Покорение

Я понимаю, что, возможно, шансов нет, Что ты позволишь мне спросить про деньги. Но мне не стыдно, что ушёл в обед, И ты будто прижал собою к стенке. Лишил тех запонок, что прежде подарил, Сказал, что месяц остаюсь бесплатно. Наверно, ты уже забыл, Что злость твоя мне непонятна Ещё с той длительной прогулки. И я не верю в ту историю с волками. Возможно, нас умело обманул ты, Но ты не мог, ты не такого нрава. Не стал бы ты пугать нас чепухою, Ведь правда сделала своё. Ещё и лес страшил той тишиною, И видел я смятение твоё.

Вторая половина дня становится очень тяжёлой для горничных. Исак всячески пытается угодить лорду, поручая девушкам дополнительные обязанности, хоть всю работу на сегодня они выполнили. Хана и Ева уже просили перерыв, хотя бы небольшой, но дворецкий грубо отказал им. Честно говоря, девушкам нравился этот строгий тон, для них Исак будто стал мужчиной, потому что всё это время он был для них обычным мальчишкой. Фрея даже несколько раз бросила в его сторону пару колких фраз, но дворецкий так и не смог понять, был ли это флирт или просто насмешка. Скорее второе. Мэрилин была свидетельницей смены настроения Исака, она слышала разговор лорда и дворецкого, когда последний вернулся из города. Хоть Исак и просил старуху оповестить лорда, та этого не сделала, потому что лорд сам не пожелал ничего слушать — Эвен просто появился из ниоткуда и казался слишком утомлённым для разговоров. Возможно, он снова был в лесу. Под вечер горничные совсем устали, замок был выдраен просто сногсшибательно, но Исак посчитал, что стоит ещё разок провести уборку в комнатах для гостей, потому вручил эту обязанность Авроре. Всё это время он как-то обходил её стороной в своих поручениях, она кажется ему любимицей лорда, потому особо не нагружал её. По крайней мере так сильно, как остальных. Девушки это замечали и то и дело бросались в неё хмурыми взглядами. Дворецкий постоянно что-то записывал в свою книжку, Лиан как-то спросила, что он пишет, и тут же получила кучу поручений. Лучше просто промолчать. Весь вечер лорд провёл в коридорах замка, он то и дело ходил из крыла в крыло, наблюдая за работой горничных. Сегодня они показались ему такими трудолюбивыми, потому что какой обычный человек станет делать уборку в одном помещении несколько раз? Лорд не придал этому особого значения. Просто отметил у себя в голове, что стоит повысить им жалование, раз так стараются. Проходя мимо гостевой спальни, Эвен услышал голоса. — Работай усерднее! — раздаётся приглушённый закрытой дверью довольно строгий и грубый голос. — Простите, — кажется, голос одной из служанок. Лорд приближается к двери и слышит громкое всхлипывание. — Почему ты плачешь? Я же сказал, закончишь и будешь свободна, — немного мягче произносит первый голос, а всхлипы продолжаются. Лорд с любопытством берётся за ручку двери и тихонько открывает её, чтобы не мешать присутствующим. Опирается о косяк своим плечом и скрещивает руки на груди, приготовляясь наблюдать. В комнате оказались Исак с Авророй, и, кажется, Авроре совсем не нравилось здесь находиться. Исак выглядел более чем уверенно и строго, его брови были туго нахмурены, что, казалось, их не выпрямить даже плоскогубцами, его губы сжались от напряжения, а крепко держащая перо рука выводила что-то в книжке, которую он держал свободной рукой. Кудри словно приобрели острую окантовку, будто весь тот мягкий Исак, которого лорд знал до этого, вмиг превратился во второго хозяина. Эвен решил молча понаблюдать за происходящим и полюбоваться захватывающим зрелищем. Когда он ещё увидит, как Исак командует? — Ты много пропустила, видишь, вон там, под кроватью, — указывает концом пера на паркет, который уже скрипел под ногами не от старости, а от чистоты. Аврора с тяжёлым вздохом окунает тряпку в ведро, выжимает и принимается снова протирать пол. Она уже смирилась, ничего не возражает и не жалуется. Лорда никто из них ещё не заметил потому, что находился он совсем в другом конце комнаты. Однако для него был открыт обзор на всё помещение. — Как ты моешь? Так, как моешь ты, не моет никто. И как только лорд взял тебя в горничные? — чуть прикрикивает Исак, нервно топая ногой по полу. Эвен довольно ухмыляется, такой дворецкий ему определённо нравится. Может, и не стоило лишать его денег на целый месяц? Можно было всего лишь на неделю. Лорд задумался, взгляд расплылся в одной точке, и не заметил, как два лица появились в области его видимости. Исак раздвинул нахмуренные брови и закрыл книгу, пряча её за спину и поворачиваясь к лорду лицом. Аврора поднялась следом, оставив тряпку на полу, и завела руки за спину, её взгляд был опущен в пол, а глаза были красными от слёз, словно ими она только что мыла пол. — Милорд, Вы что-то хотели? — вопрос дворецкого фокусирует взгляд лорда, Эвен снова всё видит — эту идеально чистую комнату, идеального дворецкого и бедную горничную. Найшейм вздыхает и, не ответив на вопрос дворецкого, удаляется, закрывая за собой дверь. Внутри Исака всё сжимается. Неужели лорду не понравились усилия Исака? Он ведь только для него и старается быть таким строгим. Хочет показать, что он не тряпка, которую можно вот так просто выжать и начать вытирать пыль, которая никогда не кончится. Дворецкий не смущается молчанием лорда, значит, так нужно. Главное — он увидел его в деле, уже что-то. Аврора с горем пополам домывает комнату, однако Исак смягчается и добреет к ней, уверенный в том, что лорд не станет заглядывать к ним второй раз. На самом деле, Исак и не рассчитывал вообще на то, что лорд заглянет, он изначально хотел выполнить всю работу по замку и в конце дня доложить хозяину о проделанном. Тогда бы он и попросил у него прощения за то, что ушёл без спроса. Но стоит ли после всего этого приходить к лорду снова? Он ведь чётко сказал — не мешаться под ногами. Ничего, Исак может и до завтра подождать. Конечно, его родители не станут ждать месяц, он это понимает, и оттого почему-то становится совестно. Хоть бы всё обошлось. За ужином все молчат, хотя обычно горничные что-то бурно обсуждали, запивая красное вино белым и закусывая уткой, которую так часто готовила Мэрилин, но это когда лорд не присутствовал. На сегодняшнем же ужине Эвен преспокойно сидел на своём месте, прямо рядом с Исаком, который очень надеялся на то, что лорд поужинает сегодня в его компании. Толика волнения, правда, и таилась в нём, но в общем Исак был спокоен и адекватно воспринимал своё наказание. Слишком уж много поощрения дворецкий получил от лорда, запас постепенно иссякает, вот и настал этот момент опустошения. Но Вальтерсен надеется на то, что скоро тара заполнится, и лорд станет таким же добродушным по отношению к нему. Ужин закончился так же, как и начался — бессловесно и скучно. Горничные не пили вино, Исак, наоборот, пил, лорд скрипел ножом по тарелке, разрезая кусок утки до конца, Мэрилин что-то долго жевала весь ужин, но еды на её блюде не становилось меньше. Выглядело это всё так, будто ужинают не лорд с прислугой, а какая-то странная семья. В которой, причём, все немые. В спальне горит лишь одна лампа, а света хватает только на треть комнаты. Исак тихо пишет что-то в своей книжке, параллельно читая сборник стихов. На его столе скопилось достаточно книг для того, чтобы можно было, встав на них, дотянуться до Небесного демона. Юноше было просто-напросто некогда относить их обратно в библиотеку, да ещё и расставлять по полкам, как будто он помнит, откуда их брал. Для дворецкого половина ночи проходит незаметно. А вот со второй справиться очень трудно. Исак заставляет себя потушить лампу и лечь в кровать, он умудрился даже принять удобную позу. Но сна не было ни в одном глазу. В чём же причина его бессонницы? Эта мысль мучила его уже третью ночь подряд. Возможно, Небесный демон и является этой самой причиной, что не даёт уснуть. Конечно, он ведь там, на самом потолке, смотрит на дворецкого вниз, всегда здесь, когда тот переодевается, всегда рядом, когда читает книги, словно это вовсе не изображение, а стражник. По совместительству и советник самого лорда. Что-то у них есть всё же похожее, а именно взгляд. Исак лежит на спине, укрытый алым одеялом, и смотрит прямо демону в глаза, читая его как стих, видя в его океанах, приглушённых темнотой комнаты, усмешку. Чего ты смеёшься, демон? Нравится наблюдать за смертным? Нравится знать, что у него никогда не будет бессмертной души и таких крыльев, как у тебя? Так вот смейся, пока можешь. Птица ужё в полёте. Веки потихоньку тяжелеют, а затем и вовсе закрывают собой обзор. Дворецкий уже было начинает расслабляться, но чувствует словно чьи-то руки на своём теле. «Нет, только не снова», — думает он и хочет открыть глаза, но безрезультатно. Исак вздрагивает, когда чувствует ласку там и сильно напрягается, пытаясь пошевелиться. Его словно парализовало, а руки бессовестно начали доставлять ему не желаемое удовольствие. Не желаемое? Ну почему же… — Перестань, — шепчет Исак, но не слышит своего голоса, словно прошептал это не вслух, а в своей голове. Ответа не следует, когда как он ожидал услышать тот мрачный шёпот, что вводил его в ужас предыдущие разы. — Перестань!.. — напористее произносит юноша, как чувствует, что ласки начинают действовать, его тело принимает всё это, оно реагирует. И Исак готов поклясться, что это самое странное чувство, которое он когда-либо имел возможность испытывать. Дыхание сбивается, кажется, руки желают довести его до стонов, потому ускоряют свои движения, заставляющие голову кружиться, но не до такой степени, когда укачивает. Он чувствует, как пальцы то сжимают, то разжимают плоть, как скручивают из стороны в сторону, мелко-мелко бегают по всей длине, а мурашки лишь удваивают восприятие. Приятное ощущение растекается по напряжённому телу, и Исак наконец отдаётся, расслабляется, его пальцам было позволено схватиться за простынь, сжать её, стянув аккуратно заправленные края к центру кровати. Ещё пару мгновений, и юноша чувствует облегчение. Руки оставили его, добившись желаемого. Исак открывает глаза и видит влажное пятно на одеяле. Дворецкий, толком ничего не соображая, машинально поднимается с кровати и скамкывает одеяло, собираясь идти в прачечную. Затем замечает, что не только одеяло, но и его одежда промокла в том же месте, и переодевает нижнюю часть пижамы. Не то, чтобы у него было много комплектов пижам, но какая-то нижняя часть одежды в его гардеробе всё же отыскалась. Исак осторожно выглядывает из спальни в коридор, смотря по сторонам — никого. Было бы странно, если бы кто-то в полночь гулял по замку. Но главное сейчас — это тихонько добраться до прачечной, чтобы не отвечать на лишние вопросы. Как оказалось, это было не так уж и сложно. Дворецкий закрывает за собой дверь в прачечную, находящуюся прямо через ещё один лестничный пролёт вниз за главной лестницей. Исак решает набрать воды в большой таз, чтобы потом замочить одеяло в ней. Отыскивает один свободный таз и подставляет его под струю воды, открыв кран. Вода медленно набирается, что даёт времени подумать о случившемся. Исак, кажется, только сейчас начинает осознавать всю нереальность произошедшего. Как он мог удовлетвориться без рук? Кто ласкал его? Или это был просто сон? Но ощущения такие реальные! Нет, точно не сон. Тёмная сторона замка ещё совсем не известна Исаку. И это пугает. Мало ли что ещё с ним могут сделать эти руки. Неужели это призрак? Бред какой-то. Вода тем временем набралась до краёв и уже начала переливаться, образуя на полу под ёмкостью средних размеров лужу. Вальтерсен замечает это только тогда, когда вода достигает его босых ног. Тут же закрывает кран и принимается на поиски тряпки. Находит искомую и начинает вытирать образовавшуюся лужицу. Затем отжимает тряпку в ёмкость под краном, куда обычно стекает вся лишняя вода, и возвращает тряпку на место, любуясь проделанной работой. Уже принимается замочить одеяло, потянувшись к нему руками, как слышит чьи-то шаги за дверью. Неужели его кто-то заметил? Исак затихает и бесшумно кладёт одеяло рядом с тазом. Принимается слушать дальше, надеясь на то, что этот кто-то не зайдёт в прачечную, но зря надеется, потому что в следующий момент дверь открывается, и за ней появляется лорд с охапкой одежды в руках, в своём шелковом халате. Исак напрягается. Лорд тем временем снисходительно проходит в помещение, бросает одежду на пол и направляется прямо к Исаку. Заглядывает ему за плечо и замечает одеяло, чем-то запачканное. — Что за пятно? — с толикой усталости спрашивает лорд, а его глаза выражают совершенное спокойствие. Но Исака это совсем не расслабляет. — Это от чая, мой лорд, — ответ получается настолько сухим из-за недавней смены настроения Эвена, что Исак и сам не понимает, из-за чего чувствует горечь и обиду. — От чая, значит? — Эвен подходит ближе, вглядываясь в запачканную простынь. Слова Исака не вызывают у него доверия. Эвен делает маленький шаг ещё ближе к телу парня, находясь настолько близко, что и сам может окунуть ладони в таз с набранной в него водой. Руки Исака немного дрожат: то ли от холода воды, то ли от неизвестного Эвену страха. Он мягко забирает из рук Исака одеяло, за которое тот отчаянно цепляется из последних сил, но сдается, зная, что не стоит противоречить лорду. Руки Эвена располагаются прямо под согнутыми в локтях руками Исака, и он тянет бардовую ткань к лицу, чувствуя, как рядом с ним напрягается парень, как его дыхание будто останавливается, хотя до этого было учащённым. Эвен вдыхает запах. Он понимает. Что-то знакомое зарождается в нем, что-то, что заставляет его разум отключиться и подчиниться инстинктами. Он медленно опускает руки вместе с простыней в воду, наблюдая, как вся ткань становится тёмной от влаги. Исак опускает руки в таз, наконец вздыхая. — Ладно, — выдыхает лорд, облизывая губы. Он так устал от своей прогулки в лесу, что чувствует тяжесть век, но то самое ощущение в его голове и теле заставляет его воодушевиться. Он чуть склоняет голову, едва касаясь носом нежной шеи. Его дурманит этот запах, запах Исака. Это смесь его привычного аромата, того, к чему привык молодой лорд, но при этом перед ним открылось нечто новое и не известное ему. А может не известное и самому Исаку? Глаза лорда начинают темнеть, он дразнит дворецкого нежными касаниями шеи кончиком своего носа и пухлыми губами. Он вынимает руки из воды, располагая их на талии дворецкого, и тот чувствует, как ночная рубашка пропитывается влагой, отчего по его спине бегут бесконечные мурашки, всё это так дурманит. Исак начинает понимать, что эти касания ему знакомы. Именно эти руки ласкали его в кровати, именно эти руки доставили ему неописуемое удовольствие. Именно они довели его до пика. У юноши перекрывает дыхание, когда лорд сжимает его талию сильнее своими чертовски привлекательными длинными пальцами, и он понимает, что эти касания ему ничуть не мерзки. Что он не желает им противиться. Эвен чувствует, как мальчик расслабляется под его действиями. Исак впивается в края таза, норовя содрать ногти под таким напором. Он пытается выдержать эту томительную пытку, но руки Эвена, его губы… они продолжают его дразнить, заставляют его потерять рассудок. Исак хочет продолжения ночи в таком же оттенке, в котором она играет сейчас, но и одновременно желает остановки, чтобы всё это прекратилось, потому что он считает это неправильным, хотя первое желание перевешивает второе, и юноша еле сдерживается, чтобы не застонать. Эвен словно улавливает это желание, но чувствует, что усталость преодолевает его, и пытается отбросить её, хоть та и сильнее. Решая больше не медлить, лорд тянется к губам юноши, что так сладко приоткрыты, словно он и ждёт этого, но, как только оказывается в паре миллиметров от страсти, слышит грохот, похоже, из кухни, и распахивает глаза, которые тут же светлеют, словно его разум распечатывается. Непонятное смятение окутывает их тела, которые уже вовсю жаждут продолжения, но голова не позволяет передать контроль над собой бездумному телу. Лорд дарит Исаку нежный поцелуй в плечо и заканчивает на этом своё побуждение. Дверь в прачечную закрывается, а дворецкий остаётся в полнейшей пустоте — здесь никого, даже ни одной мысли. Только ощущение. Значит, это был не сон.