Танец Хаоса. Золотая нить

До Асфея они добрались быстро. Не без приключений, конечно, да Кадиль Хаин и не надеялся, что получится без них. На собственной шкуре он знал одно: свяжешься с бабами - все, считай, голой задницей на муравейник пристроился. Так что стенать и сетовать на то, что самое дорогое в лоскуты, - дело бессмысленное и глупое в такой ситуации. И из них троих только Длиннорукий Гелен, похоже, уже достаточно насмотрелся в жизни, чтобы понимать, что к чему. А вот паренек Джонай в силу своей молодости еще до того не допер. - Они бросили нас! – заявил он сразу же после того, как спираль перехода, созданная ведьмой, захлопнулась прямо перед носом у Медведя, едва руку ему при этом не отрубив. – Бросили нас на растерзание этим Карателям! Вот ведь бхары!.. – от возмущения его аж на месте подбрасывало, и он едва не уронил на пол полубессознательного Гелена, который, судя по виду, никого сегодня уже преследовать не мог. Кадиль со своей стороны не был в этом так уж уверен, о чем и заявил пареньку сразу же, задумчиво разглядывая пространство перед собой: - Они могли удрать, даже не позвав нас, но Спутница Крол же отыскала и привела нас в гостиницу. Нет, парень, тут что-то случилось, что-то не слишком хорошее. И сдается мне, они в опасности. С тех пор это чувство только крепло у него в груди день ото дня, превратившись в смутную тревогу, заставляющую ворочаться по вечерам с боку на бок не в силах сомкнуть глаза. Понятное дело, что Спутница Крол была не в восторге от их общества, - у этой женщины, судя по ее жуткому нраву, должна была иметься как минимум язва желудка, что не давала ей нормально разговаривать с людьми, - но все же она не стала бы отыскивать их в деревне и приводить в гостиницу только для того, чтобы захлопнуть переход у них перед носом. Не стала бы, потому что какой бы ядовитой ни была, а все-таки отличалась порядочностью, это Кадиль в людях чуять умел. А значит, была другая причина тому, что случилось, и Кадиль собирался эту причину выяснить. Спутница сказала – Асфей, да и по их разговорам между собой Кадиль успел понять, что они намерены отвезти послание тому самому Первому Жрецу Ишмаила, которого Аватары Создателя назвали одним из Эвилид. Дело дивное само по себе – в детстве мамка рассказывала Кадилю сказки про этих жутких созданий, и поверить в то, что теперь они вернулись и расхаживают по миру, и уж тем более – что правят целым государством, у него не очень-то получалось. Но и Аватары тоже были живой легендой, сказкой, внезапно вернувшейся и сбывшейся во плоти, а коли так, то отчего же не быть правдой и ожившим Эвилид? Разумный и дельный человек, конечно, развернулся бы и дал деру, в этом Кадиль был совершенно уверен. Разумный человек не поехал бы прямиком в логово Эвилид без крайней на то надобности, а Кадиль всегда считал себя человеком разумным, иначе бы просто не дожил в этой профессии до своих лет. Но и бросить этих дурех на растерзание Эвилид он тоже не мог. Одно дело – ведьма, та запросто могла за себя постоять, он в этом даже не сомневался. Но вот эта малая с золотыми как рожь волосами и глазищами, что трава по весне, слишком уж походила на его дочурку Ньяти, только у той волосы были что ночь черные и жесткие, как у самого Кадиля. Ньяти всегда с гордым видом вскидывала голову и заявляла, что ей все нипочем, даже когда ее за это «нипочем» потом драли розгами у забора. И терпела сжав зубы, красная как рак, но никогда ни одной слезинки никому не позволяла увидеть. Вот только когда Ньяти засветилась во время первого своего дела, и псы из Ржавого Когтя хорошо отделали ее в отместку за отобранный заказ, Кадиль ее едва не потерял и чуть не сошел с ума от этого. Его девочка уже не могла попросить у него помощи, когда он бежал со всех ног через весь город, неся на руках ее окровавленное тело в ближайший храм. Молчала она, и когда жрецы исцеляли ее, и потом, долгие два месяца, пока заново училась держать ложку и ходить. Только когда рубцы зажили, а силы вернулись, она призналась отцу, как сильно боялась, что он не успеет, и как молила его о помощи, хоть и не в силах была даже слова вымолвить. И с тех пор Кадиль поклялся, что не будет ждать, пока его попросят, пусть даже никто ему потом за это спасибо не скажет. Не будет и все тут. Сейчас Ньяти уже нянчила своих дочурок, периодически помогая мужу в его ремесле – Тьери специализировался по замкам и отмычкам, а у девочки всегда руки были что надо. В армию Спутников она вступать не стала, в отличие от двух своих братьев – Вьяда и Дивена, которые остались в Луасе под защитой Аватар и в полной безопасности. Если вообще существовало где в мире безопасное место, так это подле них, в этом Кадиль был совершенно уверен, а потому за детей своих не беспокоился. А вот за малую из Спутниц ему почему-то было неспокойно на душе. Уж больно заливисто она смеялась, да и глазищи у нее были огромные и любопытные, будто у несмышленого котенка. Эта здоровенная мрачная Крол, конечно, охраняла ее от всех, да и вообще заботилась о ней вполне искренно, но Кадиль все-таки считал, что девчонке в ее возрасте нужен был другой охранник. И прежде всего – не баба, которая выглядит так, словно в следующий миг тебе глотку перекусит. И что там у них на западе в этих их горах за непотребство творилось? Длиннорукий утверждал, что у них вообще мужиков нет, потому половина девок вынуждена носить портки и резаться на ножах, чтобы защитить свои земли. А паренек Джонай клялся и божился, что они еще и спят друг с другом, как будто женатые, и это Кадиль себе уже просто не мог вообразить. Брехали, скорее всего, оба, уж по большей части точно. Но подыскать хорошего спокойного паренька для малой все же стоило. Вообще-то и сын самого Кадиля – Вьяд, - вполне на то сгодился бы. Он как раз парень был спокойный, мирный, вдумчивый, уж точно ее не обидел бы и берег всю жизнь получше этой разноглазой Волчицы. Но в любом случае, со всем этим Кадиль собирался разобраться по возвращении в Луас. Сейчас же нужно было поскорее добраться до Асфея, отыскать там этих трех и понять, что случилось. Если они вообще были в Асфее. Вдруг у ведьмы чего не сложилось с этой спиралью перехода? Вдруг она выкинула их в какое другое место? Не просто же так он захлопнулся прямо перед носом Кадиля! С другой стороны, если их куда и выкинуло, то он все равно о том не узнает. Единственной ниточкой оставался Асфей, и для успокоения собственной совести Кадиль намеревался довести дело до конца, обыскать весь город и уезжать оттуда только в том случае, если он убедится в том, что девчонок там нет. А то окажется, что ты зовешь меня, малая, а я не пришел. Не дело это, нехорошо так. Длиннорукий согласился с его доводами и просто кивнул, когда Кадиль объявил, что намерен искать их в Асфее. Он вообще был не слишком разговорчивым парнем, но надежным товарищем. Много лет они уже предпочитали работать вместе, да и Анья, жена Кадиля, привечала одинокого, нескладного как аист наемника, относилась к нему, как к брату. В итоге Гелен часто столовался в их доме после смерти своей жены, которую унесла зимняя хворь. Детей у них не было, на целом свете Гелен остался один, так что Кадиль принял его у себя как родного. Одному-то трудно совсем, а им за столько лет пообок делить было уже нечего. Что же касается паренька Джоная, так тот привязался к ним двоим сам собой, и Кадиль подумывал, что из-за девчонки, скорее всего. В общем-то, ничего странного в этом не было: в его возрасте у Кадиля самого в голове были только девки, и Анья его порой по всему кварталу за это гоняла, подкрепляя крики увесистой скалкой. Но ничего, сжились как-то, сладились, да со временем и поспокойнее он сам стал, так что и паренек, скорее всего, перебесится рано или поздно. К тому же, Спутница Крол ему уже разок нос переломала, когда он не вовремя к малой полез со своими любезностями, так что, естественно, прыти следовать за ними у него поубавилось. Вот и сейчас, когда они с Длинноруким решили ехать в Асфей, парень насупился и все больше молчал, не особенно-то скрывая свое недовольство. В первый вечер Длиннорукий кивнул на него Кадилю, и тот посоветовал пареньку разворачиваться да и ехать домой, раз уж ему казалось, что три женщины их бросили. - Ты ведь Аватарам присягал, а не Спутницам, и тебя тут никто не держит, - как можно мягче закончил он, глядя на всклокоченного словно воробей парня, сидящего у костра. Молодости свойственно было горячиться и рубить с плеча, а Кадилю вовсе не хотелось на ночь глядя выслушивать еще обиженные крики паренька вдобавок к своему и без того беспокойному сну. Паренек ответил не сразу, какое-то время сидел, молчал, смотрел в огонь и крутил в пальцах тонкую веточку, перегибая ее туда-сюда, чтобы сломать. В конце концов, вздохнув, швырнул эту веточку в костер и проговорил: - С вами поеду. Как мне одному через Карателей-то прорываться? Видимо, малая ему действительно приглянулась, подумал Кадиль, переглянувшись с Геленом. Уходить-то можно было и полями, гарнизоны Карателей стояли только в крупных городах, и коли действительно припекло, до границы паренек бы без проблем добрался. А там, пусть даже и в войну, всегда существовало множество желающих быстрой и легкой монеты – кто-нибудь да взялся бы перевезти его на другой берег. Вряд ли Каратели настолько сильно прижали местных, чтобы контрабандисты все в один день исправились и зажили честно. Но в любом случае паренек остался с ними, хоть брюзжать и не перестал, поминутно кляня то трех женщин, то Карателей, то погоду. Уходили из Вышнеброда они быстро и без проблем. Госпожа Даанвен, мастерица на все руки, да и красавица, каких поискать, так расщедрилась, что завернула им с собой своих потрясающих пирогов да сосисок, за что Кадиль расцеловал ее белые мягкие ручки вдобавок к звонкой монете. А потому путешествовать по дороге им совершенно точно не требовалось, и наемники свернули в поля, подальше от надоедливых Карателей и возможной погони. Так что за следующие четыре дня, ведя в поводу лошадок Спутниц, они быстро преодолели отделяющее Вышнеброд от Асфея расстояние. Самому Кадилю еще не доводилось бывать в столице Ишмаила, а вот Длиннорукий утверждал, что лет двадцать тому назад даже жил здесь, когда возвращался с севера, из Рамаэля, эльфийского порта выше по течению Тонила. Он вообще любил порассказать про свою молодость, только всегда отчего-то делал это так занудно, монотонно и тоскливо, что и слушать не в радость было. Например, Гелен клялся, что когда-то служил в Васхиле и даже однажды был приглашен самим Тваугебиром, легендой Джен Итур Вануэль, на празднование Ночи Зимы в порту Рамаэля. Историю эту рассказывали во всех городах Этлана, где существовали отделения Наемников Запада, и сам Кадиль слышал ее как минимум пару десятков раз от людей, которые никакого участия в ней не принимали, но божились, что услышали обо всем этом из первых уст и пересказывают чистую правду. Якобы как-то раз, чтобы насолить Первопришедшим эльфам, Тваугебир закатил в их открытом для смертных порту Рамаэле настоящее гульбище для всех представителей Джен Итур Вануэль из Васхиля, полностью оплатив все их расходы. Естественно, что в крохотный порт по такому случаю набилось несколько сотен Наемников Запада и еще столько же были на подходе, когда у Первопришедших сдали нервы, и началась резня. Что стало причиной драки, Кадиль так выяснить и не сумел: одни утверждали, что какой-то наемник не поделил с эльфами бабу, хотя как такое вообще могло быть, учитывая неприязнь бессмертных к смертным, Кадиль просто не представлял. Другие уверяли, что Первопришедшие пытались отравить Раду Черного Ветра, которая вместе с Реноном и другими героями Преград находилась в это время в порту. Самой диковинной была версия о том, что все началось с того, что эльфы украли у каких-то наемников ящик с бренди, и такую наглость те уже не простили. Длиннорукий, например, прогнусил, что все дело было в том, что один его приятель справил нужду на иву, которая очень нравилась местному эльфу-лодочнику, и что тот за это отрезал его приятелю голову. Впрочем, на взгляд Кадиля, это не имело большого значения. Гораздо интереснее стало потом, когда оставшиеся в живых Наемники Запада в панике покинули Рамаэль, а Первопришедшие погнались за ними вверх по реке на своих ладьях и достигли участка реки, который контролировала находящаяся в тот момент в руках лонтронцев крепость Ивис. Защитники Ивиса решили, что все это – знак агрессии со стороны бессмертных, и обстреляли с берега ладьи, а те в свою очередь сочли это сигналом к объявлению войны. В итоге уже через пару дней под Ивисом отгремела битва, среди наемников получившая название Пьяной Баталии, потому как, по словам очевидцев, на стороне людей воевало множество так и не успевших еще протрезветь после Ночи Зимы Джен Итур Вануэль, которым просто некуда было деваться посреди зимы в ударившие холода. Люди с огромным трудом и еще большими потерями умудрились отстоять крепость, но с тех пор вяло текущий на протяжении столетий конфликт между Первопришедшими и Лонтроном разгорелся вновь, и погасить его не смог даже собранный в начале этого года Совет Земель. Сам Кадиль, когда был помоложе, подумывал о том, чтобы отправиться туда служить и подзаработать деньжат, но Анья не пустила, и, скорее всего, к лучшему. Эльфы были хитрыми и жестокими лисами, убивали быстро и безжалостно, и много хороших ребят полегло в тех краях с той роковой Ночи Зимы. Впрочем, сама история от этого никак не страдала и оставалась любимой и уже ставшей традиционной байкой для любого застолья Джен Итур Вануэль. Только вот Длиннорукий Гелен всегда рассказывал ее настолько нудно, долго и погано, что аж с души воротило, потому Кадиль сразу же затыкал ему рот, когда тот только пытался начать. А в Луасе это происходило всякий раз, как кто-то при нем поминал Тваугебира – тот ведь находился в городе, при Аватарах. Так что за последний месяц Кадилю старая байка успела уже изрядно поднадоесть. Так и получилось, что путь до Асфея стал для него испытанием силы воли. Паренек тоже как-то под вечер обмолвился о Тваугебире, и Кадиль стоически стерпел нудный и медлительный, как престарелая улитка, рассказ Длиннорукого о том, как он удирал посреди ночи без порток по полям от гнавшихся за ним следом эльфов, а потом сражался с ними под стенами Ивиса. Паренек слушал едва ли не с открытым ртом и восхищенно распахнутыми глазами, а Длиннорукий раздулся от удовольствия, что хоть раз ему дали досказать до конца, и все посматривал на Кадиля со значением. На самом-то деле говорить он не умел, не дали боги такого таланта, вот и весь сказ. Так что Кадиль потерпел и не стал делать никаких комментариев – из уважения к старому другу и боевому товарищу, разумеется. В Асфей они вошли под вечер четвертого дня, назвавшись на воротах чужими именами и истово творя охранные символы, чтобы стражники не чинили препятствий. Заодно и денег пришлось всунуть, чтобы не вдаваться в подробности, в какой гостинице они намеревались остановиться. Одно было хорошо: Карателей в городе и не было вовсе, все на восток устремились к границе, предоставив Первому Жрецу Равану самому беспокоиться о безопасности в столице. Это Кадиля утешило – он терпеть не мог божьих воинов с вечными мрачными рожами, как у плакальщиц под конец Поминальной недели. Город Кадилю тоже понравился: чистый, аккуратный, только тесноватый разве что, с узкими улочками и стенами, что делили его на сектора. Асфей взбирался вверх по каменным террасам, вырубленным в подножии горы, внизу располагались кварталы бедняков, вверху – знати. И оно, на взгляд старого наемника, было очень даже кстати: гораздо спокойнее оглядываться вокруг и быть полностью уверенным, что никакой разряженный в пух и прах малолетний хлыщ с охраной из крепких ребят не попробует перетянуть тебя по спине кнутом просто потому, что ты ему, видите ли, рожей не приглянулся. Пусть уж лучше сидят в своих районах наверху, дышат свежим воздухом, да говорят о собственных делах, только спокойнее. Правда, в нижних кварталах города и стражи было полно. Пока они, ведомые пареньком, что был родом из этих мест, добирались до основной конторы Джен Итур Вануэль по узким улицам, стиснутым со всех сторон высокими жилыми домами, Кадиль успел насчитать как минимум десяток патрулей в темно-синей форме Ишмаила, что пробирались через толпу и угрожающе оглядывали окружающих. Вид у них при этом был чересчур дерганным и каким-то неуверенным: у кого шлем криво сидел, съезжая набок, у кого плащ перекашивало на одно плечо. А один паренек, которого приметил Кадиль, и вовсе то и дело поддергивал ремень штанов, на которых неловко болтался слишком длинный для него меч в ножнах, словно боялся потерять их на следующем шаге. - Рекруты, - сплюнул Длиннорукий, мрачно рассматривая проезжающих мимо мальчишек едва ли не на десяток лет младше паренька Джоная, что вел их. Стражники изо всех сил напускали на себя важный вид и намеренно агрессивно цеплялись к прохожим, но ни один из них не рискнул подъехать к компании из трех мужчин, возглавлял которую Кадиль. – Крестьянские сынки да ремесленники. Что с них взять? - Если эта вся армия, которая есть у Равана, то проблем у нас будет гораздо меньше, чем я ожидал, - подал голос паренек, сощурив темные глаза на проезжающую мимо ватагу в темно-синей форме. Даже он, зеленый и розовощекий, как только что народившийся теленок, выглядел по сравнению с этими ребятишками, словно волкодав на фоне котят. - Вряд ли это все, - покачал головой Кадиль. – Не забывай, кто этот Раван на самом деле. Он не стал бы делать ставку только на прыщавых мальчишек. Я уверен, что за пазухой у него есть кое-что более увесистое, чем это. - Дермаки? – паренек тревожно взглянул на Кадиля, но голос понизил, чтобы никто вокруг не расслышал запретное в божьем городе слово. – Думаешь, он их протащил сюда аж из самой Страны Мрака? Но как? - Понятия не имею, - отозвался Кадиль, - но вряд ли он дурак, раз один из Эвилид. И думать, что его армия состоит только из необученых детишек, я бы не стал. Отделением Джен Итур Вануэль в Асфее заправлял Джар Венней, прозванный Костыль-Ногой за свою хромоногость, заработанную все в той же Пьяной Баталии два десятка лет тому назад. Кадиль немного слышал об этом человеке от других наемников, но видел его впервые. Костыль-Нога оказался низким, словно табуретка, лысым, как яйцо, и абсолютно квадратным мужичком с ручищами, как у кузнеца, и темными недоверчивыми глазами, которые подозрительно перебегали с лица одного наемника на лицо другого, пока Джонай быстро и сухо пересказывал ему суть дела. Контора Наемников Запада представляла собой небольшую комнатушку на задках довольно неопрятной таверны под названием «Дырявый ковш» и выглядела явно не слишком преуспевающей. В комнатушке и не было ничего кроме замызганного стола, на котором стояла обросшая толстым слоем пыли чернильница, ржавой секиры на стене, четырех рассохшихся табуретов для посетителей, да замызганного флага сообщества – коричневого полотнища с изображением алой половинки заходящего солнца, поверх которой кое-как был намалеван меч. Флаг растянули и приколотили к стене над столом, но в его правом нижнем углу зияла огромная дыра, из которой виднелась ржавая шляпка воткнутого кое-как гвоздя. Выглядело так, будто кто-то пытался этот самый флаг сорвать со стены и повредил ткань. - Не могу я вам помочь, - неприветливо проворчал Костыль-Нога, когда Джонай закончил свой рассказ и вопросительно посмотрел на него. - Как это? – не понял Кадиль, захлопав глазами. – В смысле, ты не видел этих девчонок? Или видел, но не хочешь о том говорить? Они и всего-то рассказали ему, что ищут трех Спутниц, одна из которых ведьма, а две другие – коротко стриженные женщины из-за гор, и что все три – послы от Аватар Создателя к Первому Жрецу Ишмаила, везущие ценный пакет. Больше Джонай ничего не озвучивал: ни про Эвилид, ни про их пропажу, ни про что. На взгляд Кадиля, этого было и достаточно: визит в город послов Аватар не должен был остаться незамеченным, слухи все равно поползли бы, их не удержишь просто так, словно молоко в дырявой крынке. А наемники не преуспели бы в своем деле, если бы не скупали все возможные слухи. Правда, это место и не выглядело особенно преуспевающим. Костыль-Нога тяжело вздохнул и вместо ответа полез куда-то под стол под взглядами троих мужчин. Выудив оттуда здоровенную мутную бутыль и четыре грязных стакана, он выставил все это не стол и неприветливо буркнул: - Садитесь. Переглянувшись со спутниками, Кадиль подтащил себе рассохшийся и опасно кренящийся на бок табурет и с опаской опустился на него, не до конца уверенный, что конструкция выдержит. Удивительно, но табурет устоял, разве что пронзительно и душераздирающе заскрипев под его весом. Для Длиннорукого его сиденье оказалось совсем низким: когда тот сел, коленки у него торчали едва ли не до уровня столешницы. Пока Костыль-Нога разливал мутное пойло по стаканам, все молчали. Вообще-то это тоже было традицией: угостить глотком чего-нибудь крепкого представителя своего сообщества, если тот явился с визитом или просьбой из другого города. Да и в кодексе Джен Итур Вануэль было черным по белому прописано, что Наемники Запада являются единым сообществом без оглядки на национальность и расовую принадлежность его членов, и что цели сообщества всегда превыше целей одного конкретного человека, а коли так, то наемники всегда помогают своим по мере сил и возможностей. И сейчас они не просили у Костыль-Ноги ничего чрезмерного: только информацию о трех женщинах, да ночлег. Но, судя по мрачному виду главы сообщества в Асфее, и это он им дать был не в состоянии. Наполнив стаканы, Костыль-Нога подвинул их гостям и оглядел их тяжелым взглядом, крутя свой в пальцах с ожесточенным видом. - Вы поймите меня правильно: я в политику не лезу. Хватит с меня, сыт уже ей по горло, - начал он, угрюмо глядя на стакан в своих руках. – В Асфее сейчас слово «Аватары» - это очень опасное слово, как и «Спутники», как и «женщины из-за гор». За любое из этих слов можно поплатиться жизнью. - Что ж у вас все плохо-то так, если вы этих зеленых ребят в криво сидящих ведрах боитесь? – вызывающе оскалился Джонай. Ему явно не слишком понравился оказанный Костыль-Ногой прием, а паренек был не из тех, кто умел придерживать при себе свои эмоции в нужный момент. Ничего, еще пару раз нос сломают, и научится, подумал Кадиль. Опытный лис всегда чует капкан и не станет связываться с волком, коли тот голоден и зол. - Я не их боюсь, парень, - зыркнул на него Костыль-Нога над краем стакана, и этого взгляда оказалось достаточно, чтобы паренек слегка поостыл. – А того, что приходит с темнотой. Выпьем. Кадиль глянул на Длиннорукого, а тот только пожал плечами, пока Костыль-Нога одним глотком осушал свой стакан. Не слишком-то по нутру пришлись Кадилю слова, сказанные Костыль-Ногой, да еще и сказанные подобным тоном. Но хреновый самогон он выпил, попутно подумав о том, что дареному коню в зубы не смотрят, и что это всяко лучше, чем ничего. А когда опустил стакан, Костыль-Нога вздохнул и принялся рассказывать. - Пару месяцев назад, когда они тут только появились, в городе случился бунт. Мы не лезли – горожане сами разбирались со стражниками, наемники в такие дела носа не суют, чтобы его потом не отрезали. Так вот разобрались они слишком быстро: за одну ночь. Просто с вечера по всему городу были беспорядки, все орали и дрались на площадях, бочки жгли, окна били, в стражников камнями кидались. А как ночь пала, сразу же тихо-тихо стало, как в гробу. – Костыль-Нога так поглядел на них, что Кадилю стало как-то не по себе. – На утро не было никакого бунта. Стража все окопалась в Среднем и Верхнем городе, а тех, кто вчера окна бил и жег все, их просто не было больше. Только трупы рядком висели на Рыночной площади, где до этого ведьм да ведьмаков жгли. Пару сотен трупов и ни одной живой души больше. А потом в полдень глашатаи объявили, что Раван стал Первым Жрецом Ишмаила, подавил бунт и навел порядок, и что теперь он всем заправляет. А кто против, должен в течение суток покинуть город и страну, иначе окажется на все той же веревке посреди Рыночной Площади. - И что? Сработало? – поинтересовался Джонай с некоторым недоверием в голосе. - Сработало, - кивнул Костыль-Нога, - хоть и не было больше никаких волнений. Только те, кого видели публично выражающими недовольство ситуацией, просто ночью исчезли из своих домов, а на утро уже болтались на площади. Так следующие две недели было: кто вякнет прилюдно, что недоволен Раваном, с утра на площади висит. Кое-кто из наших ребят тоже пострадал – жены рассказывали, что ночью вышел по малой нужде в одном исподнем, - вышел в уборную на лестнице в доме, даже не на улицу, - и не вернулся. А на утро нашли на веревке на Рыночной Площади. - Ох, сохрани Грозар! – Длиннорукий сделал охранный жест поперек груди. - Как это может быть? Как они могут отслеживать каждый разговор, в каждом доме? – заморгал паренек, но непроизвольно даже голос понизил и подался вперед, словно это могло его как-то уберечь. - А бес его знает, - ожесточенно дернул плечом Костыль-Нога, пододвигая к себе стаканы и вновь начиная разливать по ним мутную жидкость. Вид у него был усталым и каким-то загнанным. – Он же жрец вроде как. Говорят, чует, когда люди лгут или не согласны с ним. Глашатаи объявили, что кто воспротивится воле Первого Жреца Ишмаила, тот будет объявлен врагом народа. Сейчас-то уже на Рыночной Площади никого не вздергивают, перестали вешать, но как я слышал, люди пропадают. Не так много, как раньше, но просто пропадают и все. Сколько на самом деле – не знаю, все боятся спрашивать, боятся, что это против воли Первого Жреца. Вот так все тут. - Что-то плохо у вас все совсем, - проговорил Кадиль, беря свой стакан. В ответ Костыль-Нога мрачно кивнул и опрокинул в себя второй. - А кто-нибудь вообще видел, кто или что забирает людей? – совсем тихо спросил Джонай, во все глаза глядя на старого наемника и даже позабыв про собственный стакан. Глотнув и не поморщившись, Костыль-Нога долго смотрел в стол, а затем поднял глаза на паренька. - Они в черном целиком, в плащах с капюшонами. Выходят, когда солнце садится, и крадутся по улицам, по теням, потому сейчас после захода солнца никто уже на улицу носа не сует. Что они такое – знать не знаю и не хочу, но клянусь тебе, у этой твари нет глаз. Нет и все тут. Кадиль сглотнул. Не слишком-то все это хорошо звучало. Да и человек, что сидел напротив него, выглядел закаленным в боях ветераном, а не малолетним хлыщом, которого легко обмануть. Такого не запугаешь детскими сказками, нужно что-то посерьезнее для того, чтобы у человека такой взгляд появился. Здесь Эвилид правит, а коли так, то почему бы и Пастырям Ночи не ходить по улицам, когда меркнет свет? Ох, и ввязалась ты, малая, в беду, да нас следом за собой затянула! Непутевая девка! - Так что не могу я вам помочь, - с каким-то ожесточением глядя на стакан на столе, закончил свою мысль Костыль-Нога. – Ни слова я не слышал про женщин, которых вы ищете, и одно вам могу сказать – если они те, кого вы назвали, то они давным-давно уже мертвы. Выспрашивать про них я не буду, смысла в этом нет. Никто мне не скажет, даже если и видел их, только себя под смерть подведу. А вы можете переночевать здесь, потому как темнеет, и ночью вам на улице находиться нельзя. Но утром уходите и из этого города, и из этой страны. Нам всем надо бы уходить отсюда, - угрюмо добавил он, глядя в свой пустой стакан с таким видом, словно на его дне мог скрываться ответ. - А чего ж не уйдешь сам тогда? – спросил Кадиль, глядя на сотоварища. – Сам знаешь, в любом городе тебе только рады будут, всегда кров найдется и работа. У вас-то, я посмотрю, дела не слишком хорошо идут. - Они моего сына забрали, - глухим голосом проговорил Костыль-Нога и как-то сморщился, со всей силы сжав в руке пустой стакан. – Вот так же ночью пришли и забрали, когда он публично отказался присоединиться к армии защитников Ишмаила от иноземных захватчиков. Забрали, даже несмотря на то, что на наемнические сообщества призыв не распространяется. Вот я и надеюсь: может, вернут еще. – Голос Костыль-Ноги стал еще глуше, внезапно наполнившись усталостью и горечью. – Может, просто подержат и отпустят моего Ритая. - Грозар поможет, - тихо проговорил Длиннорукий, глядя на нависшего над столешницей наемника. Он иногда умел говорить так ладно, как никто другой, пусть даже и нудел большую часть времени, когда рассказывал о своей жизни. – Грозар не оставит ни тебя, ни твоего сына. Костыль-Нога только криво ухмыльнулся, а затем поднял на них замутненные, повлажневшие глаза. - Сегодня ночуйте здесь, но завтра утром уходите. Те, кого вы ищете, давно мертвы. Или там, откуда вы их уже не вытащите. - Где держат пленников, господин Венней? – негромко спросил паренек, и Костыль-Нога вновь поморщился. - Даже не думай об этом, парень, у тебя ничего не получится, говорю тебе. - Просто скажите мне, господин, - твердо попросил тот, глядя ему в глаза. – Просто скажите, где держат тех, кого захватили, и я больше ни о чем не спрошу. - Где-то в крепости Первого Жреца Равана, темницы-то там, - устало отозвался Костыль-Нога. Плечи его опустились, и весь он как-то сжался, став больше похож на сломленного горем старика, чем на главу наемничьего сообщества. – Но туда все равно ходу никому нет. И выхода оттуда тоже. После того разговора Кадиль вышел в общую залу «Дырявого ковша» едва ли не в самом прескверном настроении, в котором только бывал за всю свою жизнь. Заведение было грязным, прокуренным и душным. По углам чадили свечи, под потолком клубился густой дым от дешевого табака. За широкими тяжелыми столами, намертво привинченными к полу, чтобы никто не попытался драться ими, сидели люди в простой и дешевой одежде, и у каждого на поясе Кадиль приметил или нож, или короткий меч, или увесистую булаву. Негромкий гул разговоров создавал впечатление подавленности и страха, смеха и пьяных криков не слышалось, все сидели, сжав собственные кружки и глядя в свои тарелки. Костыль-Нога назвал трактир местом, где отдыхали Наемники Запада, и судя по тому, что сейчас видел перед собой Кадиль, дела у сообщества в Асфее шли хуже некуда. На них со спутниками местные даже и глаз не поднимали, так, поглядывали искоса, словно боялись в деталях запомнить лица чужаков, как будто подобное можно было счесть преступлением. Изрядно побитая жизнью женщина с выцветшими волосами, покрытыми платком, и осунувшимся после выпитого лицом нацедила им в кружки подкисшего пива и устало пробормотала, что скоро принесет ужин. Пахло от нее вчерашней брагой, глаза были мутными. Кадиль не стал ничего говорить, просто молча забрал кружки и отнес их за небольшой столик в углу, где уже устроились его спутники. - Ну и что будем делать? – мрачно посмотрел на него Длиннорукий, сжимая кружку плохого пива. Джонай тоже поднял взгляд, его черные брови хмурились. - А что тут сделаешь? – пожал плечами Кадиль, прикладываясь к пиву. На душе скреблись кошки. Не должны были люди жить так, как жили сейчас в Асфее, не по-людски это было. Теперь, после рассказа Костыль-Ноги, он уже не сомневался в том, что здесь правит один из Эвилид. И вряд ли они трое могли что-то с этим поделать, что Кадиль и сказал своим спутникам, наклонившись вперед и стараясь звучать как можно тише. - И что же, мы просто уйдем отсюда и закроем на все глаза? – паренек вновь закипятился, запыхтел, словно чайник на плите. Нрав у него был горячим, как и у всех молодых, что уж тут поделать? Длиннорукий угрюмо взглянул на Кадиля, вздохнул и повернулся к Джонаю. - Мы, похоже, действительно ничего не можем сделать, парень. Мы даже не сможем выяснить, где Спутница Крол и остальные, нам просто откажутся отвечать на вопросы. Лучше будет вернуться обратно и рассказать обо всем Аватарам. Они-то точно придумают, что делать дальше. - Не по душе мне это, - поморщился Джонай, отодвигая от себя пиво. Кадиль взглянул на свою кружку, соглашаясь с ним. Даже пить в этом городе не хотелось, не то, чтобы оставаться на ночь. Разговор не клеился, и они сидели молча, дождавшись, пока девчушка подавальщица с покрасневшими и затравленными глазами не принесла им три миски горячего рагу. Хоть еда была сносной: сытной, добро приправленной травами, с большими кусками ароматного мяса. Рассудив, что на пустой желудок все равно ничего хорошего не придумаешь, Кадиль взялся за ложку и принялся есть. Нехорошо, конечно, что так получилось с малой и остальными. Совсем нехорошо. Кадиль никогда не оставлял в беде женщин и даже не потому, что таким было одно из неписанных правил наемнического кода. Просто в мире и так было много всякого нехорошего, что могло случиться с людьми. Когда это нехорошее случалось с мужчинами, они обычно заслуживали этого, Кадиль знал это на своем опыте. Сам он не раз делал людям дурное, не потому, что хотел, но в силу своей профессии, и коли в ответ ему прилетало подзатыльников от Грозара, так это было правильно. Но женщины ведь обычно не ввязывались в подобные дела, разве что совсем бешеные женщины, вроде той же Крол. Не их это было дело – в крови и грязи по колено причинять людям боль. Им совсем другая дорога была – туда, где маленькие детишки улыбались и несли с собой жизнь, туда, где вкусно пахло свежим хлебом, где на окнах висели расшитые узорами занавески. Где был дом. И Кадиль привык сам подставляться под удар, потому что такова уж была его судьба, раз не мог он сидеть дома тихо и жить спокойно, как все. Но женщины-то могли, не от хорошей же жизни за железо они брались. Вот так и получалось, что уж лучше было бы ему отыскать этих трех девчонок и вытащить их из этого города. Не оставлять же их тут, где и Эвилид были, и Пастыри Ночи по улицам расхаживали. Да и как оставишь? Потом всю жизнь ломай себе голову над тем, бросил ты их погибать заживо или нет. В конце-то концов, наверное, ведь можно было бы и побродить по городу, самим поискать. Даже если никто и не захочет отвечать на их вопросы и рассказывать им о Спутницах Аватар, что принесли послание Первому Жрецу Равану, то о девках-то всякий поговорить захочет. Кадиль еще не встречал за свою жизнь ни одного мужчину, который бы за кружкой пива не рассказал бы о какой-нибудь особенной красотке, подарившей ему самые сладкие минуты в его жизни. Разве что, если мужчина этот девками вообще не интересовался, но таких было мало. А эти три были приметные, еще издали на себя внимание обращали. Может, стоило просто походить по тавернам, попить пивка, да послушать, о чем люди говорят? Резкий грохот распахнувшейся двери заставил его замереть. За окнами уже золотился закат, и по улице протянулись длинные тени, потому пять фигур на пороге таверны казались как будто залитыми кровью. Прищурившись, Кадиль окинул их взглядом и ухмыльнулся в бороду, возвращаясь к своему рагу. Мальчишки в форме стражников, совсем еще зеленые, храбрящиеся изо всех сил перед друг другом и пытающиеся делать вид, что вовсе не боятся мрачного вида наемников, молча глядящих на них от своих тарелок. - Добро пожаловать, - женщина за барной стойкой выдавила из себя приветливую улыбку и даже некое подобие реверанса, приветствуя стражников. – Прошу вас, проходите. Позволите ли угостить вас чем-нибудь? - Ну налей, хозяйка, налей, - угрожающе протянул первый из пятерых пареньков, вскидывая покрытый тонкими темными волосками только-только пробившихся перьев подбородок. – Да расскажи, не было ли кого, кто тревожил сегодня покой заведения? Все ли в порядке тут? Не нарушает ли кто законы церкви? - Все в полном порядке, капитан, хвала Грозару. Прошу вас, проходите, отведайте пива, - обратилась она к нему, хоть паренек и был одет в замызганный темный плащ без каких-либо опознавательных знаков старшего по званию. Наемники, поглядев на стражу еще раз, вновь уткнулись в свои кружки, и негромкий гул голосов возобновился. Судя по всему, подобным образом сюда заглядывали уже не впервые. Несмотря на то, что к ним никто и головы не повернул, пятеро стражников прошествовали по заведению с таким видом, словно все присутствующие стояли перед ними на коленях. И уселись они у барной стойки, аккурат за спиной Кадиля, отчего его собственное рагу сразу же потеряло вкус. Джонай с Длинноруким Геленом мрачно поглядели на него и уткнулись носами в собственные тарелки. Этот день совершенно точно складывался совсем не так, как стоило бы ему сложиться. - Лучшего эля, хозяйка, да покрепче и побыстрее! – приказал один из стражников, и женщина суетливо отозвалась: - Сейчас-сейчас, капитан, сию минуту все будет. - Ну и дыра, - прозвучал над ухом Кадиля хрипловатый голос одного из стражников. – И чего только сюда сунулись? Надо было в «Жирного гуся» идти, там подают по вечерам ветчину с копченым сыром. - Приказали проверить все, вот и проверяй, - ответил ему второй голос. – Тем более, какое тебе дело? Все равно все же бесплатно. Вот жри и помалкивай. Кадиль постарался отпихнуть от себя голоса стражников и вернуться к собственным размышлениям о том, как стоило начинать поиски. Чтобы не привлекать к себе внимания, им нужно будет переезжать из одной гостиницы в другую каждый вечер, иначе стража может решить, что они чересчур задержались в городе, или кто из хозяев гостиниц еще натравит на них Пастырей Ночи. Скорее всего, в такие времена весь город начал стучать друг на друга, чтобы обезопасить собственную шкуру. Кому охота умирать из-за чужаков? И еще следовало придумать какую-нибудь историю о том, зачем они вообще приехали в Асфей, чтобы выдавать ее в том случае, если кто начнет допытываться, что они тут забыли. - …Да клянусь тебе, так и было, слышишь? – взревел за спиной Кадиля стражник и сильно толкнул его локтем в плечо. Кадиль резко развернулся, бросив хмурый взгляд на парня, и тот выставил перед собой ладони: - Прости, друг, случайно задел тебя, не хотел. - Осторожнее, - проворчал Кадиль, отворачиваясь от молодого хлыща. Тот уже раскраснелся во хмелю, руками махать начал с одной кружки-то. Связываться с такими – себя не уважать. К тому же, он помнил, чем закончилась та потасовка с Карателями, а в нынешних обстоятельствах привлекать к себе внимание им совершенно не нужно было. - Брешешь ты! – прозвучал за его спиной голос стражника, и на этот раз Кадиль услышал его слова. – Какая еще темнокожая? Что южанам вообще делать в Асфее? Тут для них чересчур сухо! – и мужчина захохотал слишком возбужденно и заливисто, словно шутка была хороша. Кадиль взглянул в глаза сидящего напротив него Длиннорукого, и тот медленно кивнул в ответ. Паренек Джонай тоже смотрел на него во все глаза. Видимо, какую-то часть разговора стражников Кадиль успел пропустить, глубоко уйдя в собственные мысли, но теперь прислушался. - Говорю тебе, темнокожая, словно крепко заваренный чай. И маленькая такая, изящная, - парень аж причмокнул, словно ему было с чем сравнивать в его-то годы. – Собственными глазами видел ее сегодня утром во дворце, пока стоял на страже у покоев Жреца Керая. Прошла мимо меня, лицо каменное, суровое, даже не поглядела, будто я и вовсе пустое место. Вот я и подумал, может ты знаешь, кто это? На жрицу-то не похожа, может, постучусь к ней как-нибудь вечерком, авось откроет. Кадиль весь превратился в слух. Он всегда считал себя удачливым человеком, но чтобы настолько подфартило, выпадало редко. Может, сам Грозар на этот раз услышал его думы и решил немного подсобить? Кажись, Громовержцу-то тоже должно было не нравиться, когда женщин обижали, учитывая, как обошелся его отец с его женой, забросив ее в Ничто на долгие тысячи лет только за то, что она не хотела отвечать ему взаимностью. Да и вообще, Грозару-то до Аватар должно было быть больше дела, чем кому бы то ни было еще. - Тебе-то? – насмешливо отозвался второй голос. – Ты себя в зеркало видел? Тебя разве что отцовская коровенка приголубит, вряд ли кто другой согласится! Это замечание было встречено дружным хохотом, но когда он пошел на убыль еще один солдат доверительно посоветовал первому: - К этой темнокожей даже и не суйся, ничем хорошим это не кончится. - Почему? - Да потому, что ее у себя принимает Первый Жрец. И, кажется, она жрица, - солдат понизил голос и заговорил совсем тихо, так, что Кадилю пришлось прекратить дышать, чтобы расслышать слова. – Я стоял на дверях четыре дня тому назад и видел, как она из его покоев двух каких-то странных девок выводила. Причем откуда она в этих покоях взялась, я знать не знаю. Когда Первый Жрец туда пришел, комната пустой была, а уже через час оттуда эта темнокожая вышла, и с ней две какие-то странные девки в мужском тряпье, которых она повела вниз. Я потом еще у ребят спрашивал, они говорят, что это пленницы. - Пленницы? Какие еще пленницы? – переспросил первый парень, и Кадиль был ему от всей души благодарен за этот вопрос. - Это не мое дело, да и не твое тоже, - со значением проговорил стражник. – Одно тебе говорю: забудь про эту темнокожую, иначе не поздоровится тебе. Больше стражники об этом не говорили, начав обсуждать какого-то капитана, который назначал им слишком много утомительных дежурств по дворцу, но Кадиль уже услышал достаточно. Все оказалось гораздо проще, чем он думал, и гораздо сложнее, чем надеялся. Но даже за такую информацию стоило от всей души поблагодарить Грозара. Тот факт, что Громовержец все-таки на их стороне, немного приободрил Кадиля, и он сделал охранный жест, поблагодарив про себя все Небесное Семейство. Где-то через четверть часа, выхлебав по нескольку кружек эля и расшумевшись, незадачливые стражники все-таки ушли. Хозяйка заведения поворчала им вслед, вытирая заплеванную столешницу и сетуя о самом лучшем эле, который вынуждена была сцедить за бесплатно. Поворчали и Наемники Запада, но негромко и совсем не агрессивно, поглядывая через плечо на дверь, словно оттуда могла выскочить на них та самая ночная напасть, о которой говорил Костыль-Нога. И никто ни разу не помянул ни одним словом жреца Равана или власть в городе, все лишь о пиве говорили, будто ничего важнее этого и не было вовсе. А Кадиль оглядел своих спутников и тяжело вздохнул. - Выходит, продала их ведьма, - Длиннорукий крякнул и покачал головой, оперевшись обоими локтями о столешницу. – Говорил я, нельзя доверять тем, кто с Тенями знается, ничего хорошего из этого не выйдет, один вред. - Нельзя, - подтвердил Кадиль с тяжелым вздохом. Да только чего тут было говорить? Обратно-то яйцо в скорлупу не загонишь, как ни старайся. - Когда пойдем? – тихо спросил Джонай, глядя на них с Длинноруким, и Кадиль вновь тяжело вздохнул. Времени у них было в обрез, если оно вообще оставалось. Времени было совсем мало.