И.С.Т. - 2. Обратный отсчет

…Первоклашки вернулись все. И эксцессов, на удивление, удалось избежать. В смысле, во время каникул никто не напился, не накачался наркотиками, не пустился во все тяжкие (типа разврата с особами женского пола), и даже не повздорил с окружением. В общем, как любил говорить Сашка, — все гуд! Все вэри вэлл — именно так, с невероятным прононсом. Парни даже на минутку обернулись к нему, стоило только войти в кабинет и привычно остановиться у стола, потеснив Лемешева. Тот все еще буквально дышал обидой и злостью. Но доблестно не проливал собственных эмоций на многострадальные головы первокурсников. — Доброго дня, господа. Очень рад вашему возвращению и тому, что вы все живы и здоровы. У меня для вас есть маленькое объявление. И я прошу вас для начала его внимательно выслушать, а потом задавать вопросы, господин Бехерович, — Гейр улыбнулся поерзавшему Симе и продолжил. — Мы приняли решение несколько видоизменить вашу учебную программу, особенно в связи с теми событиями, участниками которых некоторые из вас стали в конце прошлого семестра. Базовые дисциплины вам продолжат читать в том же объеме и те же преподаватели. Но у каждого из вас появится дополнительный предмет. Мы решили специализацию ввести не на третьем курсе, как это было раньше, а начать ваше плотное профильное обучение уже сейчас. Рома наградил его хмурым взглядом, но промолчал, решив, что и без него найдется кому вопросы задавать. Он вообще подобных сюрпризов не любил. Хотя глубоко в душе понимал, что в прошлые «приключения» ему просто очень повезло. Он либо валялся в отключке, либо… валялся в отключке. — Но мы же еще не освоили базовый курс! — остальные заволновались, со всех сторон посыпались вопросы. Экзамены будут? Что за курсы? Их поделят на группы? А если еще кто-то не определился? И еще с десяток вопросов, заданных звонкими мальчишескими голосами. — Экзаменов по допкурсу не будет, — пояснил Линдстрем. — При поступлении и первоначальном тестировании основное направление вашего дара было определено, корректировки могут потребовать только детали… на группы вас поделят очень условно, но, вероятнее всего, занятия будут персональными. К примеру, мистер Силиверстов показал себя как сильный оракул, равно как и мистер Райккенен. Это означает, что с означенными господами я лично буду работать как преподаватель-оракул. С господином Бехеровичем, как оператором будет работать наш новый спец-технолог Натан Брэдсворт. Что касается парного взаимодействия, отрабатываться подобные вещи так же будут при участии преподавателей. К примеру, мистер Шеннон будет работать в паре с Аяном. А наблюдать и направлять их деятельность станут господин Лемешев в паре с господином Амфимиади. Я попрошу вас отнестись к нашему нововведению со всей серьезностью. — Пиздец… — на чистейшем русском выдал Аян в полнейшей тишине, наступившей после этих слов, и Рома не выдержал. Рассмеялся, уткнувшись лицом в ладони. Аян смутился, покраснел, но смотрел на преподавателей хмуро. А потом до Ромы дошло. — Подождите… В смысле Аян в паре с Чедом? — он вскинулся, оглянулся назад на удивленного Аяна и перевел взгляд на такого же Чеда. — Такое бывает крайне редко. Но в прошлом семестре мы столкнулись и с таким уникумом в нашем филиале, — кивнул Линдстрем. — Сдвоенный дар — это когда у одного технолога развивается два направления дара. Наиболее часто встречается в спайке оракул-оператор и наоборот. Рома напрягся, но сейчас его больше интересовал другой вопрос. Да и напряжение Аяна он чувствовал спиной. — Вы же не будете их насильно запечатлять? — Нет, — покачал головой ректор. — Я не сторонник силовых методов. И пока что это попытка работать вместе. Мы действуем по принципу симпатии. Вы живете в одном блоке, неплохо контактируете и достаточно изучили друг друга. Только и всего. Если в процессе работы и случится запечатление, то оно будет исключительно естественным. Рома вздохнул и откинулся на спинку стула. Остальные продолжали задавать вопросы, а вот его работа с ректором не то, чтобы не радовала… Скорее, напрягала. Нет, он знал, что это ой как нужно, в первую очередь ему самому, но тогда почему никто не собирается работать с ним и Симой в паре, как с Аяном и Чедом? И Натан этот еще… Все-таки он не ошибся. И это и есть потерянный оператор Линдстрема. Правда, познакомиться с ним поближе получится только у Симы. Рома покосился на сидящего рядом Бехеровича и усмехнулся про себя. Нахмурился его Серафим. Тоже идея не нравится? — Не могу сказать, что я в бешенном восторге, — шепнул Сима. — Но работать с нами будут, это уже гуд. Просто хреналион проблем свалился тогда, а когда нифигасечки не знаешь, вот как работать? А тут хлооооп, и ответ. Сам Викинг учить будет. Не какой-нибудь ушанчик Йода! — Йоду попрошу не оскорблять! — прошипел Рома и тут же навострил уши. Когда там эти занятия начинаются? — Эту неделю мы работаем в обычном режиме, а со следующей начинаем заниматься и в индивидуальном порядке. Это нужно для того, чтобы преподаватели получили возможность еще раз присмотреться к вашим проблемам и достижениям и составить примерный план дальнейшего вашего развития, — припечатал норг. — То есть неделю еще жить можно. Прелесть какая, — почти облегченно вздохнул Рома, когда ректор покинул кабинет. Повернулся к мрачному, напряженному Аяну и улыбнулся, когда тот поднял голову, почувствовав взгляд. Дождался бледной улыбки в ответ и выдохнул. — Ягодка ревновать начнет. Со страшной силой. Ему запечатление с малышом не светит. А вот у Аяна с Чедом — вполне может быть. — Не думаю, что в контексте Ягодки Чеду что-то светит, — пожал плечами Сима. — Аян же с Ягодкой взаимны, я ж не ошибаюсь? Хотя учиться нам еще сколько лет. Все может быть. — Да хрен его знает, — тихо, так, чтобы не получить нагоняй, выдохнул Рома. — Хотя Аян уже букой не смотрит, от шуточек не отнекивается, и Ягодку обнимает вполне осознанно. Но дальше обнимашек они вряд ли дошли. — Давай закругляться со сплетнями. Предлагаю обсудить нововведения сегодня за ужином. Или в блоке. Ягодку-то тоже небось грузанули как слона индийского, — фыркнул Сима и мгновенно заработал прищуренный взгляд от Лемешева. — Он не первокурсник, — не смог удержаться Рома. Поймал взгляд преподавателя, очаровательно улыбнулся, похлопав ресничками и тут же уткнулся в книгу. — Господа одаренные, только сегодня и только для вас — аттракцион невиданной щедрости и внимания персонально от меня, — так же очаровательно улыбнулся Лемешев, и положил перед ними по увесистому тому. — Изучите, будьте столь любезны, к следующему понедельнику. Вам понравится. — Основы взаимодействия… — простенько и со вкусом. И главное — восемь сотен страниц. — Охренеть, кричали гости, — выдохнул Сима, открывая обложку. — Я даже спрашивать не буду, из какой секции библиотеки вы взяли это «легкое чтиво», — Рома подозрительно покосился. — Им убить можно. Вы смерти нашей хотите, Александр Владимирович? — жалобно протянул он. — Это же ни выходных, ни праздников, ни сна нормального. — Вообще-то праздники закончились, в выходные вы все равно дрыхнуть планировали, но юный пытливый ум требует занятий и подпитки. Так что дерзайте. Я, между прочим, во втором семестре первого курса начал учить испанский! — тонко улыбнулся Лемешев. — Вряд ли вы учили его неделю, и у вас были поставлены жесткие сроки. И вообще… чует моя задница, что это мы должны только курсе этак на третьем проходить, не раньше, — Рома с любопытством открыл книгу наугад, выхватил пару строчек, и вскинул бровь. — Ого… Это правда, что любой технолог, кроме корректоров, должен быть запечатлен? А если запечатление разорвали? — Как правило партнеры из разорванных пар стараются не встречаться больше. Это больно, — нет, улыбка Александра не стала кислой или фальшивой. Но в ней почти физически чувствовалась боль. Будто он пытался смеяться над собой. Он не лгал себе. Он не лгал студентам. Скорее старался не пугать их. — Вероятность того, что свершится повторное запечатление равно восьмидесяти трем процентам. Повторный разрыв связи гарантировано убивает обоих. — Я не про это, — Рома нахмурился. — Если запечатление так обязательно… То что становится с разорванными? Получается, они больше ни на кого не запечатлены. Вы… — он замялся, но все-таки продолжил. — Вас когда-то разорвали. И вы все были одиночками, пока не встретились снова? — Так или иначе — да, — кивнул Александр. — Но вы же работать полноценно не могли? Или я чего-то не понимаю, — вставил свои пять копеек Сима. — Полноценно я писал диплом, работал преподавателем в Мадридском филиале и гм… даже пытался создать семью. — То есть все-таки были больше обычным человеком. Как-то не внушает мне оптимизма эта перспектива, — Рома приуныл. Покосился на Симу и вдруг негромко спросил: — Каков процент тех, кому удалось «создать семью»? Обычную, стандартную семью с женой и детишками. — Вы удивитесь, Рома, но очень многие на некоторое время сознательно выпадают из Сообщества именно для того, чтоб создать семью. Некоторые прибегают к услугам суррогатных матерей. Мы все живые люди и хотим собственного продолжения, — Александр оперся бедрами о стол, скрестил на груди руки и улыбнулся. — Из моего класса только у троих нет детей. Процент проявления дара технолога в потомках — семьдесят процентов. Единственный минус наших семей заключается в том, что женщины с нами не уживаются совсем. Хотя некоторые относятся как к морякам дальнего плаванья: год в рейсе, три месяца вместе. Роме стало по-настоящему интересно. И, судя по тому, как напряженно прислушивались сокурсники, тема была любопытной для всех. — И что обычно говорят своим женам? Вряд ли они все в курсе, кто на самом деле их мужья. И сколько из выпускников вообще больше не проявляют интереса к женскому полу? — Я не могу ответить на ваш последний вопрос, потому как соцопроса не устраивал. Все по-разному. Кто-то вполне спокойно объясняется со своими половинками, кто-то рассказывает сказки. — А вы? — вдруг спросил Симеон. — А я, Сима, планирую воспользоваться как раз суррогатной матерью. Не то чтоб женщины меня совершенно не интересовали, но пока что вываливаться из жизни сообщества на годик я не готов. Ромка еле удержал себя от того, чтобы спросить, как к таким планам относится Грек, но вовремя прикусил язык. За такое и схлопотать можно. Зато другое может и пройти. — А для воспитания, значит, вываливаться не придется? — Что вы имеете в виду? — Лемешев казался озадаченным. Похоже, он на самом деле не понимал к чему ведет Ромка. — Вы не готовы расстаться с сообществом на год ради заведения семьи. Думаете, ради ребенка вам не придется этого делать? — Рома вздохнул, уже жалея, что вообще поднял эту тему. — Дети сами по себе не растут. — Гм… — Александр кивнул, принимая выпад. — Видите ли, Роман. Как здесь уже не однократно говорилось, секс с женщиной ради продолжения рода, как и зачатие ребенка в этом несомненно приятном процессе, на некоторое достаточно продолжительное время выбивает любого спецтехнолога из строя. До полного восстановления сил и дара может пройти от полугода до трех лет. Я не готов вылететь из Сообщества именно по этой причине, а не по причине воспитания собственного ребенка. Дети — цветы жизни. И каждый технолог приложит все свои усилия, и если потребуется жизнь, ради защиты нашего будущего. — Ага, так гораздо понятней, спасибо. Отличный способ соскочить. Надо запомнить. На всякий случай. Эй, подождите-ка… Нам не говорили, что это в принципе по жизни так. Мы думали, что это только на время обучения, — вскинулся Силиверстов. Судя по потрясенной тишине, так думал действительно не только он один. — То есть если я захочу нормальную семью, я автоматически лишусь силы? Потому что нормальная семья — это секс не раз в полгода. — По завершении Института — выбор всегда остается за вами, Роман. И только за вами. Вы вольны уйти из Сообщества и просто жить. Так тоже делают, — улыбка Александра стала грустной. — Но почти все возвращаются. Сообщество — это нечто большее, чем просто жизнь. Рома кивнул, покосился на Симу, но больше ничего спрашивать не стал. И так все понятно. Выбор простой, как пять копеек. Либо ты технолог и становишься монахом, геем, «мужем на час», либо ты живешь нормальной жизнью, но твой максимум среди технологов — какая-нибудь канцелярская работа, не требующая применения Дара. Хотя нет, вопрос остался. — А что на счет девушек-технологов? Вы говорили, что они есть. С ними тоже… нельзя? — Тех, кого я знал лично, парней на пушечный выстрел к себе не подпускали, пока не решались уйти. Им сложнее. Они дар теряют насовсем, — Лемешев поджал губы и покачал головой. — Но если такая решится — вернее и честнее подруги и помощника ты не найдешь. — А с учетом того, что их немного, шансов у нас немного, — Рома вздохнул, слабо улыбаясь. — Спасибо за ответы. — Роман, вы очень технично съехали с темы, но от учебников вы с Симеоном не сбежите все равно, — Александр хлопнул ладонью по столу и шикарно улыбнулся. — Лирику в сторону, господа. Приступаем к занятию!.. **** — У нас сегодня общение с Викингом, — Сима устало потер лицо ладонями и душераздирающе зевнул. Нет, книгу он осилил. Он даже успевал по всем дисциплинам. С трудом, но успевал. Но на сон оставалось всего-то три-четыре часа, а от кофе было противно-горько во рту. Вообще за эту неделю они привыкли пить кофе такой крепости, что ложка почти стояла от концентрации кофеина. — Блядь, только начало семестра, а мне уже сдохнуть хочется. Что за хуйня, Ромка? Вот скажи мне, что это нахер за тииихо, Сима, тиииихооо успокой свою печень, чувак. Жизнь прекраааасна и удивиииительнаааа… — Ой нет, ты сегодня не в голосе, — Рома едва заметно поморщился, выглядывая из-за книги. Он устал не меньше. Правда, усталости этой он был рад. Меньше времени оставалось на раздумья и сомнения. — Жду не дождусь, когда малыш научится время растягивать. Высыпаться тогда хоть начнем. Но Лемешев все равно садист. Я половину из прочитанного не понял. — Надежда — мой компас земной!.. — провыл Сима. — Я тоже мало что допер, но думаю, что этот новенький препод как минимум должен нам объяснения. Он же оператор, вроде как. Оператор Викинга. Значит должен будет гонять меня. А по поводу малыша надо будет попросить ммм… Санаду. Если не этого ихнего грека. Хотя Ягодка не позволит эксплуатировать Аяна. — Ягодку Арестов загонял, так что ему тоже надо выспаться, — рассеянно ответил Рома, перелистывая страницу. — Не боишься встречи с новеньким преподом? Ты чуть не стал оператором его оракула. Про нежные поцелуйчики на крыше вообще промолчу. Уверен, что он в курсе. Сима раздраженно отложил свой том, подошел к Ромке и присел перед ним на корточки. Кончиками пальцев приподнял голову за подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза. — Вот скажи, ты мне еще долго это припоминать будешь? Я не стал оператором его оракула. Меня просто тупо клинило на Линдстреме, потому что могла случиться хрень типа запечатления. Кстати, в этой гребаной книге даже сказано почему. Потому что мой дар на момент этой свистопляски соответствовал дару Викинга. Хрень, конечно, потому что я нифига не обученный, и вообще уверен, что с первого же дня был ориентирован именно на тебя. Короче, Силиверстов, ты мой оракул. Ты мой глупый ревнивый оракул. И ты реально мне нужен. Просто потому что я дорожу тобой. Я редко такие штуки говорю. И вообще не фанат всех этих мимимишностей. Но бля, Ромысь… Рома медленно закрыл глаза, выдыхая. На лице заходили желваки, он тяжело сглотнул, но взял себя в руки. — Я — первый из всех, кого ты увидел. А на счет оракула… у нас с тобой будет шанс это проверить. Сегодня, — он аккуратно взял его запястье, скользнул подушечкой по венке и отвел руку от своего лица. — Извини. Больше не буду. Я понимаю. Просто контроль — не самое мое лучшее качество, думаю, ты в курсе. — А может в этом смысл? — так странно, но единственным желанием Симы сейчас было отнюдь не спать. Вот именно в этот момент. Перехватить руку, раскрыть ладонь и коснуться губами трогательной беззащитной серединки. — У меня с контролем все в порядке. Вроде как. И потом, в филиале, со сколькими людьми мы общаемся? Но я все равно чувствую только тебя. — Сима щекой прижался к его ладони и прикрыл глаза. Внутри, где-то на уровне солнечного сплетения, пульсировала тонкая алая ниточка в такт его дыханию, в такт биению сердца. И это было удивительно правильно. Как и то, что он чувствовал ромкину растерянность и ромкино волнение. И его желание тоже. Рома как-то криво улыбнулся, невесомо погладил его по щеке, скользнул по губам большим пальцем и подался вперед, заглядывая в глаза. — Ненавижу, — полыхнуло вдруг в глазах, пальцы другой руки вплелись в прядки, болезненно сжимая. — Всю эту хрень ненавижу. Запечатление, парность, обязанность, дар чертов, — сглотнул, придвинулся ближе, прижимаясь лбом ко лбу, не отпуская взгляда. Где-то на грани восприятия словно поплыло пространство, мелькнули нити вероятностей, словно клубок змей. Несколько долгих секунд воздух между ними густел, тяжелел, а потом Рома закрыл глаза. — Уходи. Сейчас уходи. Просто отодвинься. — Не могу, — Сима свободной рукой обнял его за талию. — И не хочу. Я уже столько раз уходил, что чувствую себя законченной мразью. Но если ты боишься, что вот прям щас случится какая-то запредельная хуйня, то нет, не случится, — он легонько тронул губами уголок губ Ромки. — А теперь выдыхай, Силиверстов. Дыши со мной. Я твой пульс. Рома крупно вздрогнул и отшатнулся назад, впечатываясь в спинку. — Не стоит. Чувствовать себя мразью, — отвел взгляд, прикусил губу. — Со мной все в порядке. — Не-а, — покачал головой Бехерович, так и не отпустив его руки. — Я же чувствую. — Он поднялся, нависая над Ромкой, тронул губами отчего-то мокрый лоб и только тогда отстранился, отпуская его. — Вставай, радость моя перепуганная. И заруби себе на носу. Я тебя чувствую. Твои эмоции. И некоторые твои физические проявления. Ты будешь в порядке, когда слопаешь пару шариков черничного мороженного. Условно, конечно, потому что в бОльшем порядке ты бы был после м-м-м… минета. Обещаю потренироваться на бананах. А сейчас идем в столовку. У нас занятие через полчаса. Рома ошарашенно сморгнул, а потом сузил глаза, даже не пошевелившись. Только губы подрагивали, словно их обладатель не знал, смеяться ему или плакать. — Кто ты такой и куда дел Симу? Мой Серафим за одно предложение потренироваться в глаз бы дал, — он не выдержал, фыркнул, а потом расхохотался, заваливаясь на диванчик. — Я, конечно, такими тренировками исключительно в натуре занимался, но, может, стоит мороженое попробовать? Эскимо там… — Холодно, — убежденно заявил Сима. — Только банан, только хардкор! Это как метод ммм… на подрочить. «Незнакомка» называется. Сначала долго сидишь на своей руке, пока не онемеет. Ну, а потом — вперед. Ощущения так себе. Так что для тренировки — банан. И точка. Так ты идешь? — Я даже спрашивать не буду, откуда ты знаешь этот метод, — Рома все еще пофыркивал. — Мороженое есть? Нет, пожалуй, я еще поваляюсь. А потом сразу на занятие. — Бука, — вздохнул Симеон, подхватил оставленный на диване том и побрел к выходу. — Значит тренировку оценишь в другой раз. — Серафим, — Рома перевернулся на спину, вытянулся, закидывая руки за голову так, что водолазка обтянула торс. Растрепанный, почти томный — он смотрел на Симу сквозь ресницы, жарко улыбаясь. — Следи за зубами. А то банану будет больно. Сима покраснел, кажется, до корней кудряшек. Полыхнул щеками и мгновенно скрылся за дверью. Только его и видели. Рома рассмеялся ему вслед, а потом притих. Закрыл глаза, расслабляясь, и на лицо тут же набежала тень. Чертово запечатление. Проклятый дар… Жаль, что уже ничего не изменишь. И впереди — встреча с ректором. — Гейр, хочу тебя попросить, — Натан сидел по другую сторону стола. Сложив руки домиком, он подбородком оперся на кончики пальцев, глядя на Линдстрема сквозь опущенные ресницы. Неделя пролетела быстро. Все это время Натан наблюдал. Так, как делал это всегда. Не глазами. Даром. В реальности и в не-реальности. — Начни с Силиверстова. Не трогай Симеона. Дай ему поиграться с вероятностями. — Они оба взвинчены до предела, но ты предлагаешь начать с Романа, — Линдстрем отложил свои записи в сторону, снял очки, с силой потер пальцами тяжелые веки и поднял на него взгляд. — Почему? — Потому что мне он непонятен, — Натан опустил руку, побарабанил пальцами по столешнице. — А я хочу его понять. Не зная, что он из себя представляет, легко ошибиться. Дисбаланс Симеона мне понятен, это исключительно личное. Возмущения вокруг Ромы иного рода. — И в них тоже очень много личного, — Гейр вздохнул. — Ты видел старший квартет. Они очень привязаны к Роману. И минимум у двоих с ним очень близкие отношения. И на физическом плане тоже. Чему, кстати, ты поспособствовал. Есть некое чувство вины, которое, к сожалению, очень сильно влияет на эмоциональную составляющую. И на уровень концентрации. У Романа не все в порядке с контролем. И могут быть проблемы на метатренинге. Несмотря на то, что у него уже сейчас два якоря. Что еще ты заметил? Я допускаю, что увидел не все. — Сима — не его якорь, — Натан покачал головой. — Тут все гораздо сложнее. Якорь и запечатление тут слишком сильно связаны. Не всегда понять кто, что и кому. Этот юный ученик Марека… Фрей? Фрей — якорь Романа. Деймос рассказал мне о кошмарах Силиверстова, это идеальные условия для создания этой связи. И еще, возможно, якорем для Романа может быть старший оракул, Анжей. Аян… Тут наоборот. Якорь Аяна — Рома. Но тут тоже все непросто. Их еще болтает, силы растут скачками, что отражается на них всех. К тому же у каждого из них разная совместимость с планарами. Якорь — это то, что делает нас стабильными. В идеале наша пара и есть наш якорь. В идеале. И в большинстве случаев. Здесь эта статистика не работает совсем. Все слишком запутано. Поэтому я хочу поработать со всеми или хотя бы понаблюдать со стороны. В том числе и со старшими. Как я понимаю, они довольно долго были замкнуты друг на друге. Появление этой пузатой мелочи заставило измениться их связь. Я хочу понять, как и к чему это может привести. — Ты говоришь словами Саши, — улыбнулся Гейр. — Я понял тебя. Хорошо. Начну с Романа. К тому же их снова достаточно ощутимо качнуло минут сорок назад. Боги, эти прекрасные дети кого угодно до безумия доведут! Натан еле заметно поморщился. — Пожалуй, я соглашусь с Деймом. Если эта парочка не разберется друг с другом в ближайшее время, то их надо развести. И желательно по разные стороны планеты. Исключительно безопасности ради. — Я не дам их раскидать, Натан, — покачал головой Гейр. — Даже если придется окружить их блок корректорами, все равно не дам. — Стук в дверь заставил его ощутимо вздрогнуть. Будто бы он не ждал, что кто-то придет. — Входите. Сима приоткрыл дверь и скользнул внутрь. Чуть потускневшие кудряшки, серые тени под глазами, чуть обветренные губы. Помятый в целом вид. — Здрасьте… Дверь тут же открылась снова. — Я не опоздал? Добрый вечер. — Рома. Выглядел он не менее уставшим, но ощущался явно спокойней. — Присаживайтесь, господа, — Гейр поднялся из кресла, обошел стол и придвинул поближе два принесенных Каримом кресла. Специально для нововведенных занятий. — Как настроение? Как успехи? — Если не считать оставшиеся сто страниц из восьмисот, то вполне нормально, — Рома устроился в кресле. Не на краешке, но и не развалившись. Кинул взгляд исподтишка на до сих пор молчавшего взрослого оператора и решил про себя, что теперь понимает, почему у Симы не было шансов. И что эти двое — ректор и его оператор — ощущаются одним целым. Забавно. И немного завидно. Даже у Вани с Анжем такой спайки не было. Настолько глубокой. Равномерно сияющей. Поймав его взгляд, Натан только вскинул бровь, пряча улыбку в уголках глаз, и Рома, смутившись, отвернулся. Но пристальное внимание чувствовал всей шкуркой. Это не был препарирующий взгляд Арестова, раздевающий — Анжа или тяжелый — Грека. Что-то другое. Более тонкое, звенящее где-то на самом краю восприятия, щекоткой разливающееся под кожей. Что-то знакомое и в то же время ранее неиспытанное. — Это не может не радовать, — кивнул Агейр. — А я прочел все, — буркнул Сима. — Не все понял, конечно, но было бы удивительно, если б все было ясно. — Верно, особо учитывая тот факт, что учебник рассчитан на третий курс, — Линдстрем тщательно скрыл улыбку. — Мы начнем с вас, Роман. Для начала я хотел бы чтоб вы поняли и уяснили что никто оценки ставить не будет. Третировать вас за не пройденный материал тоже. Все значительно серьезней и проще. Ваше усвоение материала напрямую влияет на уровень вашей работы и, вероятно, выживаемость. Что-то не выучил, не запомнил, не отработал и, скорее всего, погиб мучительной смертью на тяжелом планаре. — Мне нравится такая перспектива. Бодрит, — Рома широко улыбнулся и все-таки откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее. — С меня — так с меня. Что я должен делать? — Открываться, господин Силиверстов, — ответил ему улыбкой Гейр. Он взял Ромку за руку и на секунду прикрыл глаза, изучая состояние последнего и возможность выхода на верхние уровни планаров. — Сейчас мы спустимся на планар. Это уже безопасно, все последствия кризиса устранены. Я покажу вам пару линий. И хочу, чтоб вы проанализировали вероятность развития событий, и основные узловые точки, которые будут влиять на события. События будут простыми. И вероятности будут простыми. Не волнуйтесь, сложности нам пока что ни к чему. Задание ясно? — Более чем, — Рома метнул быстрый взгляд на Натана, на Симу, и позволил Линдстрему увести за собой. Мир перед глазами подернулся словно дымкой, побледнел, стал прозрачным, уступая место знакомому пространству планара. Места, которого нет. Он еще успел увидеть вспышку погрузившегося следом оператора ректора и даже Симы, а потом перед глазами появились ленты трех вероятностей. Сияющие мягким пульсирующим светом, они начинались словно нигде и исчезали в никуда, вытянутые рукой старшего оракула, который сейчас ощущался почему-то совсем по-другому. Касался сгустка информационного, энергетического и черт его еще знает какого поля Рома очень осторожно. До сих пор все его общение с даром начиналось и заканчивалось вспышками видений о будущем или орущей благим матом интуицией, которая заставляла отодвигаться в сторону, не брать вон тот кусочек в кафе или отставить вот тот стул в сторону. Как работать с нитями вероятностей, он представлял себе плохо, но все равно потянулся навстречу. Вспышки, вспышки, кадры, картинки. Чья-то жизнь, правильная и действительно простая. Щенок, маленький, смешной. У него длинные уши, глупые и счастливые глаза и полный обожания взгляд. Вот он бегает за мячиком. Ест из миски. Спит на пороге дома. А вот он лежит на дороге, сбитый пьяным водителем. Первая настоящая боль в пока еще невзрослой жизни его маленького хозяина. Такая сильная, хоть и чужая, что Рома дернулся вперед, потянулся туда, в ту секунду, в которой мячик выкатывается на проезжую часть. Остановить-остановить-остановить. Только руки прошли сквозь мяч, как сквозь фантом, призрак. На мгновение пришло отчаяние, остановить, хотя бы остановить… «Назад!» — голос хлестнул словно плетью по обнаженным нервам. Застывший кадр размылся и исчез, уступив место знакомому свечению нитей планара. Рома почти обиженно оглянулся и невольно отпрянул от нестерпимого яростного сияния Натана, который просто и без разговоров вышвырнул всех вон в реальность. Наградил Рому тяжелым взглядом и стиснул зубы, словно от боли. — Поздравляю, господин Силиверстов, — глухо произнес он и, наплевав на свидетелей, встал и, покачиваясь, почти рухнул Линдстрему в руки. — Вы — оракул-универсал. Можете работать с любым оператором в пределах досягаемости. И при наличии выбора выберете сильнейшего. А вот у выбранного вами выхода нет и не будет. Это принуждение. Насилие, если хотите. А если оператору не повезет, то и разрыв связи с его собственным оракулом. На планар ни ногой. Вы меня поняли? — его трясло, ощутимо трясло. Кажется, что от истерики его удерживает только ректор рядом и ошарашенный, испуганный взгляд Ромы. Силиверстов сморгнул, силой разжал кулак и нехотя кивнул под тяжелым взглядом Натана. — Почему? — глухо спросил он. — Вы не закрыты, — немного успокоившись ответил тот. — Не замкнуты. Вам нужна половинка, ваша половинка. — У меня есть Сима! — почти с вызовом вскинулся Рома, боясь даже покоситься в сторону Бехеровича. И сказанное все еще не укладывалось у него в голове. — Еще нет, — Натан покачал головой. Рома поджал губы: — Это… можно изменить? То, что я делаю. — Нет. Только уменьшить эффект. Поверьте, в вашем случае это уже немало, если в четырех случаях из пяти вы будете выбирать СВОЕГО оператора. Рома выдохнул почти со стоном, пряча лицо в ладонях. — Почему я… — его голос был еле слышен. — Вас разблокировали слишком рано. И все это время ваш дар не спал. Он рос независимо от вас. Но такова сущность оракула — ему нужен оператор, его половина, огранка и сдерживающий центр, если хотите. У вас его не было. Все это время ваш дар был бесконтрольным. И превратился… в это, — Натана ощутимо передернуло от воспоминаний, и Рома сжался. Сима потянулся и взял его за руку. Переплел пальцы, стискивая до боли, до побелевших костяшек и виновато закусил губу. Боль Ромки плескалась внутри как своя собственная. Как нечто, пережитое им самим. — Он не чудовище, — глухо и как-то очень угрожающе обронил он, не глядя ни на оператора, ни на ректора. — Никто не говорит о том, что Роман — чудовище, — негромко заметил норг. — Его дар стал очень и очень специфичным. И нам придется с этим работать. А вам с этим жить. Это реальность, господа, думаю, какое-то время вам придется довольствоваться картами, Роман. По меньшей мере до того момента, пока… — Пока мы не свяжем друг друга окончательно? — хмуро закончил за него Симеон. — Пока вы не решите для себя все окончательно. Ваш дар, господин Бехерович, ничем не уступает дару господина Силиверстова. Это факт. Другой вопрос в том, что у вас дар-сырец. Дар Романа уже развит. Хоть пока что хаотичен и не огранен знаниями и навыками. — Вот только давайте без принуждения, — Рома отнял руки от лица и встал, слегка покачиваясь. — Хватит… насилия… — скользнул невидящим взглядом по старшим и криво улыбнулся. — Простите, но, пожалуй, хватит с меня на сегодня. Спасибо… за урок, — он неловко кивнул головой и вышел из кабинета, ударившись плечом о косяк. Натан проводил его тяжелым взглядом, а потом перевел его на Бехеровича: — Он не примет вашей жертвы, Симеон. Даже не пытайтесь. Будет только хуже. Ничего страшного не произошло. Все, что ему нужно — это учить теорию. И да, развлекаться картами. А вот вам — учиться и учиться практике. Потому что именно вам придется удерживать его дар и угадывать его желания по дыханию и движению ресниц, чтобы просто успеть. — Какое, блядь, насилие, — застонал Сима. — Пиздец, только налаживаться начало все, ебать-колотить, как мне теперь к нему подкатывать… это, нахуй, победа. Столько матов в одном не слишком длинном выражении он еще не выдавал никогда. Тем более при преподавателях. Пусть мало кто из них вообще понимал, что он несет. — Практиковаться — за-е-бись! — Симеон, я бы вас очень попросил заменять нецензурные слова эвфемизмами, — тихо припечатал Линдстрем. — Я понимаю, что иногда это невозможно, но то что сейчас произошло — не конец света. И со временем все образуется. Была бы на то ваша воля. Вы будете заниматься непосредственно с Натаном. Он сумеет подтянуть ваш дар до уровня дара Романа. А сейчас идите отдыхайте. Сима поднялся и вышел, максимально аккуратно прикрыв за собой дверь. — Кто бы мог подумать… универсал… — Это логично на самом деле, — выдохнул Натан и вдруг с силой вжался в любимого ректора. Обнял крепко, зарываясь лицом в шею, его снова затрясло. — Ты не представляешь, как это… Мозг отключается, все, что видишь перед собой — его желание, цель. Этот чертов мячик! Господи… Гейр… Он чуть не разорвал нас, понимаешь?! Он даже не знает, что делает! Это страшно… Ллойд — младенец по сравнению с тем, что этот мальчишка может натворить! — Полагаю, это не последний сюрприз в исполнении первоклашек, — Гейр обнял его, губами прижался к виску и вздохнул. — Мне придется попросить Сашу связаться с Гилроем. Если того вызову я, это может насторожить Совет и нам пришлют кого-нибудь, на кого я не смогу полагаться. — Зачем здесь нужен Генри? — Натан немного расслабился в его руках, но до окончательно облегчения было далеко. — Если про Романа узнает Совет… Его либо заберут, либо… Да не будет вариантов, его просто заберут. Как потенциальную угрозу безопасности Сообществу. — Считай, предчувствие. У нас есть один член Совета. Наш обожаемый Деймос. Но и его, и Арестова может быть маловато. Я все еще не вижу далеко. Все еще туман, будто мы не закончили с полосой препятствий, — он тронул губами губы Натана и постарался не хмуриться. — Иногда мне кажется, что кураторы проглядели в Дейме зачатки оракула, — проворчал Натан, выдыхая. — Если бы не он… Парням надо все рассказать. Особенно Сашке. Чтобы на парах был очень осторожен. И Арестову — обязательно. Чтобы тоже был готов к сюрпризам. Ладно… кризис не случился, можно расслабиться, — он выкарабкался из объятий ректора и прислушался к себе. Его больше не рвало на части, дар был спокоен, чего нельзя было сказать об общем самочувствии. — Я бы прилег. Отвык от острых ощущений. Составишь мне компанию? — и, не дав Гейру возразить, взял его за руку и повел за собой прочь из кабинета.