Я не устану повторять. Мне страшно. Твои глаза полны непониманья, Когда я отстраняюсь, считая, что опасно Вот так держать твои прикосновенья. Твоя история страшна не только смертью, Правдива ли она? Не знаю. Вой волка слышу я под дуновеньем ветра. История Адель страшна не меньше. Приятно, когда себе позволил ты не удержаться И приобнял её, даря успокоенье. Я верю, что судьба так только шутит. Я верю, что конец будет хорошим. Я верю, что найдёшь ты свою душу Среди меньшинств таких, как наши души. Моя душа пока ещё свободна. Но я не стану предлагать тебе её. Ты отыщи сперва свою потерянную душу, И лишь затем посмотришь на моё.
Троица возвращается в замок, ожидая увидеть повозку у входа, но её нет. Родители Адель ещё не вернулись? Видимо, засиделись в каком-нибудь городском пабе, герцог может. В городе, на самом деле, не так много заведений, в которых хорошо относятся к знатным людям, точнее не хорошо, а скорее нейтрально. Возможно, Лавальерам удалось забрести в один из таких пабов. Никто не встречает, как ни странно, когда они вместе заходят внутрь. Только одинокий камин, тепла от которого совсем не достаточно для обогрева всего помещения, освещает главную залу. Исак решает придать себе приличный вид, Адель и Эвен тоже. Они разбредаются по своим комнатам и наводят на себе порядок, насколько это вообще возможно, затем спускаются вниз, к камину. Лорд важно опускается в кресло, Адель с Исаком садятся на софу из тех же материалов, никто не говорит ни слова. Ожидание, сопровождающееся потрескиванием дров в камине и тиканьем больших часов, повисает в холле. Дворецкий читает книгу, Адель вышивает, а Эвен молча смотрит на огонь, закинув ногу на ногу в мужской манере, в его памяти всплывают отрывки сегодняшнего вечера. Снаружи слышится стук копыт. Эвен с Адель встречают родителей, но лорд теперь не воспринимает эту слащавость герцога всерьез, он знает, что стоит за это маской хорошего отца и любящего мужа. Исак откладывает книгу страницами вниз и стоит в стороне от действия, наблюдая за поведением лорда. Которое сильно изменилось. — Эвен, послушай, в конце недели намечается мероприятие, поэтому… — герцог достает из кармана какой-то желтоватый конверт с красной печатью и вручает его лорду. — Я бы хотел пригласить тебя. Мы тоже пойдём, Адель пойдёт, в общем, пообщаетесь, — Эвен и Адель неловко переглядываются. Девушка невольно вспоминает свои слова в адрес отца, и, возможно, он уже уверен в том, что между ними что-то есть. — Здесь всё написано, когда, во сколько, откроешь, когда мы уедем, если всё же решишь прийти. Но знай, что я буду рад, — Эвен с натянутой улыбкой принимает конверт, старается играть роль хорошего мальчика, раз герцог желает его присутствия, то почему бы и нет. Да и Адель будет спокойнее. — Хорошо, я подумаю, — снисходительно отвечает лорд, бросая мимолётный взгляд в сторону Исака. Герцог это замечает и поясняет: — Хочешь взять с собой дворецкого? — Эвен не кивает, не отвечает «да», но герцог улавливает его ответ. — Хорошо, — достаёт второй конверт и отдаёт его лорду. — С приближёнными можно. На этом вечер благополучно заканчивается, герцог с супругой уходят в спальню, забирая с собой и Адель, Эвен остаётся внизу, чтобы пройтись по комнатам, проверив целостность проделанной работы на сегодня. — Милорд, мне что-нибудь сделать для Вас? — спрашивает Исак, нехотя плетясь сзади, он очень устал, но любую прихоть лорда готов выполнить, хоть и стал бояться его ещё больше. Опасаться, точнее. — Нет, Исак, отдыхай, — не подумав, бросает лорд, и Исак было уже расслабляется, но Эвен оборачивается, приоткрывая рот, будто готовясь что-то сказать, но замечает, как дворецкий облегчённо вздыхает, и решает не нагружать его работой на остаток сегодняшнего дня. — Отдыхай, — повторяет тише и уходит. Исак поднимается в спальню, захватив с собой книгу, которую оставил на софе раньше, и опускается на манящую кровать. Немного полежав, понимает, что нужно подготовиться ко сну, который, возможно, в этот раз не заставит себя ждать. Лениво поднимается, откладывая книгу на стол, и подходит к зеркалу. Замечает небольшую царапину на лбу, возможно, какая-то ветка задела, когда он упал. Смачивает слюной палец и стирает уже засохшую кровь. Ещё раз осматривает своё уставшее лицо, с этими мешками под глазами, тёмными кругами, словно он и правда какой-то мертвец, а бледная кожа, ставшая такой в результате бурных эмоций, ещё жирнее подчёркивает его реальное состояние. Сна нет. А хотелось бы. Исак ворочается в постели до почти что самого утра, из головы всё никак не выходит образ лорда, тёмные руки, шёпот, не похожий ни на мужской, ни на женский, рассказ Эвена, история Адель… Надо же, он никогда и не думал о том, что есть люди, которым так тяжело живётся. С виду приличная особа, с завышенными стандартами, желающая совершенства, а на деле… Адель, такая, какой она себя показала сегодня, во время их прогулки. Жаль, что конец оказался печален. Так вот Исак думает об этом всём, и его голове становится так тяжело, что мозг будто сам решает отключиться. На часах где-то четыре-пять утра. Снова скоро вставать. И как только лорд спит по ночам? И спит ли вообще? Исаку интересно узнать, что Эвен делает ночью. Так же ворочается на своей жаркой постели, крутя у себя в мыслях события прошедшего дня, засыпает ли сразу, как только ложится, или вовсе не спит, делая записи в своей книги или изучая библиотеку. Интересно, сколько раз лорд перечитывал книги, которые у него имеются? Исак читает хоть и в первый раз, но это невероятно интересно. Часто попадаются сборники стихов неизвестных авторов, возможно, это стихи самого лорда, так же книги, рассказывающие в целостности о мире, о его возникновении, о мифах, легендах, самой жизни. Но Исак, конечно же, больше любит лирику. Как он и сказал лорду в день их знакомства. Тогда всё произошло так спонтанно, что дворецкий до сих пор представляет себе отказ лорда, который мог бы решить его последующую судьбу. Но затем одумывается и осознаёт, что лорд не отказал ему, что принял. И, кажется, всё между ними очень даже хорошо, в рабочих отношениях именно. Но вот как насчёт второго моста? Исаку кажется, или он понемногу начинает удлиняться и в будущем вовсе порвётся? Деревяшки полетят в бесконечную бездну, мост никак уже не реставрировать, и останется у них только один мост с двумя названиями — власть и покорение. Плохая концовка. Исаку не по душе такое стечение обстоятельств, потому он и старается как-то угождать лорду в его однодневных желаниях, таких, как сегодня, когда тот попросил Исака снять с себя эту скучную маску дворецкого и перейти на дружеский тон. Вроде бы у него даже получилось, но лорд как-то и не доволен им. Или просто не показал ещё своего удовлетворения. Будущее покажет, а чтобы показало, нужно заснуть. Исак засыпает.***
На следующее утро Эвен прощается с семьей Лавальер. Повозка готовая стоит в ожидании, а кучер, кажется, успел уже заскучать. Герцог пылко что-то говорит на прощание, затем обнимает Эвена, на что тот неловко хлопает того по спине, чувствуя даже какое-то невероятное отвращение. Мужчина отходит, поднимаясь в повозку вместе с женой, оставляя детей наедине. Адель неловко переминается с ноги на ногу, хочет сказать что-то важное, чтобы Эвен наверняка ждал их следующей встречи, ведь он ей и правда нравится. Прерывисто вздыхает и всё-таки говорит: — Эвен, — лорд вздрагивает, по его рукам бегут мурашки, а брови медленно поднимаются вверх, он размякает. — Прошу, не думай обо мне. Тебе это не нужно. Жизнь рядом со мной нелегка, поверь, и я бы не хотела утягивать тебя за собой, — Адель робко вздыхает, опуская взгляд, а рука лорда нежно сжимает её ручку. Эвен смотрит непонимающе, и когда та поднимает взгляд, всё непонимание словно испаряется, и Адель целует лорда в губы, коротко, но всё равно приятно. Эвен бесшумно выдыхает, когда та отстраняется, но ничего не говорит, а лишь затягивает её в свои не то, чтобы крепкие, но обволакивающие спокойствием объятия, когда та собирается уходить. Адель шепотом на ушко благодарит его за всё время, проведённое вместе, и выражает своё желание встретить его на предстоящем балу-маскараде. Исак видит и их поцелуй, и их объятия, а откуда-то сверху, видимо, из открытого окна, раздаются разочарованные вздохи горничных. Ему становится не по себе под влиянием нахлынувших воспоминаний, и потому он, словив последний взгляд Адель, скрывается в замке. Повозка уезжает. Эвен ещё долго стоит на месте прощания и смотрит вслед поднимающейся с дороги пыли. Проходит много времени с утра, Исак уже успел назначить обязанности, подметив изменившееся настроение девушек, кажется, те и правда приняли Адель за леди Эвена. До того смешные! Ну как, просто как можно сыграть свадьбу, только познакомившись? Может, Исак чего-то не понимает, но, кажется, смыслом жизни для отца Адель является продолжение рода и расширение границ своего графства. До чего же мерзкий тип. И нет, Исаку ни капельки не стыдно называть его таким словом. Лорда в замке нет первую половину дня, и Исак уже привык к такому длительному отсутствию. Решив съездить в город, пока хозяин не вернулся, Исак стучится в комнату Мэрилин, спрашивая разрешения у неё. Та задаёт встречный вопрос «зачем?», на что Исак отвечает «к родителям». Старуха несомненно разрешает, ведь он ещё ребёнок, нельзя отделять его от родителей. Тем более ему так и не удалось с ними тогда поговорить, в день праздника. Лорд как будто специально пропал, предоставляя Исаку такую возможность. Ха, глупости. На самом деле, юноше страшно. А если лорд как-то неправильно поймёт его уход или ещё хуже — накажет его? Но Эвен всегда был великодушен по отношению к своему дворецкому, поэтому Исак решает рискнуть хоть и с небольшой долей тревоги.***
В городе пустовато, может, потому, что сегодня будний день. Все работают. Однако родители Исака оказываются дома. И в не очень-то и хорошем настроении. — Исак! Боже, ты здесь, но сегодня же не выходной, — таким же радостным тоном, как и тогда, восклицает мать, обнимая сына. Из-за её спины выглядывает отец, затем поднимается и неловко подходит, становясь чуть поодаль. — Я просто соскучился, вот и всё. Да мы и не поговорили нормально в тот раз. Только я не надолго, простите, — с взаимным приветствием говорит Исак, считающий, что, возможно, из-за недостатка общения с родителями он плохо спит. Как же он ошибается! — Исак, сейчас не все дела идут хорошо, точнее… всё идёт плохо, — подаёт голос отец, чей взгляд направлен на деревянный пол. Исаку кажется, или тот пьян? — Сынок, это случилось вот буквально сегодня! Буквально сейчас! До того, как ты пришел, боже мой, какой же твой отец безответственный! — мать перешла на громкий шёпот, её глаза заслезились, а руки задрожали. — Что случилось? — обеспокоенным тоном спросил Исак, отстраняясь, чтобы оценить отца целостно. Да, он несомненно пьян. — Почему ты пьян, отец? — Сынок, сядь, — женщина пододвигает стул, и Исак послушно садится, скрещивая руки на груди. — Ты расскажешь, что такое произошло? — уже раздражённо спрашивает Вальтерсен, нервно стуча стопой по полу. — Твой отец, — она оборачивается, чтобы дать тому подзатыльник, — решил отметить в пабе твою первую зарплату и начал махать конвертом перед всеми присутствующими, чтобы те видели, какой у нас… трудоспособный сын, — ей становится неловко перед Исаком, ведь в городе никто так много не зарабатывает, как он, а тут ещё и это хвастовство отца. — В общем… по его словам, когда он шёл домой, на него напали, — отец показывает след от удара в лицо, поворачиваясь левым боком, и Исак тихо охает. Да, таких новостей он точно не ожидал услышать. — Его ещё и с работы выгнали, представляешь? За какой-то инцидент, — мужчина получает ещё один подзатыльник и наставление оставить их одних. Тот слушается, видно, понимает свою вину даже в таком состоянии, и уходит, закрывая за собой дверь. — Исак, милый, я не хочу навязываться, но нам с папой и правда сейчас нужны деньги, может, ты… — Исак понимает её без слов и лишь останавливает её речь жестом руки, поднимается со стула и обнимает. Всё же ей и правда сейчас нужна поддержка. — Боже, какой кошмар, неужели в городе перестали бороться с преступностью? — возмущается Исак, когда все немного успокаиваются. — Я же помню, когда мне было двенадцать, установили какой-то пост охраны. Так что там теперь никого нет, что ли? — Этот пост давно закрыли, теперь он лишь пустует, занимая место. Говорят, что вместо него построят мясную лавку, поэтому люди стали опасаться ходить одни по улицам. Мы не первые, у кого случилось это… Понимаешь, Исак, если бы, если бы только заработанные деньги не были единственными, которые у нас были, я бы так не волновалась, но только вчера я отдала запасы, выплатив долг за дом. Понимаешь? Вся надежда была на тебя, и вот ты прислал деньги, которые отец так благополучно упустил, — мать мнёт в руках ладонь Исака, что та аж раскраснелась, но юноша не убирает её, позволяя матери успокоиться. Сейчас в его голове возникает множество вариантов, как получить деньги — в каждом из них фигурирует лорд. Эвен должен понять, он поможет, обязательно. — Я помогу, я достану деньги, но не думаю, что скоро, вы продержитесь пару дней? — решительно говорит Исак, вселяя своими словами надежду в глаза матери. — Постараемся, малыш, только не делай ничего противозаконного, прошу, нам с папой… мне и так нелегко, пойми, — кажется, она успокоилась, голос больше не дрожал. Но по глазам было видно, что ей стыдно. — Мам, не волнуйся, правда, всё честно. Они долго ещё разговаривают о разном, но как только Исак замечает на часах, сколько времени, тут же подрывается со своего места и подлетает к выходу. — Мне надо бежать, а то заметят моё отсутствие! — бросает Вальтерсен и, обняв напоследок мать, выбегает на улицу, ловя первую попавшуюся повозку. Указывает кучеру короткую дорогу, о которой в городе, кажется, никто не знал, но кучер оказывается понимающим, видимо, знакомым с лордом. Или все кучеры в этом городе знают про короткую дорогу?***
Исак буквально залетает в замок, и его дыхание сбивается, когда он замечает лорда у камина. И так страшно становится! Тот пока что молчит, будто и не заметил Исака, хотя звук открывания дверей был не таким уж и тихим. Дворецкий решает бессловесно подняться наверх и запереться в комнате, но после первого же шага в сторону лестницы ловит на себе взгляд тёмного лорда. — Где ты был? — громкий голос, строгий, громкий голос настоящего хозяина, настоящего лорда. Эвен довольно переменчив в своём настроении. Никогда не знаешь, какую фразу он выкинет. — В городе, милорд, — Исака начинает трясти внутри, его сердце невольно сжимается под напором тёмно-синих глаз с ещё более тёмными вкраплениями. — Без моего разрешения? Ты покинул мой замок без моего разрешения? — с каждым словом тон лорда становится напористее и мрачнее, а сам голос становится ниже и ниже, достигая допустимого предела. Исак молчит, ему страшно и невероятно стыдно. Его щёки бессовестно краснеют, а глаза зажмуриваются, будто он ожидает удара. Но лорд не смягчается. — Работаешь весь месяц без зарплаты, — бросает Найшейм, взмахнув рукой. — И никаких поблажек, я буду следить за тобой, — его похолодевшие руки тянутся к рукавам рубашки, которую лорд когда-то подарил Исаку, и снимают рубиновые запонки. — Ты пока ещё не заслужил их, это была моя слабость, — поясняет лорд, но уже тише, кажется, заметил наконец, в каком состоянии пребывает его дворецкий. Но затем, когда отстраняется с запонками в ладони, вновь приобретает этот надменный вид. — Иди, и чтобы я тебя больше не видел сегодня. А то мешаешься под ногами. Дворецкий дрожит так, что даже кудри невесомо трясутся. Исак решает как можно скорее смыться, чтобы не навевать новых проблем, и, только оказавшись в комнате, понимает, что денег попросить уже не получится. И что же делать, Исак? Надо как-то выкручиваться.