесяти трех присутствующих тридцать один голос против и тридцать два голоса за. Он наконец принят. — Итак. — Ален гордо поднял голову и попытался направить взгляд туда, где как он помнил, находилось электронное табло с результатами. Голосование завершено. Тридцать один голос против и тридцать два за. Закон принят. — сухо закончил он и начал массировать виски пальцами в попытке вернуть нормальное зрение. — Зараза. — тихо прошипел Рено, проведя от злости ногтями по столу. — Господин председатель. — почтительно обратилась к Алену девушка из ДПЕ. Я прошу вас рассмотреть сейчас законопроект касательно улучшения условий жизни японских беженцев у нас в стране. — некоторые члены совета сразу неодобрительно посмотрели на неё. За основу я взяла найденное мной обращение мисс Малкаль, полковника армии Евросоюза. — Да уж, Лейла серьезно этим озаботилась. — подумал Фердинанд и чуть улыбнулся. — Хорошо. — председатель повернул голову в сторону, откуда доносился голос девушки. Сейчас я выведу проект на экран. Ален посмотрел на Шнейсера и положил руку рядом с клавиатурой. Поняв его просьбу, главнокомандующий вместо него вывел на экран текст законопроекта. В зале настала тишина — участники совета погрузились в его изучение. Спустя несколько минут, когда все ознакомились с законом, Фердинанд сменил изображение на экран голосования, а сам наклонился к Алену. — Сомневаюсь, что этот закон будет принят… — тихо выговорил председатель, внимательно наблюдая за результатами волеизъявления. — Все прошло? — шепнул Шнейсер. — Да, теперь я все вижу. Хотя посмотри-ка, «за» и «против» практически на равных. — удивленно пробормотал Ален, сложив руки. — Вопрос японских беженцев конечно важен, но в нынешней ситуации деньги, полученные от увеличения налогов, нужно направить на подготовку «Гарпуна». Мы не можем допустить, чтобы этот закон был принят. — твердо заявил Фердинанд. — Согласен. Среди них много преступников и давать им гражданство просто так — крайне опасно и к тому же глупо. — брезгливо бросил Ален. Что бы стало с Римской республикой, если бы гражданство раздавалось направо и налево? Думается мне, что ничего хорошего. Воспользуемся правом вето. Голосование было в разгаре, а варианты все так же не отрываясь шли нога в ногу. Причем за принятие закона активно выступили и богатеи, обделенные деньгами из-за предыдущего законопроекта. Таким образом, они надеялись подпортить имидж председателя и главнокомандующего, заявив после успешного принятия проекта населению, не особо довольному таким притоком японцев, что высший состав Совета Сорока поддерживает преступников. Но у его главных лиц еще был козырь в рукаве. Ален что-то шепнул президенту внутренней политики, на что он одобрительно кивнул. Председатель, глава внутренней политики и верховный главнокомандующий нажали серые кнопки рядом с собой, после чего голосование резко остановилось, а на экране появилась латинская буква Ви. Весь зал застыл в удивлении. — Согласно уставу совета, два президента и председатель имеют право один раз за заседание налагать право Veto. — положив ладонь на стол, гордо проговорил Ален. — Есть гораздо более важные вещи, которым необходимо повышенное финансирование. — Фердинанд начал пояснять решение применить вето. Пособия, льготы, оборонный комплекс само собой. Забота о японских беженцах не является в данный момент критически важной вещью на фоне остальных. — голос его был подобен стали. Но с ними нужно что-то делать. В последнее время они предпочитают сколачивать банды в своих гетто и сопротивляться властям. — Шнейсер серьезно посмотрел на своего коллегу. Но в первую очередь я бы рекомендовал внутриполитическому главе улучшить обеспечение детей в районах размещения беженцев. — взгляд главнокомандующего стал еще строже, а голос звучал уже не как рекомендация, а как приказ от вышестоящего чина. Что до дисциплины — имеет смысл ввести для них коллективную ответственность, появившиеся деньги направить на поддержание порядка, а заодно еще больше срезать пайки сочувствующим. — после сказанного им, в зале послышалось несколько шокированных вздохов. Надеюсь, вы прислушаетесь к моим советам. Закончив, главнокомандующий прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Внутри него бушевало жгучее чувство. Но это была не страсть или ненависть, а невероятно сильное чувство стыда и вины. — Одно дело лгать политикам, а другое — дорогому человеку, которого ты никогда не подводил, и с которым ты честен всю жизнь почти во всем. Почти во всем… — с тяжестью выдохнул он. Прости, Лейла, я обещал тебе, что сделаю все возможное, чтобы японцы стали жить лучше, но окончание войны важнее. Я не мог поступить по-другому… — мысленно оправдывал Фердинанд свой поступок. Затем он помассировал лоб, избавляясь от неприятных мыслей, после чего вновь обратился к Совету. — На финансирование операции «Гарпун» нужно направить как можно больше средств. — жестко произнес главнокомандующий. А чтобы объяснить вам, почему её необходимо осуществить как можно скорее, я приготовил любезно оставленное британцами послание для Евросоюза и всего мира. Генерал Смайлос, будьте так любезны. — приготовил руку Шнейсер, и через пару мгновений Жан вложил в неё флешку. Фердинанд вставил её во встроенный в стол системный блок и запустил находящееся на флешке видео, попутно подмигнув Эмилю, после чего тот поправил прикрепленную к пиджаку брошь с круглым драгоценным камнем. Все присутствующие уставились на экран. Началась трансляция — большой стадион, который был забит под завязку и не смог вместить всю толпу желающих, среди которой выделялись несколько найтмеров Британии, из-за чего пространство вокруг него так же было оккупировано множеством людей. На элитной трибуне с довольным видом восседали промышленники и другие представители японской элиты, сотрудничающие с британцами. Над площадкой для выступлений были закреплены два флага — Священной Британской Империи и Японии. — Мы ведем прямую трансляцию с поистине исторического события. — прозвучал закадровый голос диктора. Сегодня здесь будет подписан договор о создании административного округа Япония. Инициатором создания этого образования выступила принцесса Юфемия Британская. — поняв, что им вновь предстоит наблюдать, некоторые члены совета съежились и отвели взгляд. Спустя несколько секунд к собравшимся людям выбежала сама принцесса — молоденькая девушка с длинными розовыми волосами, одетая в изысканное платье, украшенное розами. — Все, называющие себя японцами, не могли бы вы умереть? — улыбаясь пролепетала Юфемия. По стадиону прокатился гул удивленных голосов — Что это за бред? Она серьезно? Ужасно глупая шутка… — Ну, хотелось бы, чтобы вы покончили жизнь самоубийством. — все таким же радостным голоском говорила принцесса. Что ж, не изволите ли, господа солдаты, уничтожить их? Истребить всех… В этот момент появился Зеро, быстро направляющийся в сторону Юфемии, его тут же остановила охрана, но даже несмотря на это, было уже поздно. Глухую напряженную тишину подобно раскату грома среди ясного неба нарушил звук выстрела пистолета, произведенного принцессой. Жизнь сидящего в переднем ряду японца оборвалась мгновенно. Люди закричали от ужаса, началась паника. — А теперь не изволите ли, господа солдаты, поторопиться? Я должна убить всех японцев. — обратилась к ним Юфемия. Британские найтмеры мгновенно открыли огонь. В попытках спасти свою жизнь люди ложились на пол, ломали пальцы, тщетно пытаясь выбить кулаками заблокированную дверь, ступая по головам обреченных соотечественников, прыгали за стадион с большой высоты в надежде не разбиться и выжить. Весь стадион был в пулевых гильзах и лужах крови мужчин, женщин и детей, еще минуту назад сидевших здесь в ожидании момента, когда они смогут жить нормальной жизнью и перестанут считаться людьми второго сорта на своей собственной земле. Принцесса взяла винтовку и присоединилась к своим солдатам, сосредоточенно расстреливая еще живых японцев. Её розовое платье покрылось кроваво-багровыми пятнами. Борясь со все больше усиливающимися рвотными позывами, Смайлос отвернул голову от экрана и встретился взглядом с Эмилем, от чего тот стыдливо отвел глаза. — Вы видите это не в первый раз, но всем нам нужно запомнить одно. — твердо говорил Шнейсер. В тот день британцы показали своё истинное лицо. У них нет ни чести…ни достоинства…ни милосердия. Если они захватят Европу, то сделают с нами то же самое, или даже что-то еще ужаснее, их помешанная фантазия не знает границ. Поэтому мы должны как можно скорее осуществить операцию «Гарпун». — главнокомандующий остановил видео и вывел на табло экран голосования законопроекта о распределении свободных денег на военные нужды. — Абсолютно верно, господин главнокомандующий. — почтенно выговорил Эмиль, дважды проведя ладонью по лоснящимся волосам. — А зачем вы двигаете брошь? — поинтересовался Фердинанд, почесав шею и подозрительно посмотрев на него. — Записываю процесс голосования по этому закону. — Наш народ всегда узнает только о результатах голосования. Но вы понимаете, что нарушите тайну, обнародовав, как проголосовал каждый член совета? — проскрипел Шнейсер. — Страна должна знать своих героев, сочувствующих бесчестным убийцам. — заявил Эмиль. — Немедленно прекратите! — недовольно бросил Фердинанд. — С чего бы? Каждый в этом зале обладает неприкосновенность. Я не подчиняюсь вам, к тому же вы слишком медленное продвигаете некоторые проекты. — пренебрежительно фыркнул Эмиль. — Ты… Голосуем. — прошипел главнокомандующий. Богатеи ехидно улыбались, наблюдая за их перепалкой. — Отлично сработано, Эмиль. Пусть наши враги недооценивают нас и думают, что мы разобщены. Это еще выйдет им боком. — с удовольствием внутренне произнес Шнейсер. Голосование осуществилось практически мгновенно, и закон был принят единогласно. Не было ни одного голоса против, абсолютно все проголосовали за. Наблюдая за результатами, Фердинанд с трудом не допустил появление на лице самодовольной ухмылки. — Все идет даже лучше, чем я планировал — продолжал мыслить он. Думаю, настало время принять еще один крайне важный для меня проект. — Помнишь тот законопроект, что я прислал тебе пару месяцев назад? — шепнул Алену Шнейсер. — Хочешь выставить его на голосование? — удивился председатель.Я тебе полностью доверяю, но Совет лишен единства и совершенного не понимает ситуацию на фронтах. Мне кажется, предлагать такое в данный момент слишком рискованно. — Ален забеспокоился. — Давай попробуем. — Bene. — кивнул председатель, после чего обратился к присутствующим. Итак, следующий закон. — Ален вывел на табло проект. Он предполагает ускорение принятие решений в военном управлении за счет увеличение полномочий главнокомандующего. Ознакомьтесь, и мы проголосуем. — Если мы примем его, главнокомандующий получит абсолютные полномочия в армии, и ему даже не нужно будет отчитываться перед Советом. — ознакомившись с законом хмыкнул глава Дании. Из этого не выйдет ничего хорошего. — после своих слов он уверенно нажал красную кнопку. Сопровождавшееся спорами голосование завершилось только спустя несколько минут. Его результат был шестьдесят на сорок не в пользу Шнейсера. Главнокомандующий недовольно цокнул языком — закон принять не удалось. — И последний на сегодня законопроект касается установки памятника последнему единому президенту Евросоюза на месте созданной по её инициативе оборонной линии на берегу Атлантики. — произнес Ален и вывел на экран проект монумента. Перед членами Совета предстал памятник женщины с длинной пышной косой, одетой в военную форму. Одну рука была заведена за спину, а вторую она держала поднятой в волевом жесте. Спустя полминуты начался процесс волеизъявления. — Надоже…главный орган страны обсуждает установку какого-то памятника. Неужели местные власти не могут решить этот вопрос. — тихо проговорил кто-то из членов Совета. — Мнение Ватикана таково, что эта грешная женщина недостойна памятников в свою честь и любого другого увековечивания. — слегка презренно высказался представитель Папы. — Поддерживаю вас. — согласил глава протестантов. — Она была не самой благородной женщиной, но нельзя забывать о том, какие усилия она приложила для укрепления веры. — глухим басом возразил патриарх. — А так же о том, какое средства получала ваша церковь в период её правления. — проговорил протестант. — Но при этом укрепила оборону страны и решила проблемы с жильем. — гордо вклинился Эмиль. — Кто бы сомневался, что вы будете отстаивать честь вашей предшественницы.- съехидничал датчанин. Мы не можем ставить памятники диктаторам. Сначала начнем ставить памятники этой бессердечной, полоумной, психованной садистке, а потом и Бонапарта возносить начнем? — гневно заявил он. — Еще одно слово… — проскрипел Эмиль, направив на него щелки наливающихся злостью глаз. — Не забывайте, что именно Наполеон заложил основы устройства Евросоюза и его основные принципы… — тихо прошипел Жан, сдерживаясь из последних сил, чтобы не взорваться. — Вы что-то хотите сказать, генерал Смайлос? –обратился к нему один из богатеев. — Ничего. — сухо произнес Жан. — Что она, что Бонапарт — просто тираны. — заявил глава Греции. Господин председатель — он посмотрел на Алена, мы не можем допустить установку памятника этой…этой…- отведя глаза чуть правее, в сторону Фердинанд, он резко остановился. Главнокомандующий пристально смотрел на грека. От его взгляда говорящего охватил страх, а по спине пробежали мурашки. В нем содержалось короткое послание и ясно послание — Еще одно слово и ты труп. Причем не факт, что только политический… — Этой женщине… — еле выдавил из себя грек. Прошу прощения за грубость. — Голосуем. — спокойно произнес Шнейсер и перевел взгляд на Жана, слегка повернув голову. Благодарю, генерал Смайлос. Можете быть свободны. — Так точно. — Жан молниеносно отдал честь главнокомандующему и медленным шагом направился к дверям. Процесс волеизъявления завершился. С разницей в девять голосов, разрешение на установку памятника было утверждено. На лице Фердинанда появилась искренняя радостная улыбка. — Наконец. Вот так, шаг за шагом, мы приближаемся к восстановлению справедливости… — думал он в этот момент. — Теперь, когда мы разобрались с законами, заседание вступило в завершающую стадию. — пафосно выговаривал Ален. Осталось только обсудить новости и сделать несколько важных заявлений. И первое из них я сделаю сам. Все присутствующие уже в курсе о моей болезни. Из-за ухудшения моего здоровья я принял решение назначить себе преемника на посту председателя до следующих выборов, если моё состояние еще сильнее ухудшится. Им станет наш защитник и страж демократии — верховный главнокомандующий Фердинанд Шнейсер! — улыбнулся Ален и начал аплодировать, в чем к нему присоединилась некоторая часть присутствующих. — Благодарю, господин председатель. — встав, почтенно выговорил Фердинанд и сделал поклон головой. Обещаю, что оправдаю ваше доверие и надежды Европы. Внезапно звуки аплодисментов, смешавшихся с приглушенным ворчанием, прервал громкий возглас. — Что за гребаный цирк! — выкрикнул резко поднявшийся глава Дании. Страж демократии, ха ха. Неужели вы серьезно решили выбрать Шнейсера? Если вы отойдете от должности, он непременно выдвинет себя на выборах. Хотя чего ждать, может, сразу оденем ему лавровый венок на голову, и императорские регалии выдадим нашему будущему руководителю? — он исполнил издевательский реверанс, а главнокомандующий изобразил на лице удивление. — Вы забыли, что председатель избирается народом, и ему решать, кто получит эту должность. — спокойно ответил Фердинанд. — Да черта с два! — рыкнул Датчанин. Еще задолго до переворота, председатель по факту назначал себе преемника. И после него ничего не изменилось! Сначала это были толстосумы — он указал на них рукой, а теперь люди, способные вновь установить диктатуру себя любимого! Я этого так не оставлю! В этом зале больше нет демократии! — истошно крикнул Датчанин. У меня больше нет сил присутствовать на этом театре абсурда! Разгневанный мужчина, подобно крейсеру, молниеносно направился к выходу, резко толкнул находящегося у дверей Смайлоса, и вылетел из зала, громко захлопнув двери. Присутствующие были в шоке от случившегося, но перекинувшись парой фраз, они вернулись к обсуждению последних важных вещей. Менее чем через полчаса заседание закончилось и посещение было покинуто всеми, кроме Алена и Фердинанда, которого тот попросил остаться. — Извини, что задержал тебя, Фердинанд, но у меня деликатная просьба. Не мог бы ты помочь мне встать? Я не чувствую ног… — поник председатель. — Конечно, Ален, сейчас. — Шнейсер аккуратно обхватил Алена и помог ему подняться с кресла, после чего тот сделал несколько осторожных маленьких шажков. — Все, я дальше я смогу идти сам. — опершись рукой о стол заявил председатель. — Раньше у тебя никогда не случалось приступов на собраниях…- шокировано говорил Фердинанд. Они вообще в последнее время у тебя чаще происходят, верно? — Да. — Эти бездари в белых халатах сделали тебе только хуже! — гневно процедил главнокомандующий. Но не волнуйся, — он положил руку на плече Алена. Я пришлю тебе новых врачей, лучших из всех, что я знаю. Ты поправишься, обещаю. — Gratias, Фердинанд. В нынешней ситуации ты мой единственный друг и доверенный человек. Что тогда в борьбе за председательство, что сейчас в борьбе за мою жизнь. Удивительно, что такие люди в политике еще существуют. — улыбнулся председатель. — Не за что, друг. — Если бы весь Совет состоял из подобных тебе, в нем не было бы места для похабных дискуссий, грязных обвинений и того, что произошло между тобой и главой Дании. Нужно связаться с ним и обсудить его поведение. Он должен будет, как минимум, принести публичное извинение. — Я тоже постараюсь с ним поговорить и уладить этот вопрос. И еще, Ален, твой график не способствует выздоровлению. Может тебе стоит сейчас уйти, отдав мне до выборов место председателя, и посвятить все время на лечение? — заботливо спросил Шнейсер. — В последнее время у меня изредка проскальзывала такая мысль. Но я не могу так поступить. — отрезал председатель. В величайшей республике прошлого было так — если ты консул, то должен служить народу до конца срока, несмотря ни на что. Пусть порой мне не хватает жесткости и решимости, я обязан выполнить свой долг. А если я выздоровею, то должен буду убедить народ Европы дать мне еще одни срок.— с придыханием твердо закончил он. — Твоя решимость достойна восхищения. Но главное выполняй все рекомендации врачей. До встречи. — улыбнувшись, Фердинанд пожал его руку и направился к выходу. — Удачи, друг. И может ты как ни будь заглянешь ко мне? Давненько мы не пили бургундское и не изучали исторические труды. — предложил председатель. — Непременно. Подойдя к дверям, Фердинанд на прощание бросил на Алена взгляд, полный грусти. В голове его крутились очевидные мысли, но они не становились от этого факта менее досадными. — Жаль, что так все закончилось. Я предложил тебе выбор, и ты решил идти до конца. Но я больше не могу ждать. Чтобы я исполнил свой долг, твое бремя придется прервать. Чтобы я получил то, к чему шел через кровь, слезы и страдания больше десяти лет, тебе придется умереть. — в этот момент в горле главнокомандующего встал комок, который словно увеличивался с каждой секундой, от чего дышать становилось все труднее. Сколько…сколько людей еще пострадают в процессе достижения моей цели? Ну почему ты не мог согласиться уйти на покой! — внутренне вскипел он. Шнейсер оглянулся перед уходом в последний раз. Глаза друга, еще недавно излучавшие доброту и надежду, будто бы мгновенно изменились, превратившись в укоряющие щелки, пожирающие душу главнокомандующего. Он не смог долго выносить этого, и вновь молниеносно повернул лицо к выходу. Фердинанду оставалось лишь успокаивать себя. — Надеюсь, ты станешь одной из последних жертв на моем пути восстановления истинного порядка. Скоро к тебе прибудут новые врачи…которым я прикажу еще больше увеличить дозу яда. Ты сам сделал свой выбор. Прости, Ален… Спустя секунду фигура главнокомандующего исчезла за массивными дверьми.***
Тем временем генерал Смайлос уже находился в своем просторном круглом кабинете, оформленном в светло синих спокойных тонах. На стенах были закреплены два больших экрана, на которые Жан предпочитал выводить изображения солнечных пляжей или сюжеты из жизни подводного мира, тем самым превращая свой кабинет в комнату релаксации, чем он часто пользовался в целях расслабления после нудной и утомительной работы с документами. Смайлос слегка поправил свои короткие растрепанные серые волосы и сделал звонок по служебному телефону. Спустя пару минут к нему в кабинет вошли девушка и два парня в черной униформе. — Я только что вернулся с заседания Совета Сорока. Мои мысли подтвердились — это сборище невежественных бюрократов со слабым и неуверенным человеком во главе, мнящим себя римским консулом. — сообщил им Жан. — Разрешите спросить, генерал Смайлос, а что с главнокомандующим? — громко обратилась к нему высокая блондинка. — Его выдвинул кандидатом на высший пост председатель Совета, которой, как я заметил, был не в лучшей форме. Выборы уже скоро, времени у нас мало — генерал перешел на более жесткий тон, и я буду думать, что нам делать в этой ситуации. Поэтому вы должны быть готовы к действию. Нельзя допустить, чтобы Шнейсер пришел к власти. А пока можете быть свободны. — Так точно! — синхронно произнесли они и удалились из кабинета. Жан выдвинул ящик своего стола, извлек оттуда большую старинную книгу и открыл её на странице, где была вложена фотография семейного пикника в лесу. Маленькая Лейла и её родители радостно улыбались Смайлосу с этого фото. Он всмотрелся в лицо главы семейства. — Я не позволю ему взять власть. И наконец завершу начатое... — твердо произнес Жан, после чего отложил книгу, выдвинул клавиатуру и погрузился в раздумья.***
На улицах города наступила темнота, от чего зажглись множество огней, и город стал подобен переливающемуся разными цветами скоплению звезд в далеком космосе. Ночью Париж воистину расцветал. Фердинанд тихо открыл дверь квартиры и бесшумно, подобно ниндзя зашел внутрь, стараясь не помешать шумом сну Ингрид. Все было в ночном полумраке, кроме спальни, где на удивление горел свет. — Неужели она еще не спит? — подумал Шнейсер и сняв с себя верхнюю одежду, направился на кухню, заглянул в мини-бар и налив себе стакан настойки, на цыпочках направился в гостиную, где валясь с ног от усталости рухнул на мягкий диван. — Наконец я могу отдохнуть. — выдохнул он и поднес бокал ко рту. — Здравствуй. Ты уже дома? — спросил голос в голове главнокомандующего. — Твою мать, Александр! — от неожиданности Фердинанд дернул руку и разлил настойку на полу. Я же просил тебя не связываться со мной при помощи телепатии! — гневно шептал Шнейсер. Можно позвонить или смс отправить, в конце концов! От этого твоего способа связи я каждый раз чуть ли не до потолка подпрыгиваю! — Ну должен же я использовать свои способности Носителя Кода. — усмехнулся он. — Но не пугать таким образом уставших людей в разгар ночи! — прошипел главнокомандующий. — Хорошо, хорошо. — спокойно произнес Александр. Буду ментально связываться с тобой только при крайней срочности и необходимости. Ну так ты уже вернулся? — Да. Уааа. — зевнул Шнейсер. Только что пришел. — Каковы успехи на Совете? — Все прошло даже лучше, чем я ожидал. — Фердинанд откинул голову на подголовник дивана и чуть прикрыл глаза. Сегодня были приняты все необходимые законы, кроме одного по увеличению моих полномочий. Правда в конце заседания произошла неприятная ситуация — глава Дании, услышав о том, что меня выдвинули кандидатом, возмущенно заявил, что я стану новым диктатором и пообещал не допустить этого. — он издал смешок. Затем оскорбил кучку толстосумов и покинул заседание. — И что ты будешь с ним делать? — Знаешь, о чем я подумал, когда ехал домой? Этот датчанин состоит в ДПЕ, в чьих рядах сейчас наблюдается раскол — часть из них хотят сохранить дружбу с партией богатеев и их прихвостней, другие же хотят идти на сближение с моей партией. К сожалению, его придется публично ликвидировать и «оставить» на месте преступления пару улик, связанных с толстосумами. Я думаю, что после такого поступка, члены ДПЕ сделают правильный выбор, а я наверняка получу большинство в Совете. — Странно. Ты обычно любыми путями стараешься избежать убийства. — Это особый случай. – отрезал главнокомандующий. Он ответит…ответит за то, что сказал сегодня. – проскрипел Фердинанд, сжав руки в кулак. Заплатит за каждое слово. Я никому не позволю произносить подобное. А мои противники получат наглядную демонстрацию того, что случается с теми, кто переходит мне дорогу. — с превосходством выговорил Шнейсер. — Я понял, что случилось… — Сможешь спланировать это убийство? — Устроить покушение на важное лицо, как в старые темные времена. — мелодично проговорил Александр. Помнишь, мы столько дел тогда совершили... — Не напоминай... — сердито процедил Шнейсер. — Оох, когда же ты наконец перестанешь укорять себя... Разумеется, я сделаю все необходимое. А учитывая обстоятельства, еще и с большим удовольствием. — Славно. У меня на компьютере хранится база данных обо всех членах совета, завтра я перешлю тебе информацию о нем. А заодно прикажу паре моих людей устроить слежку за этим датчанином. Всю полученную информацию они будут отсылать тебе напрямуювууаа — Фердинанд вновь сильно зевнул. И постарайся устроить все так, чтобы мне не пришлось использовать гиасс… — Хорошо. Чувствую, ты сильно устал. — заботливо выговорил носитель. Сегодня опять не удалось выспаться? — Угу. Думал отсыпаться до полудня, но Лейла предложила прогулять по польской столице. Ты же знаешь, я не в чем не могу отказать ей. — улыбнулся Шнейсер. Так что в девять утра я уже был в Варшаве. — Надеюсь, ты вправил мозги этой импульсивной мечтательнице. — в голосе Александра чувствовались нотки презрения. — Не думай о ней так плохо. Лейла умная и способная девушка, пусть и чутка гиперактивная. И еще — помнишь, что я недавно рассказывал о тех ситуациях, связанных с ней? Это продолжается. Я бы хотел приехать к тебе через пару дней, чтобы ты сделал мне какое-нибудь успокоительное, да и просто выслушать твои мысли на эту тему. Разговоры с тобой всегда помогали мне. — Разумеется. А сейчас хорошенько отдохни и наберись сил. Зараза! — резко сменил тон Александр. На секунду отвлекся, а реактив уже перелился из-за нагрева и шипит на полу! Майя! Срочно неси швабру и ведро! — резко крикнул он. — Спасибо. Мне и правда не помешает хороший сон, завтра меня ждет поездка в Румынию. До меня дошли сведения о скорой попытке вторжения евробританцев, так что нужно проинспектировать дивизии и оценить подготовку к обороне. — Тем более. Я же говорил, что уборочный инвентарь ближе к щелочам перенес! Это не тебе, просто у меня небольшое происшествие в лаборатории. За черными ящиками посмотри! Ну да ладно, спокойно ночи, Фердинанд. — попрощался носитель, после чего голос в голове главнокомандующего затих. — Удачи, Александр. — подняв взгляд в потолок прошептал Шнейсер. Надо заглянуть в спальню и посмотреть, как дела у Ини. Подобно мышке он прокрался к двери, за которой горел свет и слегка приоткрыл её. Увиденное заставило Фердинанда улыбнуться. На столе ярко сияла лампа, вокруг которой лежало несколько упаковок от мороженого. Рядом с ноутбуком, в котором был открыт незаконченный документ, располагалось уже растаявшее недоеденное лакомство. Картину довершала сладко спящая Ингрид, для которой клавиатура сыграла роль импровизированной подушки. — Трудяга моя сладкая… — ласково произнес Фердинанд. Шнейсер аккуратно поднял девушку и переложил её на кровать. Затем он снял с Ингрид очки и положил их на тумбочку рядом с кроватью, осторожно поправил волосы и прикрыл её одеяльцем. — Приятных снов, Ини. — Фердинанд нежно поцеловал её в лоб и вернулся в гостиную. — Сейчас я приду к тебе, только чуть-чуть приберусь. Но сначала прилягу, буквально на секунду. Главнокомандующий лег на диван, тяжелые веки опустились, и он сам не заметил, как погрузился в блаженную дремоту.