Воля Ада

       Серое небо низко висело над головой, придавливая к влажной, холодной земле. Местами почва вздыблена, разворошена. Разум словно плавал в прогорклом киселе, отчего он не сразу понял, что это могилы.       Осознание несколько отрезвило, и он тяжело, с трудом преодолевая сопротивление ледяного, напитанного влагой воздуха, поднял голову и попытался сфокусироваться на надгробиях. В паре шагов от него расположились в ряд четыре могилы, по две с каждой стороны большого прохода. Отсюда он никак не мог рассмотреть надписи на полированных серых камнях, нужно подойти ближе. Каждый шаг давался с огромным трудом, свинцовые ноги словно вросли в мёрзлую землю. Тело не слушалось, воздух загустел до состояния желе. У первой могилы он уже задыхался. На уши давило, он никак не мог собраться и прочитать имя. Строчки скользили, буквы сливались, но ему уже не нужно было читать их. Он узнал женщину на тусклом фото. Худощавая, бледная, с длинными, неухоженными волосами и напряжённо выпученными тёмными глазами. На её измождённом лице печать безумия, искажающего её черты всё сильнее с тех пор, как она родила сына. Он тяжело шагнул к следующему надгробию, задыхаясь от внезапно сдавившей грудь ненависти. Рядом с матерью лежал отец, крепкий мужик устало улыбался с мутной могильной фотографии. Проход между могилами никак не заканчивался, словно тело удерживали на месте невидимые путы, ноги наливались непреодолимой тяжестью, но он продолжал идти. Боль и страх, вперемешку с жуткой, давящей надеждой толкали его вперёд. В глазах темнело от натуги, лёгкие прошибало резью, дышать не получалось, но он всё же дошёл до следующей могилы. На табличке — фотография бледного парнишки с хитрой улыбкой. Из последних сил он дополз до последней. Любимое лицо на надгробной фотографии вызвало в нём бешеный, физически ощутимый приступ боли. Сердце сжалось и остановилось, заполняя оглушительным звоном. Девушка с лучистыми голубыми глазами и светлыми волосами весело смотрела с потемневшей фотографии. Он хотел закричать, но лишённые воздуха лёгкие не позволили. Давясь беззвучными рыданиями, он попятился от страшной могилы, увязая в мёрзлой земле. Он отползал от них, оскальзываясь в ледяной грязи, размазывая сухие слёзы по впалым щекам, и только отдалившись настолько, чтобы больше не видеть застывших на мёртвом камне любимых лиц, он заметил, что прогала между могилами больше нет. Там высилось ещё одно надгробие, чуть менее заросшее грязью, чем остальные. Невидимым поводком его потянуло туда. Он хотел зажмуриться, но пересохшие от слёз глаза не закрылись, немой крик глох в сдавленном горле, обессиленное тело безвольно волочилось по земле. Фотография проступала всё чётче, на фоне серого камня ярко выделялись рыжие волосы, хмурое лицо с потухшими навсегда карими глазами, а под ней имя. Он из последних сил закричал, не желая знать, задыхаясь от ужаса, забился в сдавливающих путах. Это его имя. Это он…        — Маркел!        Его оглушило, выгнуло дугой. Сухой воздух хлынул в сжатые лёгкие. В голове звенело, горло и желудок скрутило спазмом. Его трясло и мутило, пока кислород с трудом вливался через сорванное горло.        — Ничего-ничего, бывает, — успокаивал женский голос с отчётливыми испуганными нотками. — Дыши глубже, сейчас отпустит. Вот, попей водички.        Под взмокший затылок легла тёплая ладонь, к губам прижался гладкий край глиняной кружки. Маркел с трудом сделал несколько глотков, умудрившись не закашляться, и устало откинулся назад.        Когда звон в ушах немного поутих, а сердце перестало пытаться пробить рёбра, Маркел открыл глаза и сфокусировался на своей спасительнице. Мэри обеспокоенно рассматривала его лицо, всё ещё придерживая мягкими тёплыми ладонями за плечи.        — Я кричал? — скорее утвердительно прохрипел парень. — Сообщил что-нибудь полезное?        Мэри нервно усмехнулась и отпустила его.        — Только что ужасно фальшивишь. — Она поднялась и тихонько выдохнула.        Маркел уставился на неё, пытаясь использовать как якорь, чтобы удержаться в реальности и вновь не провалиться в ледяную пучину кошмара. Толстушка явно не рада возиться с болезным новичком и очень хотела поскорее покинуть комнатушку. Маркел осторожно поднялся под её напряжённым взглядом, глубоко вздохнул, восстанавливая всё ещё сбитое дыхание, и потянулся за сапогами.        — Я буду в общей пещере, — видимо состояние новичка полностью удовлетворило Чёрную, к ней быстро возвращались смурной вид и отрывистая манера речи.        — Хочешь, чтобы я присоединился? — всё ещё дрожащим голосом поинтересовался Маркел у мелькнувшего в выходном проёме чёрного хвоста.        В ответ ему донеслось сердитое «Больно ты мне нужен!»        Заметив очевидное противоречие слов и действий, Маркел ухмыльнулся, поспешно натянул сапоги и перевязь с мечом и поспешил вслед за толстушкой, игнорируя мелкую дрожь в коленях. Отзвуки пережитого кошмара гнали из тесной комнатки подальше от одиноких, страшных мыслей об увиденном, о собственном лице на надгробной плите. Это не могло быть воспоминание, ведь он никак не мог оказаться у собственной могилы, но для обычного кошмара всё чувствовалось слишком ярко. Его до сих пор бил озноб, на ладонях фантомно пульсировали царапины, оставленные мёрзлыми комьями земли, а ещё он жутко устал.        Маркел вышел из тёмного коридора в общую пещеру и грузно плюхнулся на каменную лавку. Мэри возилась возле полок, извлекая влажные кульки с непонятным содержимым, повернувшись к выходу объёмным задом.        — Отличный вид, — Маркел не мог проигнорировать её наклонную позу.        Девушка злобно зыркнула на наглеца и нырнула поглубже в полки. Наконец она извлекла большой грязный круг из чернённого металла и неопознаваемую металлическую корягу и принялась собирать всю эту конструкцию, сосредоточенно хмурясь. На новичка она подчёркнуто не смотрела. Маркел только хмыкнул — кажется девушка смущалась своего приступа излишней заботы. В любой другой день он точно не упустил бы случая подшутить над чужим смущением, но сейчас настроения не было совсем.        Мэри собрала наконец свой агрегат, оказавшийся обыкновенным гончарным кругом. Подхватив табуретку, она повязала ветхий фартук и уселась возле рабочего стола, широко расставив крепкие ноги вполоборота к лавке.        — Может повернёшься немного ко мне? — предложил Маркел. — Любопытно, какое у местных девушек бельё.        — Размечтался! — возмутилась она и поспешно прикрылась подолом платья.        Маркел усмехнулся, внимательно наблюдая, как девушка плюхнула на круг здоровенный кусок красно-коричневой глины и принялась формировать из него аккуратный холмик. Она нажала на педали и круг завертелся, заполняя пещеру мерным металлическим шорохом, погружащим в лёгкий транс. Маркел наблюдал за плавными движениями женских рук, испачканных в бурой глине, и снова возвращался мыслями к своему кошмару. От одного воспоминания о лицах с фотографий нутро словно резало ледяным ножом, а сердце болезненно сжималось. Опасаясь очередного выпада из реальности, Маркел поспешил нарушить тишину.        — А где все?        — На разведке. — рассеянно ответила Мэри, полностью погружённая в лепку. — Прочёсывают округу, проверяют нет ли двухцветной и её Безликих.        — А что будет, если есть? — Маркел нахмурился. Кажется угроза неизвестной фанатички намного более серьёзна, чем он думал поначалу.        — Если она где-то поблизости, то нам придётся срочно сняться и дёргать в Город, — ответила девушка, тревожно покосившись на выход из пещеры. — Нельзя, чтобы она тебя схватила.        — Вам то какая забота, если схватит. — парень безуспешно пытался скрыть раздражение. Горстка оборванцев защищает его, как беглую принцессу. Гадость.        — Причём тут забота, придурок! — Мэри закатила глаза. Край будущего то ли горшка, то ли кувшина некрасиво съехал, оставшись без внимания, и она поспешно кинулась исправлять ошибку. — Понятно же, что та чертовка — не простая фанатичка! Она явно знает и умеет больше, чем многие Альба. Что бы не было ей нужно, мы не должны позволить ей это получить, иначе не миновать беды.       Маркел раздражённо фыркнул. Такое объяснение вполне устроило, хоть и чёткое ощущение, что от него хотят избавиться, а до тех пор вынуждены оберегать, как ценную улику, только усилилось. И без того шаткое понимание собственного будущего ещё сильнее подрывалось осознанием, что даже этим отзывчивым и приятным личностям его рыжая душа даром не сдалась.        Вряд-ли он с ходу сможет что-то с этим сделать, стоило собрать себя в кучу и подумать. Маркел замолк, рассеянно наблюдая за куском глины, который Мэри осторожно превращала в горшок. Мысли опять вернулись к кошмару. Липкий ужас немного отступил, оставив после себя противное холодное послевкусие и кучу вопросов, горечью оседающих на языке. Невыносимо хотелось выговориться, а Лука вернётся, по-видимому, ещё не скоро. Ещё немного повозившись в собственных страхах, Маркел вновь нарушил молчание.        — Мэри, — полностью погружённая в лепку девушка только слегка повела головой, давая понять, что слышит. — Вспоминание наяву и во сне отличается?        Мэри на секунду оторвала глаза от горшка, уже окончательно принявшего нормальную форму, задумчиво изучая пространство перед собой, потом кивнула и потянулась за леской.        — Да, когда тебя накрывает наяву, ты как бы проваливаешься в событие, которое с тобой случилось при жизни, — она отточенным движением срезала горшок с круга и аккуратно умостила его на заранее заготовленный металлический лист у печи. — А когда ты спишь, то видишь скорее… — она взяла лопату и аккуратно загрузила лист с горшком в печь. — Мысли свои или, не знаю…        — Образы? — протянул Маркел полуутвердительно.        — Вроде того, — согласилась Мэри, закрывая заслонку.        Парень рассеяно наблюдал, как она тщательно моет руки в тазу с водой и снимает испачканный глиной фартук. Получается, он во сне видел образ своей жизни, вытащенный откуда-то из глубин заволоченного багровым туманом песков подсознания. Значит ли сон, что где-то в памяти хранятся воспоминания о смерти близких, или это просто игра растерянного разума? Стоит ли пытаться вспомнить? Если рассуждать здраво, то рисковать своим шатким психическим здоровьем ради людей, которых никогда больше не увидишь, не стоит. С другой стороны, без памяти о любимых он чувствовал себя неполным, словно тот горшок, что жарился сейчас в печи. Форма есть, но внутри пусто, и от фантомной боли душа огнём горит.        — А если те, кого я знал при жизни, тоже попали в Ад, — медленно проговорил Маркел. — Каков шанс, что я их встречу?        Мэри ответила не сразу. Не глядя на парня, тщательно вытерла руки о чистый кусок ткани, аккуратно сложила его и убрала, подвинула табурет к столу, присела и только тогда подняла на Маркела взгляд. Он сразу понял, что сейчас услышит. Жалость, глухая тоска и застарелая боль плескались в бездонных чёрных глазах.        — Никто и никогда не встречал в Аду своих близких, — тихо проговорила она, и с каждым словом горло всё сильнее стискивало тоской. — Единицы выживают здесь, и никогда не встречались друг с другом двое бесов, знакомых при жизни.        — Что, прям каждого спросили? — голос звучал сдавленно, и Маркел поспешно сглотнул.        — В этом нет нужды, — она отвернулась. На хмурое лицо набежали тени из прежней жизни, которую она уже дважды успела забыть. — Когда-то давно Gula, демон Чревоугодия, объявил, что отдаст свою силу и титул любому, кто расскажет, как найти в Аду своих близких или отыщет его брата, — она повернулась и серьёзно взглянула на напряжённо внимающего Маркела. — Многие приходили к Гуле и рассказывали байки о найденных любимых, но всё оказалось ложью, а за ложь демоны страшно наказывают. Гула до сих пор разыскивает своего брата. А начал он ещё до того, как я попала в Ад, то есть многие сотни лет назад.        — И что теперь? — взвился Маркел, не в силах скрыть горького разочарования. — Забить и забыть, будто не было никого?        — Думаешь ты первый, кто мечтает вновь увидеть родных! — вскинулась в ответ Мэри. — Мы все оставили там кого-то! Родителей, любимых, детей! — на последнем слове её голос сорвался, и сердце Маркела сдавило от жалости.        Он тут же притих и сочувственно взглянул на глотающую слёзы девушку. Он прекрасно понимал, что смириться с потерей друзей далеко не то же самое, что пережить утрату ребёнка.        Повисла неловкая, тяжёлая тишина.        — Все тут наоборот, — наконец примирительно произнёс он. — Мы мёртвые, а скорбим о живых.        Признание себя мёртвым больно стукнулось об язык, но помогло. Мэри украдкой утёрла глаза и глубоко вздохнула, успокаиваясь.        — Это верно, здесь всё вверх дном. — Она вновь взглянула ему в лицо чуть покрасневшими, непроницаемо-чёрными глазами. — Выкинь эти мысли из головы. Искать кого-то можно только в пустыне, а она пожрёт тебя прежде чем успеешь передумать. Не становись ещё одной добычей песков. Если погонишься за призраками прошлого, они же тебя, в итоге, и сожрут. А нам останется лишь добить твою обезумевшую тушку, — Маркел вздрогнул, внутри моментально всё сжалось от страха. Свежи ещё воспоминания о голодном шелесте пустыни.        Маркел представил Луку, с искажённым болью лицом стягивающим чёрные цепи на глотке истощённого до неузнаваемости рыжего юноши, выпученными стеклянными глазами глядящего в никуда. Парня ощутимо передёрнуло, а в горле собрался горький комок.        — Ладно, я понял тебя.        — Ну и хорошо, — расслабилась Мэри. Разговоры по душам явно не её сильная сторона. — Потом поговори…        Её прервал звонкий возглас со стороны входа, заставивший обоих испуганно подскочить.        — Мэри, смотри, что у меня есть!        В пещеру вошла огромная куча грязного, мохнатого тряпья на тонких ножках, обутых в тяжёлые сапоги. Из-за кучи выглянула чумазая, но ужасно довольная мордашка в обрамлении чёрных кудрей.        — Не тащи сюда, грязь же! — подскочила Мэри. — Неси в купель, я отмою. Маркел, помоги ей.        Она поспешила к полкам и загремела тазами. Маркел подбежал к Литлли и принял от неё кучу, крепко пахнущую смолой и пеплом. Шматки чего-то сильно похожего на ткань, из которой были сделаны его штаны, изнутри вились длинными комками толстых нитей, смахивающих на овечью шерсть. Охапка оказалась довольно увесистой, как её смогла утащить такая малявка, непонятно.        — Это что? — спросил Маркел, направляемый маленькими девичьими ручками в сторону купели, перед собой он почти ничего не видел.        — Кора, — просто ответила Литлли, бережно поддерживая шаткую кучу. — Мы из неё одежду делаем. Её мало, так что штука ценная.        — В Аду есть деревья? — удивился Маркел и стал пробираться осторожнее, услышав журчание купели.        — Есть конечно, целый лес, — подтвердила девчонка, подводя нагруженного спутника к краю бассейна. — Небольшой правда. Пришли, сгружай.        Маркел слегка присел и осторожно скинул свою ношу на землю. Потревоженная куча пахнула сырой смолой, и несколько шматов упало в воду. Литлли шустро наклонилась и поманила их пальчиком. Шматки тут же развернулись и лениво поплыли у ней. Поймав их возле самой поверхности, Литлли выудила кору из воды, отряхнула и бросила в общую кучу. Маркел наблюдал за всеми этими манипуляциями с огромным интересом.        — Лука говорил, ты двигаешь предметы силой мысли.        Литлли наклонилась к воде и тщательно умывалась, поэтому только угукнула. Роста ей не хватало, отчего приходилось свешиваться далеко вперёд, и Маркел на всякий случай придержал её за пояс платья, чтобы не бултыхнулась. Почему-то он был уверен, что Ровид ему не простит, если с этой малявкой что-то случится в присутствии новичка. Коротышка производил впечатление спокойного и уравновешенного мужчины, но носил с собой топор, знакомиться с которым Маркел не испытывал никакого желания. Литлли, наконец, вынырнула из купели.        — Да, многие это умеют. — Подтвердила она и повернула к парню мокрую мордашку. — Чистая?        Маркел склонился и, критично осмотрев, стёр большим пальцем грязную каплю с её виска.        — Покажешь?        — Да, пойдём. — Просто согласилась девушка, хозяйским жестом ухватила новичка за край накидки и вытерла мокрое лицо.        — Ну, спасибо! — возмутился Маркел. — У тебя что, подола нет?        — Ну не буду же я при тебе подол задирать! — отмахнулась Литлли и легко поднялась.        — Можно подумать, я против, — фыркнул рыжий.        Девушка серебристо хохотнула и бодро зашагала в сторону пещеры. На повороте она вдруг скользнула в одну из расщелин, которые Маркел постоянно не замечал. Парень прошёл вслед за ней через узкий проход и оказался в маленькой, тускло освещённой пещерке, насквозь пропахшей мокрой шерстью. В воздухе стояла взвесь колючих пылинок, противно щекотавших нос. Большую часть площади занимала здоровенная прялка, обвешанная грубыми тёмными нитями. Маркел не был уверен, что видел такую вживую раньше, скорее всего только на картинках, потому что она поразила его не только своей архаичностью, но и общей громоздкостью и старческой неповоротливостью. Создавалось впечатление, что массивную конструкцию вообще невозможно сдвинуть с места, и тем более заставить работать.        — Двигать мелкие предметы не сложно, если умеешь, — Литлли заговорила чуть тише, но в таком мелком помещении каждое слово всё равно звонко било по ушам. — Но для того, чтобы задать алгоритм, который будет работать без твоего присутствия, нужно кое-что посерьёзнее.        — И что же? — поинтересовался Маркел, осматривая кучу коры в углу.        — Кровь, — послышался ответ, и парень заинтересованно вскинулся.        Литлли протянула руку и с силой уколола средний палец остриём веретена. Шустрая кровавая струйка потекла вниз, впитываясь в мельчайшие трещинки, и грузное колесо вдруг двинулось. Хрипло скрипнув, оно натужно закрутилось, натягивая мохнатую нить пряжи из кучи на полу. Маркел завороженно смотрел, как сам по себе медленно раскручивается неподъёмный механизм, не пытаясь сдержать восторженного трепета. Может, когда-нибудь он к этому привыкнет, но пока, на правах новичка, вполне имеет право таращиться, разинув рот.        — Кровь — мощный проводник нашей воли, — Объясняла довольная Литлли. — Можно поместить свой приказ в каплю крови и заставить предметы выполнять определенные действия.        — Это… — Маркел даже слова растерял. — Это охренительно! То есть ты можешь всё делать автоматом, на расстоянии?        — Не совсем, — девушка подняла с пола кривой, тронутый ржавчиной здоровенный тесак, легонько полоснула им по руке и бросила в общую кучу.        Маркел чуть нахмурился, приготовившись к громкому звуку падения, но тесак завис в воздухе, словно погрузился в желе. Задержав дыхание, новичок наблюдал, как из кучи коры неохотно выплывает неровный шмат, и тесак тут же одним взмахом срезает с него толстые нити, парой движений отбрасывает их к прялке, а лысый кусок коры в другую кучу к стене, и принимается за следующий.        — Я вижу магию, — потрясённо пробормотал Маркел.        — Это не магия, а моя воля, — с нажимом сказала Литлли, строго глядя ему в лицо. — Ты можешь подчинять всё вокруг, если захочешь. Нужны тренировки, конечно. — Она чуть улыбнулась.        — И долго это всё будет работать само? — Маркел неверяще следил, как гладкая нить от прялки тянется к дальней стене, и только сейчас обнаружил в тени плоский ткацкий станок.        Больше похожий на простую оконную раму, он прятался в тени и тихонько постукивал деревянным механизмом, двигался медленно, с трудом сплетая грубые нити.        — Пока что-то не собьёт процесс, — ответила Литлли, продолжая возиться с кусками коры, перекладывая их нитями вверх. — Узелок, например, или если нить порвётся. Все привыкли заглядывать сюда, проходя мимо. Тебе-то конечно необязательно.       — Почему это, — насупился Маркел, продолжая рассматривать самостоятельную древнюю технику.       Литлли оглянулась на него в замешательстве.       — Ну как же. Ты останешься в Городе, как только окрепнешь для пути туда.       — Со мной этого никто не обсуждал. — сквозь зубы ответил рыжий, не поворачиваясь.       Трепетного чувства от встречи с магией как не бывало, снова навалилось гадостное ощущение ненужности. Стремясь избавиться от него, он проследил хитрые переплетения грубых нитей в станке и медленно перевёл взгляд на пол, куда свешивалась готовая ткань.        На светлом ковре мятой тряпкой лежала его школьная рубашка. Маркел поднял голову и хмуро осмотрел костюм отца, аккуратно висящий на вешалке и безупречно выглаженный. Выругавшись, мальчик подхватил рубашку и принялся остервенело натягивать на себя.        — Могла хотя бы на пол не бросать! — рявкнул он в сторону кухни.        В ответ раздался возмущённый женский возглас, слегка приглушённый стенами его комнаты и звуком льющейся в ванной воды.        — Я тебе брюки погладила и жрать собрала, свинья неблагодарная!        Маркел громко скрипнул зубами и уже набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но тут в комнате материализовался отец и отточенным движением зажал ему рот.        — Начнёшь спорить, и мы точно не уйдём! — шикнул он и громко крикнул, заглушая злобное ворчание с обеих сторон. — Мы возьмём бутерброды с собой!        Возмущённые возгласы с кухни тут же сменились на спокойное воркование и звон посуды.        — Стопудово забудет мне положить. — Маркел отбросил руку отца и принялся натягивать свои брюки. — Почему она меня так ненавидит?        — Потому что она больна, — в который раз ответил папа и стянул с вешалки свои брюки. — сядем в машину, поделюсь бутербродом.        Маркел хотел пренебрежительно фыркнуть, но вместо этого из его горла вырвался хриплый вздох. Душная темнота навалилась тяжёлым запахом шерсти и лежалой кожи, заставив задыхаться, выпучив глаза в попытке хоть что-то рассмотреть.        — Всё в порядке, дыши, — увещевал мягкий девичий голосок. — Не пугайся, всё нормально, ты по-прежнему в Аду.        — Охренеть, успокоила. — Пробормотал Маркел, восстанавливая дыхание.        Воспоминание схлынуло неожиданно быстро, оставив после себя лёгкую дрожь в пальцах и терпкую горечь раздражения в горле. Маркел ещё раз глубоко вздохнул и с изумлением осознал, что даже не свалился на грязный пол, а остался стоять, тяжело привалившись к покатой стене.        — Как могу, так и успокаиваю, — надулась Литлли, не сводя с новичка участливого взгляда. — Уже легче идёт, правда? Или воспоминание простенькое?        Маркел задумался. Воспоминание, конечно, не травмирующее, но всё-таки раздражающее и довольно показательное. В коротком отрывке он увидел больше, чем был готов, и теперь совершенно не знал, как относиться к тому, что больная неизвестно чем мать его ненавидела. Воспоминание прошло слишком легко, и теперь парень опасался, что оно просто ещё не закончилось, засело где-то на краю сознания, чтобы утащить в самый неожиданный момент. Рыжий потряс головой, отбрасывая эти мысли в дальний угол, чтобы вернуться к ним наедине с собой, а сейчас стоило зацепиться за реальность, и как можно надёжнее.        — Хрень какая-то вспомнилась. — Отмахнулся он, отлепившись от стенки, поправил меч и требовательно взглянул на девушку. — Куда дальше?        — А с чего ты решил, что я тебя с собой возьму? — удивилась Литлли, моментально забывая про неловкий выпад из реальности, и просочилась в тёмный коридор.        — Потому что у меня миллион вопросов, а Лука куда-то слился. — Как ни в чём не бывало ответил Маркел.        Помня о нехорошей привычке бесов исчезать в тенях, он быстро сиганул вслед за ней и ухватил за хрупкое плечо. Девушка подозрительно покосилась на него, притормаживая, и Маркел слегка подтолкнул её в сторону выхода. Беспокойная энергия от недавно пережитого кошмара и свербящего раздражением вспоминания требовала выхода, и Маркел твёрдо намеревался приспособить попавшую под руку девчонку для сброса стресса. И при этом не нарваться на кое-чей боевой топор.        — А мне кажется, тебе просто надо помахать кулаками, — Литлли словно подслушала его мысли. — А лучше мечом.        — Я только за. — Отозвался Маркел, вслед за ней выходя на улицу.       Не то, что он изначально задумал, но даже лучше. В своём природном обаянии и навыках подзаборного соблазнителя Маркел не сомневался, а вот провалиться посреди процесса в собственную память мог, поэтому приоритетный способ сбрасывания стресса сменил не задумываясь. С болтающимся за спиной оружием он обращаться не умел, а судя по тому, как упорно новые знакомцы пытаются скинуть с себя новичка, оборонятся ему придётся в самое ближайшее время.        — Вообще-то, я должна быть на разведке, — девушка развернулась и хитро блеснула чёрными глазами. — А не с тобой возиться.        — Не ломайся, — фыркнул рыжий. — Ты всё равно ни на какую разведку не собираешься.        — Но мы об этом никому не скажем, — проворковала Литлли, в два шага подкравшись вплотную.        Маркел с любопытством наблюдал, как девушка прижимается хрупкими ключицами к его обнажённой груди, обхватывает за талию тонкими, ловкими ручками, сверкает лукавыми чёрными глазками, и ни на секунду не терял бдительности.        — Сейчас выскочит Ровид и познакомит меня со своим топором? — понизив голос, поинтересовался Маркел.        — Неа, — промурлыкала Литлли, и парень ощутил, как напрягаются её мышцы. — Я протащу тебя через Пустоту.        Последнее слово прозвучало слишком серьёзно, мигом заставляя напрячься и сосредоточиться. Смутно знакомое ощущение абсолютного вакуума выбило из лёгких весь воздух. Мышцы сдавило невидимым прессом, глаза забило непроницаемой тьмой. В ушах зазвенело от недостатка кислорода, всё тело свело тупой судорогой, и лишь чужое хрупкое тельце, вжатое в собственное до боли, удерживало сигнализирующее опасностью сознание.        Воздух резко заполнил лёгкие, мягкий свет ослепил. Маркел зажмурился, силясь одновременно восстановить дыхание и удержаться на ногах. Раздавленное вакуумом тело словно надулось, мелко дрожало и не слушалось.        — К этому возможно привыкнуть? — усомнился Маркел, раскрывая глаза.        — Конечно, дело опыта, — голос Литлли доносился откуда-то сбоку.        Маркел с усилием проморгался, прогоняя рой чёрных мушек, и разглядел под собой всё тот же багряный песок, но на этот раз местами вздыбленный и треснутый. Парень проследил направление одной из трещин и увидел растущий из неё корень. Подняв голову, он наконец понял, что и в самом деле перенёсся в лес.       Увидеть в аду буйную зелень он не ожидал, и его ожидания оправдались. Кривые, высокие деревья торчали из иссохшей земли довольно удалённо друг от друга. Их голые ветви закрывали фиолетовое небо причудливой тёмной паутиной. Высушенные и ободранные, они пугающе нависали над случайными путниками, пялились пустыми дуплами и подставляли подножки кривыми корнями.        — Не самое уютное местечко, — прокомментировал Маркел, поёжившись от пробежавших по позвоночнику мурашек.        — Ну недаром же Лес Самоубийц, — ответила Литлли, сосредоточенно примеряясь к ближайшему дереву.        Маркел через силу сглотнул ставшую вдруг очень вязкой слюну и с нескрываемой тревогой заглянул в жуткие глаза-дупла нависающих над головой деревьев. Сквозь подступающую нервозность просочилось понимание, больше похожее на глубинное узнавание. Парень лихорадочно ухватился за это ощущение, не пропуская настойчиво бьющихся в голове картин, в которых он сам застыл бездвижной, иссохшей деревяшкой, раззевающей обратившийся в кору рот в безмолвном крике.        — Лес Самоубийц, — повторил Маркел. Название тяжело осело на язык. — Как в той книге? *        — Ага, — отозвалась Литлли, отсоединяя от пояса свою стальную пряжку, похожую на летучую мышь. — Когда-то, ещё до того, как я попала сюда, он назывался просто lignum.        — Просто Лес? — догадался рыжий. Причудливая латынь абсолютно не ложилась на слух.        — Верно, — девушка поудобнее перехватила пряжку и стала аккуратно разрезать кору. — Потом от вновь прибывших демоны узнали, что в земном мире появилась книга об устройстве Ада и решили все места назвать, как в ней.        — Все места? — нахмурился Маркел, подстёгивая неподатливую память. — Хочешь сказать, тут есть река Стикс, долина дождей и раскалённые гробы?        Литлли тихонько рассмеялась, продолжая взрезать кору.        — Раскалённых гробов нет, но есть сталелитейни, — она пристукнула по сухой земле стальной подошвой своего сапога.        — И они расположены в стенах города Дита? — воспоминания, насыщенные древними, жутковатыми фресками и картинами, нехотя всплывали в мозгу, вытягивая нужные слова. Литлли стояла к нему полубоком, поэтому мрачное и смущённое выражение её лица не укрылось от внимания Маркела. — Я думал единственный город в Аду называется Чивитас. Или это один и тот же город?        Она сокрушённо вздохнула и серьёзно посмотрела на него через плечо.        — Нет, Маркел, Дит и Чивитас — это разные города. Но я не буду их обсуждать.        — Почему? — возмутился рыжий. — Я же должен знать!        — Должен, — согласилась Литлли, вновь возвращаясь к работе. — Но для всех бесов Дит — запретная тема. Оставь этот вопрос Луке.        — Ещё бы найти его, этого Луку, — пробурчал Маркел потирая лоб. Голова вновь наливалась тупой болью от обилия информации и не сброшенного стресса. — А насчёт остальных мест? Они правда существуют?        — Конечно, — вновь бодрым тоном ответила девушка. — Ад — отражение земли, тут также есть реки, леса, каньоны, ветреные и дождливые долины. — Она на мгновение задумалась и поправилась. — Правда всё в единственном экземпляре. Не знаю, почему.        Маркел вздохнул и потёр лицо ладонями. Хватит с него рассказов о географии Ада. Парень ещё раз вздохнул, отодвигая новые данные на задний план, и принялся осматривать окрестности. Деревья при повторном рассмотрении остались такими же жуткими и отталкивающими, как и при первом, поэтому Маркел решил не заострять на них внимание. Навскидку выбрав направление, где деревья вроде как стояли подальше друг от друга, он было двинулся туда, посмотреть, что ещё тут есть интересного, но стоило ему сделать шаг, Литлли тут же вскинулась.        — Ты куда собрался?        — Пройдусь, посмотрю, что здесь есть, — ответил Маркел, с подозрением покосившись на провожатую.        — Сдурел? — искренне удивилась она. — Тут опасно, вообще-то, не отходи от меня! Что я потом Луке скажу, когда тебя какой-нибудь malum задерёт?        — Кто? — не понял Маркел и тут же отмахнулся. — Нет, не объясняй, всё равно в меня уже не влезет.        — Займись лучше чем-нибудь полезным, мечом помахай. — Усмехнулась Литлли.        Уцепив обрезанный кусок коры за край, она резко дёрнула его на себя. С громким звуком раздираемых волокон, шмат коры оторвался от дерева, цепляясь к стволу толстыми нитями телесного цвета. Литлли ловко срезала нити у самого основания, кинула получившийся мохнатый кусок на землю и повернулась к новичку, с любопытством наблюдающему за каждым её движением.        — Ты владеешь мечом? — спросила она.        Маркел задумался, прислушиваясь к себе. Память на призыв не откликнулась. Тогда он завёл руку за спину, обхватил рукоять и осторожно вытянул меч из держателя. С учётом его роста и длины клинка, даже простое извлечение из ножен получалось очень размашистым. Литлли инстинктивно отступила назад, хотя и так стояла довольно далеко. Маркел на пробу обрисовал в воздухе восьмерку, стараясь работать не только запястьем, но и всем корпусом. На движения откликалась память, но не мышцы, словно мозг знал, что делать, а тело нет.        — Не заморачивайся, — голос Литлли донёсся сверху. Маркел удивлённо вскинулся, обнаружив её сидящей на толстом суку в верхушке ближайшего дерева. — Не так важно, умеешь ли ты владеть мечом, главное — твоё желание научиться.        — Очень мотивирующе, — усомнился рыжий. — Толку от желания, если я без понятия, как его держать?        — Ладно, не желание, — покладисто согласилась девушка. — Тогда твоя Воля. — парень сосредоточенно нахмурился, ощущая однозначный отзыв где-то внутри на это слово. — Если ты захочешь научиться сражаться, то твоё тело и меч вынуждены будут подчиниться. — Она улыбнулась, заметив что её поняли. — Расслабь мозги, напряги Волю и позволь инстинктам вести тебя. Не думай о весе, длине и форме, о том как его держать и что с ним делать. Просто двигайся, как чувствуешь.        Маркел кивнул и, прикрыв глаза, медленно выдохнул. Он заставил сковывающее напряжение покинуть мышцы, выдавил из головы лишние мысли, постепенно заполняя её смутными представлениями, знаниями и воспоминаниями, перенося их в память тела. Воля обретала форму, текла по венам вместе с кровью, подчиняя себе.        Медленно открыв глаза Маркел поднял меч, представил на пустом месте перед собой одну из Безликих теней, от которых едва спасся сразу после пробуждения. Внутри шевельнулся страх, подстёгивая бьющуюся в венах беспокойную энергию. Не особо задумываясь, Маркел на пробу махнул мечом, разрубая воображаемую тень, потом ещё раз.        Мир сузился до размеров собственного тела и одновременно расширился на длину взмаха меча. Стоило отпустить все мысли, и тело стало двигаться словно само по себе. Всё внутри вибрировало и пело в бешеном ритме, наполняя силой от взмахов, разворотов и ударов. Маркел замечал, что безо всякого усилия может держать меч одной рукой, что кончик слишком длинного лезвия переодически пропарывает деревья, оставляя на мягкой коре глубокие борозды. Восприятие ни на чём не задерживалось, каждое плавное или резкое движение, безошибочное послушание оружия приводили в абсолютный восторг. Воля просачивалась наружу, вплетала его самого в этот мир, подчиняла, словно в контролируемом сновидении, где желание способно повернуть реки вспять. Стук сердца наполнял мир мелодией грохота, напряжённые до предела мышцы пели в унисон с перегруженными суставами. Сила пронизывала его всего, от стальной подошвы сапог до кончика меча. Это могло длиться бесконечно.        Эйфория начала спадать, только когда под ноги прыгнул корявый корень, заставляя с размаху рухнуть на колени. Моргнув, Маркел с удивлением увидел мокрые капли на земле и не сразу сообразил, что это его пот. Тут до него дошло, что он задыхается, руки и ноги дрожат от усталости, а в ушах шумит от бешеного стука сердца. Присев, всё также сжимая дрожащими пальцами меч, Маркел утер лицо краем накидки и поискал глазами Литлли.        Та обдирала ранее облюбованное дерево уже с другой стороны, рядом лежала приличная куча шматов коры. Маркел тупо уставился на неё, осознавая, что махал мечом как минимум час, если не больше, и даже не заметил. Жутко, но увлекательно.        Литлли, по-видимому, всё это время периодически поглядывала на новичка и, заметив его взгляд, хитро улыбнулась.        — У тебя отлично получается! — Маркел кивнул, соглашаясь. — Надо отдохнуть. Как далеко тебе до обморока?        Рыжему пришлось прочистить горло, прежде чем с придыханием ответить.        — Не то чтобы очень далеко. — Усталость грозила размазать по земле, поэтому высокомерное фырканье пришлось оставить до лучших времён.        Литлли понятливо кивнула, вернула на пояс пряжку и резво собрала в кучу шматки коры. Маркел усиленно пытался сфокусировать на ней взгляд, но почему-то всё время цеплялся за какое-то пятно в глубине леса. Пот заливал глаза, в которых и без того плескалась неприятная муть, отчего казалось, что одна из теней между корявых деревьев более плотная, мелкая и приближается. Маркел поёжился и постарался проморгаться. Если бы там что-то было, Литлли обязательно бы заметила, она постоянно оглядывается. Вроде.        — Я сейчас отнесу это и вернусь за тобой, — прокряхтела девушка, взвалив на себя огромную кучу коры. — Никуда не уходи и не шуми!        Дождавшись ответного кивка, Литлли неловко крутанулась на месте, проваливаясь в плотную чёрную тень, взорвавшуюся вокруг её тощей фигуры. От резкого движения один из шматов коры покачнулся, выпал из тени и с тяжёлым, сырым стуком плюхнулся на землю. Маркел понаблюдал, как после падения пружинисто колышутся толстые белесые нити на внутренней стороне шмата, осознал, что это зрелище совсем не способствует стабилизации его состояния и поднял голову, чтобы ещё раз взглянуть на то пятно.        Сердце пропустило удар и тут же зашлось в бешеном ритме. То, что он принимал за стук крови в ушах оказалось быстрыми шагами жуткого существа. Оно неслось прямо на него, резво перескакивая через корявые корни. Нечто человекоподобное, измождённое и очень голодное.        Крик застрял в глотке. В позвоночнике взвелась пружина, подбрасывая на ноги, меч словно сам вскинулся навстречу опасности. Существо настигло его быстрее, чем он смог придумать, что делать. Хрипло взвыв, тварь оскалила чёрный провал рта и кинулась на Маркела, растопырив тощие, как ветки, пальцы. Сердце сбивчиво стукнуло в панике, и рука дрогнула, отклонив меч не в ту сторону. Тошнотворный треск сломанных костей и разрываемой плоти смешался с дикой болью в груди. Маркел с размаху рухнул на спину, инстинктивно удерживая тварь на мече, одним страхом не теряя сознание от удара, наполнившего голову оглушительным звоном. Существо одной рукой шкрябало по клинку, вонзившемуся в плечо, другой вцепилось ему в грудь. Маркел заорал от острой боли и тут же подавился кровью твари. Она билась, насаженная на меч, и кровь из раны пульсирующим раскалённым потоком лилась Маркелу прямо в лицо. Сквозь ужас и боль проступило отвращение настолько сильное, что парень взвыл и зажмурился, чтобы не видеть оскаленных гнилых зубов и выпученных чёрных глаз. С истеричным воем тварь драла его ходящую ходуном грудь, разрывая чуть ли не до кости. Огненная боль и бешеная паника лишили воли, и Маркел лишь судорожно метался, едва удерживая меч, захлёбывался чужой кровью, не в силах даже позвать на помощь.        Высокий звук ворвался внутрь вихря боли и крови. Тварь дёрнулась, вытянувшись в струнку и резко обмякла, с хрустом насадившись на меч до самой рукояти. Маркел отчаянно застонал сквозь плотно сжатые зубы и бестолково задёргался, пытаясь скинуть с себя нестерпимо воняющий гнилым телом подрагивающий труп.        — Маркел! Ты цел? — полный слёз голос Литлли едва пробивался сквозь густые волны отвращения и паники, забивших все мысли. — Прости меня! О, пустыня! Ответь!        Парень замычал, не желая открывать рот и глаза, чтобы кровь дохлой твари не попала внутрь. Адреналин бил ознобом, спасительная рукоять меча выскальзывала из мокрых от крови пальцев, а грудь до сих пор рвало болью. Не переставая причитать, Литлли повернула его на бок, и Маркел задрожал, почувствовав, что избавился от мёртвого веса. Грубая ткань прошлась по лицу, стирая быстро остывающую кровь, и парень наконец отважился распахнуть глаза и выдохнуть.        — Твою ж…        Литлли с неподдельным страхом осматривала его, непрерывно извиняясь, всхлипывая и размазывая слёзы и кровь по побледневшему личику. Её руки ходили ходуном, пока она ощупывала окровавленного новичка, и от этих суетливых прикосновений от горящих огнём ран расходилось мелкое покалывание, словно под кожу просыпался нагретый песок. До измождённого страхом разума Маркела не сразу дошло, что прикосновения холодных пальцев никак не могут жечь изнутри. Он испуганно вскинулся, наткнувшись на полный чистого ужаса взгляд Литлли.        — Кровь… — прошептала она одними губами, и парня пробило холодным потом.        Кровь — проводник Воли. Кровь того существа попала в открытые раны, неся с собой его волю. Его безграничное стремление уничтожать. И теперь она циркулирует по телу жертвы, пытаясь утолить жажду умершего хозяина.        От осознания боль стала резче, раскаленными иглами вонзилась в рёбра. Маркел застонал от беспомощности и ужаса, не замечая, как до синяков вцепился в хрупкие плечи Литлли.        — Сейчас, потерпи, сейчас, — девушка вцепилась в него в ответ и чуть крутанула.        Лишённый воздуха в полном мраке, Маркел целиком провалился в боль. Раскаленным потоком она выломала кости и ринулась по венам, разрывая жилы кривыми иглами. С первым вздохом отрава проникла в лёгкие, заставляя до боли выгибаться в хрупких руках, не способных удержать его сведённое судорогами тело. Литлли бессвязно звала кого-то и плакала, безрезультатно пытаясь помочь. Болезненная вина, граничащая с отчаянием, в этом тонком голосе задела погребённые под глубинами паники струны его упрямства.        Замычав сквозь зубы, Маркел заставил себя опереться на руки. Если он сейчас же не обуздает боль, она сожрёт его изнутри, а ему нельзя так глупо погибать. Зажмурившись, Маркел заставил горящие огнём лёгкие наполняться воздухом. Раскаленный песок с новой силой хлынул в вены, но Маркел продолжал дышать, хрипя от боли. Вдох носом, раскрывая лёгкие, выдох ртом, выпуская боль.        — О, пустыня! — он едва различил голос Мэри сквозь грохот крови в ушах. — Что с ним, Литлли?        — Я оставила его лишь на минутку! — оправдывалась Литлли, вытирая то его лицо от крови, то своё от слёз. — Не разглядела Malum за деревьями!        Мэри испуганно выругалась, быстро развернулась к пострадавшему спиной, присев на колени, и закинула его деревянные от судорог руки к себе на плечи.        — Не стой, бестолочь! — рявкнула она на Литлли, перенося на себя вес пострадавшего. Маркел, как мог, помогал ей, с тихим рычанием преодолевая ожесточенное сопротивление отравленного тела. — Беги к Луке на крышу, пусть приведёт Аскона!        Ответа девушки Маркел уже не услышал, оглохнув от хлестнувшей по нервам боли, когда Мэри поднялась на ноги вместе с ним. Грудь взорвалась огнём, и парень застонал, отчаянно загоняя боль обратно.        Мэри что-то шептала, задыхаясь от тяжести его веса, взывая одновременно к его храбрости и стыду. Маркел вновь заставил себя дышать, силясь запереть боль в открытых ранах, и выдавить наружу порченную кровь. Он усилием воли разлепил глаза и сфокусировался на входе в пещеру. Изображение мелко пульсировало в такт заполошенному биению сердца, но Маркел упорно цеплялся за него, пока упирался ногами в жёсткую землю, пытаясь снять с Мэри часть своего веса.        — Молодец… давай, вот так… — Мэри слушала его принуждённые вдохи через нос, а её тяжёлые локоны вздымались от каждого его выдоха.        Окровавленные пальцы цеплялись до синяков в её плечи уже осознанно удерживая, поступь за спиной становилась всё увереннее. Наконец они зашли внутрь и черепашьим шагом пересекли пещеру. Мэри держалась уже из последних сил, перенапряжённое от боли тело всё-таки оказалось слишком тяжёлым. Как она ни старалась быть осторожной, сбрасывая пострадавшего на лавку, всё же не удержала, и Маркел с размаху приложился спиной о каменную стену. Перед глазами у бедняги взорвался фейерверк, он на мгновение ослеп и оглох, и только страх утратить контроль над отравленным телом не дал потерять сознание. Боль в груди взорвалась с новой силой, обрушилась на рёбра градом осколков в очередной попытке уничтожить. Маркел судорожным дыханием оборонялся от неё, до хруста сжимая зубы, и даже не сразу заметил нависшее над ним худое, слишком серьёзное лицо Аскона и белую макушку над его плечом.        — Ты ещё с нами, рыжуля? — напряжённо поинтересовался Чёрный, пытаясь поймать плывущий взгляд новичка и ощупывая проворными пальцами его раны.        Маркел моргнул в знак согласия, продолжая следить за дыханием. Боль монотонно пульсировала, по миллиметру проникая вглубь тела, словно кто-то планомерно проталкивал в вены швейные иглы. Аскон сосредоточенно нахмурился, хрустнул пальцами и положил обе ладони на окровавленную грудь новичка.        — Дыши, это больно, — подсказал встревоженный голос Мэри, но у парня просто не осталось сил, чтобы подготовиться.        Миллионы крюков рванули мышцы изнутри, выдирая отраву вместе с заражённым мясом, вытягивая стальным канатом через взворвавшиеся болью рёбра.        — Ох, блядь! — Маркел в момент утратил остатки самообладания, упёрся руками в плечи Аскона и инстинктивно засучил ногами, пытаясь скинуть его с себя.        Аскон недовольно зарычал, пружинистым движением сел на раненого сверху, сжал бёдрами его ноги и надавил на растерзанную грудь всем весом, упираясь обеими ладонями. Боль резко схлынула, освобождая вены, отпуская кости, словно вытягивалась через открытые раны, терзая всё вокруг напоследок.        Облегчение оказалось невыносимым. Маркел широко раскрыл глаза, цепляясь за сосредоточенное лицо Аскона и встревоженный голос Луки, но тяжёлая темнота всё равно поглотила его, забирая с собой последние всплески боли.