***
Удивительно, какой силой обладают сплетни и предрассудки под влиянием злых языков. Кто-то что-то сказал, кто-то что-то сделал, кто-то, что-то… Неужели в этом действительно есть смысл? Несмотря на то, что Хосоку по большей части было как-то плевать на то, что обсуждают в группках по углам шепотом или пафосно заявляют в лицо посреди коридора, услышав какую-то информацию, он даже не задумывался о том, что из всего сказанного - правда, и есть ли она там вообще. Сейчас же, прочувствовав вкус статуса «особенного» вновь, всё, что происходило вокруг рыжего, воспринималось его сознанием до удивительного иначе. Вспоминая все, так сказать, самые громкие и обсуждаемые скандалы, которые доходили и до таких, как он, Хосок удивлялся их абсурдности и просто нелепым, высосанным из пальца поводам. О-о-о, его ситуация, по сравнению с теми, просто капля в море. Нет, нельзя сказать, что прямо на следующий день Хосок проснулся и понял, что ему приснился дурной сон, — он все ещё иногда ловил на себе косые взгляды и слышал своё имя, намеренно сказанное громче положенного, да и с Юнги они все ещё не разговаривают. Но после новости о том, что выпускница-медалистка подрабатывает хостес, якобы предоставляя эскорт услуги, всё внимание переключилось на неё. Хотя, вряд ли надолго. Особенно, если учесть, что скоро зимний бал и выпускной, и обсуждать их и вытекающие события гораздо интереснее всякой банальщины. — Эй, ты меня слушаешь? — пощелкал у него перед носом маленькими пальчиками Чимин, парень из школьного совета и один из организаторов зимнего бала. Он был по совместительству Хосоковым одноклассником, но вечно куда-то спешил, да ещё и бегал почему-то с какими-то бумажками, анкетками, бланками и так далее, поэтому они особо и не общались раньше. Временами (постоянно) Чимин был чересчур эмоциональным и достаточно (так что барабанные перепонки вылетают) громким, но в целом был очень даже неплохим. — Что ж вы все такие невнимательные! Ты должен быть более собранным, осталось не так много времени! — Вообще-то, — отрываясь от раздумий, все ещё немного отрешенно подметил Хосок, — я никому ничего не должен, — да уж, с такими требованиями даже в депрессию впасть по-человечески не дают. Даже мороженое, и то отбирают, не говоря уже о неделях напролёт в постели наедине с собой. — Но ты обещал! — взвизгнул Чимин, а Хосок дернулся от неожиданности, опять начиная уплывать в свои мысли. — Я как раз-таки ничего не обещал, и если бы не этот паскудный Тэхён, я бы здесь не сидел. Я даже не член совета! — последнюю фразу, наполненную нотками возмущения и обиды, рыжий произнёс так, будто он — самый прилежный мальчик, которого по непонятной причине оставили без подарка на Рождество. — Если бы, да кабы, да во рту росли грибы, знаешь ли, — не особо вслушиваясь в нытьё старшего отрезал блондин. — Ещё спортзал не убран, не украшен, меню для фуршета сырое, а про группу я вообще молчу! Мне что со всем этим самому разбираться? — Ну почему же самому? У вас же такой дружный коллектив — вот и помогайте друг другу… дружненько, — наконец-то подобрав слово, устало вздохнул рыжий, но резко оживился, — почему ты Тэ не попросишь? — Точно! — лицо Чимина прояснилось, будто его осветила та самая лампочка гениальной идеи, и он подорвался с места. — Вот ты его и попросишь. Надеюсь, ты всё запомнил, и всё будет в лучшем виде. — Ты издеваешься? Вообще-то, у меня тоже есть планы на собственное свободное время, — отчаянно поднял потяжелевшую от навалившейся ответственности голову на уже собравшегося уходить младшего Хосок. — Разберись хотя бы с уборкой спортзала. Остальное я, так уж и быть, сам между учениками разбросаю. — Но… — Я уже убежал! — крикнул, удаляясь, блондин.***
Тэхён сидел. Его мать какое-то время пыталась привлечь внимание сына, но поняв, насколько бесполезно ее занятие, она вдруг вспомнила, что ей, вообще-то, пора на маникюр, и, чмокнув застывшего в одной позе сына, убежала «по делам». Действительно, на первый взгляд казалось, что он просто сидел, познавая удивительные таинства воздуха. Весьма занимательное занятие, не правда ли? Но на самом деле, его мозг скорбел от бурлящих в Тэхёновой черепушке мыслей. Он чувствовал себя… странно. Он резко поджал нижнюю губу и свёл брови. Вроде бы и все почти как русый планировал: и спор выиграл, и новое сердечко в коллекции, но тогда почему он не ощущал того сладостного чувства победы и превосходства, какого ожидал, несмотря на всю проведённую тяжёлую работу? И это страшно раздражало. А ещё больше раздражало то, что ему не всё равно. Не всё равно на Хосока, который ходил как в воду опущенный, на его чувства, на то, с кем, почему, когда и где он находится. Раздражало то, что из-за этого он чувствует себя бешеной собакой и хочет наброситься на всех и каждого, а это, между прочим, может подпортить ему репутацию, зарабатываемую годами (два года и шестьдесят один день, если быть точным). В конце концов бесило то, что он не мог больше ни на кого смотреть: в каждой потенциальной девушке он находил недостатки, даже такие абсурдные, как странная точка на мизинце левой ноги, которая была ничем иным как обычной родинкой. И какой черт его потащил за язык вообще в это все ввязываться? Жил бы себе припеваючи, так нет, проблем мало, ну серьёзно. Тэхён очень тяжело вздохнул, вкладывая в выдох всю презренную несправедливость и тяготы своей недолгой жизни. В какой-то момент Тэхёну вдруг стало очень за себя обидно: почему он должен тратить свои нервные клетки на проблему, которой по сути и нет? А виной всему так нерассудительно брошенная фраза. — Вот что б этот чертов Минки со сноуборда свалился, — ворчал Тэхён. Тоже мне, друг. Набросал в голову русого всякий бред и укатил с родителями в Швейцарию. Всё это успело перевариться, а Тэхёну расхлёбывай? — Да что б он подавился! — стукнув по столу, крикнул он. Хоть говорить меньше будет (если будет вообще, но второй вариант русый как-то не рассматривал). Услышав звук замка в замочной скважине, Тэхён осознал, что просидел неподвижно около двух часов, и если это мать вернулась, а это скорее всего так, то она сочтёт нужным таскать его по врачам, а это русому не на руку, поэтому он быстро соскочил со стула, одергивая футболку, и отправился к себе в комнату.