***
«Мы же поклялись на мизинцах, так что наша дружба будет вечной»***
flashback
«Ты должен быть лучшим, Юнги, ведь только лучший достигает высот», — фраза, которую Юнги за свои недолгие десять слышал чаще, чем что-либо еще. И выполняет. Мин действительно лучший, первый в списке. За это отец его любит. Мальчик не хочет всегда побеждать — ему это неинтересно, но если не будет стараться и учиться, как положено, отец будет злиться, потому что он «должен стать человеком». Не то чтобы отец не любил его, скорее, наоборот, только вот любовь свою проявлял по-особенному. — Юнги-пон, — негромко звучит где-то рядом, — Юнги-пон! Ты опять загрустил? Ты ведь хорошо литературу сдал. — Не называй меня так, — отодвинулся от собеседника Мин. — Ну, же! Мы с родителями едем в горы на каникулах, может, с нами поедешь? Будет весело! — воодушевленно прошептал чуть громче положенного соседний мальчик. — Как ты себе это представляешь? Меня отец в жизни не отпустит. С моим-то результатом по географии, — Юнги стал еще мрачнее. — Ты шутишь?! Ты же третий! Мой отец поговорит с твоим, и всё будет… — Ким Тэхён! Мин Юнги! Мы вам не мешаем? — грозный голос учителя прервал мальчика. — Для того, чтобы быть лицом школы надо не только набирать высокие баллы, но и вести себя соответственно. У каждого из вас вычтут по пять баллов за поведение при подсчете за семестр. — Но учитель! — попытался возразить Тэ. — Никаких «но». Возвращаемся к уроку. — Теперь можешь даже не пытаться — на каникулах я буду учиться, — расстроено пробубнил Юнги. — У Минсу из параллельного класса было всего на три балла меньше, так что плакало мое место в рейтинге. У него есть самый лучший в мире друг Тэ, и он на самом деле единственный. Их родители дружат, поэтому Мин частенько ездил отдыхать с семьёй Тэхёна. Но Юнги не ошибся, и эти зимние каникулы ему суждено было провести не на лыжах, а за учебниками. Ничего страшного, ведь Юнги должен быть лучшим во всем.***
Юнги уже пятнадцать, и он все ещё должен быть лучшим во всем. И не потому, что отец будет любить его, как казалось в детстве, а потому, что тогда у него будет всё, что только пожелает. И он все ещё лучший. У него все ещё есть лучший друг Ким Тэхён, что действительно удивительно. Тэхён ведь заводила и душа компании, активист и просто всеобщий любимчик, а Юнги же аутсайдер, подросток, мечущийся между бунтарем и ботаном, которого временами отец затаскивает к психологу «на душевный разговор». А ещё его лучший друг Тэхён очень любит спорить. Точнее, любит выигрывать споры, получать главный приз, и любит делать это масштабно. И всё бы ничего, пока до него не донеслось: «А спорим, ты сломаешь Мин Юнги?» И, черт, получилось ведь. Вроде как говорится, что предупреждён, значит вооружён, но, видимо, на предательство это не распространяется. Потому, что Юнги больше не хочет быть лучшим, не хочет верить в людей, не хочет даже существовать и на самом деле, по-настоящему сломан. Потому, что Мин устал расхлебывать всю эту грязь и отмываться от дерьма, которым его так учтиво полили. Потому, что Юнги начал ходить к этому чёртовому психологу каждый, мать его, сеанс. Потому, что светлый Мин Юнги растворился в тёмном, вязком, липком и мерзком.***
И вот Юнги восемнадцать. Он опять лучший, но уже не знает, зачем ему это нужно вообще. Его душа все ещё в чём-то чёрном, вязком и липком, а видя Тэхёна в голове проносится его: «Мы же поклялись на мизинцах, так что наша дружба будет вечной», и становится мерзко. Они будто перестали существовать друг для друга. Его единственный в мире самый лучший друг исчез, и искать его желания не появлялось.***
Юнги растёт, и его чернота растёт вместе с ним. Он больше не ходит к психологу, не чувствует отвращение и вообще, кажется, ничего не чувствует. И как жаль, что только кажется. Когда в его жизни появилось две одинаково раздражающих ярких улыбки, Юнги думал лишь о том, что не сможет их вытерпеть и просто сойдёт с ума в этом шумном дурдоме, в который превратился его дом. А потом привык, и в его черноте потихоньку, очень-очень медленно, с опаской начало пробиваться что-то светлое. Совсем слабое и неокрепшее, несмелое. И от этого становилось все более больно день ото дня. Это не было чем-то приятным, наоборот, будто кто-то сидел и расковыривал вилкой старую рану. Но все же Юнги не хотел потерять это чувство, которое он именовал привязанностью. А в какой-то момент ему стало страшно. Действительно страшно оттого, что по иронии судьбы, а может и нарочно, тот, кто сломал его, сломает и эту раздражающую яркую улыбку. Нет, Юнги должен быть лучшим. Должен стать лучшим для того, чтобы защитить то, что ему дорого.