Воля Ада

      Тяжёлое до онемения тело прикипело к постели. Кости и мышцы жалобно ныли от продолжительной неподвижности, кровь в венах словно загустела, воздух тяжело давил на грудь, не давая разорвать оковы забытья. Густые волны зыбкого сна схлынули только при попытке сглотнуть. Глотку сдавило сухим спазмом, вызывая надрывный кашель. Маркел с трудом прокашлялся и только тогда разлепил глаза.       Фокус медленно настроился, явив чуть освещённый желтоватым светом тёмно-бордовый свод пещеры. Маркел некоторое время недоумённо таращился на каменный потолок, прежде чем память неохотно выдала последние события.       Самоубийство, Ад, монах, спасение.       Маркел тяжело сглотнул, старательно игнорируя саднящую боль в горле, и прикрыл ладонью воспалённые глаза. Бред, ставший реальностью. Сознание больше не щадило, заставляя сразу и целиком принять произошедшее. Мерзкая, колючая тревога, граничащая со страхом, сковала беспокойную душу. Видимо, он спал очень долго, потому что мозги заработали сразу и на полную. Больше никакого болезненного дурмана, ни размякшего восприятия, ни смазанных ощущений. Парень ясно и чётко осознал простую и жестокую истину: весь этот бред реален. Он на самом деле шагнул в пропасть и попал в иной мир, где царили совершенно непонятные порядки, законы и, кажется, магия. Маркел стиснул зубы, раздражением заглушая страх. Картины произошедшего смешивались в одно бурое пятно, но кое-что он всё-таки запомнил довольно чётко, например, чёрную дыру в воздухе под женскими пальцами.       Болезненно сглотнув и переборов очередной сухой спазм, Маркел установил эту мысль на самое главное место и решительно оставил в покое. Магия в любом воплощении казалась ему страшной сказкой, и сейчас у него слишком мало знаний и сил, чтобы принять её, поэтому он будет держать этот факт на первом плане, пока разбирается со всем остальным. Если магия здесь правда есть, он на неё обязательно ещё наткнётся.       Ещё немного повозившись в воспоминаниях, Маркел, к своему неудовольствию, обнаружил, что ничего особо информативного среди них нет. Он почти ничего не понял и не заметил, а из того, что есть, можно было лишь сделать вывод, что его рыжая душонка зачем-то пригодилась монаху Луке и той девице на холме, которую даже не самые нормальные люди посчитали странной.       При мысли о новых знакомых Маркел раздражённо поморщился. Его состояние при первой встрече было настолько плачевным, что он даже не смог запомнить внешности окружающих людей, что уж говорить об их личности. Разве что грубоватая забота толстушки кое-как отпечаталась в памяти, да мягкая сила монаха. Лицо его, как ни странно, Маркел тоже запомнил, а после, видимо, в его воспалённой памяти случился перегруз, и все последующие события сохранились с ошибками.       Когда стало очевидно, что больше ничего полезного из смазанных образов не вытащить, Маркел наконец открыл глаза. Низкий каменный потолок, подсвеченный тусклым светом вдавленного в такую же стену ночника, никуда не делся. Маркел осторожно приподнялся на локтях, затем медленно сел, игнорируя головокружение, и бегло осмотрелся.       Комната представляла собой маленькую, метров семь по площади, пещеру округлой формы с грубо выдолбленными стенами и покатым потолком. Выход из нее упирался в небольшой закуток, из-за которого невозможно было посмотреть, что происходит снаружи, но и внутрь никто не мог заглянуть незамеченным. Это немного успокаивало встревоженные нервы, давая время без спешки осмотреть новое обиталище. Кроватью служил ровный выступ породы, укрытый соломенным тюфяком. Рядом с постелью стоял кривобокий таз из чернённого металла, наполненный мутноватой водой. Рядом привалились к стенке чьи-то высокие сапоги и болезненно знакомый чёрный меч. У изголовья постели в стене выдолбленно нечто наподобие полок от пола до потолка.       Маркел чуть наклонился, чтобы разглядеть содержимое своеобразного шкафа, и рот тут же наполнился слюной. На одной из полок стоял вытянутой формы глиняный кувшин, наполненный водой. Едва не свалившись с постели, парень ухватил сосуд дрожащими руками, быстро понюхал и принялся жадно заглатывать тёплую, с привкусом металла воду. Влага словно не достигала желудка, впитываясь где-то по пути в пересохший пищевод. Маркел пил, пока не кончилось дыхание, и едва оторвался от кувшина, когда закружилась голова. Задыхаясь, он вытер рот тыльной стороной ладони и осторожно поставил кувшин на место.       Утоление жажды моментально придало сил, и Маркел, сосредоточенно нахмурившись, принялся рассматривать скудное убранство более внимательно. Он развернулся на жёстком матрасе и присмотрелся к светильнику. Тот представлял собой неровный выпуклый блин, непостижимым образом немного утопленный в сплошную каменную стену, словно помещённый в мягкую массу, позже накрепко застывшую. Мутная поверхность напоминала кварц и равномерно источала неяркий жёлтый свет.       Маркел некоторое время внимательно разглядывал чудо-лампу, но, так и не поняв её устройства, с тревожной досадой переключился на стену и мимолётно коснулся кончиками пальцев бурого камня. Чуть прохладная стена оказалась очень плотной и абсолютно не крошилась, к подушечкам пристал лишь едва заметный налёт мелкой пыли. Углы и сколы говорили, что эту пещеру выдолбили вручную в глубокой древности, и время успело сгладить рёбра и крупные зазубрины.       Тюфяк, на котором продолжал восседать парень, был сшит из той же грубой мешковины, какая всё ещё покрывала его плечи, а набивкой служила, кажется, не солома, как показалось в начале, а нечто похожее на конский волос, только толще. Хмуро помяв лежак и ничего интересного в нём не обнаружив, Маркел переключился на каменные полки.       На верхних лежала лишь мелкая пыль, а вот на нижней обнаружился непонятного вида куль. Парень опасливо потыкал в него пальцем. Куль никак не отреагировал, поэтому Маркел уцепил его за край и вытянул наружу. Он осторожно развернул находку, готовый в любой момент отбросить подальше, но это оказались всего лишь штаны. Учитывая, что парень до сих пор щеголял в одной лишь наброшенной на плечи тряпке с дырками для рук, они были весьма кстати, но, прежде чем одеться, Маркел тщательно изучил новый предмет гардероба. Штаны были сшиты из разномастных кусков плотного материала, больше всего похожего на лысую замшу. Кривые лоскуты гладкими швами соединялись без какого-либо кроя, будто причудливый пазл. Маркел сунул нос внутрь. С изнанки на верхней части брюк была пришита плотная, но мягкая подкладка из гладкой ткани — своеобразные трусы. Что ж, можно надеяться, что хотя бы натёртости на причинном месте не будут отвлекать от познания глубин Ада.       Отложив одежду на постель, Маркел продолжил осмотр. Таз с мутноватой водой его ничем не заинтересовал, а вот сапогам стоило уделить внимание. Первом делом парень, конечно, понюхал явно чужую обувь изнутри, но неожиданно для себя различил лишь запахи кожи и чего-то похожего на жжёную смолу. Конечно, в Аду наверняка есть проблемы посерьёзнее грибка ногтей, но новая и целая обувь всё-таки придавала оптимизма. Маркел оценивающе взвесил сапоги в руке: тёмно-коричневая грубая кожа сама по себе была тяжёлой, но всё же внушительный вес обуви придавала литая стальная подошва. Легко представить, как от хорошего удара ногой в таком сапоге человеческая голова лопается как переспелый арбуз. С мрачным удовлетворением Маркел отложил обувь, уже не чувствуя себя абсолютно беспомощным.       Глубоко вздохнув, парень обратился к последнему предмету в комнате, знакомство с которым упорно откладывал до последнего, словно это могло отсрочить его погружение в неизведанный Ад. Острие меча звонко полоснуло по каменному полу, когда Маркел немного неуверенно обхватил рукоять и положил клинок к себе на колени. Матовая чёрная поверхность едва отражала блики слабого жёлтого света. Маркел внимательно вглядывался в непроницаемую сталь, в простую длинную рукоять и прямой эфес своего нового оружия, ощущая глубоко внутри чёткое узнавание, словно меч был с ним всегда. Ощущение, с одной стороны, казалось вполне логичным, ведь осознание себя в Аду для новоиспеченного грешника началось именно с меча, с другой, твёрдая уверенность в непонятно откуда взявшемся оружии усиливала тревожное беспокойство, словно он забыл нечто жизненно важное. Недавнее воспоминание вспыхнуло перед глазами, и Маркел поспешил убедиться в том, что понял ещё в пустыне, когда его мысли были похожи на кисель. Он медленно, сам себе не доверяя, прикоснулся кончиками пальцев к лезвию меча и резко провёл вдоль.       Ни царапины.       Маркел гулко сглотнул, игнорируя болезненный восторг, и ещё несколько раз провёл незащищёнными пальцами по лезвию. Меч по-прежнему не ранил хозяина. Маркел обхватил клинок ладонью, подставлясь под обе режущие кромки и судорожно провёл туда-сюда. Опять ничего. Чуть подрагивающими руками он ухватился за край накинутой на плечи тряпки и прижал к лезвию. Послышался характерный треск, и на ткани обозначился небольшой, неровный надрез. Только после этого Маркел резко выдохнул и понял, как боялся, что ткань не поддастся или разрежется слишком легко. Оказалось, что меч режет так, как и положено обыкновенному острому лезвию. Простой факт удерживал довольно хрупкие рамки реальности происходящего. Если бы ткань не поддалась или разошлась картинно гладко, парень убедился бы в том, что всё вокруг не более, чем бред умершего разума. Маркел глубоко вздохнул, мимоходом отмечая, что успокаивается слишком быстро, и сам себе кивнул. Он уже решил, что существование магии в этом мире примет за факт, поэтому меч, не ранящий хозяина, вполне укладывался в новое мировосприятие, пускай и вызывал опасливое недоумение.       Под гардой меча болталась узкая, длинная полоска кожи, замкнутая в кольцо грубой металлической пряжкой. Судя по тому, что один край полоски потемнел и заметно обтрепался, а другой был ровным и светлым, этот кусок совсем недавно отрезали от целого. На мече перевязь держалась с помощью толстого металлического кольца, прикреплённого к полоске кожи массивным болтом.       Маркел осторожно пощупал ровный край перевязи, пытаясь понять, какие чувства вызывает у него осознание того, что о нём, кажется, кто-то позаботился. Лука и его команда явно дали понять, что настроены миролюбиво, обеспечили абсолютно незнакомого, подозрительного человека одеждой, водой, сохранили ему оружие и оставили в покое. Маркел был почти уверен, что никто даже толком не заглядывал сюда, пока он спал, ведь он осматривает свои скудные владения уже довольно долго, но из коридора не доносилось ни звука, а тусклый свет снаружи ни разу не дрогнул от теней. Парень нахмурился, силясь прислушиваться, но различил лишь далёкие неясные шорохи непонятного происхождения. Становилось совершенно ясно, что сидя здесь, он ничего больше не узнает, но выходить из относительно безопасной пещерки было откровенно страшно. Парень понимал, что безопасность в этом месте иллюзорна, ведь неизвестно, что ждёт его за поворотом, но избавиться от нежелания действовать это не помогало.       — Ладно, — попытался произнести он, но отвыкшее от речи горло выдало только хриплый писк, мягко прокатившийся по покатым стенам.       Маркел осторожно прокашлялся, стараясь не замечать, что каменные стены немного гасят звуки, вместо того чтобы отражать, допил остатки воды из кувшина, решительно отложил меч и подвинул к себе таз. Тщательно отмыв ноги от въевшегося песка и грязи, он неловко вытер их о край наброшенной на плечи тряпки и взялся за штаны. Плотная ткань почти не тянулась, и парень с непривычки долго пыхтел, влезая в них. Штаны явно были сшиты на кого-то более коренастого: по ширине сели отлично, но вот длины не хватало, щиколотки оказались открытыми, и натянуть неподходящую одежду выше копчика не получилось. Маркел на пробу помахал ногами, присел и недовольно скривился, ощутив как штаны бесстыдно сползают из-за низкой посадки. Хорошо хоть тряпка, служившая ему верхней частью наряда, закрывала со спины аж до колен, не придётся светить задницей перед незнакомцами.       Натянув сапоги, Маркел осторожно потопал ими по каменному полу, примеряясь к тяжести и гулкому звону стальных подошв, перекинул через грудь перевязь с мечом, немного затянул, подвигался, проверяя, что длинный клинок не сильно мешает при ходьбе, глубоко вздохнул и смело шагнул к выходу.       Опасливо выглянув наружу, парень увидел только такой же, как и в комнате, фонарь, освещающий тёмный коридор пещеры. Вход в комнату был построен по принципу пляжной кабинки, так что из коридора нельзя было заглянуть внутрь, как и изнутри не получалось осмотреться. Напряжённо прислушавшись, Маркел различил смутные звуки звякающей посуды и редких шагов откуда-то далеко и, кажется, слева, но своды пещеры странно гасили их, не позволяя сориентироваться точнее.       Ещё один глубокий вздох, как перед прыжком в воду, и Маркел отважно выскользнул наружу, стараясь как можно тише ступать стальными подошвами. Медленно двигаясь по направлению к становящимися всё более чёткими звукам чужого присутствуя, Маркел вытянул руки в стороны, примеряясь к ширине коридора. Пространства вполне хватало, чтобы выпрямить руки и упереться ладонями в стены. Не совсем понятно, зачем ему эта информация, но парень успокоил себя тем, что всё может пригодится, если ему придётся по этому коридору удирать.       Коридор сделал плавный поворот, на грубо вырезанных стенах отразились слабые огненные блики. Маркел инстинктивно замедлил шаг, напряжённо вглядываясь в теплый, неровный от теней свет выхода из туннеля. Редкое постукивание глиняной посуды и мягкие шаги доносились из-за грубой арки, слабо освещённой пламенем невидимого пока очага.       Резкий звук шагов где-то рядом заставил вздрогнуть и испуганно замереть. Мысли бешено заметались между порывом спрятаться обратно в комнатушку и ледяным осознанием, что уже поздно. Быстрее, чем Маркел справился с паническим порывом, из прогала в стене, который он сначала даже не заметил, появился маленький некто.       Парень озадаченно моргнул, с испуганным недоумением уставившись на чёрные кукольные кудряшки худенькой девушки в кокетливом платье с пышной юбкой, сшитым из грубой серой мешковины.       — Привет! — Маркел ощутимо вздрогнул от негромкого, но очень бодрого приветствия. Девчонка понимающе усмехнулась, заинтересовано разглядывая застывшего в напряжении парня. В темноте коридора её глаза казались неестественно чёрными, что нисколько не прибавляло Маркелу спокойствия. — Как себя чувствуешь?       Вместо ответа парень кивнул, не в силах справиться с голосом, занятый волевым успокоением бешено колотящегося сердца. В конце концов, это всего лишь хрупкая девчонка, реагировать так на неё, по меньшей мере, позорно.       Но малявка будто и не ждала ответа. Она ободряюще улыбнулась и плавным движением указала на выход из туннеля.       — Ты в нашем убежище, здесь нечего опасаться. — Её мелодичный голосок мягко отражался от покатых стен. — Пойдём, Лука тебе всё расскажет!       Она отвернулась и неспеша направилась к выходу. Сделав над собой невероятное волевое усилие, Маркел оторвал от пола ватные от напряжения ноги и двинулся вслед за девушкой. Заметив его замешательство, девчонка обернулась через плечо, лукаво прищурив глаза.       Яркий солнечный свет путался в светлых волосах совсем молодой девушки. Она стояла спиной и с мягкой улыбкой смотрела через плечо, немного прищурив от солнца глаза.       — Маркел?       Темнота коридора казалась непроглядной после яркого света. Маркел судорожно вздохнул несколько раз, ошарашенно уставившись перед собой.       — Эй, ты вернулся?       Парень опустил голову. Девчонка была настолько мелкой, что стоя рядом едва доставала ему до груди, из-за чего он не сразу её заметил. Запрокинув голову, она внимательно вглядывалась ему в лицо. Маркел попытался что-то спросить, но пересохшее горло выдало лишь булькающий хрип.       — Не пугайся, это всего лишь recall. — Маркела мелко трясло, но уверенный тон девчонки помогал немного снизить градус напряжения. Он даже смог вопросительно изогнуть бровь в ответ на незнакомое слово. Девушка сморщила носик, усиленно подбирая перевод. — На твоём языке это называется, кажется, вспоминание. Спроси лучше у Луки, он точно знает. — Она вновь внимательно заглянула ему в лицо. — Можешь идти?       Маркел кивнул и двинулся вслед за бодрой девчонкой дальше по коридору, усиленно себя успокаивая. Ничего страшного не случилось. Наоборот, из этой встречи следовало, что местные настроены вполне миролюбиво, а память понемногу возвращается, пусть отрывочно и болезненно.       До них начали доноситься голоса и Маркел поспешил им навстречу вслед за провожатой.       — Надо было сразу отвести его! — возмущался низкий женский голос. — Мы же не бойцы!       — Это слишком опасно, Мэри. — неразборчивый, ленивый ответ. — Не только для мальчика, но и для нас.       Возражения, если таковые были, Литтли заглушила громким предупредительным кашлем.       С раздражением зыркнув на неё, Маркел выпрямился, расслабил плечи и с гордо поднятой головой вошёл в залитую неровным рыжим светом очага просторную пещеру. Здесь было намного теплее, и витал устойчивый аромат чего-то горячего и съедобного. Желудок моментально отозвался требовательной трелью, а рот наполнился слюной.       — О, очнулся! — возле огромной, выдолбленной прямо в камне печи в полоборота к вошедшем стояла полноватая женщина и помещивала что-то в висящем над углями внушительном котле. Мельком оглядев Маркела, она громко рявкнула куда-то в сторону. — Подъём, Лука! Пацан очнулся!       Растянувшийся на каменном выступе возле грубо сколоченного стола мужчина в рясе неловко встрепенулся и скинул натянутый до самого подбородка капюшон. В груди тепло кольнуло от узнавания белых волос, открытого лица и светло-серых глаз добродушного монаха. Лука сонно проморгался и лучисто улыбнулся застывшему на пороге Маркелу.       — А вот и ты! Проходи, садись, — он широким жестом указал на один из тяжёлых табуретов, расставленных вокруг большого деревянного стола. — Литлли, будь добра, позови всех. — Кудрявая девчонка улыбнулась, лёгкой походкой пробежала по комнате и выпорхнула наружу в светлеющие лиловые сумерки. — Как себя чувствуешь, Маркел?       Парень сел на предложенный табурет, ощущая как от аппетитных запахов начинает кружиться голова, поэтому, прокашлявшись, негромко буркнул.       — Жрать хочу.       Лука коротко хохотнул.       — Мэри, скоро готово? — монах обращался к толстушке, не сводя проницательного взгляда с гостя.       — Уже. — Хмуро отозвалась та и с громким стуком опустила перед Маркелом глиняную миску с едой и такую же ложку.       Ни слова не сказав, парень принялся за еду, только сейчас ощутив, насколько на самом деле был голоден. Он быстро закидывал ложку за ложкой, почти не жуя и не разбирая вкуса. Утолив первый голод, он попытался на ходу определить, что же такое жует. Больше всего это было похоже на мясо какой-то птицы с добавлением неизвестной зелени и сильно растушенное. Если есть такое не с большой голодухи, наверняка не самое изысканное блюдо.       Краем глаза Маркел заметил, что Лука внимательно, со сдержанной улыбкой наблюдает за ним, откинувшись на стену. Тщательно собрав остатки еды из миски и облизав ложку, парень выпрямился, вытер рот тыльной стороной ладони, негромко рыгнул и, сложив руки на столе, принялся внимательно осматривать помещение, усилием воли удерживая спину и плечи расслабленными под сканирующим взглядом монаха.       В противоположном выходу углу в стене была выдолблена огромная печь с открытым очагом, стальной заслонкой, массивной дымоходом и длинным рабочим столом. От печи до прохода в коридор, из которого Маркел недавно вышел, в стенах темнели такие же полки, как и в его комнате, заставленные глиняной и металлической утварью, деревянными коробками, заваленные пучками трав и холщовыми кульками разных размеров. Почти сразу от прохода в коридор тянулся выступ породы, служащий широкой лавкой, возле него стоял тяжёлый стол и четыре табурета. Выход из пещеры представлял из себя довольно широкую арку в дальней стене. Со своего места Маркел мог разглядеть только бурую, утоптанную землю у входа и кусок обветренной внешней стены. Видимо вход в пещеру был прорублен чуть в глубине породы, скрытый от посторонних глаз. Возле входа слабо блестело стекло в округлой, кривой раме, и отсюда Маркел никак не мог понять, то ли это очень мутное зеркало, то ли белесое окно.       Разглядывание обстановки прервала толстушка, с недовольным видом убравшая со стола, и Маркел переключился на неё. Полнота и непрекращающиеся ворчание придавали девушке возраста, но когда она присела рядом, стало очевидно, что ей ещё совсем немного лет. Гладкое, без единой морщины лицо аккуратной овальной формы, упругая кожа шоколадного цвета и лёгкие сильные движения говорили о том, что ей явно не больше двадцати пяти. В длинных волнистых волосах угольно-чёрного цвета, забранных в высокий хвост, играли блики огня. Простое платье, чуть выше колен, довольно странно смотрелось с такими же, как у Маркела, грубыми сапогами на стальной подошве, глубокий вырез открывал высокую, внушительную грудь. Маркел с уверенностью мог бы посчитать девушку по-своему привлекательной, если бы не неестественно чёрные глаза, словно напрочь лишенные радужки. Даже при непрямом контакте они пугали, как две бездонные дыры в голове живого человека, пробирали до мурашек. Дабы немного успокоиться, Маркел переключился на грудь девицы и, чуть приглядевшись, заметил тусклые проблески в ложбинке. Он развернулся к ней и присмотрелся внимательнее, не обращая внимания на возмущённое фырканье обладательницы. Прямо из груди у неё торчали три маленьких чёрных металлических штырька, словно гвозди, вбитые прямо в грудинную кость. Маркел испуганно отпрянул и пораженно вскинул взгляд в смущённое лицо девушки. Та лишь сердито отвернулась.       Лихорадочные размышления прервал многоголосый шум, и в пещеру ввалилась целая толпа народу. Маркел проморгался и понял, что толпа состоит всего из трёх человек, просто они все поразительно суетные, шумные и разные. Однако монах без малейшего труда призвал их к порядку плавным движением руки и короткой улыбкой.       — Садитесь, дорогие.       Все трое с живым любопытством уставились на усиленно пытающегося скрыть напряжение Маркела и шустро расселись вокруг стола.       Долговязый, по-юношески тощий парень резким взмахом ладони призвал Луку подвинуться на лавке поближе к Маркелу, восседающему во главе стола, плюхнулся на жёсткий камень и расслабленно развалился, как на мягком диване.       — Маркел, для начала я познакомлю тебя с товарищами. — Начал Лука и указал на тощего парня. — Это Аскон.       Тот широко ухмыльнулся похожей на оскал улыбкой, демонстрируя крепкие, кривоватые зубы. Его чёрные волосы хаотично топорщились в разные стороны, оттеняя бледноватую кожу, разрисованную чёрными татуировками. Замысловатые узоры покрывали его плечи и грудь, более тонкие и изящные татуировки красовались на предплечьях, а на шее была изображена оскаленная челюсть. Вся эта красота едва прикрывалась какой-то разодранной сеткой, служившей Аскону майкой.       — Ровид, — Лука указал во главу стола.       Мужчина очень маленького роста, на вид едва ли выше мелкой кудрявой девушки, сидевшей рядом с ним. При этом он не выглядел жалким и слабым, наоборот, казался самым старшим и уверенным из присутствующих. Обритая почти налысо голова, обветренная кожа, расслабленная поза крепкого, стройного тела, взрослое, спокойное любопытство во взгляде. Его одежда тоже была сшита из холщовой ткани, но уже с претензией на крой, по крайней мере она не напоминала мешок из-под картошки, а вполне походила на рубашку без пуговиц, обнажающую сильные руки, покрытые сплошным узором татуировок.       — А я Литлли, мы с тобой уже знакомы! — не выдержала кудрявая девчонка, сидевшая рядом с толстушкой, и кокетливо улыбнулась новичку.       Ровид странно на неё покосился, но промолчал и вновь перевёл взгляд на гостя.       — Верно, и с Мэри ты тоже знаком, — согласился Лука, и толстушка кивнула.       Маркел ещё раз окинул затравленным взглядом незнакомые лица, с любопытством взираюшие на него одинаково чёрными, как бездонные пропасти, глазами. Эти жуткие глаза сжигали его шаткую уверенность в происходящем, затапливая нутро ледяной тревогой. Пускай он всё ещё пытался выглядеть расслабленным, кончики пальцев уже похолодели, живот скрутило напряжением, а сердце с перебоями колотилось в рёбра.       Лука внимательно изучал его своим пронзительным взглядом и мягко улыбался. Заметив быстро растущую тревогу своего гостя, он, наконец, заговорил.       — Маркел, я расскажу тебе самое важное, что тебе стоит знать о нашем мире, и отвечу на твои вопросы. Рассказ будет долгим, ты готов слушать? — дождавшись ответного кивка, монах начал свой рассказ. — Начнём с того, где мы, собственно, находимся.       — Я уже понял, что это Ад. — перебил его Маркел. — И что мне не место среди вас.       — В Аду вообще никому не место, — ничуть не оскорбился на неучтивость монах. — Сразу оговорюсь, что никто не имеет никакого понятия о том, почему души попадают сюда, есть ли Рай и Бог. Я поведаю тебе лишь то, что доподлинно известно, с прочим разберёшься сам.       — Пойдёт. — Согласился Маркел. — И не увиливай, я пойму.       Мягкий, уверенный тон монаха немного успокаивал, и парень вновь обрёл возможность рассуждать. Ему совершенно не нравилась перспектива верить новым знакомым на слово, однако то, что ему предоставляется возможность разбираться самому, придавало уверенности в том, что ему вроде не собираются промывать мозги. Отключившись от любопытных чёрных глаз, Маркел обратился в слух.       Довольный всепоглощающим вниманием гостя, Лука заговорил размеренно, как опытный повествователь.       — В момент смерти человеческая душа, лишившись тела, разрушается. Потерявшие самих себя души скитаются по пустыне, постепенно вспоминая то, чем они были и пытаясь осознать, что они есть сейчас. В тот момент, когда душа вспоминает миг своей смерти, к ней возвращается её личность, ведь именно этот момент жизни завершает её становление. Воспоминание даёт душе разум и волю сопротивляться пескам, но не всё так просто. Воспоминания продолжают возвращаться к измождённому, напуганному путнику. Они сбивают его с пути, путают прошлое с настоящим, реальность с мороком, и в итоге душа вновь разрушается и возвращается к началу пути. — Лука сделал небольшую паузу, давая проникнуться страданиями заблудших душ. — Этот процесс повторяется и повторяется до тех пор, пока душа полностью не разрушится и пески поглотят её, либо пока её не найдут.       — Кто-то вроде вас? — догадался Маркел. — Вы, типа, какие-то собиратели душ?       — Вовсе нет, мы обыкновенные аборигены. — улыбнулся монах. — Есть негласное правило: нашёл пришедшую в себя душу, забери её и прими в семью.       — В семью? — удивился Маркел и озадаченно оглядел собравшихся, смирно внимающих речи монаха. — Вы родственники, что-ли?       — Вроде того, — кивнул Лука. — Мы что-то вроде общины, такие называются fratribus, что значит родня. А ты, пока полностью не освоишься здесь, будешь называться infantem, что значит дитя.       — С хрена ли? — возмутился Маркел.       — Традиция, — пожал плечами Ровид, всем своим видом демонстрируя солидарность.       — Не беспокойся, я буду обращаться к тебе по имени. — успокоил парня монах.       — Погоди. — неспешный тон Луки уже начинал раздражать. — Ты хочешь сказать, что вы все вместе прогуливались по бескрайней пустыне и случайно, — Маркел с нажимом выделил последнее слово, — наткнулись на меня?       — Ну вообще-то тебя нашёл я. — ответил Ровид. — Возвращался с припасами и увидел необычно плотную душу. Я сразу понял, что ты приходишь в себя и позвал Луку.       — А мы все увязались следом, — радостно добавила Литлли.       — Нечасто можно увидеть degeneratione. — словно оправдываясь, произнесла Мэри.       — Чего? — последнее слово Маркел даже воспроизвести не мог.       — Degeneratione, — повторил Лука. — Это значит Перерождение.       — Перерождение в кого? — в горле вдруг стало сухо. Маркел не был уверен, что хочет слышать ответ.       — В жителя Ада — одного из нас. — будничным тоном ответил монах, не сводя с собеседника пристального взгляда.       — И что это за жители Ада? — сердце сжималось предчувствием чего-то очень нехорошего. — Черти что ли?       — Да, черти или бесы. — осторожно подтвердил Лука, чутко наблюдая за бледнеющим от шока лицом новичка.       — В азиатской культуре нас называют Ёкай. — поделилась своими знаниями Литлли, но Маркел её не слышал.       — Ты хочешь сказать, — медленно начал Маркел, из последних сил прогоняя панику и игнорируя нарастающий звон в ушах. Он уже не пытался выглядеть расслабленным, вцепившись побелевшими пальцами в столешницу. — Что я умер и обратился в злобную тварь? В демона?       — Разбежался, — буркнула Мэри. — Демонов во всем Аду по пальцам пересчитать. А ты пока даже не бес.       — Мы не злобные твари, Маркел. — Лука поспешно прервал девушку, безошибочно почувствовав панику, пробивающую сомнительный самоконтроль новичка. — Мы — человеческие души, пережившие смерть и получившие второй шанс. Никто из нас не станет тратить его на ненависть и вражду, тем более, что нас так мало. Вопреки распространенному в миру мнению, мы не мучаем грешников и не вселяемся в людей, у нас даже нет доступа в мир живых. — Лука успокаивающе улыбнулся и прикоснулся к сведённому напряжением плечу Маркела. Тот дёрнулся, как от удара током, и монах примирительно поднял руки. — Пока это звучит для тебя странно, но бесы — мирный народ.       — Правда? — скептически скривился Маркел, глотая нервный комок в горле. — Поэтому вы все вооруженны? — он грубо ткнул пальцем в Ровида, на поясе которого заметил небольшой боевой топор.       Тот одобрительно фыркнул, а Литтли уважительно прошептала: «А парень соображает».       Лука тяжело вздохнул и очень серьёзно взглянул на Маркела.       — Я сказал правду, бесы не воюют друг с другом. Но в пустыне ещё много опасностей, с которыми нам приходится бороться, поэтому мы всегда при оружии. Поэтому твой меч всегда был при тебе, несмотря на твоё недоверие к нам.       Всё сказанное звучало логично, и Маркел смутно понимал, что должен устыдиться своей неблагодарности, но у него просто не осталось на это сил. В голове роились сотни и сотни вопросов, смешиваясь в один оглушительный комок. Маркел с силой сжал дрожащими пальцами голову, уже не беспокоясь о том, как выглядит со стороны. Его тошнило от обилия информации, а липкую тревогу медленно вытесняла давящая апатия.       — Послушай, Маркел, — негромко обратился к нему Лука. — Ты пока недостаточно восстановился, чтобы попытаться понять всё за раз. Отдохни немного, приведи себя в порядок, а я попозже приду и отвечу на твои вопросы, хорошо? — нервная тошнота перекрыла горло, поэтому Маркел просто кивнул. — Аскон отведёт тебя в купальню.       Долговязый с неохотой приподнялся на лавке, но рыжий его прервал.       — Не собираюсь я плескаться, пока все не выяснил! — Маркел требовательно уставился на монаха, насильно заставляя соображать закипающие мозги. — Почему эта, — он кивнул в сторону Мэри. — говорила что меня надо было сразу куда-то отводить? Куда и почему?       — Котелок треснет, пацан. — твердо ответил вместо главного Ровид.       — Как-нибудь переживу. — огрызнулся тот, не желая признавать правоту беса.       — Маркел, — вмешался монах. — Если попытаешься осознать все сразу, твой разум не выдержит и провалится в recall — воспоминания о земной жизни. Это очень болезненный и опасный процесс, поверь.       Маркел хотел нагрубить, усомниться в их надежности, потребовать объяснений немедленно, но лишь тяжело выдохнул сквозь зубы. Пробивающий током шок от погружения в воспоминания еще отдавался эхом в позвоночник, и испытать его снова не хотелось даже под угрозой промытия мозгов этими незнакомцами. Парень прикрыл глаза и примирительно кивнул.       — Мудрое решение, — облегченно улыбнулся Лука. — Немного отдохнешь и я приду к тебе продолжить разговор. — Маркел молча встал, наградив монаха предупреждающим взглядом, мол, рискни только не прийти, сам тебя найду. Тот, впрочем, не впечатлился. — Аскон, проводи пожалуйста.       Долговязый с мученическим видом таки поднялся с лавки и поковылял вместе с новичком к выходу.       С замиранием сердца Маркел перешагнул условный порог пещеры и осмотрелся. Вход закрывали обветренные наслоения темной породы, скрывающие его от посторонних взглядов. Пещера помещалась в невысокой скале, торчавшей, казалось, прямо посреди бескрайней багряной пустыни, на горизонте сливающейся с низким грязно-фиолетовым небом с росчерками ржавых облаков. Маркел обернулся и посмотрел вверх, чтобы оценить, насколько на самом деле высока скала, в которой теперь помещается его дом.       Серые уродливые многоэтажки упирались в перечеркнутое проводами ярко-голубое небо, ослепительно сверкая стёклами разнокалиберных окон. В шоке Маркел резко поднял взгляд вслед за стремительным полётом неразличимых в вышине стрижей и завалился назад от резкого головокружения.       Его мелко трясло в чьих-то сильных руках. Быстрее, чем картинка перед глазами вновь собралась в единое целое, Маркел оттолкнул поддержку и глубоко вздохнул, успокаиваясь. Над ним нависала покатая скала высотой в пару этажей, а над ней чуждое лиловое небо. Маркел с горечью отвернулся, пробежался затравленным взглядом по безликой пустоши, ощущая как внутри всё покрывается колючей коркой льда в нехорошем предчувствии неизвестности.       На плечи навалилась чужая горячая тяжесть.       — Привыкай, рыжик. — Маркел недовольно взглянул исподлобья, но Аскон продолжал висеть у него на плечах, нагло скалясь и прожигая своими невозможными чёрными глазами. — Теперь это твой новый дом.