Покорение

Ха. Я знаю только вальс, увы. Ты обучил меня только ему. Заметь, я всё ж не говорю на «ты», Но и «милорд» я не произношу. Ты руку протянул к вину, Прости, но пить не надо, нет. Не знаю, что понял ты по моему лицу, Не думай, что тревожно мне. Ты весел, юн и так красив. Танцуешь словно Бог. А я смотрю… В окне колышут листья ив… И ты уж рядом, милый лорд.

Исак сбился со счёта танцев. Кажется, это был восьмой… или девятый… В любом случае Вальтерсен был полностью предоставлен сам себе. Его пытались пригласить на танец какие-то девушки, но «лорд» вежливо отказывался, и те больше не спрашивали. Он всё так же наблюдает за лордом — по-прежнему прекрасен, будто даже и не устал. Но, когда тот после каждого танца подходил к нему, Исак видел некую утомлённость в его лице, однако же лорд был весел и бодр, как никогда. — Ты постоянно наступаешь мне на ноги! — шутливо жалуется Адель, когда наступает перерыв между танцами, и они с Кристофером отходят к лестнице, чтобы отдохнуть. — Ты же специально их подставляешь! — эти двое, кажется, нашли общий язык и вовсю общаются. Все танцы, кроме первого, они проводили вместе. Однако Адель иногда замечала, как её кавалер засматривался на других дам. — Что наверху? — Лавальер меняет тему разговора, поднимаясь взглядом по большой изогнутой лестнице, идущей вдоль стены. Кристофер вместо ответа подаёт ей руку, и они уходят наверх. — Скучаешь? Скучаешь, я же вижу, — Исак поворачивает голову к подошедшему лорду и ловит его усталый взгляд. — А Вы устали, не хотите отдохнуть? — фактом на факт отвечает дворецкий и вздыхает, смотря в окно. На улице сильно потемнело, уже вечер, скорее даже ночь. Луна начинает постепенно краснеть и подниматься выше в ночное беззвёздное небо, которое напоминает своим видом чёрное полотно, на котором неопытный художник случайно поставил розоватую кляксу в виде луны. Эвен коротко вздыхает и берёт Исака за руку, утягивая за собой куда-то в конец зала. Лорд приводит юношу на задний двор замка. Честно говоря, он не такой уж и большой — явно меньше площади самого замка. Здесь тихо. Только сверчков слышно. Умиротворённая и одинокая, выступающая из-под земли скала, больше похожая на своеобразное сидение, привлекает внимание дворецкого. У Исака появляется невероятное желание сесть. Но лорд сам решает за него. — Садись, — коротко, но понятно. Юноша садится. Лорд просто подходит ближе и встаёт рядом, устремляя взгляд вдаль — туда, где восходит в небо луна, постепенно краснеющая, розоватая луна. — Я хочу поговорить с тобой, Исак. У нас есть целая ночь впереди. Не хочу настаивать на этом, но… — Хорошо, я готов слушать, — прерывает лорда дворецкий, поудобнее усаживаясь на довольно необычной поверхности. Эвен благодарно кивает и садится рядом, прямо на самый край, отчего его ноги упираются в землю и из-за этого кажутся ещё длиннее. — Ты не обязан слушать или вообще отвечать на мои вопросы, комментировать мою речь… Давай просто поговорим, — разъясняет Найшейм и облизывает сухие губы, которых внезапно коснулась лёгкая усмешка. — Я не буду снова просить обращаться со мной на «ты» и называть меня по имени. Расслабься, — после этих слов Исаку и правда становится как-то спокойнее. Никакого напряжения между ними нет, присутствует только интерес. — Посмотри, — лорд кивает на луну, — скоро она поднимется до пика и станет заполняться красным цветом. Точнее… это не совсем красный. Больше похоже на ярко-оранжевый, — Исак смотрит на космическое тело и пытается представить картинку из книги, совпадающую с реальным явлением. Конечно, иллюстрация была выполнена в красном цвете, ведь так проще запомнить, да и название весьма демоническое — Кровавая луна. — Старики говорят, что Кровавая луна несёт только беды, но я не верю. Сегодня особенный день, это не понедельник, не вторник, даже не среда… Суббота. Думаешь, это какой-то старый миф, который люди выдумали для того, чтобы пугать детей этими сказками на ночь? — лорд как-то горько усмехается, бросая отдающий темнотой неба томный взгляд на Исака, который полностью был вовлечён в наблюдение за демонической луной. — Нет, кто так думает — тот просто полнейший идиот. Такое не происходит случайно с периодичностью раз в пять тысяч лет. В этом точно что-то есть… — лорд задумывается и, замолчав, так же начинает следить за медленной, как улитка, луной, которая, кажется, зависла в одной точке и не желает подниматься выше. — Как Вы думаете, те люди, которые сейчас на балу, знают об этом? — интересуется Исак, потому что и правда хотел бы знать ответ. Лорд медленно пожимает плечами. — Я не могу ничего предполагать или думать о том, что, возможно, не совсем правдиво. Вредно много размышлять о том, что тебе не понятно, или о том, что тебя интересует, но ты никак не можешь узнать об этом больше, чем тебе известно, — философские мысли лорда несомненно только разогревают в дворецком огонь любопытства. Исак незаметно подвигается ближе к лорду, ёрзая бёдрами по холодной поверхности скалы. — Исак, — лорд обращается к юноше, поворачивая к нему голову и замечая, что тот оказался ближе. — М? — тихо и коротко, что Эвен еле услышал. — Ты так красив сегодня, — пухлых, увлажнённых губ касается мягкая улыбка, и лорд тянется рукой к волосам Исака, касается их, а тот в приятной эйфории прикрывает глаза. Длинные пальцы, которыми, казалось, лорд мог бы достать до неба, коснулись ушка, затем одним мазком кромки маски, потом острой линии челюсти, там и шеи… И остановилась на вороте рубашки. — Почему? — спрашивает дворецкий. — Почему я красив сегодня? Почему Вы говорите это мне? Я не понимаю… — юноша выглядит растерянным и слегка удивлённым. Зрачки его глаз расширены из-за нахлынувшей темноты ночи, а может и не только из-за этого. — Тш-ш, я просто сказал, что ты красив сегодня. Это же бал. Сегодня ты лорд. Все лорды красивы по-своему. Я говорю правду, Исак, — охотно объясняет Эвен, прося юношу говорить тише — их могут услышать, а так не хочется портить такую приятную атмосферу. — Значит, я могу сказать Вам то же самое? — неуверенно задаёт вопрос молодой лорд и поднимает брови, за которыми и белая маска слегка приподнимается. — Конечно, — пальцы отпускают воротник, поправив его, и рука снова оказывается на холодной поверхности скалы. А лицо Исака намного теплее… — Вы сегодня так прекрасны, лорд Найшейм, — начинает Флорис, подбирая у себя в голове подходящие слова. Это же словно игра. Значит, можно и не волноваться, что хоть какое-то слово окажется правдивым. — Вы застигли меня в том, что я слежу за Вами во время Ваших танцев с Мелиссой. Вы правы. Но как я не могу этого не делать, — Исак чувствует свободу слова и начинает расходиться. Он поднимается с места и встаёт напротив Эвена, принимаясь драматично жестикулировать. — Я так же видел Вас и с Адель. О, не знал, что Вы знакомы с Лавальерами. Их семья, говорят, довольно приличная, — Эвен начинает забавляться этим небольшим представлением, потому усердно старается изображать серьёзный вид и пытается не смеяться. Исак замечает это и продолжает в чувствах. — Ах, как я Вами потрясён, милорд, — хватается за ткань рубашки в области сердца, но чуть ниже, чтобы придать комичности. Издаёт короткий смешок, прикрывая рот кулачком, чтобы лорд не заметил этого, и продолжает. — Я влюблён в Ваши движения. Вы словно призрак, только наяву. Я бы прочитал Вам стих, но не могу подобрать рифмы, потому что Ваш смеющийся взгляд меня отвлекает, — Исак наигранно огорчается и отворачивается от Эвена, вновь смотря на луну. Та поднимается всё выше и выше с каждой минутой. — Милорд, продолжайте, мне приятна ваша лесть! — Эвен поднимается и подходит к молодому лорду, начиная подыгрывать и вливаться в этот небольшой актёрский коллектив, состоящий, правда, только из двух человек. — Ха-ха… — смех лорда кончается, когда он замечает смущённость младшего, которая выражалась в его напряжённых плечах и скрещенных на груди руках. Лорд нежно касается плеч дворецкого, и те, словно под сильным прессом, опускаются, расслабляясь. Это приятно. Особенно приятно. Приятно для обоих по-разному, но почти одинаково… Эвен дышит носом, его губы сомкнуты и снова сухи. Его лицо выражает сейчас полную умиротворённость и заметную усталость, словно он готов прямо так и заснуть, положив голову на плечо своего дворецкого. Но нет, он не кладёт голову юноше на плечо, а медленно движется из одной стороны в другую параллельно плечам юноши, которые расслаблены под действием ласковых рук, и горячий воздух при выдохе изо рта обдаёт нежную кожу шеи дворецкого приятным ощущением — словно его касаются обжигающие солнечные лучи, только намного мягче и приятнее, как будто поглаживания, только без рук, всего одним воздухом. Их приятный момент прерывает внезапно начавшаяся музыка, оповещающая о том, что вальс начался. Эвен не теряет момент и занимает позицию по правую сторону от Исака. — Позвольте, — протягивает руку в приглашающем на танец жесте, но «дама» принимает лёгкий, но весьма оглушающий удар в виски, заставляющий зрачки дрожать между состояниями узкого и широкого натяжения. Исак в ступоре — танцевать? Здесь? С ним? Казалось бы, это именно то, о чём он и мечтал — станцевать хотя бы один танец на этом балу, но… с Эвеном? Боже. Такой подарок не оценить никакими богатствами. Эвен старается вселить доверие в своего партнёра своим многообещающим взглядом. Исак ведётся у него на поводу и покоряется, робко касаясь его руки. Но лорд настроен решительно — робкая рука дворецкого тут же крепко сжимается в сильной руке лорда, но не больно. Затем руки кавалера плавно и верно перемещаются на талию юноши, пальцы которого уже незаметно изучают шею лорда. Эвен ведёт. Как и тогда, в зале его замка, когда лорд предстал перед Исаком в роли кавалера, и дворецкий предложил разумное решение — поменяться ролями, но сейчас… Сейчас Исак не хотел этого. Он желал того, чтобы вёл именно Эвен. Танец начинается очень нерешительно, но лорд терпеливо ждёт, когда дворецкий освоится и вспомнит шаги. Танец долгий, поэтому у них много времени, пока ещё много. — Не суетись, как учили, давай, — тихо подбадривает Эвен и то и дело заглядывает в ореховые глаза, которые без освещения кажутся какими-то даже карими. Исак кивает и тут же исправляется, что позволяет лорду провести их по одному небольшому кругу прямо перед скалой, на которой они сидели. Никогда ещё луна не видела такого контраста. Абсолютно разные личности, чёрная и белая маски на лицах, но… желания одинаковы. Никто не хочет, чтобы танец кончался. Исак уже совершенно без стеснений обхватил плечи лорда, согнув руки у него под мышками и прижавшись к юноше ближе. Из-за этого их движения становились более сжатыми, а круг всё меньше и меньше, пока они просто перестали двигаться с места. Невесомые покачивания из стороны в сторону невероятно расслабляли и навевали какую-то необъяснимую заполненность в области груди, будто туда что-то положили. Это уже не было похоже на вальс. Ну и что? — Эвен, — тихо и так трепетно, ожидая реакции, произносит дворецкий и робко поднимает взгляд вверх, натыкаясь на совершенно удивлённый взгляд лорда, зрачки которого полностью превратились в кромешную тьму. Луна достигла пика. — Спасибо за вальс, — благодарит и собирается отойти, как оказывается притянутым обратно в тесное пространство, которое составлял промежуток между их телами. — Скажи это, скажи это снова, — просит лорд, крепче сжимая талию юноши. А в его глазах оказывается сейчас слишком много грусти, так что отказать было просто невозможно. — Я сказал… Спасибо за вальс, Эвен, — повторяет Исак и явно замечает, как в глазах лорда падает звезда. Музыка замолкает. А луна уже налилась красным. Как и тонкие и пухлые губы, жаждущие слияния. Губы тянутся ближе к губам, прося снова повторить имя, и только и слышится, что «Эвен», тысячи раз «Эвен», миллионы раз «Эвен», чтобы не видеть этой душераздирающей грусти в невероятных глазах, заставляющих коленки подкашиваться одним только мерцанием. Ладони на щеках, подушечки пальцев трепетно дрожат, горячее дыхание слито в одно, невероятно обжигающее сердца, а молодые души поют в унисон, пытаясь слиться в одну ноту. Выдох, почти полное слияние, но крик. — Кровавая луна! Все сюда! — Кристофер Шистад. Все гости мигом высыпали на улицу. Не существует больше лорда Найшейма и лорда Флориса, потому что Кровавая луна уже достигла своего пика. Поцелуй не успел совершиться, но ночь ещё не кончена.