И.С.Т. - 2. Обратный отсчет

Дежа-вю. Это чертово дежа-вю. Айвен открыл глаза. Как ночью. Как… Разве ощущение сейчас было совсем другим. Он не чувствовал себя так, словно его переехал катком. И где-то в глубине теплились знакомым, родным теплом искры группы, ЕГО группы. Просто пожар дара Романа полыхал настолько сильно, что все остальное просто таяло на его фоне. Это болело. Кололо. Бесило. Заставляло ненавидеть ни в чем неповинного, в сущности, парня. — Анж… — собственный выдох показался то ли стоном, то ли всего лишь порывом ветра. — Анжей… Тот оказался рядом мгновенно. Он в общем-то и был рядом. Просто сейчас оказался в поле видимости. Бледное лицо, встрепанные волосы, обметанные сухие губы. Обеими ладонями он обнял лицо Вани и склонился ближе, кажется, чуть не плача. — Я здесь, что?.. Что?.. — Ты был там, — не вопрос, констатация факта. — Ты там был, — Айвен приподнялся, стиснул его запястья, глядя в глаза. — Ромка… он и я — связаны? Мне не показалось? Скажи, что мне показалось. — Нет, — просипел Анж. — Не показалось. — Он закусил губу, отводя взгляд. — Там вообще много кто был. Это видели все кураторы. И думаю, нас позовут. — Он мог это… разорвать, — Айвен посмотрел на собственное запястье так, словно мог видеть эту невидимую нить-цепь. — Мог, — так же хрипло выдохнул Анж. — Откуда в нем это?.. В дверь поскреблись. Потом еще раз, достаточно для того, чтоб в случае обнаженки участники сцены получили шанс хотя бы укрыться. Но все было чинно-благородно, и Карим, сунувшийся в блок, негромко сообщил: — Вас ждут. Ректор, Гилрой… — Да, и остальные, — каркнул пан Михновский. — И возьмите Матея. — Сейчас, — Айвен наградил Карима тяжелым взглядом и неуклюже поднялся. — Ромка… у них? И я не знаю, дома ли Тей. Мы проснулись сами не так давно. — Был, — коротко кивнул секретарь. — И Бехерович. И еще Санаду захватите с собой? — Большой страшный разговор? — Анжей смотрел на него так, будто Карим отпинал его любимого кота. — Вы же понимаете, что это неизбежно, да? — Подозреваю, что это даже нужно, — Айвен вздохнул, поймал взгляд Карима и вдруг вспомнил, что собирался спросить у него еще с начала года. — Каримчик, а ты никак ректора на его оператора променял, м? — А я, Ванечка, — в тон ему откликнулся секретарь, лучезарно улыбаясь. — В активном поиске. Не будь ты таким занятым, решился бы на эксперимент творческий. — Весь прошлый год ты сох по Айсбергу, а сейчас вдруг в активном поиске? Не смеши мои подковы, — перебрасываясь колкостями, Айвен умудрился одеться и даже пригладить волосы. — Все, вали, милый. А то я решу, что твоя идея с экспериментом вполне себе ничего. Только тебе результат вряд ли понравится. Нежностей, знаешь ли, не люблю. А ты у нас мальчик трепетный. — Ой, Ваня, твое доверие слухам однажды тебя подведет, — фыркнул Карим, но все-таки вышел, деликатно прикрыв за собой дверь. — Я, конечно, тоже много чего слушал, но мне кажется, что ни Викинг, ни Натан тут вообще рядом не валялись. — Зато он наконец свалил, — Айвен пожал плечами, заметно скучнея. — Тей дома? И Сан? И завтрак, я так понимаю, мы пропустим. — Я не знаю, — растерянно ответил поляк, потом закрыл глаза, сосредоточился и позвал. Как привык позвал, представляя перед мысленным взглядом образы любимых парней. Было странно. Будто эхо разнеслось. Да, им же вроде как запретили шататься по планарам. Но когда это их останавливало? — Вчера Тей был в сильном раздрае, — Айвен нахмурился, наконец полностью вспоминая все, что произошло. И эту почти-истерику по-настоящему испуганного Матея — тоже. — Надеюсь, Санаде удалось его успокоить. Никогда не видел его в таком состоянии. Или… Ромка и до него добрался? — Если зовут всех, выходит, что так, — Анж подхватился на ноги. — Может в столовке? Если почти все кураторы собрались по нашу душу, то занятия отменили или перенесли, так и так заняться нечем. — Нет, они дома, — Айвен вышел следом, кинул взгляд на вешалку. Шарфы-пуховики-шапки — все на месте. Айвен покусал губы, а потом решительно открыл дверь в комнату парней. Постоял на пороге, привыкая к полумраку, а потом проскользнул внутрь. Присел на край сдвинутых кроватей и, склонившись к Санаде, мягко коснулся губами губ. — Любимый… надо просыпаться, мой принц. Тот проснулся не сразу. Открыл глаза, прищурившись, а потом углубил поцелуй, отвечая чуть с ленцой, сонно, расслаблено. — Мне приснился плохой сон… но ты здесь, значит не все так плохо, как может показаться… — Все живы, — Айвен улыбнулся, невесомо лаская его лицо. — Но нам всем предстоит разбор полетов. И разговор со взрослыми. И прямо сейчас. Приходил Карим с вызовом. Так что… разбудишь Тея? Вчера он меня почти напугал. — Прямо сейчас видеть кураторов — это последнее, чего я хочу, — шепнул Кот. — Но выбора нам не оставили, так ведь? — Проблемы не закончились, — Айвен покачал головой, пригладил его прядки. — Боюсь, они только начинаются. И, Сан… Ты чувствуешь Тея? Хорошо чувствуешь? — Чувствую, — вздохнул тот и нахмурился. — Но немного слабее, как если бы… если бы делил его. Первый раз я почувствовал такое, когда Тей запечатлился на Анжа… что происходит? — он быстро обернулся, с трепетом глядя на Матея. — Если коротко, то Рома «потянул» меня. Запечатлел на себя. И вытянул сегодня утром, когда оказался на планаре, и попытался разорвать связь. Я не уверен, но мне показалось, что Тея я тоже там почувствовал. Словно он был со мной в связке. Я, Тей, Рома. — Этого не может быть, — голос японца точно помертвел. Будто из него кто разом вытянул все эмоции. — Это невозможно просто. Так не бывает. Наш оракул Анж… у оператора не может быть двух оракулов! И Тей, он не может, зачем? Ками-сама… у Романа же рядом Чед! — Чед был якорем Тимура, — Айвен развел руками. — На самом деле я не знаю, Сан. Мы можем только предполагать. Возможно, это из-за моей связи с вами. Возможно, это не такие якоря, как мы привыкли. Я правда не знаю. Как и того, что со всем этим теперь делать. Зато понятно, почему Тей так испугался. И… тут не только два оракула у одного оператора. Тут еще и два оператора у одного оракула, — он с силой потер лицо ладонями. — Черт ногу сломит и то не разберется. Страх в глазах. Видно было, как Сан глубоко и размеренно дышит, пытаясь угомонить панику. Он вытянулся на постели рядом с Матеем, уткнувшись носом ему в шею. — Мы сейчас… пять минут, ладно? Пусть кураторы подождут. — Мы подождем в гостиной. Не хочется являться туда без вас, — Айвен покачал головой и вышел, прикрыв за собой дверь. Какое-то время Санада просто лежал, зажмурившись, а потом тихонько тронул губами теплую, чуть шершавую от щетинок скулу. — Почему ты мне сразу не сказал? — Что именно? — еле слышно выдохнул Матей, так и не открыв глаза. — Я не оператор и не оракул. Я никогда не был с Ромой. Вчера я чувствовал, как вас выдирает из меня, я сказал об этом. И до сих пор не понимаю, что происходит сейчас. Ты во мне, я знаю. Я тебя слышу. Все остальное — как заноза. Или комар. Я… не знаю, Сан. Я просто не понимаю, любимый. И не хочу верить Ване. — Вот только не верить ему нет причин, — Кот на мгновение выпустил когти, а потом накрыл его губы своими. — Идем. Нам все равно надо пойти и попытаться отыскать выход. Но ты все равно мой. Мне все равно почему и как. Ты мой. И если потребуется, я закольцую тебя. Насовсем. — Какие суровые нам с Ваней достались парни, — Матей не очень весело рассмеялся, продляя поцелуй. — Но мне определенно нравится. Потому что я не хочу никого другого, кроме вас. Никого, кроме тебя, — он на миг с силой прижал к себе Санаду и встал, поспешно одеваясь. — Надеюсь только, что Анж не прибьет Ромку. — Не дадут, — Санада дернул уголком губ и тряхнул головой, точно отгоняя странное наваждение. Одевался он быстро. Стянул волосы в хвост, влез в ботинки, нацепил на лицо маску своей японской бесстрастности. И снова был спокойным и уверенным в себе Котом. — Он же преподавательское сокровище. И уникум покруче нас. А рисковать тобой и Анжем я не могу. Я не уверен, что он не сумеет убрать временной блок. — Сан, он всего лишь мальчишка-первогодка. Он даже не гений, его возможности — это интуиция и сила дара, — Матей покачал головой и вышел в гостиную, к ожидающим их парням. — Привет, Анжей, — подошел, коротко коснулся губами губ. — Отвратительно выглядишь. — Я тоже тебя люблю, — буркнул поляк, натягивая до пальцев рукава свитера, выходя из блока, а спустя минуту — из корпуса. Он нервничал, это было ясно как божий день. — Я ненавижу весь этот метафизический пиздец… боже, это я виноват. Мне так хотелось, чтоб мы стали сильнее, чтоб наши таланты выросли, что позволил случиться этому. Я же сам эту ситуацию описывал! — Вряд ли ты имел в виду именно такую… ситуацию, — прежде чем выйти следом Айвен деловито осмотрел парней, поправил шарф Анжея, капюшон на Санаде. — И я вовсе не уверен, что мы с Ромой сможем взаимодействовать как группа. Здесь что-то другое. И я все еще не понимаю, как и зачем он это сделал. — Вопрос «как» лично меня не интересует совсем. А вот «зачем»… — Матей засунул руки в карманы поглубже и опустил голову, изучая снег под ногами. — И почему я. Почему не Анж, с которым он спал. — Я не знаю, — Анжей задыхался от распиравших его эмоций. Он привык к ответственности. И привык отвечать за все принятые им решения. Но сейчас он чувствовал себя беспомощным как слепой кутенок. Паническая атака. Гребаная паническая атака. Дыши, Михновский, дыши! — Тише, — Айвен притянул его к себе, обнял с силой, наплевав на возможных свидетелей. — Дыши, мой хороший, дыши. Вместе со мной дыши. Ты ни в чем не виноват. Слышишь меня, ни в чем. — Все это совпадение и ничего больше. Ну и шутки чертовых планаров, — Матей обнял обоих за плечи, закрывая собой. — Все хорошо, любимый, мы во всем разберемся. Мы вместе, никто никогда нас не разобьет. — Все нормально, — едва слышно прошелестел Санада. Маленький снежный вихрь вокруг них. И снежинки движутся хаотично, в разные стороны. Снова игры со временем. Он просто тянул для них секунды, складывая их в маленькие вечности. Просто чтоб дать время. Просто чтоб успокоить. — Все хорошо, Анж… — Простите, простите меня!.. — только и мог шептать тот, силясь не заорать в голос. — За что? — Айвен поглаживал его по волосам, как никогда чувствуя общность, чувствуя ГРУППУ. Пусть не так, как раньше, не так ярко, но все также сильно. — Тогда мы все виноваты. Не надо, ангел мой. Какое-то время они так и стояли. Все четверо, под редкими изумленными взглядами праздношатающихся. Выдох, еще выдох, еще. Пока не перестала биться истерика, эхом отзываясь, дробясь, затихая понемногу, пока не выплеснулись на бледные щеки горячими горькими каплями. Маленький снежный вихрь вокруг так же стих. Санада аккуратно раздвинул в стороны Айвена и Тея, взял Анжа за руку и повел за собой. — Нам правда пора. Все хорошо. Все уже хорошо… мы же вместе. — На секунду, — Айвен притормозил уже у самой двери в кабинет. Разговор предстоял сложный, но нужно было прояснить одну деталь. — Нам нужно договориться сейчас. Мы скажем им о… нашем предложении о связке? Это может помочь? — Вряд ли это поможет, — покачал головой Анжей. — Но мне скорее всего придется объясняться о вероятностях. Меня не погладят по голове за это. Но есть шанс, что никого не накажут хотя бы. — Не думаю, что сейчас будет кого-то интересовать подобное. Это потом… будут разбираться, — Матей хмуро смотрел на дверь. — Тогда молчим, пока прямо не спросят, — подытожил Айвен, разделся и, открыв дверь, первым шагнул внутрь. — Доброго утра. — Доброго, — первым отозвался Арестов. Хотя, судя по его виду, для него оно точно не было особо добрым. — Входите, господа, располагайтесь, беседа будет долгой. — А в ногах правды нет, — пробурчал себе под нос Айвен, устраиваясь на стуле и следя за тем, как рассаживаются остальные. — Да, действительно, — усмехнулся Лемешев. окидывая взглядом вновь прибывших. — Вы выглядите несколько усталыми, господа, — заметил Линдстрем. — Показывались медикам? Вчера, как говорил Александр Владимирович, прилетело всем. — Вы нас ведь не поэтому пригласили, — возразил Санада. — Вас больше интересует то, чувствуем ли мы связь с Романом Силиверстовым. — И как, чувствуете? — Гилрой даже не шевельнулся с того момента как они вошли. Он просто сидел на своем кресле, глядя на них чуть сузившимися глазами. — Вы тоже были на планаре, мистер Гилрой, — Айвен кинул на него тяжелый взгляд. Пока они шли сюда, страх и злость улеглись, но сейчас он чувствовал, как разворачивается новый виток этой странной истерики из паники, страха и ярости. — Думается, вы должны знать об этом больше нас. — Был. Видел. Но я могу интерпретировать это неправильно, — Гилрой даже не обратил внимание на его тон. — Поэтому мне нужны ваши ощущения и ваши мысли. — Я связан с Романом. Утром он почти силком вытянул меня на планар, но я так и не понял зачем, — Айвен поджал губы. — Затем, что эта связь также напрягает его, как и вас, — Арестов откинулся на спинку своего кресла. — Полагаю, вашу связь он чувствует совсем по-другому. Вы для него — клетка, господа. И мы хотим понять какого рода. Понять ваше взаимодействие. — Речь только обо мне? — Своими собратьями по несчастью можете называть Матея, а также Аяна. — Аяна? — одними губами спросил Матей. — Но тот зациклен на Яго… Фрейе. Если Роман мог притянуть заякоренных, какого черта он связал меня? — Потому что с мистером Шенноном у него еще меньше общего, чем у вас? — Гилрой улыбнулся одними глазами. — Как вы ощущаете эту связь? — Подозреваю, что не так сильно, как Ваня, но я ее чувствую. Я чувствовал его вчера. И сейчас он приглушает остальных членов моей группы. — И нам очень хочется вернуть все, как было. Думаю, сам Роман тоже был бы не против, — Айвен смотрел на старших с вызовом. — Он чуть не разорвал нашу с Ваней связь, — негромко обронил Анжей, не глядя ни на кого из кураторов. — С вами, пан Михновский, у нас будет совершенно отдельный разговор, — в голосе Викинга не было ни намека на тепло. Или участие. Или вообще на какую-то человеческую эмоцию. — Мне всегда казалось, что у вас благоразумия побольше чем во всем третьем курсе вместе взятом. Я ошибся. — Линдстрем почти избивал его словами, и это пугало. — Речь не обо мне, речь о том, что Роман мог это сделать, — упрямо продолжил поляк. — И в том числе о том, что вы предприняли, чтобы этого не произошло, — резко бросил ректор. — Он каким-то образом связал часть моей группы с собой!!! — сорвался Анжей, подрываясь на ноги и яростно сверкая глазами на норга. — Мне казалось, вам всегда хотелось прыгнуть выше головы! — Гейр, это сейчас к делу не относится, — попытался вступиться Александр. — Относится, Саша, — голос норга буквально гнул, вынуждал повиноваться. И Лемешев умолк, поджав губы. — Считаешь, что если бы не… Анжей, то Роме бы в голову это не пришло? — Деймос, в отличие от ректора, не выглядел ледяной глыбой, но тепла в его глазах все же было меньше, чем обычно. — Роме в голову это и не пришло, — до сих пор молчавший оператор ректора, Натан, выдвинулся из тени, в которой прятался все это время. — И, по правде говоря, я не уверен, что это работа его дара, а не планаров. Да, Марек, не надо смотреть на меня, как на сумасшедшего. Единственное, что я вынес из всего со мной произошедшего — так это то, что мы ни черта не знаем о том мире, в котором живем. И что у него могут быть свои собственные планы. Вмешательство Егорова не могло настолько сильно покорежить Романа, чтобы его дар теперь выкидывал такие фокусы. Да, он очень силен, но он не существует сам по себе. Не Егоров привел сюда его Истинного. И не Егоров собрал под одной крышей парней, способных заменить целую армию. — Истинного? — глаза Матея полыхнули, но взрослые его даже не услышали. — Хочешь сказать, что если попытаемся разорвать эту… странную связку, то можем сделать только хуже? — Гилрой вскинул бровь. — Что пока его контролируют эти связи, мы можем особо не беспокоиться за целостность планаров? — Зато можем беспокоиться о том, что может совершить «эта связка», если научится взаимодействовать, — Арестов поджал губы и повернулся к Натану. — Откуда вдруг такие выводы? — Чистая логика, Марек, — тот очаровательно улыбнулся. — Если бы Роман имел выбор, то ближе всех к нему кроме Айвена был Анжей, но его он не потянул. И я уверен, что если бы Роман захотел получить Ширинского, никакое запечатление его бы не спасло, а ведь какое-то время они с Ромой отлично взаимодействовали. Господин Кунициму — гений, но в Аяне больше жесткой стихийности, он не видит границ и не ведает полумер. Поэтому отлично сгодится как последний рубеж. Выбор Романа нелогичен в смысле комфортного действия его дара. Зато если бы я решил создать для него клетку или тюрьму, то мой выбор тюремщиков был бы таким же. Разве что корректора бы добавил. Для полной картины. — Должна быть причина, по которой это происходит, — Лемешев покинул облюбованный подоконник и, обойдя ректорский стол, красиво опустился на диван. Тот самый, в стиле «Честерфилд», который в свое время так понравился Симе. — Мы ее не видим, но она есть. Если я какие выводы и сделал из своих вояжей по филиалам, так это то, что у всего есть скрытая причина. Егоров изувечил дар Ромки, но парень все равно не чудовище. Есть что-то еще. Рискну предположить, Синеглазый, что появление здесь твоего м-м-м… протеже не такая уж случайная случайность. Появление Паши здесь, то, как он столкнулся с Аяном, как завяз… можешь считать меня параноиком, но я думаю, нет, я уверен, что здесь все куда серьезнее и глубже. — Моему протеже всего лишь не понравилась идея запечатления, — Гилрой посмотрел на него странно тяжело. — Мы не знаем, что происходит и почему. Совет не давал никаких указаний, и нам еще предстоит объяснять, что у нас здесь произошло, потому что такие возмущения не проходят даром. Гораздо важнее понять, что делать сейчас. Попытаться разорвать эту связку или оставить как есть с большой вероятностью, что наши любимые студенты попытаются разорвать ее сами. При чем, Роман будет в первых рядах. И я вовсе не уверен, что у него не получится. Но последствий, боюсь, не предскажет даже Гейр. — Последствия себя ждать не заставят, потому что пан Михновский уничтожил ВСЕ вероятности развития собственной жизни, кроме одной. Сознательно и недрогнувшей рукой, в попытке защитить связь с оператором, — и снова ни грана эмоций. Вот так работает Агейр Линдстрем. — Разрыв связи для него теперь грозит одним: безвременной кончиной. Но пока что меня положительно радует отсутствие статического узла. — Ебать… — выдохнул Лемешев. — Кисама… — эхом откликнулся Санада, вскакивая на ноги. Он буравил взглядом побелевшего поляка, открывал и закрывал рот, не в силах выдавить ни звука больше. — Ну зашибись, — Александр потер дрожащими руками лицо. От показной грации не осталось и следа. Гилрой выругался на чистейшем русском. Аккуратно, медленно опустил руки и прижал ладони к столу. Вскинул на Анжея тяжелый взгляд и покачал головой. — Думаю, вы даже не представляете, насколько вам повезло, пан Михновский. Повезло, что этот юный оракул-уникум не в восторге от этой связи, и что они с Симеоном не додумались из своего первого раза создать Узел. — Генри?.. — Арестов вскинулся, уже поняв, к чему клонит Гилрой. — Даже не думай. Но тот только мотнул головой. — Деймос? — он повернулся к Греку с явным вопросом в глазах. — Сутки еще не прошли, — одними губами произнес тот, бледнея. — Ты рехнулся! — Арестов вскочил с места. — Если ты вернешь Анжею вероятности, то он не сможет защитить свою связь с Айвеном! — Рома притянул Айвена, и ему было все равно, что у того уже есть оракул, — Генри смотрел только на Деймоса. — Для этой связи ничего не изменится. — Ничего, кроме того, что она станет сильнее, — Натан встал и подошел к окну. — Настолько, что Рома не сможет ее разорвать. И мы — тоже. — Хочешь позволить образоваться Узлу? — Генри сверкнул глазами. — Хочешь поставить Анжея под удар?! — Которого может и не быть, — возразил Арестов. — Для Анжея есть только одна вероятность. Это значит, что в вероятностях всех остальных, связанных с ним, автоматически становятся в приоритет те, что связаны с ним. Больше не будет выбора. Никакого. Ни для кого, — слова Натана словно падали в пустоту. — Его вероятность — и есть Узел сам по себе. Пока еще не статичный, но Узел. — Какая… шикарная ловушка… — выдохнул еле слышно Матей, оседая на стуле. — Одна жизнь, да, Анжей? — наконец, сумел выдавить из себя Санада. — Да я первый откачу время для того, чтоб этого не случилось! — Кунимицу-сан, подожди, — покачал головой Лемешев. — Мы здесь для того, чтобы решить, что нам делать. А спонтанные порывистые решения, как ты понимаешь, до добра не доводят. Так что не надо. Не горячись. — Если разорвать связь — Анжей погибнет. За ним потянется Айвен. И выгорит. Дальше в цепочке — Матей. Следующий — я. Юный оракул-гений натворил уже куда больше, чем натворили мы. И всегда, все неприятности, которые происходят, почему-то происходят в прямой или косвенной зависимости от этого самого гения! Что в нем такого? Что значит быть Истинным? — Он не гений, — сухо заметил Арестов. — Если бы он был инициирован правильно, не случилось бы ничего этого. Просто очень сильный дар и только. И он совершенно точно не виноват в том, что с ним сделали. — Надо же, теперь ты его защищаешь, — хмыкнул Деймос, качая головой. — Сан задал вопрос, — еще более сухо «напомнил» Матей. — И, по правде говоря, меня это тоже очень интересует. — Истинные пары — это одна из легенд Сообщества, господа, — Гилрой улыбнулся почти… мило. — Задокументирован только один случай за все время, хотя многие считают, что таких гораздо больше. И было бы еще больше, если бы мы вовремя находили всех потенциальных технологов, а не так, как получилось с Аяном. Я не читал и не слышал об Истинных среди кого-то, кроме оракулов и операторов, так что, вероятно, именно среди них и могут проявляться истинные. Считайте это, как две половинки одного дара. Которые при запечатлении и создании связи соединяются в один. Грубо говоря, это весьма расширенная версия обычной. Возможность осознанного создания Узла — одна из возможностей. Изменение будущего даже уже на выбранной вероятности. Как самое очевидное. — Говоря проще, мы еще и близко не подошли к глобальному пиздецу, который в перспективе может быть круче м-м-м… Везувия, Хиросимы или Чернобыля, — припечатал Лемешев. — Рискну предположить, или правильнее сказать, пофантазировать на тему… Технологи всегда считали планар живым существом. С собственным разумом. Есть теории, Гейр, не перебивай меня пожалуйста, и Синеглазый, я знаю ты это не особо одобряешь… Так вот. Планар обладает сознанием. И создает стыки, узлы и вероятности именно таким образом, чтоб не позволить нам м-м-м… накосячить со своей, планарной, точки зрения. Создание истинной запечатленной связки именно в таком формате, с контролем оракула другими — один из способов привести в нашу реальность инструмент, способный корректировать то, что не в силах технологов изменять, но задействовать который еще рано. То есть, развязывать руки Роме сейчас — нельзя. Но запечатлить с его оператором было необходимо для того, чтоб выровнять и синхронизировать дар обоих. Потому — Планар при окончательном запечатлении подвязал к Роме вас. Это только гипотеза, но вполне рабочая. — Не запечатление их сейчас грозило нам катастрофой гораздо большей, чем случилось вчера, — выдал после недолгого молчания Натан. — В целом я согласен с тобой, Саша. Такое вполне может быть. По крайней мере, это логично. — Но нам от этого не легче, — Арестов тоже встал. — И самим парням об этом говорить нельзя. — Пусть лучше Ромка мучается от осознания, что он то ли в клетке, то ли снова чудовище? — Айвену внезапно Ромку стало по-настоящему жаль. — Будет лучше, если на него наложить ответственность непонятно за что? — хмуро отозвался Арестов, и Айвен поджал губы. — Это только предположение. Все это, — Матей развел руками. — А в реальности я связан с парнем, из-за которого почти не чувствую свою группу. И мне это очень не нравится. И еще больше мне не нравится, что один из моих… любимых парней стоит на самой грани. — Вы же понимаете, что если мы вернем пану Михновскому возможность выбора, то влияние Романа на вас будет гораздо сильнее? — Генри смотрел на них всех. — И что если мы это сделаем, разорвать вашу с ним связь без жертв будет невозможно. — Если вы попытаетесь откатить ситуацию, даю слово, так просто вы этого не сделаете, — нарушил молчание Анжей. Поднимался он медленно. Как-то непривычно-неловко. И все его движения были какими-то ломкими, заторможенными и совершенно ему не свойственными. — Да, я не истинно запечатленный, но я достаточно умею пользоваться тем, что у меня есть. — Сядь, — резко рубанул Линдстрем. — Мне не нужны твои сопли. И твои образцово-показательные истеричные угрозы. Я уже говорил и меня достало повторять снова и снова. Я отвечаю за студентов. За их безопасность, жизнь и здоровье. Я уже не раз шел на нарушения, чтоб прикрыть детей. Ты не был исключением. Как и твоя группа. Я был против разрыва вас, даже несмотря на то, что вы были потенциальной угрозой сообществу. Так что сядь и закрой рот, Анжей. Никто из присутствующих не собирается делать ничего такого, что уничтожило бы вашу группу. Точка. И чтоб я больше такого не слышал. — Пан Михновский, — Генри поморщился от резкой отповеди ректора, — вы готовы принести в жертву свою жизнь и жизнь всей вашей группы ради возможности чувствовать ее так же, как и сейчас? Откат не разорвет вас, просто ослабит связь. А если оставить все, как есть — рано или поздно Рома попытается избавиться от своих… цепей. При его возможностях никто не гарантирует, что ваша связь, а, следовательно, жизнь и ваша и ваших… мальчиков будет в безопасности. Вероятности путаются, не дают рассмотреть будущее даже сейчас, и не мне вам говорить, что это не означает ничего хорошего. Ни для кого. — Чего вы от МЕНЯ хотите?! Чтоб я взял на себя ответственность? Я ее уже взял, когда нахуй послал все свои вероятности ради того, чтоб сохранить связь. Я не хочу больше ничего менять. Я чувствую парней. Парни чувствуют меня. Не так ярко как раньше, но мы группа. Все еще. Так чего вы хотите? Что вам нужно?! Сейчас все в безопасности. Я сам подойду к Ромке и попрошу его не рвать связь. Пока что. Потому что, блядь, Планар, сука, так решил!!! Лемешев в три шага разорвал расстояние между ним и Анжеем и, замахнувшись, выдал звонкую болезненную пощечину, прекращая истерику поляка. Порывисто обнял его за плечи. Воздух вокруг них сгустился, точно предупреждая, чтоб никто больше не касался, не пытался даже. И таким же темным и угрожающим стал и его взгляд. — Мы не станем ничего откатывать. Не станем ничего менять, — тихо обронил Линдстрем. — Ты хорошо представляешь себе последствия, Гейр? — вкрадчиво, но очень опасно спросил Гилрой. — Анжей на многое пошел ради своей группы, но это не выход. У нас тут вообще целая «вилка». — А нас кто-нибудь спросит? — хмуро поинтересовался Матей. — Чего хотим мы? — Чувствовать себя тем, ради кого принесли себя в жертву — не самая лучшая перспектива, да, мистер Коста? — Арестов посмотрел на него из-за плеча. — Я просто не хочу ни для Анжа, ни для нас такой судьбы. Я не хочу, чтобы он зависел от чьего-то настроения. Я просто хочу вернуть все к тому, что было. — Генри, — негромко позвал Гилроя Деймос. — Я могу попытаться… — он замолчал, но Гилрой сам подался к нему. — Договаривай. — Можно создать вероятностно-хронологическое кольцо. Откатить эту ночь если не полностью, то хотя бы часть. Если Гейр и Натан мне помогут, мы можем попытаться, не трогая связи с Романом, изменить условия только для Анжея. — Давай попроще, Дейм. Для особо умных, — Марек нахмурился, и грек улыбнулся. — Прости. Вечно забываю, как ты нас, хроников, не любишь. Если проще, то мы можем вернуться в прошлое, и сделать то, что сделал Анжей — защитить связь их группы, но так, чтобы не мешать Роману, но и не задействовать самого Анжея. Грубо говоря, все останется так же, как сейчас, за исключением вероятностей самого пана Михновского. Они снова будут. — Ты представляешь, о чем говоришь, Дейм? Никто никогда не делал ничего подобного, — Натан развернулся к нему лицом. — Всегда все случается в первый раз, — огрызнулся Деймос. — Оставлять все, как есть — тоже нельзя. Это тот самый случай, когда любой наш выбор приведет к концу так или иначе. Я всего лишь пытаюсь исправить хоть что-то. — Нам… снова придется все это пережить? — казалось, голосом Матея говорит призрак. — Нет, — Дейм поджал губы. — Для вас не изменится ничего. В том числе и время. Вы останетесь в своем «здесь и сейчас». Только Анжей и Айвен. — Надеюсь, ты в курсе временных парадоксов, — Генри почти спрашивал. — В курсе, — Амфимиади фыркнул. — Но если сделать все тонко, то фактически ничего не изменится. Просто у наших мальчиков появится шанс на нормальную жизнь, без оглядок на то, как любое их действие отзовется для пана Михновского. Но я не оператор и не оракул. Я могу создать кольцо, смогу найти ту секунду, которая нам нужна. Все остальное — вне моей… юрисдикции. — Почему бы всем просто не оставить меня в покое? — судорожно выдохнул Анжей. — Просто оставьте и все. Я сам могу минимизировать влияние и риски. И сделать так, чтоб никого не потянуть за собой если со мной что-то случится… — Это эгоизм, милый мой Сказочник. Да, ты умница и большой талант, но это неправильный выход, — едва слышно шепнул ему на ухо Александр. — Пафосно загнуться или превратиться в овощ ты успеешь всегда. Драма никому не нужна, включая тебя самого. Это сейчас тебе хочется красиво самоубиться. А ты попробуй при подобных исходных данных уцелеть. И вытянуть группу. И вырасти на три головы. Это цель, Анжей. Это, а не глупое самопожертвование. — На это ведь нужно время? — перевел на Амфимиади внимательный тяжелый взгляд Санада. — И если я все верно понимаю, то времени уже нет. — Сутки, — ответит тот. — Все, на что можно воздействовать, укладывается в сутки. В принципе, сейчас полдень, у нас есть где-то часов двенадцать. Я бы рискнул откатить эту ночь совсем и развести парней, пока не будет готов Абсолют, но рисковать настолько сильно я не готов. — И даже не думай на эту тему, Дейм, — Генри вскинул на него предупреждающий взгляд. — В Абсолюте возможность создать эту связку будет стремиться к нулю. А мне не хочется спорить с тонким миром в этом вопросе. — Тогда давайте соберемся и будем готовиться, — Александр поднял взгляд на ректора. — Ты ведь сделаешь это, Гейр? Если кто в этой комнате и способен на такое, то только ты. — Это очень в твоем стиле, Саша, выкручивать руки. Полагаю, этому ты научился уже после того, как нашу группу разорвали. — Я не стану по этому поводу ничего комментировать, Гейр, — достаточно жестко ответил Лемешев. — Просто сделай это. — Натан? — норг не обернулся даже. Просто спросил. Именем спросил, будто ожидая на самом деле возражений. Или сопротивлений. — Как всегда — вся работа досталась мне, — фыркнул тот и тут же снова стал серьезным. — Ситуация не критическая, но другого выхода из нее я тоже не вижу. Но не могу гарантировать результат. Если такой ответ вас устроит… — он развел руками. — Я бы рискнул попросить содействия, скажем так… заинтересованной стороны, — Деймос перевел взгляд на Санаду. — Это опасно? — вместо японца тут же встрял Матей. — Я не знаю, — Деймос покачал головой. — Мы действительно никогда не делали ничего подобного, хотя по факту это мало отличается от обычного воздействия. — Мы просто сделаем это, — Линдстрем пожал плечами, а потом устало прикрыл глаза. — Господа, все свободны. Настоятельно прошу никого не покидать блок начиная с пяти часов вечера. На планары не лезть, ничего не делать. Лучше всего — спать. — Я сделаю все что будет необходимо, — вздохнул Кот. — Если действительно способен помочь. — Очаровательно, — вполне в духе коммандера Спока прокомментировал Матей и, взяв Санаду за руку, потянул за собой к выходу. — Интересно, переводиться уже поздно? — Не думаю. Но надо поставить на голосование, — деловито ответил Айвен, как только за ними закрылась дверь. — Нас не отпустят, — Матей покачал головой. — В кафе? Айвен неуверенно покосился на Анжа. — Мелкие будут там, скорее всего. Если пообещаете не сворачивать им шею. — Я не стану никому из них вредить. Учитывая тот факт, что ты и Матей связаны с Ромой, сворачивать ему шею очень неосмотрительно, просто потому что неизвестно как поведет себя связь в этом случае, — негромко заметил Санада, подхватил Анжея за руку и потянул за собой, по направлению к кафе. — Можно подумать, он сам этого захотел, — так же тихо произнес поляк. — Это планары. Что-то предугадать нереально. Так что нет, я не виню Ромку. Скорее себя. — Можно подумать, понимание этого уменьшает желание его прибить, — проворчал Матей им вслед. Покосился на Айвена и негромко произнес: — Тебе досталось больше всех, похоже. — Он тянул меня уже тогда, когда они чуть не переспали. Мне пришлось… помочь ему, — хмуро ответил тот. — Так что я бы в любом случае попал. Надо же, как я угадал, они и правда здесь, — выдохнул он, переступив порог кафе и без труда находя парочку, фактически забившуюся в угол. Судя по «мертвой зоне» вокруг них из пустых столиков, остальные не рисковали подколоть или пошутить. Может, это и к лучшему. Пару мгновений Анж стоял посреди зала, задумчиво глядя на нахохлившуюся парочку, а потом уже куда решительней шагнул вперед, пересек пустующее пространство и присел за столик Ромки и Симы. — Я не злюсь. Я зверски расстроен, — сообщил он, глядя на набычившегося Бехеровича. — Я не собираюсь бить морды и устраивать разборки. Так что успокойтесь. Случилась ерунда, нам придется с ней разбираться, но я не… — он вздохнул, точно собираясь с силами. — Я правда не в претензии. Просто хочу попросить, чтоб ты не пытался рвать связи, Рома. Пока что не пытался. Ты можешь убить всех нас. — Они меня… душат, — Рома не смотрел на него. Он вообще не поднимал взгляда от своей чашки. И был слишком спокоен. Словно его внутренняя истерика достигла своего пика. Или он уже успел проораться или поколотить боксерскую грушу. — Но я понял. Я снова все испортил. Айвен поджал губы, подошел к нему со спины и неожиданно обнял за шею и плечи. Сильно, горячо. Рома испугано дернулся и затих почти сразу, с силой зажмуриваясь. Еле слышное «Прости» прозвучало скорее стоном, чем выдохом. — Так получилось, Ромка, — по-русски заговорил Айвен. — Просто так получилось. И нам нужно это пережить. Потерпи. Еще немного. Все уладится. Рома кивнул, стиснул держащие его руки и вдруг обмяк, утыкаясь лицом в его рукав. — Как скажешь, папочка, — его голос был надсадным, хриплым, словно он очень долго кричал. Рома даже попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривая. Но хоть глаза открыл. Правда, смотреть на Анжея он все равно не мог. — Мне тоже больно, Рома, — русский Анжея был неуверенным, с тягучим акцентом. Он протянул руку, накрыл ромкины пальцы и с силой их сжал, будто боль могла отрезвить обоих. — И Сану больно. Но у нас это есть. Так что успокойся. — Ну, блин, класс, — выдохнул сидящий рядом Сима. — От просто рррраз, и попустился. — Именно, Сима-кун, — тонко улыбнулся Санада, так же присевший за столик. — Другого выбора, и я имею в виду логичный, резонный и взвешенный выбор, не существует. — Ну почему же… — Матей придвинул стул от соседнего столика. — Доложить Совету, например. И в своем собственном Абсолюте Роман окажется почти сразу. До конца своих дней. А уж как использовать его… таланты, там придумают. Рома вздрогнул, вскинул на него испуганные глаза, но Айвен только сильнее его сжал. Поймал взгляд Матея и скривился. — Вот почему ты такой злой? — Ты знаешь, как я ненавижу принуждение. Любой контроль, — Матей вздохнул, пряча руки глубоко в карманах. — А это он и есть. — Думаешь, Ромке лучше? — Да знаю я, что не лучше. Я бы на его месте, наверное, свихнулся бы сразу, — Матей с тоской покосился на чашку с кофе. — За едой кто-нибудь пойдет? — Надеюсь, про Совет ты сейчас пошутил, — Айвен чмокнул Рому в макушку и отстранился. — Пошли уж, голодающий страдалец. Матей кивнул и покорно поднялся с только-только согретого его задницей стула. Когда они отошли, Рома покусал губы и чуть шевельнул рукой, которая еще была в плену пальцев Анжея. — Мне не нужно было делать этого. С самого начала не нужно было приходить к тебе и просить об этом. Сам бы как-нибудь справился. — Наивный мальчик. Вероятность того, что ты НЕ придешь была всего одна. Но она заканчивалась дракой с Симеоном и м-м-м… попаданием вас обоих к медикам, — усмехнулся Михновский. — Я б Ромку не отделал, — возмутился Сима. Похоже, перспектива заключения в Абсолют Ромки перепугала его не на шутку. — О, была еще вероятность, что ты пойдешь к Лемешеву. Очень мизерная. Я ее отмел сразу. Это было неизбежно. — Но такого финта все равно никто не ожидал, — Санада обвел кафе тяжелым взглядом. Большая часть студентов старалась их не замечать. И умнички. Не стоит. Не сейчас так точно. — Прекращай грузиться. Все. Лично я хочу есть. — У тебя след на щеке, — снова подал голос Сима. — У Лемешева свои методы убеждать, — легко пожал плечами Анж. — Я не в претензии. — Еще немного — и у меня от слова «вероятность» начнется аллергия. Словно за меня уже все решили. Зато теперь я знаю, как чувствуют себя те, кого загоняют, — выдохнул Рома. — Ты опять похож на девочку-эмо, — Матей принес поднос с несколькими порциями омлета и салата. Составил тарелки на стол и остановился на миг прежде, чем вернуться к раздаче, где Айвен завис, пытаясь выбрать. — Тебе досталось, но это не конец света. И мы, если ты еще не понял, готовы тебе помочь, — он подмигнул Симе и отошел. — Скажи это Фрею с Аяном, — в спину ему огрызнулся Рома. — И Марку заодно. И Чеду. И Тимуру. — Смотри на это с другой стороны, — возразил Санада. — Шеннон-кун наконец преодолел собственную границу. Первогодка, необученный еще совсем практическим навыкам сумел самостоятельно удержать блок. И восстановить его. — Выглядело стремно, — внезапно развеселился Анж. — Особенно когда он окна зарастил. — Со всеми случается, — рассмеялся Кот. — Матей тоже этим отличался. — Фрей получил раскачку, которая многим не снилась даже в самых мокрых снах. Что до Марка… Кажется в нашу постель он не попадет. — Думаю, что они вряд ли рады такому способу раскачки. И корпус потом восстанавливали заново, кстати. Лемешев, наверное. Или Грек, — Рома снова прикрыл глаза. Хотелось еще поныть, но Матей прав — он стал девочкой-эмо. Даже если у него есть для этого повод… все равно — ничего приятного. Только ныло внутри все равно. Не страхом. Просто виной. И давящим ощущением клетки, которое усиливалось, стоило только подумать о прошлой ночи и попытаться хоть глазком заглянуть на планар. — Мы подумали, и решили, что сегодняшнее утро, которое на самом деле уже день, достойно того, чтобы отпраздновать его наступление. Назло всем врагам, — Айвен грубо вклинился между Романом и устроившимся рядом Анжеем и поставил на стол поднос, заваленный сладостями, которые в их кафе делали довольно редко из-за обилия крема. Корзиночки, слоеные пирожные, бисквиты и даже порционный торт «Павлова» — Айвен явно не знал, что выбрать, поэтому взял все. — А чтобы кои-чьи задницы не слиплись, сначала закусим остреньким, — Матей отодвинул в сторону блюдо со сладостями, чтобы водрузить на стол что-то из явно мексиканской или испанской кухни. Стручки перца чили, по крайней мере, в овощно-мясном месиве проглядывали точно. — Едааа… — застонал Анж и, подхватив чистую тарелку и вилку, из принесенных парнями, принялся с упоением поглощать все подряд. Он перенервничал страшно и теперь организм и психика требовали немедленной компенсации. Куда только в тощего и с точки зрения классической бабушки тщедушного поляка влезало столько еды. — Не подавись только, — фыркнул Санада. — Итадакимас! Да не сидите вы как… статуи себе. Ешьте. День будет долгим и трудным. — Значит, будет продолжение? — напряженно спросил Сима. — Продолжение будет всегда. Стоит с этим смириться, расслабиться и получать удовольствие. — Идея о том, чтобы сдаться Совету мне нравится все больше, — вздохнул Рома. — И не надо на меня так смотреть. Хрен бы со мной, перетерплю, но из-за меня парни оказались в медпункте, да и всем остальным не сладко. — Вина — не самое лучшее чувство, Рома. Очень удобно для тех, кто захочет манипулировать тобой, — Айвен придвинул ему тарелку. — Ешь давай. Иначе все это будет зря. Любые… жертвы должны быть оправданы. Тогда в них будет толк. И смысл. — Как у тебя все просто. — Жизнь вообще простая штука. — Мне бы твой пофигизм. — Цинизм, малыш, особенно здоровый, еще никому не мешал. Рома поджал губы, а потом все-таки рискнул спросить: — Ты… вы чувствовали нас сегодня? С Симой, — от его щек прикуривать было можно. Айвен сморгнул, и расхохотался, когда до него дошло. — Я спал. Но да, сны мне снились очень даже… непристойные. А ты, Тей? — А мне досталось меньше, — тот вытер губы от сахарной пудры. — Я не бывший любовник и не оператор. Я просто Ромку чувствую, его присутствие. Вот здесь, — он на мгновение накрыл ладонью солнечное сплетение. — Мммнэээ… то есть всякий раз, когда нам это, приспичит, ну типа, в общем, вас приплющивать будет? — уткнувшись в свою тарелку, пробубнил Сима. — Суть очень близко, — нарочито томно протянул Анж. — Видишь ли, связь так и действует. Со временем многие учатся ее глушить, так что все бывает не настолько остро, что ли. — Но я к примеру, знаю, когда Анж занимается любовью, — не покраснев ни на секунду, продолжил Санада. — Очень интересное было ощущение, когда Тей и Ваня брали его вдвоем. А уж как это со стороны выглядело, ками-сама… потрясающее зрелище! — Боже, дайте мне это развидеть! — Сима пунцовел щеками, ушами и даже шею предательски залила краска. — Вы естественная группа, вам проще, — Рома тоже немного заалел щеками. — Но идея о том, чтобы приглушить хотя бы это — вполне себе. Пойдет в качестве цели. Потому что, — он скользнул взглядом по лицу Симы, — быть монахом я не собираюсь абсолютно точно. И третий в постели нам не нужен, прости, Ваня. — Не прощу, — роскошно улыбнулся тот. — Я мог бы многому вас научить. — Думаю, они и сами неплохо справятся, — ревниво протянул Матей. — А что? — мурлыкнул Анжей. — Посмотри на них, милый. Посмотри… только представь, как это может быть? Он очень отзывчивый, Тей. Такой чувствительный. Просто прелесть! — Эй! — Рома вскинулся, наградив его недовольным взглядом. — Подтверждаю, — Айвен ухмыльнулся. Склонился к Роме, погладил край выглядывающего из волос уха. — Очень и очень чувствительный. И отзывчивый. — Хм? — Матей сузил глаза, наблюдая за ними. — Предлагаешь присоединиться? — Лапы прочь от моего оракула! — неожиданно рявкнул Сима. Странный тембр голоса, совершенно ему не свойственный. Гулкий, низкий, почти рык. И сам Сима вдруг стал словно… больше. Старше. Ощутимее. Опаснее. — Ого, — Айвен, правда, похоже, нисколько не испугался. — А вот и наш оператор, на оракула которого покусились, проявился. Не волнуйся, Сима, у меня свой есть. — Ты бы отодвинулся. На всякий случай, — Матей потянул его в сторону. — Экстремальщик. Без глаза останешься. Рома удивленно моргнул, с каким-то отстраненным интересом проследил за Матеем и Айвеном, и обернулся к Симе. Закусил губу, коснулся запястья, невесомо погладил кожу. — Тише, Серафим. Он… стебется. Я с тобой, — подался вперед, легко касаясь губами уголка рта. — Стеб хорош в меру, — хмуро бросил Бехерович, раздраженно дернув плечом. Жест был бы нелепым, если б не буквально клубящееся вокруг Симы напряжение. И острое пугающее ощущение угрозы. — Растешь, малыш, — с улыбкой протянул Анжей. — Это хорошо. Это радует. Значит скоро будешь рвать всех. — Ты бы видел Романа всего-то пару месяцев назад, — почти мурлыкнул Айвен. — Если бы я вовремя не свалил, быть бы мне действительно без глазу. Но в постель его такого я сам бы с удовольствием затащил, — он подмигнул отчаянно алеющему и сердитому, и от того кажущемуся очень милым Ромке. — Забавно. Но что-то я не помню такой реакции на внешние раздражители у вас, парни, — как бы между прочим бросил Матей. — Ревнуешь? — вскинул бровь поляк. — Но вообще-то он прав, — пожал плечами Санада. — Вы правда раньше так остро не реагировали, на ммм… раздражители в виде наших очаровательных малышей. — Мы не малыши, Санада, — возразил Сима. Он выглядел все еще достаточно раздраженным, но негатив медленно и уверенно переплавлялся в усталость. Точно он удостоверился, что Ромку у него никто забирать не собирается, а все остальное — неприятно, но потерпеть придется. Но Ромка — его и только его. И точка. — Вообще-то, я совсем не про то, — Матей откровенно развлекался. — А о том, что наши… малыши, в отличие от вас, парни, на возможных соперников и обидчиков реагируют уж слишком сильно. Еще маленькие потому что? — Имеешь в виду, что я не косплеил дракона, у которого его сокровище отбирают, если вдруг кто на Анжа косо посмотрел? — уточнил Айвен, дождался кивка Матея и задумчиво прищурится. — Нет, я конечно за любого из вас убить готов, но как-то не так сразу, тут ты прав. Может это… первая любовь и все дела? — он покосился на Рому и тот только обреченно выдохнул. — Убью. В доказательство твоей теории и убью. А если кто из вас свои загребущие лапки к Симе протянет — вообще с особой жестокостью. — А к тебе значит, можно? Мы-то ладно, но у нас тут мелкий не пристроенный оракул бродит. Может, ты его заберешь, м? Вместо Ваньки. Или меня. — Что, прости? — не понял Сима. — Какой такой оракул? Мне вполне хватает МОЕГО оракула, и других непристроенных и мелких мне как-то не надо. — Кстати… — протянул Анжей. — Где это несчастье? Я имею в виду Пашку. Рядом с братом сидит? — Скажи еще, что тебе прямо сейчас нужно выяснить как там себя чувствует прекрасный корректор, который тебе не дал, — тонко-ехидно протянул Санада. — Ого… неужели тебе кто-то не дал, Анжей? — почти ядовито пропел Сима. — Малыш, у нас есть главное в данном случае: время и желание. А ты просто съехал с темы. Айвен фыркнул и вдруг напрягся. Прислушался к чему-то и развернулся к притихшему Ромке. — Прекрати, — негромко, но жестко произнес он. — Просто успокойся. Твоя злость тянет, когда ты перестаешь ее контролировать. — Ну извини, что все это не доставляет мне радости, — Рома поджал губы, но зажмурился, и Айвен немного расслабился. — Я просто устал от всего. — И поэтому тебя кидает из крайности в крайность? Раздражает наша болтовня? Смех? Ну извини за то, что жизнь не остановилась, — Айвен развел руками. — Прекрати, — Матей дотянулся до него и стиснул плечо. — Ты теряешь контроль, злить Рому сейчас — не самая лучшая идея. — Я просто хочу, чтобы он взял себя в руки! Это не конец света! Рома вскинулся и почти сразу обмяк, отвел взгляд. Черты лица затвердели, рука дернулась к шее в странном жесте, словно в попытке избавиться от удавки, и опустилась. — Ты прав, — не глядя ни на кого, он скупо улыбнулся. Встал, сгребая свою тарелку и чашку. — Пойду проветрю голову. Может, полегчает. А если встречу ректора — попрошу переселить в одиночку. Учиться контролю. — У парня истерика, — выдохнул Матей, как только Роман отошел. — И если ее не вытянуть, дальше будет только хуже. — Надеюсь, кураторы это понимают, — Айвен усталым жестом потер лицо. — Если бы он был свободен, я бы посоветовал ему найти парня без комплексов и тягой к ролевым играм. — Ему и так контроля достаточно. Он сам не решает ничего. — А кто говорил о контроле? Я о возможности выпустить пар. Ему это очень нужно. — Если я все правильно понимаю, любая сильная эмоция приводит к тому, что связь все сильнее проявляется. Это может привести к обратному результату. — Значит, это должно быть феерически и фантастически, чтобы заглушить все эти… побочные ощущения, — Матей криво усмехнулся. — И нет, Сима, это не призыв тебя к действию, это просто мои размышления, к тому же я могу и ошибаться. Но то, что он на грани — абсолютно точно. Сима смолчал. Просто поднялся на ноги и рванул следом за Ромкой, наплевав на количество и интенсивность взглядов, устремленных им вслед. — Думаю, им корректор нужнее в группе. Интересно, их Черничка допрет или нет? — Анжей старательно выбирал из горки пирожных шарики «шу» и с упоением поглощал их. Тот момент, когда начхать на диеты, тело и прочие заморочки со здоровым способом жизни и питанием. — Я бы на него не рассчитывал. У него специализация не та, — покачал головой Матей. — И опыта пока маловато. Так что нет. — Я почти жалею, что лорд Гилрой заберет Марка. И не потому, что мы не успели затащить его в постель, — протянул Анж. — С тем постоянным безумием, которое у нас в филиале творится, еще один корректор нам не помешал бы. И не только нам. — Твои желания заимели привычку сбываться. Правда, странно сбываться, но кому какая разница. Если ты хочешь корректора в группу, то, скорее всего, получишь. Другой вопрос — корректоры не запечатляются, — Матей нахмурился. — Если я все правильно понимаю, Фрей у нас в этом уникум. Или он не корректор. Или черт знает кто вообще, — проворчал Айвен. — А по мне — он просто влюбился. Очень сильно и конкретно. Замкнул сам себя на малыше и все. — Что не мешает ему тянуться к Ромке. Брееед… Еще немного — и я напрошусь к Ромке в одиночку. — Вот только попробуй, — закусил губу Санада. — Будешь водить хороводы по лестнице… — Успокойся, — вздохнул Анжей, приканчивая последнее пирожное и откидываясь на спинку стула. — Сегодня так или иначе что-то снова поменяется. Хотелось бы верить, что в лучшую сторону. Айвен нахмурился и потянулся к нему. — Анж… Не сопротивляйся только, ладно? Тому, что будут делать кураторы. Пожалуйста. Просто позволь им вернуть тебе твою жизнь. Потому что я лично хочу посмотреть, какой старичок из тебя получится, а не сидеть на облачке с нимбом и свесив ножки. — Скорее снизу-вверх. С копытцами и хвостом. Или ты думаешь, что нам за наши грехи рай светит? — Матей невинно улыбнулся, но Айвен только устало бросил: — Тей, заткнись. — Мне так точно дорожка в преисподнюю, — пожал плечами поляк. — Ну что, можно валить в блок. И не высовываться по настоятельной рекомендации кураторского состава. — Хорошая идея. Чем займемся? — Матей зевнул. — И, кстати, я не видел нашего мелкого. Уже переселили? — Не, манатки были на месте, — покачал головой Анж. — Думаю, что общается с братцем. — Карим говорил, что его должны забрать, — вспомнил Айвен. — Тогда все понятно. — Ну заберут так заберут, — в сердцах бросил Санада. — Как ты говоришь — меньше народу — больше кислороду. А занятий у нас предостаточно. Раз нельзя заниматься, значит будем смотреть сериалы. Новый «Шерлок», «Викинги» или «Как избежать наказания за убийство». На выбор. — Я за убийство, — вздохнул Анжей, поднимаясь из-за стола следом за ним. — Захватите с собой чипсов? — Генри? — Марек вежливо подождал пару минут, но потом все-таки рискнул привлечь внимание словно закаменевшего Гилроя. К предшествующему телефонному разговору он не прислушивался, и теперь понять, отчего так закаменели его плечи — не мог себе представить. Вернее, предположения были, но слишком много. — Мне нужно вернуться, — глухо произнес тот, поворачиваясь к нему. На бледном лице и без того синие глаза Генри сияли уж совсем нестерпимо, делая его похожим на… беса. И Марек в очередной раз напомнил себе, что прошлое должно остаться в прошлом. Они хорошо расстались, по-человечески. И ворошить старое никто из них не хотел. Тем более сейчас, когда у него появился наконец тот, кто снова раскрасил мир красками. Правда, понимание этого беспокойство ничуть не уменьшало. — Что-то случилось? — Не знаю, — Гилрой потер лоб. — Я уеду через час, заберу с собой Марка. И попрошу тебя: присмотри за Пашкой. Гейр — ректор, но Пашка скорее прислушается к тебе. И ты с ним церемониться не будешь. — Генри, не лги мне. Этот номер у тебя может пройти с кем-нибудь другим, но никак не со мной. — Просто пообещай. Марек сузил глаза: — Мне готовиться к неприятностям? — Возможно, — уклончиво ответил Гилрой, направляясь к двери. — Я сообщу, если станет что-нибудь известно.