Воля Ада

      Все пялились. Мазали жирными взглядами по горячей от стыда коже, утыкались пустыми глазами в опущенное к полу лицо, жадно ловили первые злые слёзы. Рыжий мальчишка стоял возле доски перед всем классом, пока тупоголовая учительница сердитым авторитетным тоном вещала о том, как нехорошо драться и обижать бедняжку, у которого болеет мама, только из-за его волос.       Эффект от тупой речи учительницы был очевиден для каждого школьника. Десятки злобных глаз вперились в мальчишку, пробивая вокруг него непреодолимую пропасть. Мальчишка отвечал злостью на злость, слезящимися от ненависти глазами зыркая в пустые лица, в каждое по очереди, молчаливо обещая не забыть и отомстить за все унижения разом и за каждое в отдельности. Его взгляд скользил по ненавистным лицам как по жидкой грязи, пока не споткнулся о понимание. Двое мальчишек сердито шикали на окружающих, возмущённо зыркали на не желающую заткнуться учительницу, участливо кивали ему. Мальчик было принял их участие за жалость и исподтишка пригрозил кулаком, на что те живо откликнулись и принялись грозить одноклассникам из-под парт, мол, не расслабляйтесь, вам не только от рыжего достанется, он не один. У него есть друзья.       Безликая толпа оскалилилась, сгрудилась вокруг беззащитных ребят, кровожадно протирая ладони. Рыжий испуганно покосился на учительницу, но та продолжала вещать, словно не замечая, как прямо перед ней собираются избить двоих учеников. Едва держась на вдруг ставших ватными ногах, мальчик вновь обернулся к друзьям, неразумно продолжающих угрожать нависающей над ними толпе. Ступни словно приросли у дощатому полу, руки налились тяжестью, в панике рыжий попытался хотя бы крикнуть друзьям, чтобы бежали, чтобы не связывались, оставили толпе его одного. Он вдохнул поглубже. Грудь прострелило резкой, слепящей болью, заглушающей все вокруг.       Маркел задохнулся, выгнулся и больно стукнулся спиной о камень. Хрипло выругавшись, он не без труда разлепил глаза и попытался сфокусироваться. В первое мгновение он видел перед собой только бордовое пятно, отчего сердце испуганно стукнуло в грудь, напоминая о беспамятстве в песках. Маркел поспешно проморгался, игнорируя подступающую к горлу муть, и смог разглядеть прямо перед собой широкий деревянный стол и тяжёлые сапоги под поношенной рясой. Парень чуть скосил глаза, увидел мирно спящего на сложенных на столе руках Луку и облегчённо выдохнул, тут же зашипев от новой волны боли в груди.       — Не волнуйся скоро пройдёт, — лениво протянули со стола.       Маркел недоверчиво покосился на нехотя просыпающегося монаха, потом осмотрел свою грудь. Глубокие красные борозды свежих шрамов рассекали его грудь от ключиц почти до пупка. Парень осторожно провёл всё дрожащими после кошмара пальцами по заживающим отметинам. Он, конечно, свои раны не рассматривал, когда та тварь на него напала, но по ощущениям они были довольно глубокими и никак не могли так быстро затянуться.       — Я долго тут валяюсь? — поинтересовался Маркел, осторожно садясь на каменной лавке, на которой отключился, по ощущениям, совсем недавно. Теперь, когда он нашёл источник боли, она больше не казалась такой сильной. Острая, тянущая резь, вполне терпимо.       — Нет, совсем недолго, — Лука с хрустом потянулся. — На нас всё быстро заживает, если вовремя лечить. Начнёшь двигаться, остатки яда выйдут и скоро совсем затянется.       — Всё таки яд? — уточнил Маркел, задвигая на задний план скребущее ощущение нереальности от феноменальной скорости, с которой восстанавливается его тело. Стоит подумать об этом потом. Или вовсе не думать. — Что это вообще была за тварь? И как Аскон меня вылечил?       — У Аскона есть способность — он может отпугивать Malum и вытягивать из ран их яд, — с готовностью пояснил Лука, разминая затёкшую от сна в неудобной позе шею. — Malum значит «Злой».       — Поумнее назвать не могли? — Маркел закатил глаза. Он свесил босые ноги с лавки и, морщась от резкой боли в груди, осторожно потянулся к стоявшим рядом сапогам. Монах виновато улыбнулся, будто лично выдумал идиотское название. — И что они такое?       — Такие же человеческие души.       Парень замер в неудобной позе с одним сапогом в руке и поражённо уставился на пугающе серьёзного наставника.       — Врёшь. — у Маркела даже голос сел. Лука сокрушённо помотал головой. — Как человек может превратиться в такое?       — Увы, но такое случается с теми, кто жил и умер, неся в себе слишком много ненависти. — грустно ответил монах. — Такие души почти всегда очень быстро возвращают свою память, но от переполняющих эмоций их разум, как правило, весьма слаб и очень быстро разрушается пустыней. Другие бесы попросту не успевают их спасти.       — Сложно спасать тварь, которая пытается разорвать тебе глотку. — протянул Маркел, медленно натягивая сапоги.       — Не без этого, — подтвердил Лука. — Malum — одна из самых больших опасностей пустыни. Как и clamor.       — Если ты скажешь, что это значит «Добрый», я пойму, что ты меня разводишь. — предупредил Маркел, пытаясь усесться так, чтобы грудь поменьше тянуло.       — Нет, — грустно улыбнулся монах. — это значит «Плачущий». Души, переполненные тоской. Эти не так агрессивны, но абсолютно не предсказуемы. Изнывающий от тоски может задушить, не получив утешения, вцепиться и утопить в реке, словно в своих слезах, разодрать на части, стремясь заглушить печаль. Боль в каждой душе принимает разные формы.       — Я понял, — отмахнулся парень. Разговоры о умирающих от тоски и ненависти душах наполняли тревогой беспокойно стучащее сердце. — От истеричек не скрыться даже в Аду.       Лука посмотрел с лёгким укором, но комментировать грубость не стал.       — Их воля принимает форму яда, с ними очень опасно сражаться, лучшая тактика — убежать через inanis. — он чуть нахмурился. — Литлли очень необдуманно поступила, взяв тебя с собой и…       — Я сам с ней пошёл, — отрезал Маркел, выпрямляясь на скамейке.       — И это было очень опрометчиво, — закончил Лука. — Неизвестно, что могло с тобой случиться в пустыне, учитывая обстоятельства.       Он многозначительно замолчал, серьёзно разглядывая свои сложенные на столе ладони.       — Обстоятельства? — уточнил Маркел, ощущая как внутри поднимается ледяное раздражение. — Ты про ту двухцветную? Про фанатичку?       — Мы думаем, что она фанатичка, — с нажимом напомнил Лука. — Это только наши догадки, и что ей нужно на самом деле — неизвестно. Узнать правду и защитить тебя способны только демоны.       — Но ты не можешь сдать меня им, потому что я не дотяну до Города. — Маркел отвернулся. На душе стремительно паршивело. — Так бы вы сразу от меня избавились.       — Это, не правда, Маркел, — тихо произнёс Лука.       — Ага, конечно, — фыркнул парень. — Я не идиот, Лука. Той девке я оказался так нужен, что она привела с собой армию и нашла меня посреди пустыни. Сколько, по-твоему, ей понадобится времени, чтобы отыскать меня здесь?       — Мы можем прятать тебя, пока ты не окрепнешь. — неуверенно произнёс монах.       — Прятать? — Маркел почти рычал. — Я не собираюсь прятаться! Лучше бы сразу отдал меня ей!       — Я не мог. — тихо ответил Лука.       Его тоскливый, но вместе с тем абсолютно уверенный в себе взгляд подогревал раздражение Маркела стыдом. Словно родитель, вынужденный защищать непутёвое дитя.       — И почему же, интересно знать, ты не мог? — раздражённо спросил парень, растирая занывшие шрамы. — Жалостливый до хрена?       — В точку, рыжуля! — Маркел аж подпрыгнул на скамейке, когда тощая долговязая фигура Аскона вдруг вывалилась из темноты проёма, ведущего в коридор. — Каждую мразь подбирает, лечит и в дом тащит!       — Это ты про себя? — огрызнулся Маркел.       — Ну не про тебя же! — Аскон вразвалочку обошёл погрустневшего Луку и остановился напротив новичка. — Ты-то вон какая милая ромашка!       — Не нравится, не брали бы, — буркнул Маркел, отворачиваясь. Ему уже становилось стыдно за свои слова, но не настолько, чтобы извиняться.       — А куда ж нам деваться, — Чёрный сокрущённо взмахнул руками. — Пустынные законы никто не отменял, да, Лука?       — Я обязан был тебя забрать, — мрачно поддержал его монах и тяжело взглянул на подопечного. Тот моментально ощутил, как краснеют уши. — И, будь у меня выбор, оставил бы здесь, с нами.       Маркел глубоко вздохнул, поморшившись от боли в груди, и потёр лицо руками. Стоило прикрыть глаза и перед внутренним взором вновь встали лица друзей из недавнего кошмара. Тоска волной затушила раздражение, оставив лишь тянущее чувство одиночества. Все, кому он мог доверять, потеряны навсегда. Парень пока не осознал этого окончательно, но разумом уже принял этот факт. Здесь он беззащитен и морально, и физически, так что стоит держать свой гонор в узде и не терять немногочисленных вроде как союзников. Хотя бы попытаться.       — Ладно, поверю тебе на слово, — нехотя буркнул он. — Но прятаться всё равно не буду.       Лука поднял ладони в побеждённом жесте, но его лицо осталось непроницаемым. Маркел понимал, что довёл этого очень мягкого человека почти до закипания, но исправлять ситуацию пока не собирался.       — А что ж ты собрался делать, крутач? — ехидно поинтересовался Аскон, наблюдая, как Маркел со стариковским кряхтением поднимется с лавки.       — С тобой пойду, — брякнул тот.       — А кто сказал, что тебе со мной можно? — Чёрный неуверенно взглянул на Луку.       — Пускай идёт, — тот отвернулся и развёл руками. — Очевидно, что никто здесь не смеет ему указывать.       Раздражение в его ровном голосе слышалось столь тонко, что можно было и не заметить, Маркел его скорее чувствовал и усиленно удерживал независимый вид, стараясь не начать стыдливо бубнить. Благо перевязь меча помогла создать иллюзию бурной деятельности — её надо было так пристроить на груди, чтобы не тревожить шрамы.       — Так-то я на речку иду, — Аскон с некоторым опасением покосился на наставника и принялся бочком отступать к выходу.       — Звучит очень романтично, идём, — Маркел проворно настиг его уже почти на улице и уцепил за локоть. Тяжёлое молчание Луки подгоняло в спину, но парень всё же заставил себя остановиться. — Ты, это, Лука… Спасибо… — и быстро потащил Аскона на улицу, успев услышать лишь тяжкий вздох монаха.       Красные воды реки простирались до самого горизонта, где невидимое из-за ржавых туч светило подсвечивало её гладь рубиновыми искрами.       — На речку ты идёшь? — Маркел замер на песке, прижимая дрожащую ладонь к груди, пульсирующей болью от нового перехода через Пустоту.       — Ну да, — как ни в чём ни бывало пожал плечами Аскон, наблюдая за ошарашенным новичком. — Речка и есть речка.       — Долбанные раскаленные кровавые воды Стикс - это по-твоему просто речка? — возмутился Маркел, медленно поднимаясь и пытаясь отдышаться, что было не так просто.       От темно-бардовой воды в фиолетовое небо поднимался пар, обволакивая берег, огороженный покатыми холмами, подвижной дымкой. Резкий, влажный воздух тяжело оседал в лёгких запахом железа и тины.       — Какая местность, такая и речка, — пожал плечами Аскон и бодро направился к воде.       Оставаться одному в таком месте Маркелу абсолютно не хотелось, поэтому он неловко снял перевязь с мечом, уложил его на относительно сухое место, и не без труда поднялся, пошатываясь. С сомнением осмотрев затянутую паром местность, парень снял с себя накидку и завернул в неё меч. Не хотелось остаться в незнакомом месте без оружия, но кто знает, как такая едкая влажность влияет на чёрную сталь. У Аскона, вон, никакого оружия с собой нет. Маркел поспешил к нему, задумчиво осматривая долговязую фигуру. Если подумать, он вообще ни разу не видел у него никакого клинка или чего-то подобного, а на пацифиста бес не больно-то походил. Прячет что ли в сапоге, больше вроде негде.       Аскон как ни в чём не бывало остановился возле кромки и скинул сапоги. Оттуда ничего не вывалилось, то есть он и правда припёрся сюда безоружным. Маркел обеспокоенно оглянулся на свой меч. Видимо, Лука настолько на него разозлился, что не предупредил, что клинок с собой лучше не брать. Что ж, сам виноват, хотел на речку, вот тебе речка.       — Ты купаться тут собрался? — поинтересовался новичок, отмечая, что у долговязого штаны ещё короче, чем у него.       — Конечно, терпеть не могу чистые купели, — подтвердил тот, закатывая штанины. — Предпочитаю бултыхаться в звеси раскаленного песка. Ты кстати тоже!       Маркел тут же отступил на шаг.       — Я туда не полезу!       — Кто ж тебя спрашивает?       Длинный гад накинулся безо всякого предупреждения. Маркел пытался защититься, но говнюк со всей силы ткнул его в ноющие шрамы, отчего парень с глухими ругательствами согнулся пополам. Сквозь вспышку боли он почувствовал, как его схватили за шкирку и швырнули в сторону воды. Попытка затормозить была пресечена мотивирующим пинком под зад. Приземлился он удачно, на ноги, но стальные подошвы сапог тут же увязли в песчаном иле, и Маркел нелепо бухнулся на колени, инстинктивно задирая голову, чтобы не окунуться в горячую, почти кипяток, грязную воду. Ладонями он упёрся в вязкое дно, вода оказалась настолько мутной от взвеси красного песка, что на расстоянии вытянутой руки не было видно даже собственных кистей.       Маркел отшатнулся, но его грубо удержали за загривок. Парень вслепую вцепился мокрыми пальцами в чужую руку, другой пытаясь удержать равновесие на илистом дне.       — Поможешь мне с сетями, или буду тебя топить. — шепнул на ухо Аскон.       Маркел сжал зубы. Он не сомневался, что в проворстве не уступает Чёрному, но вот отстаивать своё превосходство с застрявшими в иле сапогами и по колено в грязном кипятке не хотелось из-за банальной брезгливости.       — Уговорил, — нехотя буркнул парень.       Загривок тут же отпустили. Аскон даже предложил руку помощи, но новичок только отмахнулся, и теперь с гаденькой улыбкой наблюдал, как рыжий, пыхтя, извлекает из ила сапоги и пытается при этом снова не рухнуть в воду. Оставив обувь на берегу, Маркел мимоходом порадовался узкому голенищу, не давшему воде сильно просочиться внутрь.       Первый шаг босыми ногами по мягкому илистому дну прошиб омерзением от пяток до затылка, аж зубы свело. Шустрые тёплые струйки просачивались между пальцами, погружая ступни в горячий ил. Переваливаясь как гуси, они прошли вглубь. Погрузившись по бёдра, парни остановились там, где виднелась рябь от сетей на беспокойной глади воды. Аскон глубоко вздохнул и к ужасу Маркела вдруг наклонился, ныряя в мутную воду. У рыжего свело горло от отвращения, он как наяву ощутил гнилостный привкус песка на языке. Аскон вынырнул, отфыркнул воду и потянул на поверхность полусгнившую драную сетку.       — Вытяни её с той стороны. — он подал Маркелу край натянутой сети, локтем указывая направление, куда двигаться.       — Нырять не буду, — предупредил рыжий, перебирая в руках склизкую верёвку и бочком двигаясь к другому её краю.       — Да как хочешь, только достань, — отмахнулся Аскон, сосредоточенно вытягивая из воды сеть.       Маркел дошёл до того места, где верёвка уходила под воду и задумался. Нырять он не собирался даже под страхом утопления. Потуже натянув верёвку, он принялся одной ногой нащупывать в иле крепление, едва удерживая равновесие в сильном течении. Под ногу попался нагретый водой металл с острым кончиком, по форме похожий на крючок или кольцо. Максимально сосредоточившись, Маркел попытался стянуть петлю с крючка ногой наощупь в мутной воде, стараясь не задумываться об идиотизме ситуации и хихиканье за своей спиной.       — Судя по твоему лицу, ты пытаешься задницей пересчитать монеты. — предположил Аскон, за что был вознаграждён уничижительным взором. — Ладно, край нашёл, давай отрежем.       Прежде чем Маркел успел заявить, что свой меч он в эту лужу не потащит, раздался сухой, очень тихий звук. Татуировки на предплечье Аскона вдруг пришли в движение, в один миг собрались в линию и из неё выскочил длинный, широкий клинок, наподобие узкой секиры. У Маркела отпала челюсть.       — Что…       — Да-да, удивительный я, — Аскон нетерпеливо перехватил верёвку. — Давай вытащим сеть, и я разрешу тебе посмотреть, пощупать, понюхать и даже облизать.       — Только в твоих мокрых снах, — на автомате пробубнил Маркел, во все глаза наблюдая, как бес парой ловких движений разрезал верёвку жутким оружием, торчащим прямо из тощей руки. Он сделал неуловимое движение запястьем, и клинок словно всосался внутрь предплечья и по белой коже снова разбежались узоры татуировок.       — Тащи давай, потом будешь пялиться. — Аскон, воспользовавшись растерянностью новичка, ухватил его за загривок и грубо пригнул к воде.       Маркел едва успел зажмуриться, чтобы вода не попала в глаза, потому что помнил как их щиплет от неё. Или это от шампуня?       Он осторожно открыл один глаз, потом второй, убедился, что вода не собирается на него нападать, и вновь с упоением занялся своим корабликом. Он невероятно гордился этим куском пенопласта, с воткнутым посерёдке карандашом и насаженным на него помятым чеком из магазина, условно обозначающим парус. Маркел, как взрослый мальчик почти шести лет, сам сделал этот кораблик, сам налил воду в ванную и сам туда его запустил, даже догадался рукава засучить.       Теперь его гордый парусник плавал по неровной глади водопроводной воды, в странном свете ванной кажущейся зеленоватой, как настоящий океан, а Маркел с восторгом пускал волны маленькими ручонками и ждал возвращения отца. Папа любил, когда сын мастерил что-то, сам себя занимал и не беспокоил маму в его отсутствие. Маму Маркел не любил и боялся, она постоянно кричала на него, била и щипала, пока папа не видит, и мальчик никогда не понимал, за что.       Сейчас он специально дождался, пока мать пойдёт дремать после того, как выпьет все таблетки из кучи своих коробочек, чтобы спокойно поиграть в ванной. Мальчик возил свой простенький кораблик по теплой воде, поднимал брызги, звонко бьющие по эмалированным стенкам ванной, и шумно озвучивал диалоги воображаемых матросов.       Когда дверь распахнулась, Маркел даже подскочил от радости, уверенный, что наконец-то вернулся отец, но услышал лишь злобное шипение:       — Ты не даёшь мне уснуть, мелкая тварь!       Цепкие руки матери больно вцепились ему волосы. Мальчик едва успел вдохнуть воздуха, чтобы закричать, как его окунули в воду. Вода раскалённым поток ринулась в раскрытый рот, обожгла горло, разъела глаза и забила уши. Маркел бешено задёргался в неразличимой мути, захлёбываясь в руках матери.       Ослепительный свет ударил по глазам, воздух резанул по груди, вызывая неудержимую рвоту прямо в наполненную ванную. Мальчика швырнуло на пол, усиливая боль, воюющую во всём маленьком теле. От ужаса Маркел не мог вздохнуть, продолжая биться в судорогах на мокром кафеле, расширенными глазами уставившись на нависшую над ним растрёпанную женщину.       — Ещё звук услышу, утоплю! — пригрозила она свистящим шёпотом, выпучив свои слишком огромные для такого худого лица глаза.       Мальчика трясло от боли и ужаса, но угрозу матери он понял правильно и поспешил зажать ладошками рот. Мать удовлетворённо кивнула и удалилась, прикрыв за собой дверь.       Маркел просидел на мокром кафельном полу целую вечность. Вода уже не шумела в ванной, а рвота в горячей воде начинала пахнуть, отчего его стошнило ещё два раза, но мальчик всё равно не выходил, не издавал не звука, даже не открывал дверь. Он боялся, что мать услышит, как скрипят петли и насовсем утопит его в грязной воде.       Когда дверь приоткрылась, Маркел не удержался от всхлипа и снова зажал ладошками рот, но в дверной проём сначала просунулась всклоченная светлая голова, а потом маленькое тельце соседского мальчика.       Маркел убрал ладошки от лица, насупился и обиженно шмыгнул носом.       — Ты что здесь делаешь? — Маркел на самом деле знал, что соседи тоже часто дерутся, и, как и его мама, все время забывают закрывать дверь. — Мама и тебя побьёт.       — Она спит, — дернул плечами мальчик, совсем не испугавшись. Он совсем ничего не боялся, как и сам Маркел. — И твоя тоже.       Маркел кивнул и осторожно поднялся с мокрого пола. Вместе они тихонько вышли из ванной и прокрались в детскую. Когда дверь за ними плотно закрылась, Маркел забрался прямо в мокрых колготках на свой диванчик, свернулся клубочком и только тогда потихоньку заплакал. Сосед тоже заплакал, немного потише. Маркел разрешил мальчику лечь рядом и вместе с ним дожидаться отца. Друг положил на его вздрагивающие от рыданий плечи свою ручонку, оказавшуюся неожиданно большой и тяжёлой.       — Возвращайся, харе реветь.       Маркел глубоко вздохнул, наполняя лёгкие тяжёлым сырым воздухом, и распахнул глаза. До него не сразу дошло, что он уже взрослый, сидит на берегу адской реки Стикс, а его лицо мокрое от слёз. Парень потряс головой, приходя в себя, попытался вытереть ладонями лицо, но обнаружил, что весь мокрый с головы до ног. Даже штаны из плотной ткани потяжелели и липли к ногам.       — Меня в воде отрубило? — голос звучал сдавленно и Маркел прокашлялся.       — Ага, — Аскон с бесстыдным любопытством разглядывал его лицо, сидя рядом на влажном песке. — А чего рыдал? Мама гулять не пустила?       — Топила, — буркнул Маркел шаря взглядом по пугающе-алой местности в поисках того, на что можно было бы отвлечься. Кроме драной сети, скудно наполненной какими-то бурыми костями, зацепиться вокруг решительно не за что.       — Бывает, моя меня тоже топила, — буднично пожал плечами Аскон, взъерошивая свои и без того беспорядочно торчащие мокрые лохмы, отчего вокруг разлетелись мелкие тёплые брызги.       Марекел сначала поморщился, потом повнимательнее присмотрелся к чёрному, припоминая с чего началось его болезненное погружение.       — Ты обещал показать их мне.       Аскон только снисходительно хмыкнул, протянул руку, неуловимо двинул мышцами, и его татуировки пришли в движение, на этот раз медленнее. Маркел затаив дыхание наблюдал как перемещаются чёрные узоры по белой коже, боясь моргнуть, чтобы не пропустить тот самый момент. Татуировки собрались в единую линию, становясь похожими на те непроницаемые тени, через которые перемещаются бесы, и из неё вдруг выросло лезвие. Рыжий даже не попытался сдержать восторженного вздоха и принялся нетерпеливо осматривать оружие. Широкая рубящая часть сужалась книзу, врастая прямо в плоть. Маркел осторожно ощупал тёмный рубец у основания, жутковато спаивающий воедино мясо и металл.       — Выглядит болезненно, — пробормотал рыжий.       — Я привык, — отозвался Аскон. — Но такое умеют только самые крутые и сильные, так что даже не мечтай, рыжулька.       Он вновь повёл рукой и тень под оружием начала расползаться на узоры, а клинок втягиваться внутрь. Маркел всё ещё держал его руку и ладонями ощутил, как напрягаются мышцы и ходят ходуном кости. Татуировки вновь расползались по коже и рыжий аккуратно прощупал бледную конечность. Между лучевой и локтевой костью он почувствовал её. Тонкая стальная пластина, прощупывалась сквозь плоть с обеих сторон руки, настолько чужеродная, что у Маркела тошнота подступила к горлу.       — Мерзость какая, — Маркел откинул чужую руку. Аскон картинно схватился за грудь, изображая раненные чувства. — Покажи, как дерёшься ими.       — Я тебе лучше покажу чего другое, как до дома доберёмся, — подмигнул чёрный и легко поднялся на ноги.       Маркел закатил глаза и осторожно поднялся. В глазах на мгновение потемнело, но сразу отпустило, и парень поспешил за мечом и накидкой, а то с этого гада станется бросить новичка. Быстренько одевшись и пристроив перевязь, рыжий побежал помогать Аскону сматывать сеть.       — Что там вообще такое? — поинтересовался Маркел, когда из мокрой дранной сетки в очередной раз выпала бурая кость. — Должна же быть рыба.       — Должна, но нету, — ответил Аскон, поднимая кость и аккуратно закрепляя её в верёвках хитрым узлом. — Это останки животных, считается, что утонувших.       — Хорошо хоть не утопленников, — Маркела аж передёрнуло, что не укрылось от внимания чёрного.       Он оскалабился, вытаращил свои жуткие чёрные глазищи, наклонился к нахмуренному новичку и зловеще прошептал:       — В Civitas многие дома украшены человеческими черепами именно такого цвета, — он достал из сетки здоровенную кость, подозрительно похожую на берцовую, с приличным куском бурого мяса и показательно на неё облизнулся. Маркела передёрнуло, тошнота вновь подкатила к глотке. — Так что вот эта деталька вполне может быть куском твоего родственничка.       — Ты ведь врёшь, — без особой уверенности сказал Маркел, внимательно разглядывая кость, словно и впрямь пытаясь узнать в ней знакомого.       — Не узнаешь, пока не увидишь, — не стал настаивать Аскон и прикрепил кость к сетке.       Маркел помрачнел. Увидеть Город для него означало сдаться во власть демонов и ждать пока они распорядятся его судьбой. А ему не хотелось, чтобы им кто-то распоряжался, даже с благими намерениями. С другой стороны, в Городе проблема с его преследователем хотя бы сдвинется с мёртвой точки, потому как Лука, кажется, справиться с фанатичкой не в силах.       — И когда я туда попаду? — поинтересовался Маркел, неловко помогая чёрному стянуть непокорную сеть в плотный узел.       — Точно не сейчас, — пробухтел Аскон, вставая напротив Маркела и выставив перед собой пахнущий железом и тиной комок.       Рыжий на всякий случай покрепче вцепился в сеть обеими руками.       — Не смей меня тут оставлять! Не хочу знать, какая хрень может вылезти из этой воды!       — Ой, ти! — Аскон насмешливо надул губы. — Наша рыжуля боится оставаться одна! Вдруг выскочит чудище, утащит её на дно морское и надругается!       — Если не доставишь меня туда, откуда взял, надругаюсь над тобой прям здесь, — предупредил Маркел, но по наглой бледной морде понял, что пугал ежа голой жопой.       — Я согласен! — радостно отозвался Аскон и вдруг схватил рыжего за голову, дёрнув на себя.       В один невероятный миг Маркелу показалось, что его собираются целовать, но в следующий его уже сдавило как в тисках от макушки до пяток, мокрые кости из сетки больно врезались в живот, а глаза забило темнотой. Удушье отпустило так же резко. Парень смог вздохнуть и даже, к своей необычайной гордости, удержался на ногах, до боли в костяшках вцепившись в злополучную сеть.       Аскон тут же принялся отнимать её и Маркел радостно отметил, что тот тоже слегка запыхался.       — Почему просто не перекинуть меня в Город в сцепке, как сейчас? — они, задыхаясь, поволокли улов к пещере.       — Civitas стоит возле Коцит, — задумчиво ответил Аскон, на ходу что-то высматривая в скале.       — Ледяное озеро? — припомнил Маркел, вслед за чёрным протискиваясь в очередную неприметную расщелину в скале. — И что с ним?       — От него помехи, — резкий голос Аскона неприятно отскакивал от стен тёмного коридорчика. — Туда через inanis не попадёшь, выбросит к Сатане на рога.       — Не в прямом же смысле? — испуганно спросил новичок.       Аскон только хитро усмехнулся и остановился. Он передал свой край сетки Маркелу, развернулся к нему спиной в узком даже для его тощей фигуры пространстве и присел, подняв руки над головой. Рыжий несколько секунд недоуменно разглядывал придурка, потом рассмотрел впереди тусклый фонарик, освещающий сваленное в кучу неопознаваемое барахло. До парня примерно дошло, чего от него хотят. Он подхватил объёмистый кулёк и, натужно крякнув, скинул его на вытянутые руки Аскона, а тот сразу швырнул поклажу в общую кучу с оглушительным треском.       — Как же вы тогда попадаете в Город? — поинтересовался Маркел, когда они покинули тёмный проход и вновь вышли под тусклое фиолетовое небо.       — Через illud, — просто ответил Аскон, с наслаждением потягиваясь.       — Это такой портал или типа того?       — Типа того. Их мало, от них тоже помехи, ещё и всякая мразь рядом шарит. — Чёрный красноречиво ткнул длинным пальцем в заживающие шрамы на груди новичка.       — То есть мне нужно тренироваться, чтобы постоять за себя по дороге, — Маркел откинул его руку и сурово глянул исподлобья. — А вместо этого я шарюсь по лесам и рекам.       — Ты придурок и слабак, что ж поделать, — развёл руками Аскон.       — Виноват, исправлюсь, — сквозь зубы съязвил Маркел и схватился за рукоять меча.       — Не-не! — чёрный моментально отступил на шаг и поднял вверх ладони. — Я слишком крут для тебя, рыжуля! Пойди девок попроси, они тебе в самый раз.       Маркел скрипнул зубами и без лишних слов, одним махом вытащил меч, обрушивая на голову чёрного. В этот же момент рука дрогнула от страшной мысли, что Аскон не успеет, но раздался скрежет металла, и удар остановился. Аскон удерживал его клинок своим, в один миг выросшим из руки, пока из второй угрожающе выезжал ещё один. Его тонкие губы медленно расползались в нехорошей, кривой ухмылке, обнажающей желтоватые зубы.       — Не боишься, что потроха тебе вытащу? — его голос зазвучал глуше.       Маркел приготовился, гулко сглотнув.       Насколько не равны их силы, он понял с первого удара. Меч натужно зазвенел, когда Маркел заблокировал им один из клинков, и едва не выскользнул из пальцев, парируя удар другого. Ещё пара невообразимых выпадов, и Аскон изогнутым кончиком клинка подцепляет меч, отшвыривая в сторону. На горле сомкнулась стальная хватка, и рыжий в ужасе скосил глаза на остриё возле своего носа. Быстрее, чем он успел разглядеть, как Аскон смог так изогнуться, его отбросили как безвольную куклу, заставляя рухнуть в песок.       Адреналин забурлил в крови пузырьками злости. Маркел не заметил как вскочил на ноги, подхватил меч и с яростным воплем кинулся на врага. Сквозь лязг металла он не сразу услышал глухой рык, не заметил оскаленные зубы и помутневшие от ненависти глаза. Лишь когда лезвие чужого клинка ужалило плечо, а меч едва успел блокировать смертельный удар перед самым горлом, Маркел догадался заглянуть в лицо противнику. И похолодел, не узнавая. Нависшая над ним тварь сейчас едва походила на Аскона. Искажённые безумием черты в точности повторяли то чудище, что совсем недавно пыталось выдрать ему сердце.       — Аскон? — неуверенно позвал он.       От удара ногой в живот мир взорвался тошнотворными искрами. От боли Маркел даже не почувствовал удара об землю, но успел заметить, как нависла над ним огромная тень, как остриё жуткого оружия несётся прямо в лицо, как слепы непроницаемо чёрные глаза. Он едва успел отшатнуться и в отчаянной попытке вцепиться в меч, как смертельный удар вдруг остановился. Испуганно выдохнув, Маркел отполз от зависшего в подвешенном состоянии Аскона и только выставив перед собой меч, проморгался, чтобы понять происходящее.       Аскон глухо рычал и беспорядочно бился в крепкой хватке подвижных чёрных цепей. Маркел вскинулся и чуть в стороне заметил Луку, напряжённо раскинувшего руки. Не сумев вырваться, Аскон нечеловечески взвыл и попытался развернуться в сторону Луки. Тот ещё сильнее нахмурился, и цепи плотнее обвили беснующегося чёрного.       Маркел в ужасе наблюдал, как отчаянно пытается вырваться озлобленный бес, как стремительно покидают его силы вместе с гневом. Судороги становились слабее, вой тише, пока всё не закончилось. Жуткие клинки медленно втянулись обратно в предплечья, голова опустилась, дыхание стало глубоким и тяжёлым.       Цепи медленно распустились и Аскон устало опустился на колени, не поднимая головы.       В животе тошнотворно пульсировала боль от недавнего удара, но Маркел пересилил себя. Продолжая удерживать меч перед собой, сидя в буром песке, рыжий наклонился чуть вперёд и осторожно позвал.       — Аскон?       Тот только пришибленно потряс головой и, пошатываясь, тяжело поднялся на ноги. Лука попытался помочь ему, но чёрный откинул руку наставника, неверным шагом побрёл вдоль склона и молча скрылся за поворотом.       Лука проводил его грустным взглядом и подошёл к Маркелу, всё ещё растерянно глядящему вслед Аскону.       — Что это с ним? — рыжий ухватился за протянутую руку и с трудом поднялся, опираясь на меч.       Лука немного помолчал, задумчиво отряхивая накидку своего подопечного.       — Помнишь, я рассказывал тебе о malum? — Маркел кивнул, даже не напомнив, что разговор о злобных тварях состоялся всего пару часов назад. — У них, точно так же, как и у всех душ, гнев и страх превращаются в оружие. Но со временем это оружие начинает втягиваться обратно в их тела, отравляя разум. Процесс можно остановить, но нельзя повернуть вспять. Даже если спасти такую душу, помочь контролировать собственный гнев, иногда глубинная тьма вырывается наружу, и ей снова требуется помощь.       — Ты хочешь сказать, — неверяще протянул Маркел. — Что Аскон был одной из этих тварей?       — Он не успел таким стать, мы помогли ему, — пояснил Лука. — Но некоторые… изменения в нём всё-таки произошли. Поэтому лучше его не злить и вообще не нервировать. — Он с лёгкой укоризной посмотрел на бледного подопечного.       Тот нахмурился и закинул меч за спину, трясущимися руками не сразу попадая в крепление. Игнорируя боль в мышцах от беспорядочных ударов, Маркел поплёлся в сторону пещеры, задумавшись о том, что было бы с ним, если бы его не нашли эти люди. Гнев отравляет его жизнь даже во вменяемом состоянии, что уж говорить о жутком беспамятстве пустыни. Много ли отделяло его от того, чтобы превратиться в тварь без разума и памяти, беспорядочно уничтожающую всё живое вокруг? Он не был уверен, что хотел знать ответ.