Ты с губ сорвал своих тот поцелуй. Я чувствовал тепло его в себе. И тёмный лорд сказал мне: «Не рискуй». «Всё хорошо», — ответил я тебе. Ты не поверил, видел по глазам, Что всё не так, как я сказал. Но ты молчал, ты не сказал ни слова. И я поверил тебе. Снова.
— Давайте сыграем в игру, — предлагает Адель, заинтересованно сверкая глазками. — В игру? — одновременно переспрашивают Исак и Эвен, затем переглядываясь друг с другом и неловко улыбаясь. Хлеб уже закончился, а костёр продолжает гореть. Эвен то и дело подбрасывает в него ветки, чтобы тот не слабел. Исак смотрит в одну точку, в самый центр пламени, ему тепло. Казалось бы, такой прохладный день, да ещё и дождь долго шёл, а к вечеру стало даже как-то душно. Адель утомилась, но не подавала виду, чтобы не заражать юношей своей усталостью. Солнце скоро совсем скроется за деревьями, но луны ещё не видно. Где же она запропастилась? Скоро должны вернуться герцог с супругой после поездки в город. Но троица совсем позабыла про внелесные проблемы, на их полянке было так славно, что и не хотелось даже возвращаться в замок. Он кажется таким огромным по сравнению с этой полянкой, оттого она такая уютная и невероятно домашняя. Компания сама по себе та, в которой каждый раз приятно провести время. — Каждый рассказывает по секрету, — Адель хотела казаться бодрой, но вяло хлопающие ресницы выдавали её с потрохами. Хотя лорд и дворецкий даже не замечали этого, потому что сами были уставшими. — И что же это за игра такая? — спрашивает лорд, но на самом деле предпочёл бы промолчать, потому что Адель, видимо, уже хотела начать свой рассказ. — Хорошо, я первый, — уже который раз за день вызывается Исак. Его взгляд всё так же утоплен в пламени, а вот потускневшие очи лорда направлены прямо на эти бледные ресницы, что так мелко дрожат под светом огня. Адель не возражает, лишь смыкает свои губки, готовые к продолжительному монологу. Исак, можно сказать, подарил ей дополнительное время на выбор. Хотя сам он даже и не задумывался над тем, какую тайну, а скорее просто историю своей жизни, рассказать. Он ведь и не то, чтобы сильно доверяет этим людям, конечно, его доверие к Эвену больше, нежели доверие к Адель, да и ситуация крайне щекотливая — вроде бы и не страшно рассказать что-то колкое в таком отсутствии напряжения между ними, потому что всё оно расплавилось в воздухе под действием языков пламени, но и тревога всё же присутствует. Но юноша решается. — У меня было тяжёлое детство. В плане проживания. Точнее даже… существования. В нашей семье случился перелом, после которого мы лишились всех средств, которые копились долгие годы. И этот сложный период жизни нам пришлось переживать по одиночке, — Исак запинается на последних словах, воспоминания накатываются комом в его горле, но это нежное прикосновение плечом со стороны Эвена подбадривает его лучше любого кофе. — Порой я топил котят за деньги, потому что у хозяев не было времени на это или просто нервов, в общем, этим я занимался долгое время, пока мне не подвернулась работа в хлеву. Страшные вещи случались там… порой я, работая допоздна, проходился, осматривая помещения, и находилось по три-четыре трупа животных — свиней или овец. И… мне и правда пришлось тяжело, и я считаю, что именно тот период жизни сделал меня тем, кем я являюсь, — Исак, кажется, закончил, но вот Эвен хотел ещё и ещё слушать его монотонный голос, так приятно усыпляющий. Его взгляд всё это время не сдвигался с места, но, когда рассказ закончился, изумруды вмиг поднялись вверх, указывая следующего — лорда. Адель тоже заслушалась, а звуки сверчков послужили хорошим аккомпанементом к голосу дворецкого. — Исак, это… тебе было тяжело, я полагаю. Все мы переживаем тяжёлые времена, и ты не один, у кого было трудное детство, — начинает лорд, перебирая в пальцах верёвку от сумки. — Моих родителей не стало, когда мне было шесть. Я был смышлён, поэтому часто присутствовал на светских ужинах, на которых обычно заключали сделки. На одной такой нам и подарили Йохана, — Эвен ловит вопросительный взгляд Адель, он ведь не показывал ей комнату с птицей. Получается, её видел только Исак. Да и горничные навряд ли знают о зверушке. Лорд игнорирует немой вопрос и продолжает. — Я часто уходил гулять в лес, когда родителей не было в замке, они могли уехать в город или в соседнее графство. Иногда их не было неделями, и меня оставляли на Мэрилин. У нас было много слуг, намного больше, чем сейчас у меня. Мне уделяли слишком много внимания, поэтому я постоянно просил родителей уменьшить количество прислуги хотя бы вдвое. Они услышали меня, и я был благодарен. Мои отношения с матерью были очень теплыми, да и с отцом вполне… но маму я любил больше. Она всегда старалась уделять мне своё свободное время, даже когда я не просил. Она знала, что я нуждаюсь в заботе, знала, что мне одиноко. В нашем замке редко появлялись мои сверстники. Папа всегда говорил, что они не настолько умны, чтобы общаться со мной, — Эвен тихо усмехается, его глаза, постепенно наполняющиеся слезами, блестят. — Все те потайные ходы, которые есть в замке, мы сделали с папой. Идея была моя, и он её поддержал, — он делает паузу, глубоко вздыхает, хлопает глазами, чтобы избавиться от накатившей влаги, и убирает ручку от сумки за спину, сминая в ладонях ткань рубашки. Исак и Адель молчат. На секунду становится так тихо, как будто они вовсе не в лесу, а в чулане, в котором почему-то горит костёр, откуда-то с потолка лениво светит луна, а за спиной виднеются не слишком редкие, но рядом стоящие деревца. — Я не боялся волков. Мне даже удалось подружиться с парочкой. Может, мне и казалось, что между нами дружба, но мне доставляло удовольствие то, как они смотрят на меня своими покрасневшими глазами, то, как они медленно подходят ко мне, окружая со всех сторон. Часто я ловил себя на мысли о том, что всё это моя больная фантазия, что всё это от недостатка общения. Родители, когда я рассказывал им о моих друзьях, говорили, чтобы я не ходил в лес один, они не верили мне, не верили, что у меня есть друзья-волки, которые раз-другой кусали меня в лодыжки, сдирая тонкую кожу, пуская струйки крови, — взгляд лорда сделался пустым, глаза словно заполнились туманом. Исака бросило в мелкую дрожь, а капельки холодного пота то и дело скатывались одна за другой по его спине под тёмной тканью. Адель робко вздыхала, её дыхание стало прерывистым. Обоим было тревожно. А ведь никто и не думал, что в лесу водятся волки… — Простите, я, должно быть, напугал вас, — смягчается Эвен, осматривая побледневшие лица, уставившиеся на него испуганными глазами, словно Эвен и есть тот самый волк, который вот-вот отгрызёт им лодыжки. — У вас такой перепуганный вид, ха-ха, — лорду смешно, его смех хрипит в ушах Исака, но в его голове идёт черно-белая картинка, показывающая эпизод из детства лорда. — Правда, простите, но я продолжу. Одной тревожной ночью, но не тревожной для меня, а для мамы с папой, к нам в замок пробрался волк. Я… — пауза. — Больше я не считал волков своими друзьями. Из-за волка не стало родителей. Он… — пауза. — Он поступил жестоко с ними. Хоть я и просил его остановиться. Но он всё равно продолжал грызть их уже остывшие тела. Я плакал, — пауза. — И потом сбежал в лес. А когда вернулся… уже через несколько дней, в замке была только Мэрилин. Она не бросила меня. Все остальные просто испугались. Они сбежали, и никто даже не помог, — пауза и короткий всхлип. — Я… мы съездили в город, чтобы сообщить об этом. Скоро родителей, а точнее их останки, похоронили. Но я так же вижусь с ними. Почти каждую неделю. Я ведь люблю их. Кошмарная тишина застряла в воздухе. Была очередь Адель, но после рассказа лорда хотелось просто закутаться в одеяло и молиться о том, чтобы волк не изгрыз твоё тело. Исак просто молчал, как и внешне, так и внутренне, потому что на такое и не скажешь ничего, только покачаешь головой и поймёшь, что у тебя не такое уж и трудное было детство. Представление о лорде у обоих изменилось кардинально. Возможно, поэтому его поведение такое странное: то он весёлый, то грустный. Какие же ещё стороны своего характера он покажет? И кому? В присутствии ли Адель, Исака или сразу обоих? Скорее вовсе наедине. Снова ускользнёт в лес, и только жди теперь, когда вернётся. Лорд обводит взглядом всю полянку и кидает последнюю пару веток в костёр. Он выглядит таким спокойным, как будто и вовсе сейчас не было того рассказа. Честно говоря, Эвен и сам немного шокирован своей внезапной открытостью, ну, а почему бы и нет, раз сердце велело ему рассказать свою историю. Но ни Адель, ни Исак не знают, что Эвен рассказал не всё. — Теперь я, — старается спокойно говорить Адель, но в её глазах до сих пор заметен испуг. Она не смотрит в сторону лорда, её глаза ищут поддержки в глазах Исака, а вот дворецкому очень хочется пересесть к девушке, подальше от того странного существа, которое сидит рядом с ним и ведёт себя непринуждённо. Он человек вообще? — Я не буду затягивать долгий монолог, потому что он не покажется таким сногсшибательным, как твой, Эвен, но всё же… я никому не рассказывала, но у меня появились вы, я верю, что могу довериться вам, потому что мне очень страшно, и я не знаю, как мне быть. Я просто в растерянности… — девушка волнительно вздыхает, а её сахарные ручки запутались в складках на платье. — Не волнуйся, твоя тайна не выйдет за пределы этого леса. Этой поляны, — пытается поддержать лорд, но его слова лишь сильнее тревожат Адель. Он это замечает и тут же замолкает, расслабляя напряжённые плечи и кладя руки на колени. — У нас с отцом есть определённая связь. Всё. Осознание фразы рушит просто всё адекватное составляющее Исака. Связь. Ну конечно! — Мне было одиннадцать, когда случился наш первый раз. — Первый раз? — до Эвена доходит. И его восприятие обрушивается туда же, куда и исаковское. — Одиннадцать?! — он резко поднимается с места и взмахивает руками. Кажется, сейчас лорд будет ходить из стороны в сторону и выражать вслух своё негодование. Но нет, он тут же стих, лишь пересел к Адель. Для поддержки. — Вы единственные, кто знает. И я… м… я доверяю вам, как никому, потому поймите меня и не осуждайте. Это было его желание. Принудительное желание. Я не хотела, — оправдывается девушка, но оправдания тут не нужны, потому что Исак с Эвеном прекрасно понимают, что ей нелегко. На ладонь падает мелкая слезинка. Эвен нежно обнимает девушку за плечи. Исак садится с другой стороны, беря её ладонь в свою. Окружённая таким теплом и пониманием, Адель не так сильно боится. Ей удалось довериться. — Боже, это просто кошмар. Я… я не знаю даже, что сказать, — Исак был сейчас в двойном шоке после этих двух историй. Надо же, как же хорошо начинался их день и как же тревожно и слёзно закончился. — А в замке?.. — Нет! Я не позволю ему делать это со мной, когда мы не одни! Будет очень плохо, если он поймёт, что кто-то ещё знает, — взгляд опускается вниз, Адель не может решить, кому смотреть в глаза. — То есть… это продолжается до сих пор? А твоя мать? Она знает? — Эвен засыпает вопросами бедную девушку, которая, кажется, вот-вот потеряет сознание. Но Адель спокойна. Пока. — Она знает. Потому она и немая. Лавальер ловит два непонимающие взгляда с обеих сторон и тут же поясняет. — Он лишил её языка, когда та узнала. Да. Следующая история хлеще предыдущей. Получается, у Исака с детством не было вовсе никаких проблем, обычное городское детство, получается. Он бы никогда не подумал, что у такой хрупкой девушки, как Адель, могут быть такие страшные секреты! Представление о ней кардинально изменилось не только у Исака, но и у Эвена. Впервые он почувствовал рядом с собой кого-то слишком беззащитного. Слишком слабого. Даже для того, чтобы сказать «нет». — Боже, Адель… — Эвен дрожащими пальцами притягивает её голову к своей груди, другой рукой гладя по волосам. Адель слышит стук его сердца. Частый. Лорду тревожно. — Надо что-то делать. Тебе нужно уезжать от них, куда подальше, в Данию, например. — Но как? Я давно думала об этом, я просто не могу так дальше жить! — девушка было перешла на крик, но под тихим «тсс» лорда успокоилась. — Я не могу так дальше жить… — она поднимает свои руки, поворачивая запястьями к лицу, и юноши замечают глубокие шрамы. — Нож.***
Все более-менее успокаиваются под угасанием костра. Тихая мелодия раздаётся из уст лорда. Адель спокойно в его объятиях, а тёплая рука дворецкого — ещё одна защитная стена. Нужно возвращаться. Скоро завоют волки. А вместе с ними и Эвен. Луна беззвучно перемещается всё выше по небу, словно кончик стрелки часов. Сон незаметно подкрадывается. Но троица лениво поднимается и находят дорогу домой. Тихо.