***
Пришёл день «д», или же лучше день «б», или всё-таки день «з» (?), ну в общем, день зимнего бала. За окном было уже темно, крупными хлопьями падал снег — ветер, к счастью, стих — и атмосфера складывалась как нельзя кстати. В одном из домов, украшенном по классике всех американских фильмов про Рождество, заснеженного спального района суетились люди. Точнее одна очень взволнованная женщина. — Мальчики, станьте ровно, — со сверкающей улыбкой потребовала мать Хосока. Двое молодых людей, с прическами а-ля «поцелуй коровы» и в костюмах с иголочки на лестнице — все по канону. — Юнги, улыбнись хоть разок, для нас с папой на память. Улыбкой эти потуги не назовёшь, но по крайней мере, он старался. Пока он просто привыкал к мысли, что лет через пять будет каждый день в таких костюмах сидеть в офисе в компании отца и делать деньги. Естественно без этой кошмарной причёски, от которой вот-вот шея сломается. Как говорила парикмахер: «Лака много не бывает». Юнги краем глаза посмотрел на рыжего. «Конечно, ты права, милочка, не бывает», — подумалось почему-то. Хосоку хорошо в костюмах, — пронеслось — ему и без них хорошо, и в чем угодно. — Можешь же, когда хочешь, — прощебетала женщина. Светловолосый даже не заметил, когда начал улыбаться, по-настоящему. Черт, Мин Юнги, ты влип. Звонок в дверь. Настроение падает: догадаться, кто это — несложная математика. — О, Тэхён! Проходи, сфотографирую вас всех вместе, — радостно воскликнула женщина. — Мам, давай лучше на улице, — заметив взгляд Юнги (точнее, почувствовав, как сильно тот сжал его плечо), сказал Хосок. Пройдя тяжёлую фотосессию от и до и оставшись наконец на улице вдвоём, Тэхён рассмеялся: — «Вы такие завидные женихи, от девочек отбоя не будет», так она сказала? Хотелось бы мне видеть лицо этой женщины, если бы ты ей заявил, что они тебя не сильно интересуют, и завидный жених среди нас только один. — Ну уж нет, ее удар хватит, — помотал головой Хосок. — Вон она какая счастливая, я же хороший сын, как-никак. А вообще, это обидно. — Ладно, завидный жених, поехали.***
Хосок действительно мог себя похвалить. Зал выглядел идеально: декорации, свет, музыка, начищенный пол и самое главное — меню — все было именно так, как в его голове. А ещё что немаловажно: он справился с охами и шепотками, которые все же быстро утихли, с гордо поднятой головой и Тэхёном под ручку. Чимин крутился без остановки, все ещё за что-то переживая. Мимо них он буквально пролетел, что-то махнув в приветствие, но рыжего это не сильно заботило. Хосок пристально следил за дверью. Почему-то ему до смерти хотелось узнать, с кем придёт Юнги: с той же, что и раньше, с новой или вообще не появится. Было это любопытство или что-то ещё — он объяснить не мог, но представляя, как светловолосый вместе с какой-то расфуфыренной красоткой эпично входит в зал и, вероятнее всего, ведёт её под руку, получая звание короля и королевы зимнего бала, становилось не то что бы обидно, но и злобой не назовёшь, неприятно, в общем: будто бы кто-то поварёшкой медленно мешает внутренности. Он понимал, что именно сейчас все именно так, как он мог только мечтать пару месяцев назад, что вот он, Тэхён, прямо у него под носом и, действительно, Хосок может назвать его своим, и у них вроде как все хорошо, но. И это «но» заключалось в причине зацикленности рыжего на всех входящих. — Может, ты все-таки перестанешь вести счёт пришедших и обратишь своё внимание на меня? — Тэхён мягко обхватил его за талию и притянул к себе. У младшего в ответ на прикосновение мурашки по всему телу, и так приятно, что русый рядом, но. Русый отстраняется, ее так и не получив ответа, и тоже устремил свой взгляд ко входу. В фиолетовой иллюминации он выглядел ещё более благородно. — Если ты ждёшь Юнги, то он будет с той самой… Минджу, вроде бы? Хосок немного опешил. Первое, что чуть не вылетело из его уст: «Суджу, если быть точным», но он вовремя остановился, второй проскочило с чего это он взял, что именно Юнги? Хосоку будто заняться больше нечем. Но все же, эта Суджу хороша, чертовка, сколько уже держится. Стоп. Что? Какая чертовка? Что это за слово вообще в его словарном запасе? И, вообще, ему наплевать, кстати… Видимо лицо у Хосока было ещё сложнее, чем баталии в голове. Когда у рыжего было слишком сосредоточенное выражение, Тэхён смеялся как-то по-особенному. Сначала младший обижался, потому как выглядело все будто думать для него — это редкость, но привычка — дело времени. — Что? Не Минджу, все-таки? — видимо, Тэхёну стало совсем скучно. — С чего ты вообще взял, что мне есть до него дело? — А разве нет? С тех пор, как вы перестали общаться, ты только о нем и думаешь. Как там говорится? «Игнор — лучший афродизиак»? Ты поосторожнее с этим — я ревновать начну. — Ты… — О, да. Конечно, я заметил, знаю, почувствовал или что ты там хотел сказать. Я невнимательный, признаю, но не слепой. И, честно говоря, меня это все жутко выводит. — Ты бы мог сказать что типа: «смотри только на меня», и я отдался бы тебе в школьном туалете, — как бы невзначай бросил Хосок. — Это серьёзно работает? — Нет, я просто спасаю тебя от морщин глубиной с Мариинскую впадину у тебя на лбу, хотя ты можешь попробовать. — Я придумаю что-то получше. — Кстати, — протянул рыжий, — Юнги мне все равно нужен, потому что для мамы ты «друг, который меня подвезёт, у Юнги же девушка, но он меня очень звал», и она стребовала с меня фото с выпускником на последнем школьном балу. — Так в чем проблема? Я тоже выпускник. — Не делай вид, будто не понял. Давай лучше ты не будешь делать эту мордашку побитой собачки и попробуешь пунш, который я так долго выбирал, выполняя твою, между прочим, работу. Первый стакан пунша пошёл хорошо. Второй тоже неплохо, но этот горький привкус сообщал, что кто-то решил устроить веселый праздник, превратив «б/а» в «а», легким движением руки. Вот это фокусы, а? После третьего Хосок подумал, что пить очень даже весело, музыка подобрана как нельзя лучше, и вообще, почему это они стоят, поэтому им с Тэхёном уже давно пора идти танцевать. Рыжий, действительно, не помнил в какой момент бледная и пугающе холодная рука выдернула его из толпы. Догадаться, кто это, было несложно, но с мотивами больше вопросов. Он что-то говорил, но музыка была слишком громкой, похоже, он начал злиться: светловолосый сжал его запястье ещё сильнее и потащил к выходу. Как только они вышли, в лицо ударил напор холодного воздуха, снег падал огромными лопастями и кололся так, словно в каждой снежинке хранилось маленькое лезвие. Вокруг было темно, не считая островки света от фонарей и редкие окна, из звуков глухо отдавала музыка из-за уже закрытой двери и поодиноко звучали машины с проезжей части. — Какого черта, Юнги? — режущий снег сбил радостный настрой Хосока. Это как дежавю: все их последние разговоры начинались с Хосокового «какого черта, Юнги» и пока ни к чему хорошему это не привело. — Зачем ты пил? Ты же плохо переносишь, — тяжело выдохнул Юнги. Пар очень красиво клубился из его рта. — А тебя это заботит? Ты не похож на того, кого сильно заботит кто-то, кроме него самого, — в последнее время все эмоции по отношению к Юнги у рыжего превращались в раздражение. — Ты стал таким язвительным, — как-то горько усмехнулся светловолосый. — И ты вытащил меня мерзнуть как собака только для этого? — Там ты меня не хотел слушать. — Да и здесь не особо, — было видно, что слова Хосока задевают его, и почему-то младший чувствовал садистское наслаждение. — Если ты опять хочешь спросить у меня, что тебе делать — у меня есть ответ. Не ожидал, да? — Юнги хотел что-то вставить, но был бескомпромиссно заткнут. — Я долго думал об этом, у меня закипал мозг поэтому будь добр, послушай. Я знаю, ты не любишь Тэхёна, но я также знаю, что плевать я на это хотел. Я бы хотел научиться читать мысли, чтобы наконец узнать, что происходит в твоей долбанной голове. Представляешь, это меня заботит. Но в жизни не всегда так везёт, не так легко, мир так не работает, мы не в сказке. Ты делаешь все, что тебе вздумается, а я должен думать о том, чтобы тебе, не приведи господь, не понравилось, иначе ты придёшь и устроишь какой-то пиздец, — Хосок выдохнул, собираясь с мыслями перед следующим выпадом. — На случай, если ты хотел рассекретить мне «плохиша Тэ-тэ», то, поверь, у стен есть не только уши, языков тоже достаточно. Не надо делать такое лицо, будто ты был уверен, что я наивно ничего не подозреваю. И, раз уж мы с тобой откровенничаем, я надеюсь, что он хоть что-то чувствует, а даже если нет. Сказать, что мне плевать, не могу, но действительно больно мне было тогда, на крыше, — рыжий буквально на себе прочувствовал, как у Юнги живот скрутило. Захотелось враз ему отомстить за все, почему он один должен страдать? — Хотя будто ты помнишь. Много текста, да? Ну как есть. Возможно, ты ожидал, что я буду говорить о том, как ты мне дорог, что я без тебя не выживу, хотя я, по правде, привязался, но катись на все четыре стороны со своими ультиматумами, делай что хочешь, как ты обычно это делаешь, не скидывай все на меня, я и так заебался. Юнги показалось, что его только что побили сковородкой по голове. Он не ожидал такого от Хосока. Было больно, видимо он старался. Юнги хотел что-то сказать, но, пока он собирал себя в кучу, младший скрылся в потоке громкой музыки, вырвавшейся из-за двери. Светловолосому было плевать на холод, на то, что его пассия осталась в одиночестве и единственное, что стучалось в его сознании: «Ты проебался». В душе было стойкое ощущение того, что он понял слишком поздно.