Когда-то я говорил, что хочу умереть молодым...

Таю надоедает прятать глаза. Он всегда был слишком откровенным, помните? Прятать взгляд для него - то же самое, что закрываться. Поэтому в тот момент, когда друг появляется на пороге его номера, он уже не опускает голову, вглядываясь в лицо Джоша. Хочется сказать столько всего и в то же время - совершенно ничего. Но, кажется, это и не требуется, потому что Джош пришел сюда... Для чего? Не для того же, чтобы решить их проблемы. Ах ну да, конечно. Его беспокоит группа. Если бы Тайлер матерился, сейчас полился бы поток настоящей подзаборной ругани. Он смотрит на друга расширенными глазами, а внутри все кипит. Возмущение разливается по всем уголкам души, и кажется, что даже в горле щипать начинает от этой едкой кислоты. Нет, Тай прекрасно знает и... он верит в то, что Джош обеспокоен вовсе не меркантильными интересами. Скорее, ему просто не хочется, чтобы Тай терял смысл своего существования, чтобы продолжал творить, писать, развиваться. Они давно этого не обсуждают. Возможно, стесняются говорить об этом один на один, предпочитая закрывать настоящие искренние эмоции привычными действиями типа легкого подтрунивания друг над другом, но Тай неизменно знает, что Джош все еще ему близок. Даже если ведет себя, как баран. Сейчас проблема в ином. Они отдалились, закрылись, выключили свет в душах друг друга, и будущее группы - это, блин, ни фига не та тема разговора, которая может служить панацеей их отношениям. И после понимания этого Тай широко ухмыляется и тут же отворачивается, тихо отвечая: - Что толку пытаться донести свои мысли до остальных, если я не могу донести их до одного действительно важного? Он разворачивается к Джошу и вглядывается в его глаза, словно пытается найти ответ на все мучащие его вопросы. Он знает, что это не поможет ему до тех пор, пока Джош не перестанет закрываться от него. Это... Боже, это так выводит его из себя! Так выводит, что хочется сжать руки в кулаки и просто ударить его. Это... Это, наверно, вообще первый раз, когда Таю этого действительно хочется. А Джош еще и подогревает злость, спрашивая его, Тая о том, хочет ли он, чтобы тот ушел. Совершенно не понятно, что конкретно он имеет в виду, но... Тай не знает, чего он хочет. Он путается во всем происходящем ничуть не менее самого Джоша, не понимает, что испытывает и что ему нужно. Он не знает, как относиться к нарушенным уже в который раз границам, которые никак не могут быть списаны на близкую дружбу. Маска дружбы уже не налазит на эту раздутую фигню, происходящую между ними, которая... Словно сама растет, развивается, не желает отпускать ни его, ни Джоша. Одно Тай знает на все сто процентов, и это знание даже не подлежит сомнениям. Что бы ни происходило в его сознании, что бы ни происходило в их с Джошем жизнях и мироощущении, он не желает, чтобы Джош уходил. Ни сейчас, ни потом, ни из группы, ни уж, тем более, из жизни Тая. Ему осточертело уже бегать, как хомякам в колесе. То Джош за ним, то он за Джошем. Это заставляло реальность терять свои очертания и смазываться в какую-то сюрреалистичную картину. И это раздражает до той степени, что приходится раз за разом подбирать свои мысли, что бы не материться даже в собственном сознании. Тай не выдерживает и бросается на Джоша, придавливая его одной рукой за плечо к дивану, а другую поднимая... для чего? Для пощечины? О боже... Он замирает, вглядываясь в темные глаза друга, смущается, но почти сразу берет себя в руки и хватает Джоша за ворот футболки. - Ты даже не представляешь, как меня достали твои выводы. Неважно, чего хочу я. Гораздо важнее, чего именно хочешь ты. Тай упирает указательный палец в грудь Джоша, чтобы почти сразу сжать руку в кулак и легонько ударить его по грудине. Это не попытка причинить боль. Всего лишь попытка показать то отчаянье, которое давит на Тая, не позволяя спокойно спать уже вторую ночь подряд. Он и сам не знает, чего хочет от сложившейся ситуации. Он никогда не рассматривал Джоша, как человека, с которым... ну... Который может быть не только другом. Все их шуточки на публику носили характер пакости, о которой знает он, знает Джош, знают те, с кем они работают. Ломать систему оказалось слишком трудно. И Тай до сих пор не может с уверенностью сказать, что из этого выйдет. И то, что Джош не озвучивает свои сомнения, добавляет лишь еще больше вопросов, не позволяющих уже самому быть предельно искренним. Тай чертовски сильно боится. Боится показать, что не видит в этом чего-то запредельного или гадкого. Боится сказать, что не против попробовать. Боится дать понять, что ночью перебирал в уме мгновения их поцелуев и понимал, что они... показались ему приятными. Это было стыдно. Признаваться в подобных мыслях тому, с кем сложилось годами выработанное общение, в котором не было ни намека на что-то большее, чем дружба, кажется реально страшным и стыдным. Хочется спрятаться. Исчезнуть, залезть под стол, чтобы никто не нашел. Ни один из демонов, которые прячутся в самых темных уголках души, стараясь не высовываться на свет. Тай устало садится на диван рядом с Джошем так, как это было раньше. Не боясь соприкоснуться коленями, плечами или руками. Он не... Кажется, это Джош начал делать, а вовсе не Тай. Так что пусть терпит. - Я устал, Джош. Мне больше не хочется петь на сцене. Все кажется таким фальшивым в последнее время. Мы говорим на интервью о том, что мы друзья. А... А ведем себя вовсе не так. Я не думал, правда не думал, что ты можешь посчитать мои слова на интервью удачной шуткой. Я даже не думал, что ты воспримешь это словами о том, что действительно произошло. Я все еще стараюсь не допускать тому, что между нами происходит на самом деле, проникнуть в камеру. Это как... Я не знаю. Типа, вот мы друзья. По крайней мере были, как мне хочется в это верить, но на камеру мы никогда друг друга не сдаем, хотя так же говорим о дружбе. Блин... Ну это как спрятать пасхальное яйцо в корзине с пасхальными яйцами. Понимаешь? То, что между нами происходит никогда не было и не будет поводом для шутки или достоянием общественности по моей доброй воле. Наверно, после сегодняшнего интервью ты понял, как это сложно. Говорить на камеру и быть искренним. И при этом бережно относится к чувствам человека, который сидит рядом с тобой. А то я так смешно шучу... Да, это было намеком. Нет, это не было обвинением. В конце концов, он и сам не слишком то честно поступил, предоставив Джошу самому справляться с вопросами журналистки. Этим он лишний раз хотел напомнить ему о том, что когда один молчит, другой вынужден заполнять паузы. В предыдущее интервью паузы пришлось заполнять Тайлеру. И ничего хорошего из этого не вышло. - Я просто хочу, чтобы ты знал. Я никогда не стану обвинять тебя за все то, что ты испытываешь. Я никогда не стану насмехаться над тем, что с тобой происходит. Я всегда попробую поддержать тебя в любых твоих проблемах, если ты не станешь закрываться от меня свинцовыми стенами, словно я какой-то радиоактивный. Неважно, что ты чувствуешь. Важно, что ты в принципе это делаешь, потому что ничего не чувствуют только равнодушные. Я люблю тебя, парень. Со всем дерьмом, что в тебе есть. Со всеми светлыми мыслями, которые ты прячешь. Просто потому что ты мой человек. И я готов тебя принять при любом раскладе. Тай встает с дивана и коротко смотрит на огни города за окном. В груди разливается такое ощущение, что он выворачивает себя наизнанку. И он не верит сейчас, что делает это для благодарного зрителя. Вера подкашивается очень сильно в последнее время, и Тай не знает, что еще должен с этим сделать . -А сейчас я прошу тебя уйти. Не потому, что мне не хочется видеть тебя. А потому что я хочу придти в себя, окей? В тот момент, когда слова Тая покидают горло, он сам вздрагивает от масштаба высказанной лжи во благо. Он считает, что Джошу стоит подумать над тем, что он сказал, а не пытаться что-то исправить (или разозлиться еще больше) прямо сейчас, но... кто бы знал, как ему не хочется, чтобы он уходил... И кажется, что его разрывает на части от этой боли, поселившейся внутри...