И.С.Т. - 2. Обратный отсчет

Незаметный. Серая шапочка, серый пуховик поверх обычного черного свитера-водолазки и спортивных теплых штанов. Он действительно привык не привлекать к себе внимания. Всегда. И каким-то чудом на него все равно смотрит тот, на кого облизывался старший квартет. А он сам тупо не может заставить себя не смотреть. Хватит, Чед Шеннон. Все. Ты себя ведешь как пятнадцатилетняя фанатка Бибера какого-нибудь. Все… Он таки добрался до кафе, и взял два термоса с кофе. И в термо-бокс каких-то теплых вкусностей. Святые люди — местные повара, круглые сутки готовить для шайки странных личностей в филиале — это истинно святыми быть надо. На крыше было на удивление людно. Кто-то даже с раскладными креслами и пледами явился. Такое вот мини-пати для своих. А небо и правда было чистым-чистым, и иззубренный вершинами горизонт точно вспарывал небесный купол, и с той стороны сыпались и сыпались звезды. Ромка был здесь. Стоял в сторонке и что-то выговаривал дующемуся Симе. Фрей обнимал явно замерзшего Аяна. По крайней мере, маленький японец в его объятиях старался утонуть и спрятать нос от морозного воздуха. Тимура не было, но это было совсем не удивительно. А вот отсутствие старшего квартета удивляло. Все настолько плохо? Или, наоборот, уже все хорошо и парни наверстывают упущенное время? Пашки не видно, но это ничего не значит, он может быть рядом с братом. — Звезды там, малыш, — подошедший сзади Марк накинул на его плечи плед и потянул за прядки, вынуждая поднять голову к небу. — Здравствуй. Я рад, что ты здесь. — Много людей, — как-то невпопад ответил Чед. Его пугала собственная реакция на этого человека. И вот сейчас тоже. Отчаянно хотелось запрокинуть голову, устроить ее на плече Марка и вот так стоять, стоять, смотреть куда-то. — Если честно, мне немного неуютно здесь. — Здесь никому нет ни до кого дела, и ты снова изображаешь из себя невидимку, — Марк едва заметно через одежду погладил его по плечу. — Это ненадолго. Но такое пропустить нельзя. Слишком редкое явление. — Не хватает кальяна и музыки. Какой-нибудь инди-группы, — усмехнулся Чед. — Ты распорядитель мероприятия? Прими к сведению. — Я тот, кто всего лишь предложил «сходить посмотреть на метеориты» одному человеку, — ответная усмешка обожгла шею. — Я думал, что ты не придешь. Ты так ловко сбегал, что я начал думать, что в тот вечер умудрился испортить все. — Мне казалось, что это ты не горишь желанием подходить и… — Чед тряхнул головой. — Ты все еще меня волнуешь и мне трудно с этим справляться. — Зачем с этим справляться? — Марк помедлил, а потом прижался грудью к спине, обнимая его сзади. Скользнул губами по виску, скуле. — Вы как магнит для меня, мистер Чед Шеннон. Чед судорожно выдохнул. С губ сорвался и упорхнул прочь белым облачком его выдох. В комиксах так рисуют слова. В облачке. Ему не нужно было говорить, чтоб выплеснуть эмоции. Достаточно было этого вот выдоха. Сорванного, захлебывающегося, отчаянного. Облачко растворилось в морозном воздухе, ни на миг не перекрыв зрелища сверкающих звезд и падающих метеоритов. Красиво до чертиков. Романтично до соплей. — В романах в такие моменты обычно либо делают предложение руки и сердца, либо случается что-то надрывно-драматичное. — Я не особый фанат романов. И на вопрос мой ты не ответил. Но я просто хочу вот так побыть рядом с тобой, можно? Ты как око бури, это так странно ощущать. Но мне нравится. — На вопрос… все сложно, знаешь? Для меня все очень сложно, потому что я не привык к такому вниманию. И потому что никто и никогда мне не говорил всего того, что говорил ты. И потому, что я это просто я, а никакое не око бури. Ты романтик… даже несмотря на то, что ты не фанат романов, ты говоришь и рассуждаешь совсем не как те, кто меня окружает. Даже не как старшие… — он все-таки позволил себе эту малость. Вздохнул, опаляя горло холодом, и устроил голову на плече Марка. — Я постоянно думаю о тебе. Не могу перестать думать. Ты снишься мне. Ты вытесняешь из моей реальности все. Ты заменяешь всех собой. Я вижу тебя в других лицах и иногда я не уверен, что ты это… ты. Но я все равно продолжаю бредить тобой и мне кажется будто что-то во мне рвется тебе на встречу. Меня пугает это. Я не знаю, как остановить это. И я не понимаю, как с этим жить. — Прости, я не должен был все это делать и все это начинать, — Марк за спиной напрягся. Но, вопреки своим же словам, зарылся лицом в его шею, согревая дыханием кожу. — Но остановиться почему-то уже не могу. И… ты прав. Я от тебя бегал. Мне казалось, что так будет легче. Как там в «Хоббите»? Я никогда так не ошибался. Прости. Я принесу горячий шоколад, — он оставил легкий поцелуй на его коже там, где билась венка и отпустил, отошел. Сделав пару шагов, оглянулся, кинул странно тоскливый взгляд на Чеда и снова отвернулся. Кому-то улыбнулся, исчез в ставшей уже плотной толпе гомонящих студентов, появился спустя минуту с большим бумажным стаканом. Поймал взгляд Чеда, улыбнулся, подмигнул и, не глядя, ступил на край, обходя кого-то сильно развеселившегося и размахивающего руками. Автоматически глянул вниз, отшатнулся, резко развернулся спиной к пустоте внизу и, поскользнувшись, нелепо взмахнул руками, заваливаясь назад. Чед заорал. Рванулся всем телом вперед, отшвыривая с дороги кого-то, чуть не нырнул следом, цепляясь за каменный невысокий зубец, проклиная тех, кто не додумался поставить нормальное ограждение. Время точно замедлилось. Он мог бы поклясться, что никто из хроников не работал сейчас, а он сам хроником и не был, но воздух по ту сторону стены, там, где так медленно и так стремительно летел вниз парень с серебристыми волосами, сгустился, стал материальным, плотным, обнимая хрупкое человеческое тело, замедляя полет. Все замерли. Замерли, вместо того, чтоб действовать стремительно-быстро. Ну кто-нибудь! Ну же!.. Ужас вскипел внутри, осел окалиной, ломкой, гадкой. Чед тянулся и не мог поймать руки, а силы таяли стремительно, совсем так же, как таяли тогда в коридоре блока. И взять их было неоткуда. Рядом не было Тимура. А Марк… вот он, падает и падает, пусть медленно, как в кино, но неотвратимо. — Нет!!!.. Первым очнулся Фрей. Рванулся следом, схватил Чеда за руку, не давая рухнуть следом. Пространство вокруг потекло и снежинки вдруг стали падать так медленно. Отчаянный крик Аяна долгим звуком забился в ушах. А потом… что-то вдруг изменилось. Подернулось рябью, словно моргнуло, и еще секунду назад летящий вниз Марк оказался рядом. С тем же самым стаканчиком с какао, только-только ступающий на край. Чед снова рванул вперед, сгреб Марка за талию, прижимая к себе, заваливаясь назад, чтоб ни в коем разу не допустить падения снова. Страх тошнотворным комом спекся внутри и пульсировал где-то под сердцем. Он видел это. Он видел вину и… решимость? Марк хотел упасть. В этом Чед уже не сомневался. Ни грана. — Зачем… зачем… — он чуть не плакал, да и говорить нормально совершенно не мог: горло сжал спазм. — Какого черта… Кто успел? Его сил не хватило, но сработали одновременно и хроник, и оракул, и оператор. Хроник зациклил всего один миг, а оракул с оператором точно выдрали вероятность, в которой Марк погибает и вплели совершенно другую. Полно… на какой-то миг ему показалось, что это не Марк падает в пропасть. И не Марка вытащили из небытия. Кто? Почему? Что произошло?.. Словно в ответ на его вопрос застонал, как будто захлебнулся воздухом Ромка, оседая на утоптанный десятками ног снег крыши. Забился, заметался, пытаясь то содрать с себя невидимый ошейник, то царапая запястья. Словно эхом застонал побелевший почти до синевы Аян, на подкашивающихся ногах подошел к нему и коленями опустился рядом, глядя с ужасом и виной. А спустя еще несколько долгих, очень долгих секунд распахнулась дверь и на пороге появился всклоченный и очень злой Айвен, одетый только в домашнее. Такой же бледный, как Аян, только вместо ужаса была чистая ярость. А следом за ним, словно на буксире, шел Матей. Откровенно не понимающий, но такой же злой. И один, и второй кинули лишь беглый взгляд на притихших студентов и почти синхронно рванулись к мечущемуся Ромке. — Какого хрена ты творишь?! — Айвен рухнул на снег, почти рыча. — Не лезь! — рявкнул подоспевший Сима. Странно, но он сейчас выглядел совершенно не как парень-первогодка. Было в нем что-то инфернальное. Может платиновое золото волос? Острый свет глаз? Или искристая бледность? Он с силой обнял и Ромку и Аяна и… вздернул на ноги обоих, прижимая к себе точно парни были двумя плюшевыми игрушками и ничего не весили. — Он только что Марка с того света выдернул, так что не смей рычать, Ваня! — Ему нельзя, ты понимаешь?! — Айвен оглянулся на остальных и закричал шепотом. — Ему вообще на планары и носа показывать нельзя, не то, чтобы работать!! Тем более так! — Тише… — Матей поджал губы, придвинулся к Айвену ближе, сжал плечо. — Как я понимаю, ему пришлось. — Здесь до хрена народу, включая материалистов и хроников, а спасал Ромка?! — Айвен повернулся к Матею, глядя глазами, полными настоящего бешенства. — Каждое его воздействие делает нашу… наше… в общем, сильнее, разрывает все сильнее. — Я понимаю. Но, Ваня, — Матей перевел взгляд на повисшего в руках Симы Ромку, на Аяна, которого уже бесцеремонно забрал Фрей. Примолк на несколько секунд и вдруг выдохнул: — Охренеть… Он затянул хроника по полной программе. Он заставил его работать. — Отличное место для откровений, — сквозь зубы процедил Фрей. — Как насчет того, чтобы свалить отсюда, в более теплое и укромное местечко? — Отличная идея, — Айвен взмыл на ноги, вытягивая Матея за собой. Поймал взгляд Чеда, посмотрел на замершего в его руках Марка и замер, глядя на того тяжело, выдыхая медленно, очень медленно. — С тобой мы еще поговорим, блондинчик. — Не раньше, чем я скажу спасибо, — отрезал тот, переводя взгляд с него на Рому. — Не знаю, что он сделал, но с ним же все будет в порядке? — Не твоими молитвами точно, — Фрей мотнул головой и повел Аяна за собой к выходу. — Все, парни, шоу окончено. Сима так и не отпустил Ромку. Пошел к выходу, такой же нахохлившийся, злой, и напряженный. Народ потихоньку рассасывался. И только Чед истуканом стоял, судорожно обнимая Марка и тяжело дыша. — Не смей бросать меня так… — Прости, — Марк заметно расслабился, погладил пальцы обнимавших его рук, не сводя взгляда с уходившей компании. — Я дурак, я знаю. Это ж надо было… так. Спасибо. Я видел твое лицо, это… Прости. — Он развернулся, провел по бледной коже, слабо улыбаясь. — Надеюсь, с Романом действительно все будет в порядке. — Будет… — Чед усилием заставил себя разжать руки и отпустить его. И отступить. С Ромой все будет хорошо. Но будет ли все хорошо с ним самим? Достаточно ли простого «прости» чтоб зарастить дурную рану в груди? — Все будет хорошо… не стоило вообще сюда приходить. — Стоило. Ты… я рад, что ты здесь даже сейчас. И что… Черт… — Марк осторожно отставил в сторону стакан с так и не донесенным какао в сторону, поднес руки к своему лицу, словно хотел его потереть, передумал, опустил. — Я не знаю, что сказать и что сделать. Я сам даже испугаться не успел, но я видел твое лицо. Это дорогого стоит — этот твой испуг. Для меня. — Видел?! — вскинулся Чед, вглядываясь в его глаза. И снова диссонанс. Какая-то отстраненная его часть, которая напрочь отрицала какие бы то ни было эмоции, раскладывала по полочкам и анализировала все. Каждое слово, каждый жест, каждую интонацию. Что-то не складывалось. Как головоломка с несколькими уровнями. Вроде все логично, но что-то не так… — Я не чувствовал твоего страха. Хотелось бежать прочь, улепетывать во все лопатки, не оглядываясь, запереться в блоке, закрыть дверь, закутаться в одеяло и смотреть в темноту, раз за разом прокручивая эти несколько секунд. — Я и сейчас его не чувствую. Я думал, что умру когда ты упал. А о чем думал ты? — он шарахнулся прочь и побрел к выходу. Пожалуй, так же сильно ему хотелось почувствовать объятия сильных рук и поцелуй. — О том, что… так и не успел пригласить тебя на свидание, — Марк не стал идти за ним. Отпустил, только выдохнул отчаянно, почти с тоской. — Так что мешает теперь? — негромко обронил Чед, не оглядываясь. Осталось сделать всего три шага до двери. Что говорило в нем? Обида? Страх? Или беспричинная ревность? — То, что ты меня боишься? Или то, что ты пошлёшь меня подальше? Или просто не пришло время, — Марк не приблизился ни на шаг, но его присутствие почему-то ощущалось так сильно, словно он стоял за спиной. — И когда, по твоему мнению, наступит это самое время? Когда ты сбежишь? — Чед остановился у двери, голой рукой опираясь о заиндевевший откос. Пропустил кого-то из второкурсников, но сам попытки выйти не сделал. Марк молчал долго. Эти уходящие секунды казались вечностью. А потом он как-то вдруг оказался рядом. Стиснул плечи, развернул к себе лицом. Заглянул в глаза и, потянувшись вперед, накрыл губами губы. По-взрослому, по-настоящему. Не робко и осторожно, а сильно, жадно. Закончил поцелуй с непристойным громким звуком, провел языком по нижней губе и растворился на лестнице, ведущей с крыши. *** Натан ждал в коридоре. Одетый, но хмурый, прячущий глаза за дымчатого цвета стеклами очков. — И тебе доброго вечера, — Марек кивнул, такой же хмурый и откровенно усталый. — Если это то, что я думаю, то парни загремят в Абсолют еще до того, как наступит утро. — Сначала причины — потом выводы, — Натан изобразил улыбку, скрестив руки на груди. — И ты, Брут? — Я за справедливость, — Натан пожал плечами. — Подождем остальных или обойдемся без них? — Нам может понадобиться Дейм. Парни могут солгать, чтобы прикрыть своих, а нам нужна целая картина. — Тогда как насчет того, чтобы сначала просмотреть то, что произошло? Тогда сразу станет ясно, что случилось. Я проверил, сейчас на планаре разве что легкое возмущение, так что срочных оперативных вмешательств не требуется. — Легкое возмущение в части времени, материи и причинно-вероятностной связи. Но… — Дверь открыл самолично Линдстрем, и вот в его кабинете уже сидел Сашка. Как всегда, на краю стола, меланхолично поглощая брауни с тарелки рядом. Он же толкал речь. — Прости, я не могу отследить причинно-следственную связь. Не мой профиль. Да и намерения я проверить не могу, это твоя работа и работа Дейма. Могу сказать только, что планар воздействия на материю задействован дважды. И вот это меня очень беспокоит. — Заходите, — кивнул норг пропуская обоих в святая-святых. — Вы Дейма по дороге не додумались прихватить? — Тот в курсе, так что сам придет, не маленький, — Арестов вошел в комнату, почти оттеснив немаленького норга. — Марек у нас в плохом настроении, так что лучше не отсвечивать на всякий случай, — Натан просочился мимо Линдстрема подобно легкому туману и спрятался в любимый темный уголок. — О, что ты… Марек просто в радужном настроении и просто счастлив! — упомянутый только оскалился и зажмурился, стискивая переносицу двумя пальцами. — Черт… прости. Нервы сдают. — Я бы поехидничал на тему «воздействия наличия личной жизни на уровень контроля», но еще жить хочу, — донесся из угла голос Натана. — Вот-вот, — уже без прежней злости проворчал Марек. — Так что плохого у нас опять произошло? — Всплеск, — ответил Гейр. — Серьезный всплеск. Насколько я понял из доклада Карима, наши обожаемые дети устроили вечеринку на крыше. Сегодня интенсивный метеоритный дождь, так что зрелище более чем достойное. Кто-то не удержался и навернулся с крыши. Я задолбался ремонтировать кровлю и ставить ограждение, все равно после каждого восстановления корпуса он возвращается к исходному варианту, без ограждений. Студенты, во всяком случае те, у кого есть опыт в быстром реагировании, а это мистер Силиверстов, мистер Бехерович и мистер Шеннон с мистером Токугавой, предотвратили трагедию, но Роман вылез на планар и потянул за собой господина Шелехова и господина Косту. — Класс, отлично резюмировал, — кивнул Александр. — Только ты не упомянул того, кто чуть не навернулся. Потому что в докладе Карима я этого не нашел. Ответить ректор не успел. Вместо ответа открылась дверь и на пороге появился Деймос. Судя по порозовевшему носу, он пришел с улицы, на которой началось похолодание. — Разрешите не врать, что я рад вас всех здесь видеть. По крайней мере, не по этому поводу точно, — окинув присутствующих в комнате, он переступил порог и закрыл за собой дверь. — Я прогулялся на крышу. Следов там куча, возмущений и того больше, но… Ромка заставил Аяна замедлить время. Я еще пообщаюсь с самим Аяном на тему того, как у него это получилось, но сам факт! Он просто вынудил его, потянул по этой странной связке. Как и каким образом — это вы мне скажите, господа оракулы, операторы и корректоры. — Марек, я почти готов перед тобой извиниться. Я думал, что это ты у нас самый раздраженный человек этого чудесного вечера, — Натан все-таки выбрался из своего угла на свет. — Дейм, ты же понимаешь, что мы не сможем ничего сказать, пока не увидим сами. Ты же взял слепок? — Разумеется, — Дейм практически отзеркалил жест Арестова пару минут назад, зажмурившись и сжав переносицу. — Временной интервал совсем небольшой, так что сил потребует немного. Саша поймал слепок и нахмурился. Было что-то неуловимо знакомое в следе, оставленном тем, кто чуть не погиб. Все воздействие было разбито на несколько частей, и работа всех участников была разной. И разноуровневой. Но чтобы собрать все это вместе, нужны остальные. Натан в связь вошел мягко, Гейр — четко и неумолимо. Деймос просочился последним, словно за руку втянув «гостя» — Марека. И тогда картина сразу стала видна. Сначала — след материалиста. Чед Шеннон. Только если раньше, там, в коридоре, когда «рождались Истинные», след был неловким и слабым, то нынешний походил на болезненный всплеск, полный смертельного ужаса. Чед сработал удивительно хорошо. Не хватало одного — сил. Но до такой степени сгустить воздух, чтоб удержать падающее тело и при этом не задушить — это уровень. Следом — время. Петля, которая замыкала момент падения и выдергивала бедолагу, который сверзился с крыши на место. И дальше — момент изъятия вероятности падения из реальности. То есть вероятность была, она никогда не равна нулю, ее убрали таким образом, что парень просто покачнулся на стене. Интересно было еще одно. Парень намеренно шел там. Четкий след намерения с чем-то спутать было нереально. Было еще кое-что. Оттиска энергии парня, который чуть не погиб он не узнавал. — И… черт. Очень четко сработали. Красиво я бы сказал. Но… вмешательство было быстрым, коротким, точечным. Но я не вижу того, кого мальчишки спасали. Это какая-то ошибка. — Для первоклашек это… — Натан из связки вышел первым, следом пробкой от шампанского выскочил Марек. Отошел, ежась от не самого приятного ощущения, какое бывает, когда подсоединяешься к чужой групповой связи. — Это слишком, я бы сказал. Пусть они действуют в основном на инстинкте… — Деймос вздохнул и встал поближе к Лемешеву. — Но даже для инстинкта это перебор. — Рома влез на планар. Но с учетом всех его цепей, он даже пошевелиться там не должен был смочь, не то, чтобы искать вероятность, чтобы передать ее Симе. А уж заставить работать хроника… — Натан снял очки нервным жестом. — Дальше… Скорость, с которой они все сработали. Даже с учетом того, что Аян замедлил время — слишком высокая. Как вариант я даже готов рассмотреть, что парни позаимствовали опыт своих старших товарищей, которые тоже в связке, но… — Гейр, сколько нужно времени на то, чтобы найти чью-то вероятность? Хотя бы просто найти. Тебе, например. — Если человек находится рядом — очень быстро, если только вероятность намеренно не скрывают. — Ок, допустим Роман у нас все-таки гений сам по себе и наличие такого количества народа рядом и сдерживающая его связь ничуть ему не помешали, а теоретические познания Симы дали свой эффект… — Не могу понять, о чем вы разговариваете, парни, — Деймос обезоруживающе улыбнулся. — Пытаетесь понять, как они это сделали? — Всего лишь что именно нам не нравится, — фыркнул Марек, оглядывая остальных. — Или там что-то не нравится только мне? — Не только, — Натан покачал головой с задумчивым видом. — Та самая вероятность… С ней что-то не так. Не могу понять, то ли она, что называется, лежала на поверхности, то ли, наоборот, была очень хорошо спрятана, но Силиверстов умудрился ее каким-то образом найти. Деймос вздохнул: — Общение с планарами, конечно, хорошо, но иногда нужна банальная визуализация. И если вы, господа, готовы, я готов ею поделиться. Но мне нужно разрешение на воздействие. Гейр? — Ты член Совета и спрашиваешь разрешение? — Натан вскинул бровь. — Здесь я всего лишь преподаватель и куратор, — Дейм пожал плечами. — Дейм, — устало вздохнул Линдстрем, — разрешение на это тебе не требуется. Если это упростит нам понимание ситуации, просто берешь и показываешь. И точка. — Давай, милый, мне до черта трудно воспринимать не мои уровни планара, — Лемешев с силой потер ладонями лицо и вздохнул, пытаясь обуздать разыгравшуюся мигрень. Деймос только вздохнул: — Надеюсь, у тебя что-нибудь сладкое завалялось, Гейр, потому что оно мне понадобится, — опустился в ближайшее свободное кресло, откинул голову на спинку, прикрыл глаза. Несколько долгих секунд ничего не происходило, а потом перед глазами, отпечатком на самом тонком слое планара развернулась картинка. Словно немое кино. Студенты, звезды, кто-то смеется, судя по мимике и сияющим глазам. Ничего необычного, пока все это не замирает вдруг. Снежинки летят все медленнее и медленнее. И за краем крыши исчезает беловолосая макушка. Рывок Чеда. Фрей метнулся следом, успел схватить его за руку. А потом пространство словно дернулось. Как если бы монтажер плохо склеил кусочки пленки. И вот Марк уже снова на крыше, в судорожных объятиях перепуганного Шеннона. И Ромка, сходящий с ума на снегу. Феерическое появление Айвена и Матея было действительно… феерическим. — Вот как-то так… — выдохнул Деймос, когда «кино» погасло, и они все снова оказались в реальности. — Ну охуеть, кричали гости, — вдруг как-то очень зло выдохнул Лемешев. — Почему никто не изволил мне сказать, что Марк Мацура вернулся в филиал? Он должен присутствовать на моих парах, я, блядь, за него ответственность как преподаватель несу, а он у меня не был ни разу! — Я тоже как бы через десятые руки об этом узнал, — Марек нахмурился, задумчиво поглаживая губы. — Обычно Генри сообщает такие вещи. — Чтобы оказывали самое пристальное внимание, поддержку и защиту? — Деймос медленно выдохнул и потянулся к вазе с конфетами. — Что-то вроде, — Марек неопределенно качнул головой. — Я свяжусь с ним, не нравится мне все это. Гейр, он привез какие-нибудь документы? — Есть документы Паши, запрос на документы Марка был, но Генри решил его не оставлять в филиале, правда запрос я не отзывал. Не успел, если честно, — нахмурился Гейр. — Думаю, стоит связаться с Генри и выяснить этот момент. Он бы определился уже, забирает или оставляет своего драгоценного племянника. — Меня больше интересует вопрос, почему он ни разу у Саши не был. Решил, что его уроки ему не нужны? — Натан снова вернулся в свой уголок. — Но это у него самого спросить можно. — Спрошу. Обязательно, — Арестов серьезно кивнул. — И у нас на повестке дня вопрос: спускаем ли мы на тормозах все… это? В принципе, устраивать допрос с пристрастием смысла не вижу, разве что для острастки. Или у кого-то к парням вопросы есть? — У меня скорее вопрос куда смотрели старшие курсы и почему сработали первогодки. Если так пойдет дальше, мы потеряем статус оперативников, — тряхнул головой Линдстрем. — Ну и стоит все же поговорить с парнями. И с Марком. И с Генри. Я не хочу отвечать за раздолбайство его золотого мальчика. -Я попробую уговорить забрать его, — Марек понимающе кивнул. — До этого дня он проблем не создавал, но… — Только я заметил, как наше «Ваше высочество» обнимало Марка? — как бы между прочим в воздух спросил Деймос. — Если у Шеннона наконец кто-то появился, отнимать этого «кого-то» может оказаться очень неразумным. Лемешев замер, как и Линдстрем, судя по всему, переваривая полученную информацию. — Марк… если я все верно помню, корректор, так что для Шеннона запечатляться на корректора будет несколько большей проблемой, чем… не в обиду, Марек. — Бес должен знать, — безапелляционно отрезал Линдстрем. — А Шеннон переживет. — Ты ступаешь на скользкую тропку, Гейр, — покачал головой Александр. — Чед тихоня и молчун. И если он обратил на кого-то внимание, это может быть крайне важным. — Это может быть и не запечатление, — Марек только поморщился в ответ на выпад Саши. — Марк помог Чеду удержаться и удержать. Там может быть что-то другое, обычные человеческие отношения. Но Саша прав, Гейр, если мы разорвем их сейчас, Шеннон может закрыться окончательно, а у него и так большие проблемы с даром. Сначала мы должны разобраться в том, что их связывает. — Свечку подержать? — вскинул бровь Линдстрем. — Просто спросить? — пожал плечами Лемешев. — Вам не приходило в голову просто поговорить с пацаном? Я имею в виду, поговорить о том, что его стопорит или что мешает. Он сам может чувствовать это. Ну и если он реально запал на Беса-младшего, то может и сказать об этом, если правильно и достаточно корректно аргументировать вопрос. Все, кто здесь учится — уже не дети. Спецтехнологи это совершенно другой тип людей. — В общем…. — вздохнул Арестов, оглядывая остальных. — Программу минимум — пообщаться с Генри на тему Марка. Пусть сам тогда принимает решение забирать парня или нет. Что касается остальных… ума не приложу что делать, кроме как мягко поругать за нарушение указания. Я сказал «мягко», Деймос, не надо смотреть на меня волком. — Просто я не представляю «мягко» в твоем исполнении, — отозвался тот. — Может, пусть лучше Гейр? Заодно задаст пару вопросов, если они у него есть. Я хочу поговорить только с Аяном. Фокус с остановкой времени — это даже не четвертый курс. — Гейр что? Гейр мягко или Гейр с Бесом? Просто после того как Гейр в последний раз пытался мягко поговорить со студентом, Гейр со студентом целовался, а Натан по этому поводу чертовски расстроился, — Линдстрем окинул взглядом присутствующих. — Так что давайте Гейр поговорит с Марком, а с Чедом поговорит кто-нибудь другой, кто не станет травмировать тонкую душевную организацию господина Шеннона. — А еще Гейр, по-видимому, летает где-то не здесь. Либо слушает вполуха. Чед, сколько я помню, никаких указаний не нарушал, потому что их ему никто не давал. А вот одна незабвенная парочка — еще как, но у них все-таки есть оправдание. Поэтому ругать их нужно. Но мягко, — Деймос смотрел на ректора с открытой насмешкой. — Отлично. Раз мы все решили, то я, пожалуй, пойду, — спокойно, даже безразлично произнес Натан, появляясь из своей тени. — Надеюсь, что хотя бы эта ночь будет спокойной. — Нат… — позвал его нахмурившийся Дейм, но Натан только передернул плечом. — Я просто устал, Деймос. Так что всем хороших снов. — Прошу меня простить, господа, оставляю вам самим решать кто станет ругать. Натан… — Линдстрем пристально посмотрел на оператора и на секунду прикрыл глаза. — Я бы хотел с тобой поговорить. Если ты не против. — Против, — взгляд Натана был таким же спокойным, как и его голос. — Я не готов к разговорам, Агейр. Так что давай отложим до другого раза. Если он, конечно, не касается работы, тогда я буду ждать у себя, — он оглянулся на остальных, улыбнулся одними глазами и вышел из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь. — И что это было? — Марек, проводив его хмурым взглядом, повернулся к норгу. Но вместо того ему ответил Деймос, поднимаясь с нагретого места. — Усталость, непонимание происходящего и обычное желание поспать. Утром все будет по-другому. Впрочем, как у нас всех. Поэтому предлагаю последовать примеру Ната и свалить по кроваткам. Судя по скептическому взгляду Арестова, он словам Дейма не поверил ничуть, но больше расспрашивать не стал, по опыту зная, что вытянуть что-либо из Деймоса против его воли практически невозможно. — Кое-что меня беспокоит. Но для начала я хотел обсудить это с Натаном и понять, кажется мне или все действительно так, как я это чувствую, — Линдстрем проводил его тяжелым взглядом и вздрогнул, когда со спины за талию его обнял неслышно подошедший Саша. — Я не буду ждать разговора, Гейр, я могу озвучить то, что беспокоит ребят и так, — негромко проговорил он. — Второй и третий курсы говорят, что связь между оракулами и операторами истончается. Вот прямо так и говорят. Истончается, не рвется, а как будто растворяется. Так что подумай над этим тоже, но особо не грузись, лады? Гейр инстинктивно погладил его пальцы, скрещенные на животе, поверх грубой вязки мягкого джемпера. Агейр Линдстрем снова начал мерзнуть. — Постараюсь, Саша, но не обещаю. Доброй ночи. — Это не то, — еле слышно произнес Деймос, качая головой. Но уйти ни ему, ни Саше не дал Марек. — Что значит истончаются? И почему я узнаю об этом только сейчас? Деймос только глаза закатил. — Марек, давай завтра, а? Мы все успокоимся, отдохнем, подумаем, может что-то узнаем или просто подумаем на свежую голову. И обсудим. — Мы опаздываем, — Арестов поджал губы, стискивая пальцы в кулаки. — Неужели ты… вы не видите? Мы опаздываем за событиями, хотя должны работать на упреждение. Но мы опаздываем на шаг или два. И только и делаем, что расхлебываем последствия! Деймос нахмурился. Марек редко давал себе волю и показывал собственную слабость или страхи. — Ты устал. Как и мы все, даже больше нас. И не мне тебе говорить, что в этом состоянии легко что-то не заметить и наделать ошибок. Одна ночь, Марек. Арестов обжег его злым взглядом, передернул плечом и направился к выходу, на пороге бросив короткое: «Спокойной ночи». — Спасибо, Дейм, — кивнул Гейр. — Не за что, Айсберг, — Лемешев прижался губами к точке меж лопаток, набрал воздуху и подул. Гейр вздрогнул. Тяжесть в теле исчезла. Сашка редко проворачивал этот фокус. Лемешев отпустил его и вернулся к Деймосу. Взял его за руку, переплел пальцы, улыбнулся устало, но тепло. — Пойдем? Я даже сделаю тебе массаж. Специальный. Чтоб ты расслабился. — Я и так расслаблен сверх всякой меры, — фыркнул тот, идя за ним. Но на пороге повернулся к Гейру и, поймав взгляд холодных глаз, негромко произнес: — Поговори с ним. Сейчас. Потом может быть поздно, — отвернулся и, перешагнув наконец порог, закрыл за собой дверь, оставив ректора одного. Поговорить… говорить с Натаном никогда просто не было. Натан был самым сложным из них. Во всех отношениях. И все же когда-то они были вместе. Когда-то они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, а бывало, что и это было лишним. Так что случилось сейчас? Или их связь так и не восстановилась? Нет, связь истончалась, и Гейр тоже чувствовал это. Он неспешно преодолел расстояние, отделявшее его от апартаментов Натана и, вытянувшись перед дверью, деликатно постучал. Он был не из тех, кто открывал двери с ноги. Натан был не из тех, кто подобное терпел. Дверь открыли не сразу. Словно тот, кто был за ней, колебался. Отчаянно, мучительно колебался. И все-таки открыл. Несколько секунд всматривался в лицо Агейра, а потом отступил, пропуская его внутрь, чтобы закрыть за ним дверь и прислониться к ней спиной, скрещивая руки на груди. — Что с тобой? — Гейр обернулся и с беспокойством заглянул в его глаза. Осторожно снял его очки, кончиками пальцев разгладил глубокую складочку меж бровей. — Что с тобой происходит, Натан? — Не трогай, — тот вжался головой в дверь, пытаясь уйти от прикосновения. — Это лишнее. Со мной все в порядке. По крайней мере ничего такого, из-за чего следовало бы переживать. Просто усталость. — Я все еще чувствую тебя, даже если ты пытаешься закрыться. Я чувствую, что тебе больно, но не понимаю причины. Прости, — Гейр опустил руку, но не сделал попытки отступить. — Знаешь, я тоже тебя чувствую, — в потемневших глазах Натана засияла обреченность. — Гораздо больше, чем хотелось бы мне. Почему ты не сказал мне? Что я больше тебя не интересую. Я бы… — он судорожно выдохнул, выдавая себя, то, что это вот спокойствие дается ему очень нелегко. — Я бы не требовал от тебя ничего, не навязывался. Мы остались бы просто связанной парой оракул-оператор, друзьями и все. Тебе было бы проще и легче, а я бы пережил. — Прости, — тихое, отчетливое, без нотки жалости, но с бездной сожаления, искреннего и горького. — Я… как бы это сказать… я убрал вероятности вообще каких бы то ни было отношений из своей жизни. Совсем всех. Я не знал, что ты вернешься. Не думал, что однажды мы встретимся снова. И не хотел повторения того, что я пережил после тебя. — Он все-таки потянулся и с силой обнял Натана, невзирая на сопротивление. — Ты будешь прав если выставишь меня к чертовой матери. Ты будешь прав даже если сосредоточишься на своей боли. Но я прошу тебя выслушать меня. Просто выслушать. — Я слушаю, — тот затих, перестав вырываться, но обнимать в ответ не торопился, как и раскрываться, позволяя почувствовать все свои эмоции. — Хорошо, — выдохнул Гейр и только тогда его отпустил. Прошел в комнату, опустился в кресло, привычно поежился, точно пытаясь создать между собой и одеждой дополнительный слой утепления из ничего. — Когда ты пропал, я еще несколько дней лежал в медблоке в состоянии комы. Я был заключен в персональной клетке, и не мог покинуть сектор планара на который меня поместили кураторы. Физически для меня прошло всего несколько дней, но по внутренним моим ощущениям прошли месяцы. Я думал, что сошел с ума тогда… но на самом деле кураторы ждали одного человека. Его зовут Гектор Хименес. Думаю, тебе, как и многим его имя знакомо… Хименес был… черт… — Гейр потер ладонями лицо и крепко задумался. Как пояснить кем же был на самом деле Хименес? Как объяснить то, как они познакомились? Как рассказать о том, что сам пытался понять долго и настойчиво? Но так и не понял. К примеру, на кой он вообще сдался Гектору Хименесу. — Когда я пришел в себя в больнице, он был там. Сказал, что мы все очень тяжело перенесли разрыв и что он будет наблюдать за мной по рекомендации Совета. К тому же, он изучил мои показатели, мои работы и статьи, которые я готовил, когда проходил практику и заинтересован работать со мной для продолжения своих собственных исследований… — Исследований? — Натан вскинул бровь, так и оставшись стоять у двери. — В каких исследованиях вы могли пересечься? — Тогда меня это волновало меньше всего… но он уверенно говорил о моих работах, он знал их все, будто действительно изучал… Выпустили меня не сразу. Я две недели проторчал под наблюдением, и все это время Хименес был если не рядом, то на связи. Конечно, сдался я не сразу. Мне было больно, моя связь была порвана, я искал тебя, я ломился на планары, я… я бегал от него, наверное, с год, но он в конечном итоге получил разрешение продолжить исследования, а я получил рекомендацию от Совета помогать ему, — Гейр откинулся на спинку кресла и вздохнул. — Мы проводили довольно много времени вместе. Со временем я привык. Проникся к нему уважением не как к легенде Сообщества, а как к человеку, который очень многого добился и… я не знаю, когда все изменилось. Я помню ночь, когда связь снова болела. Фантомная боль наверное самая гадкая, просто потому что ты знаешь что болеть нечему, но она сводит тебя с ума. Я задержался тогда на кафедре, подался ночью в библиотеку, вернулся в офис и там меня накрыло… — Дальше, — жестко почти потребовал Натан как только он остановился. Словно всего сказанного было мало. Словно ему нужно было еще и больше, чтобы сгореть окончательно. — Просто говори. — Я не помню, как он оказался рядом. Я почти не помню той первой близости. Помню, что было хорошо. Иначе чем с тобой, совершенно иначе. — Ну куда уж сопливому студенту против взрослого и опытного, — выдал Натан и осекся, закрывая глаза. — Прости. Продолжай. Гейр вздрогнул. Крупно и резко, будто его ударили. Зажмурился, сглотнул, облизнул пересохшие губы и продолжил. — Мы встречались иногда. Нечасто. Мне было стыдно, потому что боль притупилась, потому что … мне казалось я предал тебя. Перечеркнул все что между нами было. Я старался его избегать, но он… в какой-то момент мне показалось что это не я оракул, что это он предугадывает все что я намерен сделать. Все. Что он читает меня как детскую книжку с картинками, что понимает меня лучше, чем я сам понимаю причины собственных поступков. — И когда же ты сдался? Я не хочу объяснений. Только правду и факты. — Я заболел, воспаление легких, провалялся в полубреде неделю… он был рядом, все это время был рядом и когда я пришел в себя, он просто поставил меня перед фактом, что перевез мои вещи к себе. Я наорал на него. Потому что мне казалось, что я живу как приспособленец. И еще я вспоминал как обо мне заботился ты. Боги, это было ужасно, тот наш спор. Я орал. Он слушал. Потом он просто… он скрутил меня, и начал говорить сам. Он обозвал меня рабом, инвалидом, обосновал это блистательно и в какой-то момент я понял, что не злюсь абсолютно, что я понимаю его правоту, просто не могу смириться с ней, что я на самом деле заложник, потому что жду тебя, потому что не знаю где ты, потому что не представляю, как мне быть дальше. Я не свободен. Он все это время заботился обо мне, помогал мне, он выстраивал меня после того, как я потерял тебя… он сказал, что хочет, чтобы я стал собой, чтобы я стал свободным. От себя самого. Я понятия не имею, когда понял, что люблю его. Правда понятия не имею. Это случилось много позже после того как мы начали жить вместе. В полном смысле слова вместе мы были лет пять. — Почему вы не вместе сейчас? — Однажды я узнал кое-что, — устало пожал плечами Гейр. — Он вел меня еще до разрыва. Он знал, что нас разорвут. И сделал так, чтобы я прямой наводкой попал в его руки. И я до сих пор понятия не имею зачем ему было все это. Для чего. Кто я для него, кем был… Я не знаю. Натан помолчал, словно пытаясь уложить полученную информацию, а потом поднял на него больной взгляд: — Почему ты не сказал сразу? Пусть не в первую минуту и не в первый день. Но когда все успокоилось, когда мы оказались здесь в конце концов. Я был не нужен тебе ни как любимый, ни как любовник, так почему ты не сказал? Ты пускал меня в свою постель, но теперь я понимаю, что ты мне просто сдавался. Ты позволил мне надеяться на что-то. — Не хотел ранить? Надеялся, что смогу распутать собственную вероятность и вернуть себе чувства и эмоции? Натан поморщился: — Ты уничтожил вероятности, но это не помешало тебе полюбить. Так что все это полная чушь — вероятности и чувства, которые можно вернуть, если их расплести. Ты… — он спрятал лицо в ладонях, дыша часто и тяжело. — Я любил тебя с самого первого курса. Всегда любил только тебя. Я и сейчас тебя люблю. Но так продолжаться не может. Я все еще чувствую тебя, ты все еще мой оракул. Но теперь я просто не знаю, что с этим делать и хочу ли я вообще что-то делать. Гейр тяжело кивнул. Поднялся на ноги, посмотрел в пол, запустил пятерню в волосы, снова кивнул. — Я не знаю, что тебе ответить на это… Прости. Я пойму если ты решишь уйти совсем. — Знал бы ты как сейчас я этого хочу, — Натан резко отнял руки от лица, вскинул голову, на секунду обжег его взглядом и отвернулся. Отошел наконец от двери к окну, обнимая себя за плечи. — Но я в ответе за этих парней. И за то, что сотворил — тоже. Просто… мне нужно время. Привыкнуть к тому, что я снова один. Не стоило… если бы я знал, то никогда не допустил бы повторного запечатления. Впрочем… даже оно у нас с тобой уже не такое как раньше. — Истончается, — совсем тихо добавил Гейр, вспомнив Сашкины слова. — Связь истончается. У оракулов и операторов. Второй и третий курс в истерике. Саша сказал. И кто-то из студентов тоже… я не смогу облегчить тебе жизнь. Я знаю, что эгоист, знаю, что… что может показаться что я использую тебя. Это не так. — Я не жду от тебя облегчения. Просто мне пора вспомнить, что можно надеяться только на себя. За эту пару месяцев я слишком привык прятаться в твоих руках от реальной жизни. И это только моя проблема. Я не обещаю, что смогу остаться тебе другом, хотя благодарен за все, что ты сделал для меня. Ты… я даже не знаю зачем ты все это сделал. Ты собирался порвать с Сообществом из-за меня, пошел против закона и Совета. Зачем, Гейр? — Потому что ты — Натан. Мой друг, мой близкий человек, как ни крути, ты моя половина. Без тебя я только половина человека, половина дара. Я любил тебя и во мне живет память об этом. Я дорожу тобой просто потому что ты это ты. Разве может быть другая причина? — недоуменно пожал плечами тот. — Для помощи — нет. Для всего остального… — Натан посмотрел на него через плечо и снова повернулся к окну. — Не обращай внимания. Это всего лишь глупый мозг все еще ищет в твоих действиях надежду для меня. Но я переживу. Просто не обращай внимания. Я больше не буду к тебе… приставать. Трогать, заглядывать в глаза, лезть обниматься. Тебе стоило сказать раньше, чтобы я прекратил. — Для меня это было естественно. Для меня только это и было правильно. И естественно сейчас. Но если ты считаешь, что так для тебя будет лучше… хорошо, — Линдстрем кивнул, растерянно и как-то убито. Из него точно вынули стержень, что удерживал его все это время. — Доброй ночи, Натан. Из комнаты он вышел неслышно. Прикрыл за собой дверь и вдохнул холодный ночной воздух отчего-то выстывшего коридора. Окно в конце было открыто и на подоконник насыпался снег. Открытое окно и стылые стены. Как символично. И как горько. Но наверное, только этого он и заслуживает. Что ж. Пусть так. Есть дети, о которых нужно заботиться. И именно этим Гейр Линдстрем и займется.