И.С.Т. - 2. Обратный отсчет

…В библиотеке было темно и… тихо. Первое, что бросилось в глаза — это сидящий прямо на полу чуть ли не в позе лотоса напряженный, кажущийся каменным Фрей. А перед ним, в круге лежал Аян и какой-то незнакомый парень. Рома подавил желание дернуться вперед, вместо этого сильно сжал плечо Фрея. — Что случилось? — Не знаю, — голос того был таким же напряженным, как и его тело. — Он ни на одном планаре не ощущается. Словно воронка его блокирует. — Кураторам сообщил? — Рома присел на корточки рядом, не спуская глаз с Аяна. Малыш был бледен, но спокоен. — Пять минут назад, — Фрей тяжело сглотнул. — Пиздец котенку, — выдохнул Сима, пристально рассматривая незнакомца. Светлые, цвета степных ковылей, волосы, тонкий, легкий, с кукольно-изящными чертами лица. Совершенная, почти девчачья красота. И полное отсутствие вкуса. Раз уж напялил на себя совершено дикой расцветки худи. — Этот не из наших точно. Это не он часом малыша приголубил? — Тогда уж они друг друга, — Рома закусил губу, но по извечному своему любопытству потянулся к кольцу. Оно чуть дрогнуло, и Ромка тут же получил по рукам от Фрея. — Совсем охренел?! Рома смущенно улыбнулся, пожал плечами. — Санаде говорил? — А надо? Он вроде не друг, не любовник и не якорь. — Он хроник. В ответ Фрей только покачал головой. — Я не могу ничего сделать. Может, Арестов поможет. Или Грек. — Весело, че… — Сима на всякий случай обнял Ромку и оттащил его подальше от то ли обморочной, то ли спящей парочки. — А нам даже в вероятности сунуться нельзя чтоб понять, что за херь. Хоть мы, наверное, так и так не поймем, что это такое. — Тебе можно, но ты оператор, — Фрей зажмурился, а потом вдруг повернулся к Роме: — А вы что тут делаете? Рома поморщился: — Аян позвал. Ну как позвал… — Ясно, — Фрей потемнел лицом. — А тебя звать не надо, ты и так рядом, — как-то неуклюже выдохнул Рома. — Спасибо, утешил, — Фрей кинул на него больной взгляд из-за плеча. — Короче, дело к ночи… Меня одного смущает тот факт, что до сих пор этого одуванчика не видели в филиале? — выгнул бровь Сима, еще крепче прижимая к себе Ромку. — Лично меня это начнет смущать, когда Аян очнется и будет рядом. В идеале — в моих руках! — вскинулся Фрей. — Тише, — Рома инстинктивно потерся затылком о плечо Симы. — С ним все в порядке. Ему не больно и не плохо. Это я знаю абсолютно точно. Фрей коротко рыкнул и спрятал лицо в ладонях: — Ненавижу быть беспомощным… Рома грустно улыбнулся: — А кто это любит? — Нет, ну бывают извращенцы. — Когда решишь на себе попробовать — дай знать, — Ромка фыркнул, не сводя глаз с Аяна. — Ты… совсем ничего не чувствуешь? — Его словно нет, — Фрей снова стал серьезным. — Нигде. И… это меня пугает. — Это не Темный планар, его бы ты почувствовал. А этого… одуванчика ты тоже не чувствуешь? Просто где-то рядом. — Нет, — Фрей сдвинул брови. — Хотя интересно, как он вообще сюда попал. И какого черта делал в библиотеке в это время. На Аяна он, скорее всего, случайно налетел. — Знаешь, что мне это напоминает? — негромко отозвался Сима. — «Операцию Ы». Ночь. Как пройти в библиотеку. И еще это… «МІВ», как маленькая девочка с учебником посреди города монстров шляется… Здесь тоже есть что-то такое. Одуванчик приперся за каким-то хреном в библиотеку ночью. За книгой? Вон валяется в воронке… — Очнется — спросим, — почти огрызнулся Фрей. — Не дергайся, — Рома поерзал, выбираясь из рук Симы. Подошел к Фрею, присел рядом. — Что? Он жив, я его чувствую. — А я нет. Совсем, — тот поник, опуская голову. — И не хочу, не могу его потерять. Только не его. Мне страшно, Ром. Я, наверное, буду единственным корректором, который умудрился запечатлеться. Потому что мне сейчас пусто, понимаешь? Как будто половину выдрали. — Ну… твою-то мать… — выдохнул Рома. Было видно, что он еще сдержался. — Тут нормальные вообще есть? Или все мозгами двинутые? — Полагаю, что в этом году нашему филиалу покой даже сниться не будет, — со стороны холла по коридору уже шел Линдстрем. Следом за ним не менее стремительно, но еще тише шел Арестов. Неразлучниками заделались, что ли? — И преподы в первую очередь, — едва слышно выдохнул Сима. — Щас что-то будет… Норг нахмурился, окинув цепким взглядом аллегорическую группу. Пристально вгляделся в лицо незнакомого «одуванчика», обернулся к старшему корректору. — Мадрид сообщение прислал. Быстрый мальчик. Кто у них в кураторах ходит? — Там все сложно, — криво усмехнулся тот. — Филиал, сам знаешь, особый, каждый чих согласовывать надо. С родителями и Советом в крайних случаях. — Детки… — в голосе словно из ниоткуда появившегося Амфимиади звучало напряжение и усталая вина. Коротко кивнув присутствующим, он опустился на одно колено перед воронкой. — Интересно… Аян снова что-то учудил. — Детки, — согласился Гейр, а потом окинул взглядом студентов. — Господа, всем спать. Мистер Блэкберри, если ваша помощь не понадобится Арестову, настоятельно рекомендую отправляться тоже, — и дальше, точно потеряв к ним всякий интерес, вернул свое внимание корректору. — Если я все верно понимаю, он подопечный Беса? Но тот ответить не успел: вклинился Грек, глядя на Фрея почти с сочувствием. — Вам действительно сейчас лучше уйти. Вы сильно фоните, и этим искажаете восприятие. А вот Роме стоит остаться. — Потому что якорь, да? — отчаянно, как-то совсем горько выдохнул Фрей, с трудом поднимаясь. — Да, — коротко ответил Амфимиади и отвернулся. — Так будет лучше, поверьте. Фрей только поджал губы, кинул на Аяна долгий взгляд и, резко развернувшись на каблуках, почти вылетел вон. Грек проводил его тяжелым взглядом и повернулся к Арестову. — Ты же знаешь, что с этим делать? — Кроме того, что учить и учить контролю? Нет, — Арестов покачал головой и ответил ректору. — Бес? В смысле Гилрой? Нет, конфликт интересов. Да он и сам бы не согласился. — Я знаю, я имел в виду родственную связь. Парень - племянник Генри. Так что думаю, он скоро будет здесь… Вы еще не покинули нас, мистер Бехерович? — Имею что сказать, господин ректор. Когда… — Не сейчас точно. Вероятно, к концу недели, не раньше. Вы делаете успехи, так что если не произойдет ничего сверхъестественного, мы вернемся к вашей с Романом проблеме к концу этой недели, а теперь — доброй ночи, Симеон. Сима мрачно зыркнул на старших, демонстративно подошел к Ромке, тронул губами порозовевшую скулу и направился к выходу следом за смывшимся Ягодкой. — Они на тяжелых слоях, — Линдстрем опустился рядом с воронкой на одно колено, пристально вглядываясь в неспешно кружащееся нечто. — Их там что-то держит, — Амфимиади склонил голову к плечу, словно взгляд под другим углом мог помочь ему. Впрочем, возможно, так оно и было. — Марек? — Мы не работаем с прошлым, ты же знаешь, — тот пожал плечами. — Оно статично, там нечего менять. Целиком и полностью твоя епархия. Амфимиади, словно ждал именно такого ответа, только кивнул и повернулся к Роме:  — Вы что-нибудь слышите, Роман? — Только его ощущение. Ему немного страшно и все. Он… даже не зовет на помощь. — Плохо, — грек нахмурился. — Было бы проще, если бы он к вам тянулся. Сами вы его вытянуть не можете. — Что их может там держать? — Арестов подошел поближе. Грек кинул на него хмурый взгляд и закрыл глаза. Целую минуту ничего не происходило, а потом пространство словно отодвинулось и на полу вдруг появился второй, призрачный Аян. Они видели, как перед ним появилась воронка, как незнакомый парень ступил в нее, как Аян попытался его вытолкнуть и оказался в ней сам. — Детский сад… — резюмировал господин ректор. — Говоришь им, говоришь… причина появления мальчика? Я вижу, что он явно не просто так явился, но вероятности его явления сюда настолько же путанные, как и путь пьяницы. Есть отправная точка, но он перемещался как настоящий оракул. Спонтанно. Путал шаги… я вижу его шаги здесь. Поиск. Ищет книгу. Мотивов не вижу. Мотивацию и желания просчитать невозможно. — Потом с этим разбираться будем, — Марек покачал головой, рассеянно проследил за тем, как поднимается Деймос, как снимает верхнюю одежду, как подходит ближе. Сморгнул и вдруг кинулся вперед. — Стой!!! Но шагнувший в воронку грек его уже не услышал, только бессознательным телом рухнул на пол рядом с Аяном. Линдстрем ругался по-норвежски. Очень экспрессивно. Явно цветисто и от всей души своей нордической и стойкой. — А я студентов ругаю, — наконец, выдал он и устало потер лицо ладонями. Привычный образ ректора-аптекаря спокойного и уверенного давал сбой. — Сейчас Саша примчится… присаживайтесь, Роман. Не стойте. Это надолго. Саша и впрямь примчался. Не было его и вдруг он появился, точно пространство раздвинул. Вышагнул из складок ткани мироздания, будто шторы раздвинул. — Что у вас здесь творится? Где… ебаааать… я его не чувствую! — забавно, как обычная паника превращается в панику, граничащую с истерикой. Только что Александр Лемешев был просто встревожен, и вот уже бледный как полотно. — Выдохни, он на Тяжелом планаре, подозреваю, что вместе с парнями. И ты его чувствуешь, просто приглушенно и немного не так, — Арестов вздохнул. — Ничуть не изменился твой Грек. Каким был сумасшедшим, таким и остался. И нечего так ржать, Роман. — Ну пиздец, утешил, Марек… я после Темного дерганный хожу. У нас по ходу здесь филиал дурдома… я правильно понимаю, что это вот спящее сокровище рядом с малышом Аяном — головная боль Синеглазого? Милый мальчик… — от паники Лемешев так же быстро перешел к нормальному своему состоянию, стоило только убедиться, что никакой катастрофы пока что нет. — Дейм за ними туда полез? Потянуть надо? — Никаких распоряжений не поступало, — ехидно произнес Марек. — Откуда такая информация о «головной боли Синеглазого»? — У меня тоже есть доступ к системе, милый, — фыркнул Александр. — Детский сад, — снова повторил Линдстрем. — Напоминаю обоим, что с нами здесь дети. — Роман тоже спецтехнолог. В будущем. Сам таким станет, — красиво пожал плечами Лемешев. К ночи он не стал выглядеть более домашним. Те же джинсы, та же рубашка с подвернутыми рукавами. Даже волосы так же собраны в хвост, точно он не собирался ложиться спать. — Я не ребенок, — буркнул себе под нос Рома. Видеть кураторов такими было… непривычно, но очень интересно. Сумасшедший Грек? И впрямь сумасшедший, если просто шагнул в неизвестно что. Или хороший учитель. Ехидный Арестов, паникующий Лемешев, ректор, на айсберг не похожий… Марек покосился на фыркающего тихо Романа и повернулся к Александру. — Чего это ты так радуешься? Дейму начинать ревновать? — Дейм вне конкуренции, — сверкнул улыбкой Александр. — Даже если на другой чаше весов ты или Синеглазый, — он смеялся и смеялся хорошо. Очень светло. Но в нем все равно чувствовалась тревога. Он беспокоился за своего грека. Наверное, потому что любил? — О каком периоде вы с ним договаривались на такие случаи? — прервал их пикировку Линдстрем. — Не поверишь, не договаривались. Я просто прислушиваюсь. Пока что с ним все нормально. Если ему потребуется помощь — он позовет… — Аян меня не звал, — тихо произнес Рома. Арестов подошел к лежащей группе, присел на корточки и попросил: — Роман, попробуйте позвать Аяна сами. Силиверстов кивнул, прикрыл глаза, представил себе ясные прозрачные глаза малыша, как он улыбается, как смущенно опускает взгляд, и изо всех сил позвал к себе, потянул. Но в ответ услышал только очень далекий, но радостный всплеск. — Он… Он отвечает. Но вытянуть его я не могу. — Окей, Гугл… — пробормотал Лемешев, совершенно так же прикрывая глаза и сосредотачиваясь. — «Дейм?.. отзовись, сердце мое, мне нужно знать, что там у вас происходит и нужна ли помощь», — Спокойно и сильно, так же, как тянул когда-то, также как звал и тянулся, когда они были разодраны в клочья. Как привык. — Это тяжелый уровень, малыш, как рыба в воде там себя может почувствовать только хроник, — Арестов невольно поежился. — Терпеть их планары не могу. Даже представлять не хочу, как их мозг устроен. — Но по идее корректор может исправлять и на уровне хроников, — рискнул подать голос Рома. — Может. Но это довольно сложно и муторно. Мы можем видеть только последствия, те, которые влияют на остальные уровни или взаимодействуют с ними. Все остальное… Есть уникумы и такие, что и со временем на «ты», но я не из их числа. Мой потолок в этом — вытянуть из временной петли, и то с оговорками. — А Ягодка? Простите, Фрей… — С ним все непросто. А взаимодействие с Аяном может помочь ему, я думаю. Гейр, мы разве не можем отправить парня домой без того, чтобы Генри самолично не являлся? — Можем, — усмехнулся Линдстрем. — Но тебе не интересно разве, по какой такой причине Павел приехал сюда? Втихую, не поставив в известность преподавательский состав, кураторов, Гилроя, не оставив запрос. Он просто прокрался в филиал, ночью, и, полагаю, если бы не Аян, этой же ночью испарился бы в неизвестном направлении. — Вопрос, почему оракул, пускаясь в такую авантюру, не смог предусмотреть встречу с не самым слабым хроником, можно считать умным? — Арестов усмехнулся. — Гилрой явится только для того, чтобы самолично устроить парню разнос. За то, что попался так глупо. — Могу только предположить, — пожал плечами Гейр. — Он «прыгал», а при прыжках особо вероятности не посмотришь. Если просматриваешь вероятности в процессе заметания следов — имеешь все шансы напороться на «неучтенные» вариации. Да, парню прилетит от Генри. Но скажи, Марек… почему он прошел через нашу систему слежения? — Ты каких фильмов пересмотрел, Гейр? — Марек кинул на него смеющийся взгляд. — У нас не тюрьма строгого режима и не военный полигон. К тому же у Генри здесь полный доступ и карт-бланш. Соответственно, если парень имеет схожий набор мозговых волн, то щит посчитал его за своего. Ну и прихватить что-нибудь, принадлежащее драгоценному дядюшке, милый мальчик вряд ли не додумался. Хватило бы и галстука, который надевался хотя бы раз в два месяца. Ну и… — Аян?.. — Рома, все это время не спускавший глаз с малыша, вклинился в речь и шагнул вперед. Глаза Аяна открылись и теперь просто смотрели в потолок. Зрелище было почти страшным, и Рома вздрогнул, поежился, инстинктивно вламываясь на самый первый планар. В какофонии «белого шума» различил знакомый теплый бесплотный голос и рванул на себя. Аян вскрикнул, дернулся на полу, и тут на Рому обрушилась боль. Сильная, ослепляющая, бесцеремонно выдернувшая его в реальность. Рома застонал, схватился за плечо, от которого волнами расходилась эта боль, наткнулся на стальные пальцы, вскинул взгляд и напоролся на сияющие яростью глаза Арестова. — Какого дьявола ты делаешь?! — Я… — Рома растерялся, страх и паника прокатились вдоль позвоночника, делая ноги ватными. Что он сделал? Что он еще натворил?! — Что я… — Ты чуть не замкнул его на себе, полностью. Ты просто его потянул, и если бы ты сам был замкнут, то просто вытянул бы его с планара. А так… Ты… — Арестов смотрел на него с удивлением, любопытством и… легким страхом? — Говорите, — одними губами произнес Рома. Странно, но боль отошла куда-то на задний план. — Кто я? — Ты как паук в паутине, твой дар. Ловишь все и всех, до кого можешь дотянуться. Тянешь к себе, пытаешься присвоить, замкнуть. Не только операторов. — Хватит, — голос Деймоса прозвучал неожиданно, жестко и очень холодно. — Он не чудовище, как и его дар. Просто его возможности мы не можем до конца пока понять. Но это не та проблема, с которой нельзя справиться. Отпусти его, Марек. Арестов поджал губы, но плечо Романа отпустил, отошел. — Вы пришли в себя, — он окинул хмурым взглядом уже вставшего с пола Деймоса, жмущегося к нему Аяна, «головную боль» Павла. Повернулся к словно заледеневшему Роману, поймал его потухший взгляд и в темных глазах застыло сожаление. — Прости, — бесплотно, неслышно выдохнул. Рома механически кивнул, криво улыбнулся Аяну. — Ты как, малыш? Я могу его забрать в блок? — Можешь, — Александр подошел к нему и с силой сжал плечи, заглядывая в глаза. — Рома… все хорошо, ты слышишь? — Слышу, — тот поморщился, когда пальцы Лемешева прошлись по тому же месту, что и Арестов минутой раньше. — Я почти привык, — вывернулся, отшагнул, и Аян встал. Даже не оглянувшись на своего собрата по несчастью, подошел к Роме, сплел пальцы, разворачиваясь к остальным так, чтобы закрыть собой Силиверстова. Сам бледный, растрепанный, с полоской пыли на щеке — сейчас он ничуть не был милым кавайный мальчиком. Он был готов защищать, и обещал проблемы любому, кто посмеет хотя бы косо посмотреть. Перемена была настолько сильной, что Рома на миг опешил, а потом вдруг улыбнулся. Слабо, но светло. — Пошли, мой грозный рыцарь… — негромко хмыкнул он. — Не стоит кураторов пугать, они и так пуганые. — Вот это первоклашки пошли… — фыркнул Александр и вдруг расхохотался, звонко, как-то совсем не по-кураторски. Словно он сам был таким же мальчишкой, как они. — Саша, — Линдстрем поморщился и вздохнул. — Роман, идите отдыхайте. Успокойте мистера Блэкберри. И да… пора заканчивать это безобразие. Давайте займемся вами с Симеоном в субботу. — Шаббат, шарман, — все еще смеясь, обронил Лемешев. — Доброй ночи, Рома… Аян… — Я пошел? — негромко и хмуро полюбопытствовал все еще сидевший на полу Пашка. Привлекать внимание кураторского состава как-то не хотелось. Отчего-то было ясно как божий день, что его веселье еще только начинается. — О… а вас, Штирлиц, и далее по тексту, — куда серьезнее покачал головой Александр. — Аллилуйя, — Рома кинул на парня любопытный взгляд, поймал такой же, не удержался и, притянув Аяна к себе, чмокнул в висок и потянул за собой к выходу. — Малыш, мы на тебя скоро сигнализацию ставить будем. Или веб-камеру наденем. Аян что-то отвечал сердитое и смущенное, но слов из коридора было не различить, а потом голоса затихли совсем. Марек качнулся с пятки на носок, хмуро оглядел Павла, поймал откровенно недовольный взгляд Деймоса: — И не смотри на меня так. Я в курсе, что парень не виноват. Но он — проблема. Он самая большая проблема филиала по состоянию на сейчас, а это уже моя головная боль. — Мог бы быть и помягче. Ему и так хреново. — Я и мягкость — понятия, несовместимые в принципе, — он резко повернулся к Павлу, придавливая взглядом. — Что вы здесь делаете, мистер Мацура? — На вас любуюсь, — хмуро дернул плечом тот, окидывая Арестова в ответ острым колючим взглядом. — И налюбоваться никак не могу. Прям за душу берет, сука, горю! — Синеглазый не говорил, что его племянник — ядовитая зараза, — почти пропел Лемешев. — Чтобы использовать мат — много ума не надо. Это проще всего. Так, к сведению, — Арестов сузил глаза, шагнул вперед, вплетая пальцы в светлые волосы. Выворачивая душу, сознание, саму сущность наизнанку. — Я блокирую ваш Дар. Вплоть до прибытия Гилроя, — отступил почти сразу, гася эмоциональную вспышку явным усилием воли, и развернулся к ректору. — Теперь он исключительно твоя проблема, Гейр. — Марек! — Дейм вскинулся, подался вперед. — Нельзя… — Можно, — Арестов обернулся через плечо, глядя уже привычно холодно. — Мне плевать кто он, чью фамилию носит и чьим родственником является. Он в трезвом уме и твердой памяти, он знал на что шел. И я не собираюсь маяться бессонницей только потому, что первоклашка решил, что может безнаказанно своровать в другом филиале что-то. Поэтому, Дейм, можно. И поэтому он теперь ваша проблема, пока не приедет Генри. Я все сказал. Дейм только тихо зарычал ему вслед, но Марек уже закрыл за собой дверь. Сказать, что Пашка охуел от такого поворота дел — не сказать ничего. Нет, об Арестове легенды ходили, конечно. Равно как и о Генри. Но о том, что Арестов псих натуральный — не говорилось ни слова. Нет, ему не было больно. Даже когда неласковая рука сгребла в горсть патлы — не было. И когда в разум ворвались, выкручивая, выворачивая наизнанку, точно насилуя. Да у него чуть не встал… вернее встал. Потому что Арестов в этот момент до одури напоминал Генри гребанного Гилроя. И все. Пиздец. О, Пашка великолепно знал, что подобные наказания в Сообществе не приветствуются. Знал, что в сущности корректор прав как никто другой. Пашка Мацура был, есть и будет оставаться одним сплошным ходячим пиздецом. И Арестов попытался оградить себя, студентов и весь филиал от влияния этого самого пиздеца. Это логично. Но бесполезно. Отпустил. Отшагнул. Свалил в закат, оставив не менее охуевшими ректора и преподов. И жуткую холодную пустоту внутри, от которой хотелось орать дурным голосом. Он не заорал. Он же Пашка. Пашка Мацура. А коты* (мацура — с одного из диалектов закарпатья — кот) орут только по весне. Или когда готовы заебошить соперника. Член стоял все тверже, оттопыривая «палаткой» даже свободные треники из серии «мотня по колено». Ну, блядь, нахуй, победа! — И че дальше? — наконец, набрался наглости он, глядя исподлобья на старших. — Завтра к вечеру приедет Генри. Будем выяснять что с тобой делать, — пожал плечами Лемешев. — Если сам не расколешься, зачем ты всю эту херню затеял. — Не ваше дело, — Пашка опустил взгляд, рассматривая носки горных ботинок. — Ну… Дейм хроник. Все равно ж узнаем, — философски припечатал Лемешев. — Тут даже хроником быть не надо, — названный Деймом поднял с пола книгу, кончиками пальцев пробежался по корешку, читая название. — Неужели бы Генри не дал ее, если бы ты попросил? Или он резко не одобряет то, для чего она тебе вдруг понадобилась? — Бля, ну какая разница? — мгновенно окрысился Пашка. — Мне нужна была книга. Я ее взял. Вляпался. Точка. Получу по ушам от Генри, от брата и от матери. Потом от куратора. Меня вернут в Мадрид и все. — Зная Генри, я бы на это не рассчитывал, — хмыкнул Деймос. — От него так просто и быстро еще никто не уходил. Куда ты его, Гейр? — К старшим. На перевоспитание. У них как раз комната целая свободна. И у них не забалуешь. — Ты садист, Айсберг. Не замечал за тобой таких мм... девиаций, — фыркнул Лемешев. — За сутки ничего не случится, так что без разницы, — Деймос покрутил книгу в руках, а потом исчез где-то в глубине библиотеки именно в той стороне, откуда Пашка появился прежде, чем вляпаться в эту воронку. И появился спустя ровно минуту. — Ой, я б так не был уверен, — протянул Гейр, покачав головой. — Что-то видел? — нахмурился Александр. Пашка мгновенно подобрался. Что-то видит? Викинг, так его называли в Сообществе. Лучший оракул из своего выпуска. Странно, что их группу разорвали. Теперь вот снова все вместе и дар начинает усиливаться? — Не здесь и не сейчас, — покачал головой Линдстрем. — Пока не могу сказать точно… — Как обычно, в общем, — Деймос вздохнул почти обреченно. — Саша, я к Мареку. Сказать ему пару слов по поводу Романа. — Будешь сегодня, или снова время тянуть придется? — тот улыбнулся, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. С вызовом? С какой-то непристойной ясностью? — Саша… — вздохнул Линдстрем. — Отведи, пожалуйста, Павла в блок. И можешь быть свободен… — Как скажешь, — элегантное в своей непринужденности пожатие плечами и Лемешев, подхватив под руку Пашку, пошел по коридору прочь от места происшествия. Дейм проводил их взглядом и повернулся к ректору. — Гейр, с Ромой надо что-то решать. И дело уже даже не в безопасности. Его ломает это, он уже почти поверил в то, что он действительно монстр. И если мы ничего не изменим… Блокировать его дар уже поздно, фора в десять лет — это не шутки. Он стихийный, необученный и бесконтрольный, и не мне тебе говорить, что сделают с его носителем, если информация о нем дойдет до Совета. — Нам придется дожать Марека. Без него адекватного блока не будет. И придется рискнуть и пустить все на самотек. Ты же понимаешь, — Гейр устало прислонился плечом к ближайшему стеллажу и закусил губу. — Роман и Симеон должны пройти все до конца. И будь что будет. Сталкивать их не придется, у них и так уже дым из ушей валит. — Дольше ждать нельзя. Они срываются, они еще подростки. Их просто нужно изолировать. Хотя бы на час. Одного Марека мало. Может, Генри согласится помочь? Может, не зря Павел появился именно здесь и сейчас? По крайней мере, у Генри есть официальное обоснование для визита. — Черт… я и без того его должник. Вот думаю, натурой возьмет или так пройдет? — ректор улыбнулся, но как-то неуверенно. — Марек, Генри, Сашка. И ты. Должно хватить. И мы с Натаном на подстраховке планара. — Привлеки старших. Матей, Санада. Помощь не помешает и лишней уж точно не будет. Черт… — он с силой потер лицо ладонями. — Мы на полном серьезе обсуждаем, что сделать, чтобы парочка парней переспала, и собираем консилиум свечку держать? Этот мир окончательно рехнулся. — Да, Дейм, — Гейр сделал короткий шаг вперед, прикоснулся губами к губам. Выдохнул. Смертельно устало. — Именно это мы и собираемся сделать. Господи, как же я хочу в отпуск!.. — Отпуск заработать надо, — Дейм взлохматил его волосы с легкой, чуть грустной улыбкой. — Но сначала наши малыши. Своих нет, так чужие как свои. Ты выглядишь усталым. — Были б свои — маялись бы как Гилрой… — норг прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением. — Я правда устал. Я сейчас постоянно на планарах, даже когда сплю. — Был бы Павел Гилроя — не попался бы так глупо, — фыркнул Деймос, теряя сразу лет десять возраста. — Ты же чувствовал это сегодня, не мог не чувствовать. Грань. Меня миновало, но я видел Марека. Парни удержались только чудом, да? — Да, — Гейр уткнулся лбом в его лоб. — Хорошие мальчики. Талантливые. Нас переплюнут, дай только время. Я потому так и прессую сейчас Симу. Он должен дотянуть до Ромки… и он дотянет. Но это должно произойти как можно скорее. Иначе рискуем и сильно. Дейм несколько долгих секунд вглядывался в черные зрачки, а потом потянулся, обнял Линдстрема, прижимая к себе. Их маленькая большая и страшная тайна. То, что даже ледяным айсбергам нужно побыть слабыми и тающими льдинками. — Почему его не нашли? Егоров заблокировал возможность использовать дар, но не сам дар. И тот действительно стал монстром. Я боюсь даже думать о том, как широко он раскинул свои сети, не понимаю, не чувствую его силы. Бесконтрольный, такой стихийный. Чистая сила, не тронутая ничем. Как можно было это не заметить, Гейр? — выдохнул несильно, согревая дыханием губы. — И есть ли еще такие, случайно или специально распечатанные и оставленные. — Сколько еще лет мы будем находить таких детей, Дейм? Я ищу их сейчас, ищу их вероятности, и пытаюсь если не спасти, то хотя бы облегчить существование. Но ведь очень многие сейчас уже в филиалах. И скорее всего мучаются ничуть не меньше, чем Силиверстов. Прости, что вывалил все на тебя… — Надеюсь, что Егоров встретился только Роме, и так «повезло» только ему, — Дейм пригладил его волосы, убрал за ухо прядку. — И что у них с их «Симами» все гораздо проще. Все будет хорошо, Гейр. У нас просто нет другого выхода, кроме того, чтобы сделать так, чтобы все было хорошо. — Да… — Линдстрем кивнул, отстраняясь, разрывая между ними расстояние. Слабость пора прятать снова. Ей нет места там, где необходимы решимость и сила. — Попробуй поговорить с Мареком. А я переговорю с Генри. Пора заканчивать. Мне мой филиал дорог. И не как воспоминание. — Будет лучше, если мы просто поговорим со всеми разом. Генри все равно придется рассказать. Будет лучше, если решение мы примем вместе. Даже если он будет против, вместе у нас больше шансов уговорить его, — Дейм качнулся следом, мазнул губами по губам. — Присмотри за Павлом. Ты же не будешь держать его сутки под замком. Пусть прогуляется по филиалу. С сопровождением. — Кому бы его поручить, дай подумаю… — Так старшим же. Пускай развлекутся, — Дейм не стал скрывать лукавой и почти хищной улыбки. — А то заскучали парни. А им скучать нельзя, от этого у нас обычно проблемы появляются. — Кто кого укатает, — усмехнулся Гейр и вздохнул. — Иди. Доброй ночи. Трудный день и вечер. Тебе тоже отдохнуть нужно. — Да, папочка, — Дейм отразил его усмешку, зевнул, в последний момент успев прикрыть рот ладонью. — Тогда Марека на утро оставлю. Чтоб взбодриться. Ночи, мой Айсберг. Натана только не заморозь…. В свой блок они не вошли, а ввалились. Молча, сосредоточенно сопя, думая каждый о своем. Рома переступил порог последним, скользнул взглядом по хмурому напряженному Фрею, который, кажется, не видел никого, кроме Аяна, и отошел в сторонку, чтобы искрой не задело ненароком. Но говорить, кричать, шептать Фрей не стал. Молча подошел к замершему Аяну, долгую секунду смотрел в глаза, а потом вдруг сгреб его в охапку, вжал в себя, потянул за волосы явно болезненно, и вмялся, впился губами в приоткрытый рот. Это даже поцелуем было нельзя назвать. Жесткое, жадное касание, чтобы убедить себя, что рядом, живой, здоровый, дышит… Аян застонал протяжно, почти жалобно, но только сильнее стиснул пальцами плечи, волосы, рубашку. Фрей замер, отстранился, оттолкнул и, пряча глаза за разметавшимися волосами, скрылся, почти сбежал в их с Ромой общей комнате. Аян несколько секунд стоял, глядя прямо перед собой, и заторможено обернулся. — Что я делаю не так? — от обиды и тоски, прозвучавшей в его голосе, Рома невольно вздрогнул. — Просто иди за ним. Сейчас. Иди. Я… тут посплю, — произнес он на выдохе. — Он чуть не сдох там от страха за тебя, малыш. И сейчас ему тоже очень страшно. Иди. Аян кинул на него неверящий, почти безумный взгляд, и метнулся мимо Ромы вслед за Фреем, только дверь хлопнула. Рома хмыкнул, повел плечами, покрутил головой и, подойдя к дивану, рухнул на него, почти сразу вытягиваясь во весь рост и подгребая под голову подушку. — Когда уже этот день закончится… — Пиздец. Когда-нибудь, — Сима высунулся из своих «апартаментов», поколебался пару мгновений и потом, подойдя к дивану, протянул Ромке руку. — Идем. Нехрен тут валяться. И не надо мне тут носом вертеть, Ромысь. Я хочу с тобой спать. Только спать. Ни на что больше мы сейчас с тобой не способны. — Мне тоже вечером казалось, что ты ни на что не способен. Я никогда так не ошибался. Уверен, что это хорошая идея? — Рома с явным трудом оторвал голову от подушки. — Ректор обещал в субботу заняться нами. Правда, я так и не понял, что он имел в виду, — он зевнул, потянулся и медленно выпрямился, вкладывая пальцы в ладонь Симы. — Мне пох, что он имел в виду. Имел я их всех… тоже в виду… — Сима требовательно глянул на него. — Давай, вставай, родимый. Вставай. — Даже если они из нас евнухов решили сделать? — тот прежний, озорной и ехидный Ромка проглянул на миг и снова спрятался под тенью усталости. — Я вот несогласный. — Тем не менее, он встал. И даже потянулся. Кинул на дверь своей комнаты тоскливый взгляд и направился к соседней, на ходу стаскивая одежду. На пороге остановился, огляделся, обернулся, кинув из-за плеча лукавый взгляд на Симу и, оставив одежку на спинке стула, завалился на разобранную кровать. Потерся лицом о подушку и вздохнул. — Тобой пахнет. Я чертовым фетишистом с тобой скоро стану. — Ты — фетишистом? — Сима прикрыл дверь, погасил свет и вытянулся рядом, укрывая его одеялом и обнимая поверх. Поерзал немножко, а потом потянулся и легонько тронул губами его губы, лоб, скулы и веки. — Я думаю все будет нормально. Рома покорно закрыл глаза, подставляясь откровенно, почти наивно. — Я чуть не привязал к себе Аяна. По-настоящему. Если бы Арестов не остановил. Синяк на плече завтра будет точно. А еще он назвал меня пауком. Может… может, он прав? Все, кто рядом, я всех тяну. — Похуй, Ромка. Я здесь, я с тобой. Тяни меня. Я и так твой с потрохами, — закончил Сима едва слышно. — Псих. Конченный, — хмыкнул Рома и зарылся пальцами в его волосы, перебирая пряди, вглядываясь в спокойное лицо уже почти уснувшего Симеона. Тихо. Ровно. Мягко. Правильно. Так, как и должно быть. И все-таки они сошли с ума. Ну и похуй, ты прав, Сима. Просто. Похуй. Куртку Саша «достал» быстро. Даже не задумываясь. У Пашки даже глаза заспанные раскрылись шире. Шли, шли… подошли к двери… хлоп — куртка. Ну да, блин, там же адски холодно. Горы ж, бля. Швейцария. Вручил. На красивом лице не дрогнул ни единый мускул. Распахнул дверь и шагнул на расчищенную дорожку. В лицо пахнуло морозом. Псих конченный! — Материалист, — точно подслушав его мысли ответил Саша. — Мне не холодно. — Ну пиздец… — слова упорхнули с губ облачком пара. — Ты поживешь пока с третьим курсом. У них в блоке есть свободная комната. Парни хорошие… — Метатренинг закончился? — хмуро поинтересовался он, натягивая капюшон. — У них с контролем все в порядке… — фыркнул Саша. — Рад за них. Пять минут. Через двор, мимо административного корпуса, в жилой блок. Пашка читал об этом филиале. А теперь и видел его собственными глазами. Очень красиво. Дух захватывает. И от красоты окружающих замок гор — в первую очередь. Вход. Пятачок с дежурным. Сонное царство. Ступеньки, и наконец, блок. Александр пару раз для приличия постучал и, открыв дверь, вошел внутрь, втягивая за собой за руку Пашку. — Доброй ночи, Санада… парни еще не спят? — Не спят, — названный Санадой поднял взгляд от книги, окинул изучающим взглядом спутника. Японец. Красивый до одури. Еще один красивый японец за один день. Многовато как-то. — Новенький? — Не совсем, — покачал головой Саша. — За ним приедут на днях. Просто нужно присмотреть. Чтоб не сделал ноги. Если Санада и был удивлен, то не показал этого. Гладкое лицо — что фарфоровая маска. — Почему именно мы? — появившийся в холле парень был явно только что из душа. Капельки воды еще стекали по обнаженным плечам и шее, а с кончиков волос капало. Впрочем, своей почти наготы он совсем не стеснялся. И на Пашку смотрел настороженно, с едва тлеющим любопытством. — Мы с малышами не ладим. За некоторым исключением. — Этот малыш особенный, — одними уголками губ обозначил улыбку Александр. — Он из спец-филиала, в котором учатся дети еще более особенные, чем блистательные дарования Швейцарского филиала. Вы ведь читали о Мадридском филиале, не так ли, Матей? Ну так это сокровище совершило побег из Мадрида. — Вы меня тут между прочим немножечко говном обозвали. САША, — выцедил Пашка, стряхивая его руку. — Золотом, — между делом возразил Александр. — Ага, а золотарь это почти как ювелир. Но только по говну, — съязвил Пашка, глядя на старшекурсника. — Ядовитый, как Анж, — обозначил улыбку Санада, закрывая книгу и откладывая ее на край стола. — До Анжа ему еще кашлять и кашлять, — названный Матеем только пожал плечами. — Я могу запереть на ночь блок. Этого будет достаточно? — И что, никаких всплесков самолюбия на тему «самых особенных», Тей? — Голос. Этот чертов голос, проникающий до самого позвоночника, словно ласкающий изнутри. Обладатель светлых волос, почти обычного лица и очень тяжелого взгляда стоял на пороге одной из комнат в одних домашних брюках. — После НАШИХ малышей у меня иммунитет на «особенность», я хочу быть обычным, — Матей усмехнулся, откровенно лаская взглядом его обнаженный торс. — Не уверен, — вздохнул Александр. — В общем, парни, буду очень признателен за помощь. Когда приедет Гилрой ваше дежурство закончится. — Да, меня сдадут, перевязанного бантиком, с рук на руки Синеглаааазому, — с придыханием пропел Пашка. — Какой артистизм, какая экспрессия! — фыркнул вошедший следом худощавый красавец. — Я знал, что тебе понравится, Анжей, — улыбнулся в ответ Лемешев. — Развлекайтесь, господа. Только не укатайте парня. — Свободная комната — там, — единственный, имя которого так и не прозвучало, обладатель самого шикарного голоса, кивнул в сторону закрытой двери. — Душ — там. Ужин ты пропустил, но на столе есть снеки и конфеты. Ты здесь не учишься, но у нас пары. Поэтому придется встать на завтрак пораньше, вместе с нами. — Красавчик, — Матей закатил глаза. — Тебя не Арестов покусал случайно? — Ромка сегодня чуть планары не перемкнул, — усталый выдох в ответ. — Оно, знаешь ли, очень острые ощущения были. — О… — муркнул названный Анжеем, обнимая безымянного за талию со спины. — Ваня… тебе прилетело? То-то я думаю, что это меня разрывает на хомячки, м?.. — Доброй ночи, парни, — Лемешев развернулся и испарился, будто и не было его. Пашка скрестил на груди руки. Блядство. Как в любом филиале. Жрать хотелось. Спать хотелось. И еще он впервые чувствовал себя слепым и глухим. Отсутствие связи с планарами ощущалось, как если бы ему сломали обе руки. Загипсовали и привязали к телу. Чтоб не шевельнуться совсем. Эти четверо — группа. Можно даже не гадать. Даже без связи он это видел. По тому, как они друг на друга смотрят, как прикасаются, как говорят. — Вы меня и на пары за собой потащите? — Сдадим в нежные ручки ректора. Или Арестова. Смотря кто первым под руку попадется, — к японцу Матей подошел сам. Вытянул из кресла, приобняв за талию. Сузил глаза, щелкнув пальцами, и пространство стало… гулким. Плотным. Щит. — Где твое любопытство, Тей? Неужели тебе неинтересно, откуда этот… малыш здесь взялся и причем тут Гилрой? — названный Ваней накрыл лежащие на животе чужие пальцы. — Я придерживаюсь принципа «захочет — сам скажет, а не захочет — все равно соврет». Что-то мне подсказывает, что отвечать нам не будут. Так зачем время тратить на бесполезные расспросы? — И когда это ты успел таким умным стать… — вздохнул Ваня. — Так что, спать? — Концерты мартовские только не устраивайте, пожалуйста, — дернул плечом Пашка. Было жарко, так что куртку он стащил с удовольствием. Отлично что обыскивать не стали, и страница из книги осталась у него. Время есть. Можно почитать на ночь. Тем более что в комнате он будет один. — Тей… тебя правда Арестов покусал? Ты сам на себя не похож, милый, — протянул Анжей. — Ваня у нас сегодня просто устал. Рома из кого угодно силы выпьет. Но ты… — А я просто надеюсь насладиться бесплатным концертом завтра утром. Ну и устроить март, — Матей усмехнулся, повернулся к Санаде. — Если вы не против, конечно. Ваньке вот точно нужно. Если он еще жив, то до Ромки он не добрался. — Не добрался. Но там не до того было, — Ваня покачал головой. — Парень на чистом упрямстве держится. Оно, знаешь ли, не до траха. — Я слышал, что Линдстрем все-таки решил с проблемой Ромы закончить уже на этой неделе, — потянулся всем телом Санада. — Карим проговорился. Но Карим проговаривается обычно, когда решение принято окончательно и нужно просто подтолкнуть главгероев друг к другу… Так что имейте в виду. Парней нужно предоставить самим себе и просто не мешать в выходные. — Черт… а я надеялся, что нас позовут, — вздохнул Анжей, мягко целуя Ваню в шею. — Блядь… повернутые вы все, — сердито бросил Пашка и, развернувшись, направился к анонсированной свободной комнате. Душ бы принять. Но с этими психами… — О, милый, ты даже еще не представляешь — насколько, — почти пропел ему вслед Матей. — Хватит ребенка пугать, — Ваня вздохнул, развернулся в обнимающих его руках. — Все, мальчики, спать. Душ свободен, Павел! — Да я даже не начинал еще, — фыркнул Анж, но позволил увести себя в комнату. — Доброй ночи, малыш! Санада покачал головой и, подхватив Матея за руку, так же втащил его во вторую, бросив Павлу на пороге: — Не волнуйся, никакого марта. Спи себе сколько захочешь. Я замкнул кольцо над свободной кроватью. Выспишься в любом случае и на завтрак успеешь. — Он скрылся за дверью. Были слышны негромкие смешки, голоса, а потом все стихло. Пиздец… безликий стандартный блок. Стопка полотенец на одной из кроватей. Постельное. Какие-то вещи. Скорее всего принадлежащие парням. Учебники. Компьютер даже. В общем, даже переодеться есть во что. А потом приедет Генри. И о спокойствии можно будет позабыть. Он все-таки воспользовался советом Вани и принял душ. Усталость, впрочем, никуда не девалась, как и острое, почти болезненное желание понять: что же такое он нашел. И что произошло в библиотеке. Что такого они с Аяном видели. Вернувшись в комнату, он рухнул на постель, достал из складок шмоток страницу и принялся ее рассматривать. Старая, очень старая. Хрусткая. Пыльная наощупь. Шершавая. И буквы на ней. Непонятные. Вертятся, пляшут по поверхности, точно не желая складываться в слова. Как первый модуль. Вроде буквы типа знакомые, вроде даже какие-то слова есть. Но нифига не понятно. До головной боли с дикой жуткой тошнотой пополам. — Пиздец… — в десятый раз за вечер повторил Пашка, пряча страничку под подушку. — Что это ваще такое?.. Ответить на вопрос было некому. Оставалось только тяжело сглотнуть и прикрыть глаза. Надо заставить себя поспать. Иначе как он будет смотреть в глаза блистательному Гилрою?.. …снилось… всякое. Разное. Но отчего-то больше всех — удивительно молодой Генри. Здесь же, в филиале. Такой, каким был в том видении о прошлом. Синеглазый, как его называет Саша. Любопытно, они спали? С Генри? Если да, то… то Пашка завидовал Сашке со страшной силой. Так, капитально и по-черному. Пока он рос, с Генри они виделись нечасто. Лорд!!! приезжал нечасто. По всей видимости — не любил отца. И выбора матери не одобрял. Шутка ли, проебать собственный дар, родить ребенка от технолога, жить в глубокой жопе… Ну да, весь ее дар перешел Пашке. В принципе, не весь, конечно, потому что они с папой заделали еще и близнецов, и шансы на то, что у Лешки и Сержа проявится дар — были велики. Марк же тоже одаренный… Блядство! Марк. Конечно же Генри явится с Марком. Куда ж без старшенького… в семье не без урода. Папаня — корректор, Генри — корректор, Маркуся — и тот корректор. Один только Пашка — ни рыба, ни мясо. И все-таки… что Генри забыл здесь? Учился? Только нифига так по учебе в библиотеку не ходят. Украдкой. Как воришка. Ой, темнит что-то Синеглазый… Пашка смаковал прозвище. И оно ему нравилось. И чем дольше смаковал — тем больше нравилось. Красавчик лорд. Генри Гилрой. Мечта пубертата всего Мадридского филиала. Ну пиздец…